Ученые обсудили противоречия законодательства о защите чувств верующих
Как уже сообщалось, 25–26 января в МГЮА имени О.Е. Кутафина проходила юбилейная научно-практическая конференция «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке». В качестве эксперта на мероприятии присутствовал доктор юридических наук, заведующий кафедрой уголовного права и процесса Северо-Кавказского федерального университета Алексей Кибальник, который представил участникам конференции свой доклад «Защита чувств верующих, или как Уголовный кодекс нарушает Конституцию России».
«Тема защиты религиозных чувств верующих имеет много болезненных точек восприятия как на уровне теории, так и в правоприменении. Когда изменили ст. 148 УК РФ, большинство коллег из уголовно-правовой профессуры отозвались не очень благосклонно к новой редакции (многие посчитали это реакцией на дело Pussy Riot). Тем не менее и у нас нашлись люди, которые поддержали эту статью, выдвигая следующие аргументы: “борьба с оскорблением чувств верующих связана с поисками коллективной идентичности, попытками преодоления мировоззренческого кризиса и идеологическим противостоянием западным ценностям”», – начал свое выступление профессор Алексей Кибальник.
Докладчик напомнил о практике применения ст. 148 УК РФ. «Практика – мерило любой теории. Практика по этой статье была положена в Ставропольской уголовной юстиции и продолжена судами других субъектов. В качестве деяний, образующих оскорбление чувств верующих, были выдвинуты следующие формулировки. Во-первых, отрицание существования бога, которое сделано в открытой для общего доступа социальной сети (при этом суды назвали это отрицание существования бога “научно необоснованным”). Во-вторых, публикации в сети “Интернет” на религиозную тему, которые не носят научного характера. В-третьих, это нецензурная брань на фоне религиозных символов, а также их публичное оскорбление. Кроме того, оскорблением чувств верующих была названа оценка патриарха Кирилла не только как физического лица, но и как представителя Русской православной церкви», – пересказал профессор формулировки, применяемые судами при вынесении приговоров.
Спикер заметил, что в России пока не отменили основной документ – Конституцию РФ и ее ст. 28, согласно которой каждому человеку гарантируются свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними. «Можно так же бесконечно ссылаться на международные нормы права, но ведь очевидно, что это положение Конституции нарушается», – констатировал Алексей Кибальник.
Он рассказал о том, что с помощью социальной сети провел опрос, благодаря которому ему удалось собрать официальные мнения экспертов в этой области. Некоторыми ответами он поделился с аудиторией. В частности, он назвал наиболее шокировавшее его мнение. «Оскорбление в адрес религиозных святынь наносит верующим глубокие духовные раны. И атеистам этого не понять, потому что у них вообще нет никаких святынь, а еще потому что верующие – особая категория», – процитировал профессор. «Когда мы начинаем искажать ст. 28 Конституции РФ таким образом, то мы так начинаем делить людей на более и менее защищенных. К чему только это может привести, я думаю, объяснять специально не надо», – добавил он.
В своем выступлении Алексей Кибальник упомянул пару юридических моментов, отметив, что для применения ст. 148 УК РФ в том виде, в каком она есть, необходимо определиться, чьи религиозные чувства она защищает? «Конечно, в России есть институт традиционных религий, к ним относят христианство в форме православия, ислам и буддизм. Также есть религиозные организации, которые запрещены. И если следовать принципу “все, что не запрещено, то разрешено”, то мы должны сказать, что оскорбить можно чувства верующих любой прямо не запрещенной религии (организации). Возникает вопрос, что делать в ситуации, когда оскорбляются чувства, например, Церкви сатанистов (а она у нас не запрещена), в культе которой установлено попрание христианских святынь. А что делать с незапрещенными язычниками? Ведь, по словам предстоятеля РПЦ, “неоязычество стало одной из главных угроз XXI века и стоит в одном ряду с терроризмом и другими губительными явлениями современности”. Но их никто не запрещал, они такие же верующие», – подытожил ученый.
Алексей Кибальник акцентировал внимание на том, что даже в традиционных религиях имеется масса разночтений. «Таким образом, стоит решить, действительно ли признание существования бога признаком объективной стороны? Любой нормальный юрист должен дать только один единственно возможный ответ», – считает эксперт.
Завершая свое выступление, он подчеркнул, что никакой верующий не имеет права чувствовать себя более юридически защищенным, чем неверующий: «В противном случае мы можем забыть ст. 28 Конституции, и тогда, действительно, ст. 148 УК РФ станет во главе правового поля, чего бы очень и очень не хотелось».
