Блог / Как я живу с депрессивным расстройством
Автор: Анна Комиссарова, 16 января (8 475 просмотров)
Наша подруга рассказала нам о том, как много лет жила с депрессией, которую не хотели замечать ее близкие.
Все началось с того, что у меня умер папа. Мне было 23 года, и я осталась одна со своими переживаниями. Это был удар в эмоциональном и материальном плане, мы лишились всего сразу, никто не понимал, что делать. Мама оказалась совершенно не приспособлена к жизни, сестра – совсем маленькая. Поддержать меня было некому, поэтому все заботы о доме и семье я взяла на себя. Масса дел помогала отвлечься от тяжелых мыслей и заглушала внутреннюю пустоту.
Спустя некоторое время я вышла замуж. В этих отношениях я вновь почувствовала рядом сильное мужское плечо, но вскоре столкнулась с предательством. О том, чтобы прогоревать измену не могло быть и речи – я все еще была в той прежней жизни с переживаниями по поводу смерти папы. В очередной раз все разваливалось. Ситуация усугублялась тем, что я была беременна, и когда ребенок родился, он оказался очень проблемным. Часть своих тревог я невольно перекладывала на сына, и он тревожился в ответ: плохо спал, плохо ел и орал, почти не прекращая. Было невероятно тяжело справляться со всем в одиночку. В то же время, чтобы как-то выживать, я начала свой бизнес. Он тоже развивался нестабильно. Когда продажи падали, я приходила в отчаяние. Помню, стояла на балконе и думала: Если я прыгну, то все проблемы закончатся. Если вдруг не умру, то хотя бы стану инвалидом, и кто-то возьмет заботу о ребенке на себя . В тот период я почти не спала, и, конечно, это сильно влияло на психику. Потом я стала разваливаться физически – у меня обнаружили опухоль. К счастью, доброкачественную.
Спасло меня то, что я встретила своего второго мужа, который сказал: «Я решу все твои проблемы». И действительно он мне очень помог. Первое время, казалось, что все мои печали остались в прошлом, но к следующей беременности я вернулась в состояние безысходности. Я очень хотела ребенка, но при этом не чувствовала себя счастливой. Помню, как призналась мужу: «Я не понимаю, для чего вообще живу». Его это разозлило: «как ты можешь так думать, у тебя есть я, дети!» – выпалил он и добавил: «Чтобы больше я такого не слышал». Дальше проблемы в наших отношениях стали усугубляться, и я снова осталась одна. Мама с головой ушла в религию, нам не о чем было разговаривать. Друзьям казалось, что я сильная и сама со всем справлюсь. Но сил почти не оставалось, а бежать было некуда. Рядом не оказалось никого, кто мог бы сказать: «Я сейчас возьму тебя за руку, и мы вместе пойдём к врачу. И вообще, что бы ни случилось, я буду рядом и позабочусь о тебе».
Как-то раз я пыталась покончить с собой. Помню, как о чем-то эмоционально говорила мужу, а потом увидела окно и запрыгнула на него. Он тут же схватил меня и потащил вниз, а потом оделся и ушел, сказав: «Чтобы больше такого не было». От дальнейших попыток суицида меня останавливали только дети – мысль о том, что в случае моей смерти они останутся совсем одни. Я не могла смотреть им в глаза, у меня начиналась внутренняя истерика – я понимала, что предам их, если что-то с собой сделаю. Решила, что надо дотянуть до подросткового возраста, и когда они перестанут во мне нуждаться, я смогу умереть.
По реакции мужа я поняла, что окружающие просто не были готовы принять тот факт, что мне нужна помощь. Они привыкли, что я все время их поддерживаю и ждали, что так будет продолжаться и дальше. Мне говорили: «ты сильная, ты личность», а я чувствовала, что меня как личности больше нет, у меня остался лишь набор обязанностей, которые я должна выполнить. Я пыталась сделать вид, что со мной все хорошо, но меня это жутко раздражало. Я не понимала, зачем я должна врать мужу, друзьям и родственникам о том, со мной все нормально, когда все совсем наоборот. И тогда я просто ограничила свое общение и оказалась в некоторой изоляции.
