Словарь
Чувства
В рамках системно-феноменологического подхода принято выделять четыре уровня чувств:
1. Первичные чувства. Непосредственно вызванные каким-либо событием, не опосредованные социально и обычно очень сильные чувства. Часто подавляются из соображений безопасности, морали или для сохранения «социального лица». Например, муж после измены жены не признает, что чувствует боль. В случае вытеснения, непроживания первичного чувства ему на смену приходят вторичные, например, обида или желание отомстить.
2. Вторичные чувства. Это циклические, драматичные по выражению чувства, которые не ведут к решению. Смысл вторичного чувства оградить себя от глубокого переживания первичного. Человек может жить исходя из вторичных чувств очень долго, по сути, ценой постоянного напряжения избегая быстрого, но, возможно, болезненного проживания первичных чувств и разрешения ситуации.
3. Системные (перенятые) чувства. Именно с этим видом чувств работает расстановка. Это чувства, «доставшиеся» человеку как члену системы (семьи, организации. ), так как, принадлежа ей, он вынужден быть лояльным и может попасть в переплетение. Испытывая такие чувства, человек часто не понимает их природы и ищет им внешнее объяснение, иногда проявление таких чувств приписывают характеру и врожденным особенностям человека.
4. Мета-чувства. В повседневной жизни мы очень редко сталкиваемся с чувствами такого рода. По большому счету мы даже не можем управлять этими чувствами. Мы можем лишь входить в мета-чувства и выходить из них, подобно тому, как человек входит и выходит из реки. Мета-чувства – это проявление в человеке нечто большего, чем его личность. Эта категория чувств проживается как некая отрешенность и в то же время растворенность наряду с сосредоточенностью. Мета-чувства часто связаны с духовными переживаниями.
Г. Вебер так пишет о четырех уровнях чувств: «Чувства, ведущие к действию — это первичные чувства, и они очень просты. Их не нужно долго объяснять, это чувства без всякой драмы. Поэтому они обладают определенным покоем, кроме тех случаев, когда речь идет действительно о драматических вещах. Тогда чувство тоже драматично, но это совершенно адекватно.
Большинство тех чувств, которые демонстрируются, — это чувства вторичные, они являются подменой действия. Так как они призваны убеждать других в том, что человек действовать не может, они должны быть преувеличены и драматизированы. Человек, испытывающий вторичные чувства, чувствует себя слабым, как, кстати, и другие присутствующие, которые тоже чувствуют себя слабыми и призванными что-то сделать, но при этом видят, что здесь все равно ничего не поможет.
Если чувства первичны, то те, кто при этом присутствуют, испытывают сочувствие, но чувствуют себя свободными, потому что человек, который демонстрирует подобные чувства, силен. Распознать это очень легко. Человеку, испытывающему вторичные чувства, приходится затемнить реальность, потому что это чувство он поддерживает с помощью внутренних образов.
Так как первичные чувства ведут к цели, они кратки. Они сразу оказываются у цели, тут нет окольных путей. Вторичные же чувства, напротив, длятся долго. Они направлены на то, чтобы сохранить ситуацию бездействия. И если позволить человеку их выражать, то будет становиться все хуже. Поэтому так долго длятся те терапии, где пестуют подобные чувства. У вторичных чувств есть также титул чувств «прекрасных». Они драматичны и волнующи, но человека они обессиливают и являются ложными.
Я хотел бы привести один пример, касающийся первичной и вторичной печали. Первичная печаль — это, к примеру, очень сильная боль разлуки. Если человек переживает эту боль, то печаль быстро проходит, и тогда человек снова свободен и может начать действовать. Вторичная печаль проявляется, например, в жалости к самому себе. Такое чувство может длиться всю жизнь. Эта печаль не служит новому началу. Она является подменой первичной боли.
Месть — это тоже вторичное чувство и нередко реакция на прерванное движение любви к. Но это чувство может быть и системно перенятым из какой-либо вышестоящей системы. Упреки — это всегда подмена принятия. Человек часто начинает испытывать злость, причинив вред другому, хотя все основания злиться должны бы быть у другого. Злость зачастую является подменой просьбы в отношениях.