После доклада последовали вопросы. В частности, у докладчика уточнили, почему есть «защита чувств верующих», но нет «защиты чувств неверующих»? Профессор назвал этот вопрос риторическим и пояснил, что оскорбление всегда носит личностный характер: «нельзя оскорбить толпу, как нельзя оскорбить бога или богов». Он заключил, что ст. 148 УК РФ искусственно делит людей на две категории: более защищенных и менее защищенных, которые таким образом находятся в дискриминируемом поле.
Также у Алексея Кибальника уточнили, кто такие «верующие как потерпевшие» согласно обсуждаемой статье. «И я тоже задавался этим вопросом, чтобы сформулировать юридически приемлемую дефиницию для “верующих”, однако при любых попытках разобраться этот вопрос так и остается без четкого ответа», – сказал докладчик.
Источник
ВС обобщил практику привлечения к ответственности за нарушения законодательства о свободе совести
Верховный Суд опубликовал Обзор практики по делам об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 5.26 КоАП, утвержденный Президиумом ВС 26 июня. Документ содержит 9 правовых позиций по вопросам привлечения к ответственности за нарушения законодательства о свободе совести, вероисповедания и о религиозных объединениях.
В обзоре отмечается, что право на свободу совести и религии признается международно-правовыми актами (ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) и неразрывно связано с конституционными правами и свободами, прежде всего правом на объединение (ст. 30 Конституции РФ). Данное право, указал ВС, может быть ограничено законом только в той мере, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечения обороны страны и безопасности государства (п. 2 ст. 3 Закона о свободе совести).
В документе указано, что судебная практика по данной категории дел с 2016 по 2018 г. была изучена Судом в рамках выполнения поручений Президента РФ от 20 февраля 2019 г. № Пр-233 по итогам заседания СПЧ, о чем ранее писала «АГ». Как следует из обобщенных 550 судебных актов, при рассмотрении таких дел судьи учитывают, в том числе, правовые позиции Конституционного Суда РФ и ЕСПЧ. В большинстве случаев к участию в судопроизводстве привлекаются специалисты в области религиозных отношений «для исследования изображений, текстов и иных материалов».
Содержание обзора
В частности, в п. 1 обзора отмечается, что объективная сторона состава правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 5.26 КоАП, заключается в действиях (бездействии) по воспрепятствованию осуществлению права на свободу совести и вероисповедания, в том числе принятию религиозных или иных убеждений или отказу от них, а также вступлению в религиозное объединение или выходу из него.
При этом миссионерская деятельность, направленная на распространение информации о вероучении религиозного объединения среди лиц, не являющихся его участниками, в целях их вовлечения в состав объединения, осуществляемая с нарушением требований законодательства о свободе совести, не охватывается указанным составом, однако в зависимости от субъекта может быть квалифицирована по ч. 4 или 5 указанной статьи КоАП.
Как поясняется в п. 2 обзора, при рассмотрении дел о правонарушениях по ч. 2 ст. 5.26 КоАП подлежит установлению умысел лица на публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики.
Поводом к рассмотрению приведенного в качестве примера дела стало размещение гражданином С. на своей персональной странице в соцсети, доступной для просмотра неопределенным кругом лиц, изображений видоизмененных предметов религиозного почитания, а также знаков и эмблем мировоззренческой символики и атрибутики, в числе которых, в частности, провокационное изображение образа Иисуса Христа. В ходе рассмотрения дела мировой судья исследовал, в том числе, письменные пояснения священника Русской Православной Церкви, в которых отмечалось, что данные изображения являются прямым осквернением святыни и унижением чувств верующих. Согласно пояснениям обвиняемого, он осознавал, что размещаемые образы привлекают к себе внимание и направлены на осквернение святыни, религиозных символов и атрибутов. В итоге С. был признан виновным и оштрафован на 30 тыс. руб.
Как отмечается в п. 3 обзора, субъектом правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 5.26 КоАП, может быть и должностное лицо.
Так, к ответственности по данной норме был привлечен гендиректор ООО за размещение в баре, принадлежащем обществу, двух статуй Будды, и использование в наименовании алкогольных напитков слова «Будда». Согласно пояснениям привлеченного эксперта, статуи Будды являются почитаемыми символами и объектами поклонения в тибетском буддизме, исповедуемом в России бурятами, калмыками и тувинцами, и могут находиться только в храмах. Использование в наименовании алкогольных напитков религиозных символов также недопустимо.
В п. 4 обзора ВС подчеркнул, что осуществление религиозной организацией деятельности без указания официального полного наименования квалифицируется по ч. 3 ст. 5.26 КоАП.