Потом со мной стало происходить нечто странное. Когда я садилась в кресло, картинка перед глазами начинала мерцать. Сначала я списывала этот эффект на шейную грыжу и недостаток кислорода, но потом я начала терять ориентацию в пространстве. Я вставала с кресла и не понимала, в какую сторону иду. Казалось, что иду направо, хотя на самом деле шла налево. Или, например, когда нужно было кормить ребенка ночью, мне казалось, что ребенок лежит справа, а он был слева. Временами я вообще не могла найти ребенка, не понимала, где я, а где дверь в комнате. И такие вещи стали происходить со мной все чаще. Это безумно меня испугало, я впала в отчаяние. При этом у меня не хватало сил, чтобы что-то предпринять. До этого я заполняла внутреннюю пустоту огромным количеством движений – постоянно придумывала, куда мне нужно пойти и что сделать, лишь бы не сидеть на месте, не лежать и не думать. И теперь из-за скопившейся усталости у меня не было желания ничего делать. Но выбраться из состояния апатии я могла только одним способом – вновь найти себе какое-то занятие, которое поможет переключиться. Я не придумала ничего лучше, чем пойти изучать психологию.
Поначалу поездки на учебу сводились к простому механическому движению туда и обратно. Вообще удивляюсь, как продержалась первые несколько месяцев. Я совершенно не понимала, о чём говорят преподаватели, мне казалось, что все вокруг – такие же долбанутые люди, как и я, потому что раньше окружающие внушали мне, что мои чувства – это что-то ненормальное: «У нормальных людей такого не бывает, ты не можешь так чувствовать, это какая-то фигня». Я перестала дружить с реальностью, потому что мне казалось, что если мою реальность никто не разделяет, то соответственно, ее не существует.
Чтобы разобраться в том, какая реальность действительно нормальная – реальность моих чувств, которую признавали на учебе, или моя «нормальная» жизнь, в которой нормального ничего не было, я пошла к психиатру. Мы беседовали, наверное, часа два. Я помню, что рассказывала ему обо всем очень отстраненно, без эмоций, даже умолчала о попытке суицида. Но психиатр был хороший, он все равно подвел к этой теме. Сказал, что у меня серьезная депрессия, и еще его смущают несколько моментов. Во-первых, меня в детстве был эпизод, когда я попала в реанимацию из-за того, что мой отец уехал. Тогда я перестала есть, пить и ходить в туалет. Во-вторых, в детстве при высокой температуре у меня бывали судороги. Психиатр сказал, это похоже на симптомы эпилепсии, и направил на энцефалограмму. Анализ показал, что эпилептическая активность действительно достаточно сильная, но верить в эпилепсию и пить огромное количество лекарств мне не хотелось. Хотя после диагноза мне стало легче – теперь я понимала, что у меня органическая болезнь.
Чтобы еще раз все перепроверить, я поехала в Израиль. Невролог не стала спорить с энцефалограммой и прописала ламотриджин в небольшой дозировке. Я спросила, что мне делать с депрессией. Она посоветовала наладить сон и пойти к психотерапевту.
Я пропила прописанный препарат полтора года, мое состояние улучшилось: наладились сон, ориентация в пространстве, появилась надежда на выздоровление. Но я думаю, что это мог быть эффект плацебо. Когда у меня снова взяли анализы, в крови не обнаружили действующее лекарственное вещество, хотя эпилептической активности уже не было. Для меня это до сих пор большая загадка. Потом я попала на прием к диагносту – в Израиле это отдельная профессия. Она сказала, что симптомы эпилепсии могут появляться и при сильных стрессах. Диагност тоже не верила в установленный диагноз и, по согласованию с неврологом, сначала снизила дозировку лекарства от эпилепсии, а потом предложила сделать с ним перерыв. Вместе с этим лекарством я выкинула антидепрессанты – психотерапия помогла мне осознать, что мои чувства абсолютно реальны и имеют право на существование. Я признала, что жизнь устроена сложно, и мы можем испытывать сложные чувства и эмоции, но все они преодолимы при наличии внутренней опоры. Постепенно я начала различать оттенки и перестала делить все на черное и белое, скатываясь в черноту.