Третью категорию составляют системно перенятые чувства. В этом случае человек не в себе. Он отчужден от себя самого, и сделать с ним тоже ничего нельзя, так как он находится в чужом чувстве. Здесь сразу можно распознать, что человек находится в некой совершенно иной ситуации.
Есть и еще одна, четвертая, категория чувств, которые я называю мета-чувствами. Эти чувства обладают совершенно иным качеством. Это чувства без эмоций. Они являются чистой, сосредоточенной силой. К этим чувствам относятся, например, мужество, смирение (как согласие с миром таким, какой он есть), спокойствие. Существует также мета-любовь, некая вышестоящая любовь. Когда один человек что-либо причиняет другому, не будучи при этом на него злым, как, к примеру, хирург, а иногда и психотерапевт, это я называю мета-агрессией. Раскаяние, например, также является мета-чувством. В этом случае человек сосредоточен, и он знает о том, что ему положено. Он чувствует это, и этому он следует.
Если же человек уклоняется от того, что ему положено, тогда он фиксирует что-то, что опять же является родом совести, духовной совести в отличие от ну, скажем, совести действий. Она как-то связана с мета-чувствами, к примеру, когда человек изменяет самому себе.
Венцом всех мета-чувств является мудрость. Она связана с мужеством, смирением и силой. Мудрость — это чувство, с помощью которого человек может различать, что имеет значение, а что — нет. Мудрость не означает, что я что-то знаю, она означает, что в определенной ситуации я распознаю, что возможно, а что — нет и что мне нужно делать. Мудрость всегда ориентирована на действие. Действия человека мудрого не являются следствием неких выводов, он непосредственно воспринимает то, что правильно. Поэтому люди мудрые всегда поступают не так, как от них ожидают.
Когда возникают мета-чувства, они воспринимаются как подарки. Их нельзя достичь, добиться, они даются нам как милость. Они являются вознаграждением за опыт, за усилия — как спелый плод.
То, что человек всегда, во всех областях и, прежде всего в отношениях испытывает чувства, является частью того, из чего складывается полнота жизни. Мета-любовь придает отношениям силу и безопасность, из нее вытекают ответственность, надежность и верность».
Источник
ПЕРВИЧНЫЕ И ВТОРИЧНЫЕ ЧУВСТВА В ТЕРАПИИ
О работе с чувствами клиента по отношению к близким людям
Работа с клиентом и
его проблемами в привязанности
– это работа с маленьким,
нуждающимся в любви ребенком.
ПЕРВИЧНЫЕ И ВТОРИЧНЫЕ ЧУВСТВА
В терапевтической работе с клиентами приходится сталкиваться с разной степенью осознавания, идентификации и выражения ими своих чувств. В данной статье мы остановимся лишь на содержании и качестве тех чувств, которые характеризуют особенности отношений клиента со значимыми для него людьми, а также на особенностях терапевтического процесса с такими чувствами. Именно эти чувства, как правило, лежат в основе психологических проблем клиентов.
Чаще всего в терапии у клиентов можно наблюдать проявления следующих типов чувств по отношению к значимым для них людям: первичные чувства, вторичные чувства и демонстрируемое отсутствие чувств.
Первичные чувства. Это чувства отвержения, страха, одиночества… За ними очень легко можно увидеть потребности, первичные чувства, как правило, их напрямую и выражают. Чаще всего за такими чувствами стоят следующие потребности: в безусловной любви, принятии, привязанности… Предъявление клиентом в начале терапии первичных чувств достаточно редкое явление, оно свидетельствует о его хорошем контакте со своим Я. Чаще всего такое бывает в состоянии жизненных кризисов, депрессии.
Вторичные чувства.Этозлость, гнев, ярость, раздражение, обида… Эти чувства возникают в случае невозможности предъявить близким людям первичные чувства. Чаще всего это бывает по причине страха (отвержения) или стыда (непринятия). Вторичные чувства, например, гнев или обида, затеняют чувства первичные, говорящие об эмоциональных потребностях привязанности.