Так, при проверке религиозной организации мировым судьей было выявлено, что по адресу, указанному в реестре юрлиц, где она зарегистрирована, отсутствует какая-либо информация о ней. Представитель религиозной организации не отрицал этого обстоятельства. В итоге судья пришел к выводу, что организация осуществляла деятельность без указания официального полного наименования, т.е. совершила правонарушение.
Как указано в п. 5 обзора, выпуск или распространение религиозной организацией в рамках миссионерской деятельности литературы, печатных, аудио- и видеоматериалов без указания своего полного официального наименования или с неполной либо заведомо ложной маркировкой влечет ответственность по ч. 3 ст. 5.26 КоАП.
Основанием для привлечения местной религиозной организации к ответственности послужило распространение в интернете литературы и видеоматериалов, не имевших маркировки. ВС пояснил, что под маркировкой понимается нанесение в произвольной форме (в печатном, рукописном или ином виде) полного официального наименования на любые материалы – как выпускаемые самой организацией, так и выпущенные иными организациями, но используемые в ее миссионерской деятельности. Если материалы распространяются в рамках миссионерства, но созданы (выпущены) иной религиозной организацией, требуется наличие маркировок их обеих.
Как отмечается в п. 6 обзора, под распространением религиозной литературы и материалов религиозного назначения в рамках миссионерской деятельности следует понимать не только их вручение конкретным лицам, но и обеспечение свободного доступа к ним неопределенного круга лиц вне мест, специально предназначенных для осуществления данной деятельности.
В п. 7 обзора ВС подчеркнул, что к ответственности по ч. 3 ст. 5.26 КоАП может быть привлечен только специальный субъект – религиозная организация.
Так, мировой судья признал гражданина Ш. виновным в совершении правонарушения за то, что, являясь генеральным директором и пастором местной религиозной организации, он допустил распространение в рамках миссионерской деятельности литературы без маркировки. Судья вышестоящей инстанции, отменяя данные решения, указал, что суды не учли, что протокол был составлен в отношении Ш. как пастора церкви, а в отношении самой религиозной организации протокол не составлялся и совершение противоправных действий (бездействие) ей не вменялось.
Как указано в п. 8 обзора, объективную сторону состава правонарушения по ч. 4 ст. 5.26 КоАП образует деятельность граждан и юрлиц, отвечающая признакам миссионерской и осуществляемая ими с нарушением.
В данном пункте ВС выделил наиболее частые нарушения законодательства о свободе совести, вызывающие сложности в правоприменительной практике. К таковым относятся нарушения, связанные с местом осуществления миссионерской деятельности, отсутствие у лица (в том числе иностранного гражданина), осуществляющего миссионерскую деятельность, полномочий на это.
В заключительном пункте обзора отмечается, что нарушение требований законодательства о свободе совести, допущенное иностранным гражданином или апатридом при осуществлении миссионерской деятельности, влечет ответственность по ч. 5 ст. 5.26 КоАП. Назначение такому лицу дополнительного наказания в виде административного выдворения за пределы России должно основываться на данных, подтверждающих необходимость такой меры и ее соразмерность в качестве единственно возможного способа достижения баланса публичных и частных интересов в рамках производства по делу об административном правонарушении.
Адвокаты по-разному оценили правовые позиции ВС
Комментируя «АГ» обзор, управляющий партнер АБ Ольги Башковой Ольга Башкова отметила его большую практическую значимость, так как ранее правовые позиции относительно правонарушений, предусмотренных ст. 5.26 КоАП, не были сведены воедино. «Для правоприменителей, безусловно, этот обзор будет являться хорошим ориентиром», – считает она.
Эксперт добавила, что ВС сделал необходимый для правоприменителей акцент по каждому составу правонарушений, предусмотренному указанной нормой, выделил значимые для доказывания и установления обстоятельства, наличие или отсутствие которых позволяет сделать вывод о виновности либо невиновности лица, привлекаемого к административной ответственности.
Адвокат АП г. Санкт-Петербурга Константин Ерофеев назвал принципиально верным утверждение Суда о том, что «религиозная свобода, являясь одной из важнейших форм духовно-нравственного самоопределения личности и внутренним делом каждого, не может ограничиваться исключительно пространством личной (частной) жизни и получает свою реализацию во внешней сфере, в том числе в массовых коллективных формах». «Предполагаю, что в этой связи термин “чувства верующих” получит законодательное подтверждение, поскольку правомерность его употребления в последнее время ставилась под сомнение, в основном в политических целях», – отметил он.