Конечно, в ходе терапии у меня случались депрессивные эпизоды, которые были вызваны обсуждением болезненных тем, но я уже не проваливалась в депрессию с головой, как раньше. Я поняла, что депрессия стала логичным продолжением событий и обстоятельств моей жизни. Странно было бы, если бы этого не произошло. Психика очень хрупкая и временами может выходить из строя, это нормально. Нет ничего страшного и постыдного в том, что мы можем чего-то не выдерживать. Это осознание дало мне опору, я почувствовала облегчение.
Со временем качество моей жизни в разы улучшилось, в ней появилось место моим собственным желаниям, которые вполне уживаются с повседневной рутиной. Теперь я понимаю, зачем живу и делаю то, что делаю. Изменился круг общения. Я избавилась от огромного количества людей, которые заполняли внутреннюю пустоту, вынуждая постоянно о них заботиться, но ничего не отдавали взамен. Со мной остались те, с кем я чувствую близость и желание не только что-то отдавать, но и получать. Еще у меня настолько развилась эмпатия, что я стала остро чувствовать чужую боль. Например, могу ехать в метро и ощущать, насколько плохо женщине, стоящей неподалеку. Это очень больно, потому что ничего нельзя сделать, кроме как быть рядом. Но одновременно с этим обостренная эмпатия дарит массу других чувств, которые делают жизнь прекрасной, и здорово расширяет собственные возможности.
Я верю в психотерапию, результаты колоссальные, но спустя три года мне по-прежнему сложно положиться на другого. Внутри сидит огромный страх, что меня могут предать, сломать и грубо нарушить мои границы. Поэтому лучше даже не пытаться ни на кого опираться. Из-за этого мой психоанализ развивается медленно. Как только я начинаю ощущать доверие и близость в отношениях с психоаналитиком, мне сразу хочется разорвать эти отношения. Я просто ловлю себя на мысли: «завтра я к ней не приду», но потом вспоминаю, что это не я, а мой страх, и прихожу снова.
Источник
Почему приходит депрессия и как быть, если закончились силы: рассказывает опытный психиатр
Эксперт
Депрессию называют чумой 21 века. Эксперты ВОЗ сулят ей второе место среди причин смертности уже к 2020 году, на первом пока – сердечно-сосудистые заболевания. И действительно, сегодня везде можно услышать: «у меня депрессия», «я подавлен», «ничего не хочется»…
– Максим Павлович, Вы можете по одному виду человека определить, что он в депрессии? Или мы тщательно маскируем опустошенность?
– У депрессии действительно есть внешние признаки, которые можно заметить во время беседы: речь и движения человека замедлены, он может выглядеть печальным, осунувшимся, такой собеседник кажется будто «пустым» внутри. Но для постановки диагноза этого недостаточно: необходимо выявить такие характерные симптомы, как мысли о собственной несостоятельности, самообвинение, отсутствие интереса к занятиям, которые раньше приносили удовольствие, нарушения сна, аппетита и другие.
Кроме того, нужно исключить другие расстройства, поэтому без подробного расспроса, а иногда, как в случае с гипотиреозом, имеющим похожую на депрессию клиническую картину, и без лабораторных анализов, не обойтись.
– Почему депрессия стала «чумой» именно нашего времени?
– Вряд ли к нашему времени изменилась сама «заболеваемость» депрессией. Скорее, врачи и пациенты стали уделять этому состоянию больше внимания, больше о нем знают, но также можно сказать, что депрессия стала «модной».
В то же время постепенно меняется отношение к психиатрии и психическим расстройствам, хотя этот процесс еще далек от завершения. Если в позапрошлом веке большинству людей не пришло бы в голову жаловаться врачу на плохое настроение, то сейчас, когда психиатрическая помощь стремится быть открытой и ориентироваться на пациента, появляются современные безопасные методы лечения и все больше людей обращаются к врачу в поисках лучшего качества жизни.
– Говорят, депрессия не возникает в один день. Мол, это результат накопившихся переживаний, стрессов. В какой момент все это «выстреливает» – и человек впадает в депрессию?
– С научной точки зрения все психические расстройства обусловлены нарушениями в работе головного мозга. Это значит, симптомы депрессии появятся не раньше, чем в мозге произойдут патологические изменения: изменятся связи между разными отделами коры, нарушится баланс нейромедиаторов – таких как серотонин, норадреналин и дофамин, произойдут гормональные сдвиги, например в функции надпочечников.
Такие изменения может спровоцировать стрессовая ситуация, потому что организм на все реагирует определенными физиологическими процессами. А бывает, эти изменения происходят спонтанно – и депрессия развивается без провоцирующих факторов.
Не последнюю роль в развитии этого состояния играет генетика. Мы знаем, что не все люди, сталкиваясь с чередой жизненных стрессов, страдают депрессией. Это значит, что на базовом, нейробиологическом уровне есть изъяны, дающие о себе знать в моменты стрессов дефицитом нейромедиаторов, что приводит к развитию депрессии.
– У депрессии есть степени тяжести?
– Врач всегда определяет степень тяжести депрессии, это влияет на выбор тактики лечения и ожидаемый прогноз. Если выявляются отдельные симптомы и они выражены умеренно, есть возможность обойтись без лекарств, например при помощи психотерапии.
– Почему некоторые люди склонны к депрессии больше, а некоторые – меньше?
– Склонность к развитию того или иного психического расстройства, в частности депрессии, определяется взаимодействием большого количества разных факторов. К ним можно отнести и наследственность, и особенности психикоэмоционального фона конкретного человека, и ту среду, в которой он рос и находится. Многофакторное понимание основ развития депрессии в психиатрии называется «биопсихосоциальным подходом».
Фото: unsplash.com
– Как человеку понять, что у него депрессия, а не банальная усталость или плохое настроение? По каким признакам?
– Диагноз «депрессия» ставит врач, опираясь на конкретные критерии, которые описаны в современных классификациях. Например, подавленное настроение должно сохраняться не меньше двух недель. Помимо этого критерия должны присутствовать еще как минимум четыре, среди которых – нарушение аппетита, утрата интересов и удовольствия, нарушение памяти и концентрации внимания, заторможенность, чувство усталости, самообвинение.
Однако, наряду с этими критериями, есть большое количество вопросов, ответы на которые играют принципиальное значение в постановке диагноза «депрессия». Поэтому окончательно поставить диагноз, разграничить его с другими возможными причинами плохого самочувствия и сформулировать рекомендации может только врач-психиатр.
– Во время депрессии у всех появляются суицидальные мысли или это зависит от человека?
– Нет, не у всех. Их появление зависит и от человека, и от тяжести депрессии. Многим людям жизненные ценности не позволяют задумываться о самоубийстве, но даже они не застрахованы от таких мыслей, если тяжелое состояние длится долго. Наличие суицидальных мыслей любого содержания, будь то истинное желание свести счеты с жизнью или лишь воображаемый выход из сложной ситуации, однозначно говорит о необходимости помочь человеку.
– Депрессия – это всегда повод обратиться к психиатру или психологу? Кстати, к какому специалисту нужно идти?
– Психические расстройства так же требуют наблюдения и лечения у врача, как и телесные заболевания. Разница между психиатром и психологом состоит в том, что психиатр имеет медицинское образование и вправе назначать фармакологические препараты.
Психолог тоже может помочь при депрессии, если он владеет методиками психотерапии. Предпочтительно обратиться к психиатру, чтобы он оценил тяжесть состояния и направил к психологу, если пациенту показан этот вид помощи. В свою очередь, грамотный психолог, увидев на приеме, что состояние пациента слишком тяжелое, всегда порекомендует обратиться к психиатру.
– В России депрессия – распространенная проблема?