Эксперт добавил, что ВС подтвердил право государства вводить посредством антиэкстремистского законодательства ограничения свободы совести и вероисповедания, а также свободы слова и права на распространение информации. Целью этих ограничений, полагает адвокат, является, во-первых, недопущение легализации сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а во-вторых, – воспрепятствование миссионерской деятельности (в том числе с проблемой прозелитизма), если она несовместима с уважением к свободе мысли, совести и религии других, а также иным конституционным правам и свободам. «Обе эти цели имеют принципиальное значение, – пояснил Константин Ерофеев. – Правомерность использования термина “секта” в правовом дискурсе до сих пор дискуссионна, и его появление в обзоре ВС укрепляет позиции тех, кто, как и я, считает использование в нормативно-правовых актах и судебных постановлениях терминов “секта”, “тоталитарная секта”, “деструктивная секта” в ряде случае оправданным».
Кроме того, отметил адвокат, ВС указал на недопустимость миссионерской деятельности в формах, не уважающих конституционные принципы, – оскорбляющих чувства верующих других конфессий, содержащих оскорбительную критику религиозных конкурентов и др. Принципиальной, полагает Константин Ерофеев, является позиция Суда о том, что нейтральное информирование религиозной организацией о себе и своей деятельности не является миссионерством. При этом деятельность без указания официального полного наименования организации, а также выпуск религиозной литературы с неполной или заведомо ложной маркировкой либо без нее образуют состав административного правонарушения.
Адвоката АП г. Москвы Юрия Ершова огорчило упоминание в обзоре слова «секта». «Правового определения данного термина до сих пор не существует, однако он с завидной регулярностью продолжает использоваться для обоснования нарушения права на свободу вероисповедания определенных конфессий, отличных от исторически существующих в России, – пояснил он. – Можно было бы ожидать от Суда разумного указания, что если какие-то группы нарушают права человека и совершают правонарушения, то ответственность должна наступать именно за конкретные правонарушения».
Эксперт считает, что «пакет Яровой», куда вошли и поправки о миссионерской деятельности, устанавливает крайне противоречивое и неоднозначное определение миссионерской деятельности, не говоря уже об ответственности за нее. «Можно было бы ожидать, что ВС установит некие справедливые, насколько это возможно применительно к закону, правоприменительные подходы. Однако содержание обзора не вызывает оптимизма и скорее добавляет замешательства в и без того не самую ясную область вероисповедания и религий», – отметил адвокат.
По мнению адвоката, заслуживают внимания разъяснения ВС о том, что нейтральное распространение информации религиозной организацией не должно квалифицироваться как миссионерская деятельность, равно как и размещение в интернете ссылок на ресурсы религиозных объединений. «Хотя мотивация относительно последнего сомнительна, – добавил Юрий Ершов. – ВС считает, что это не миссионерская деятельность, так как она “не вводит пользователей в заблуждение относительно открываемой информации и не препятствует им в доступе к интересующим их материалам”. Как это относится к миссионерству – определить затруднительно, скорее, можно сделать вывод, что миссионерство как-то связано с “введением в заблуждение” и “препятствием в доступе”».
Весьма туманным, по мнению адвоката, выглядит дело с распространением религиозных материалов через интернет-канал на Youtube: «Сложно понять, как это связано с отсутствием маркировки материалов – то ли она должна присутствовать на самом кадре, то ли надо, чтобы материалы, которые кто-то показывает, явно демонстрировали зрителю соответствующую маркировку».
«Поражает также пример с ответственностью исламской организации, у которой нашли религиозную литературу в арендуемом помещении, но придрались к тому, что часть лежала в коридоре, на который договор аренды не распространялся. Удивительный формализм», – добавил эксперт.
«В случае с опорой на мнение священника в вопросе о том, “нарушает” ли чувства верующих провокационное изображение Христа (удивительный термин для ВС, так как чувства вряд ли можно “нарушить”), хочется пожелать Суду сохранить такой же подход по отношению к другим конфессиям, чтобы делать аналогичные выводы, ограничиваясь именно мнением последователей или священнослужителей соответствующей общины», – подчеркнул Юрий Ершов. При этом он обратил внимание, что уже в следующем примере обзора Суд вместо мнения священнослужителя указал на пояснения кандидата социологических наук. «Хотя вывод сделан в пользу защиты последователей буддизма, подход явно различный», – констатировал адвокат.
В заключение Юрий Ершов отметил, что сложно также согласиться с квалификацией в качестве «распространения» религиозных материалов в случае, когда те просто находятся в помещении религиозной организации. «Мотивация, что туда может зайти кто-то не из членов организации и, значит, их наличие там означает распространение, довольно спорная. Странно было бы ожидать, что, заходя в такое помещение, не найдешь религиозных материалов», – резюмировал адвокат.
Источник