– Депрессия – одно из наиболее распространенных психических расстройств. Согласно общемировой статистике, с депрессией сталкивается от 8 до 12 процентов населения. В статистике по России приводятся меньшие цифры – около 5 процентов.
– Многие любят заниматься самолечением, приобретая средства безрецептурного отпуска по совету знакомых. Это выход?
– И да, и нет. С одной стороны, при легких проявлениях отдельных депрессивных симптомов человеку бывает нужна какая-то дополнительная опора, которую он нередко получает, приобретая, например, травяные успокоительные или биологические добавки. Этого бывает достаточно, чтобы ощутить в себе способность преодолеть временный стресс.
С другой стороны, когда речь заходит о симптомах именно депрессии, такой подход себя не оправдывает и может приводить к углублению симптомов, прогрессивному ухудшению качества жизни. Проблема в том, что бывает сложно самостоятельно разграничить выраженность проявлений, но со временем практически все, кто понимает выраженность своего плохого самочувствия, находят нужного специалиста, а именно – врача-психиатра, и приемлемый для себя вид лечения.
– Как депрессивные состояния влияют на наше тело? С какими соматическими болезнями обычно сталкиваются люди?
– Процессы в мозге, с которыми связано развитие депрессии, неизбежно влияют на организм в целом.
Нередко встречаются маскированные депрессии – когда основным проявлением расстройства становятся соматические симптомы, например боли. В таких случаях после тщательного обследования не удается найти их телесную причину, а назначение антидепрессантов дает хороший эффект.
– Если человек вышел из депрессивного состояния, каков шанс, что он снова в него вернется?
– Вероятность есть. Однозначно можно сказать, что она выше, чем у тех, кто никогда раньше не обращался за помощью с симптомами депрессии. Однако эта вероятность существенно снижается за счет правильного приема лекарственных средств, в рамках которого соблюдаются рекомендации врача по продолжительности, а она нередко бывает около года, и режиму дозирования.
Наряду с лекарствами в профилактике рецидивов доказана эффективность и других методов. К ним относятся: психотерапия – когнитивно-поведенческий, психодинамический, экзистенциально-аналитический подходы; стимуляции мозга – транскраниальная магнитная стимуляция.
Течение расстройства очень индивидуально: пациент может ежегодно переносить сезонные обострения или тяжело реагировать на незначительные события, а может перенести лишь несколько эпизодов в так называемые «критические периоды» – детский, подростковый и старческий возраст.
– Склонность к депрессивным состояниям больше зависит от индивидуальных особенностей психики или внешних факторов?
– Придерживаясь биопсихосоциального подхода, в рамках которого депрессия рассматривается как многофакторное заболевание, мы не можем говорить о более и менее приоритетных факторах. Каждый конкретный случай уникален и содержит в себе свой набор причин и предрасположенностей.
Стоит отметить, что критерии депрессии нередко можно встретить у лиц, страдающих тяжелыми соматическими недугами. Высокие показатели депрессии у пациентов с сердечно-сосудистой патологией – особенно после внезапных, острых событий, таких как инфаркт или инсульт, у лиц с длительно текущими аутоиммунными заболеваниями – рассеянным склерозом, язвенным колитом и другими, и, безусловно, у людей с онкологической патологией.
– Как взять под контроль собственное состояние, если знаешь, что склонен к депрессии?
– Пациентам, которые уже перенесли депрессивный эпизод, рекомендуют в течение некоторого времени принимать поддерживающую терапию, чтобы сохранить эффект. В дальнейшем мы советуем наблюдать за своим состоянием и обращаться к врачу, если симптомы появляются снова. Это позволит предотвратить углубление состояния и на ранних этапах, не довести до обострения.
Фото: unsplash.com
– Насколько эффективно лечение депрессивных проявлений в стационарах?
– Современный вектор развития психиатрии во всем мире направлен в сторону от психиатрических стационаров. Усиливаются профилактические меры за счет лучшего информирования населения – так называемого психообразования. Расширяются возможности амбулаторных служб, в рамках которых пациент может получить всю необходимую помощь, оставаясь в домашних условиях, в окружении близких людей, роль которых в улучшении состояния очень велика.
– С какими трудностями сталкивается врач-психиатр при назначении лекарственной терапии?
– Лечение депрессии проводится согласно клиническим рекомендациям. Для каждого метода лечения и препарата, который войдет в рекомендации, эффективность должна быть подтверждена научными исследованиями. В том числе изучают, какие препараты помогают предотвратить повторные эпизоды, врачи рекомендуют принимать их после выписки.
Трудность в том, что при расстройствах настроения часто показан длительный прием терапии, а многие пациенты к этому не готовы психологически.
– Депрессия может стать хронической? В таком случае человеку придется периодически принимать антидепрессанты?
– Существует отдельный диагноз для случаев, когда симптомы депрессивного расстройства сохраняются на протяжении нескольких лет – дистимия. Это состояние лечится труднее, однако к нему тоже существуют эффективные фармакологические и психотерапевтические подходы.
Бывает и так, что за плечами у пациента несколько тяжелых депрессивных эпизодов, каждый из которых серьезно нарушал все жизненные сферы, и при каждом обращении за помощью назначались лекарства с положительным эффектом, но каждый раз, спустя некоторое время после их отмены, опять появлялись симптомы тяжелой депрессии. В таких случаях целесообразно применять лекарственную терапию длительно, без определенных сроков по ее отмене. А задача врача-психиатра – 1-2 раза в год оценивать состояние, переносимость лекарств, контролировать общие показатели здоровья – ЭКГ, АД, анализ крови. При таком подходе и соблюдении баланса эффективности и переносимости лекарственная терапия может продолжаться сколь угодно долгое время.
– Частые депрессии могут спровоцировать развитие психических заболеваний?
– Депрессия и есть психическое расстройство, ее частые повторяющиеся эпизоды довольно мучительны для людей. Нельзя определенно сказать, что от частоты депрессивных эпизодов повышается риск развития другой психической патологии. Но можно сказать, что наряду с депрессией, конечно, могут встречаться и другие психоэмоциональные нарушения. К самым частым относятся симптомы тревоги, злоупотребление психоактивными веществами и расстройства личности.
– Как влияют социальные сети на людей, склонных к депрессии? Выручают или наоборот – усугубляют ситуацию?
– В социальных сетях сейчас много проектов по самообразованию в области психического здоровья. Создаются группы, где пациенты делятся полезной информацией и поддерживают друг друга.
В целом, информационная доступность сама по себе безвредна. Возможность найти много сведений по интересующему вопросу – скорее благо, все дело в том, каким образом ее использовать, при этом не запутаться в большом массиве иногда противоречивых данных.
– Порой люди сами создают себе нервную обстановку, тянутся к источникам стресса, потом жалуются, впадают в депрессию. Только становится легче – снова находят себе массу стрессовых ситуаций. Почему так происходит?
– Со стороны ситуация может выглядеть так, но сам человек ощущает это иначе, и неуместно винить его в том, что он «ищет проблемы». Все мы «находим себе стрессовые ситуации», но если это происходит часто и приводит к таким состояниям, как депрессия, это повод обратиться к психотерапевту или врачу-психиатру.
Некоторые личностные особенности увеличивают вероятность и конфликтного поведения, и социальной нестабильности, и связанных с ними расстройств настроения. С этими особенностями работает психотерапевт.
– Если у человека низкая устойчивость к стрессам, как ему организовать жизнь, чтобы минимизировать риск развития депрессии?
– Существует понятие «психопрофилактика» – меры по сохранению психического здоровья. Речь идет о разумной организации образа жизни – режима питания, сна, труда и отдыха, работе над собой, которая позволила бы наладить гармоничные отношения с другими и избежать проблем в межличностном общении.
Для многих рекомендация «избегайте стрессов» вызовет скорее улыбку, и надо сказать небезосновательно, так как ни у кого нет понимания, как это сделать.
Пожалуй, главный совет, который можно дать: никогда не забывайте о себе. Если своевременно заботиться о своем физическом и психологическом комфорте, работы у специалистов в области психического здоровья будет на порядок меньше.
Источник