Отсутствие чувств или эмоциональная анестезия. Клиент в этом случае заявляет, что у него нет никаких чувств к близким людям (к отцу, матери), они для него чужие люди, и он в них уже не нуждается. Данный фокус терапии редко является запросом и чаще всего появляется в процессе терапии по другим запросам.
ТРАВМА ПРИВЯЗАННОСТИ
Вышеприведенная типология чувств тесно перекликается с этапами развития травмы, предложенными Дж. Боулби. Дж. Боулби, наблюдая за поведением детей в ответ на разлуку с матерью, выделил у них следующие этапы развития чувств:
Страх и паника – первые чувства, охватывающие ребенка при расставании с матерью. Ребенок плачет, кричит в надежде вернуть мать;
Гнев и ярость – протест против брошенности, ребенок не смиряется с ситуацией и продолжает активно добиваться возвращения матери;
Отчаяние и апатия – ребенок примиряется с ситуацией невозможности вернуть мать, впадает в депрессию, физически цепенеет и эмоционально замораживается.
В результате такого рода травматического взаимодействия у ребенка формируется либо повышенная «прилипчивость» к родительской фигуре (если он еще не потерял надежды получить ее внимание и любовь – фиксация на втором этапе по Боулби), либо холодное отстранение (в том случае, если такая надежда была для него потеряна – фиксация на третьем этапе). Наиболее серьезные проблемы возникают у детей именно на третьем этапе. Если поведение привязанности, направленное на поиск и поддержание контакта с фигурой привязанности, не достигает цели, у ребенка возникают такие чувства, как гневный протест, цепляние, депрессия и отчаяние, кульминацией же этого процесса становится эмоциональное отчуждение от фигуры привязанности.
Причем, важно не столько физическое присутствие объекта привязанности, но также его эмоциональная вовлеченность в отношения. Объект привязанности может присутствовать физически, но при этом отсутствовать эмоционально. Травмы же привязанности могут возникать не только по причине физического отсутствия объекта привязанности, но и в силу его психологической отчужденности. Если фигура привязанности воспринимается как эмоционально недоступная, то, как и в ситуации физического ее отсутствия, наступает сепарационная тревога и дистресс. Это очень важный момент, мы к нему еще вернемся.
В обоих случаях ребенок растет в дефиците безусловной любви и родительского принятия, потребность в привязанности оказывается в силу фрустрации хронически неудовлетворенной. Повзрослев, такой уже не ребенок, вступая во взрослые партнерские отношения, продолжает поиски хорошей мамы (объекта привязанности) в надежде психологически насытиться безусловной любовью и принятием от своего партнера, создавая для этого комплементарные браки. (См. раннее опубликованную нами на этом сайте статью «Детско-родительские отношения в комплементарном браке» ). Его Я является дефицитарным (термин Г. Амона), неспособным на самопринятие, самоуважение, самоподдержку, такой человек будет с низкой неустойчивой самооценкой, крайне зависим от мнений других людей, склонный к созданию созависимых отношений.
В терапии можно встретиться с клиентами, фиксированными на разных уровнях нарушения потребности в привязанности. Наиболее сложная ситуация безусловно та, когда терапевт встречается с эмоциональным «бесчувствием» клиента. Можно встретиться с разными видами эмоциональной нечувствительности – от полной анестезии до алекситимии различной степени. Все алекситимики, как правило, – травматики. Причиной такого бесчувствия, как говорилось ранее, является психическая травма – травма отношений с близкими людьми или травма привязанности.
Травмы, как известно, бываю острые и хронические. Травмы привязанности, как правило, хронические. Столкнувшись в терапии с бесчувственностью клиента к близкому человеку и совершенно справедливо предположив травму в отношениях, терапевт, чаще всего безуспешно, пытается искать в его анамнезе случаи, являющиеся этому подтверждением. Однако клиент часто не может вспомнить ярких эпизодов отвержения со стороны значимых лиц. Если же попросить его вспомнить теплые, приятные моменты отношений, оказывается, что и таковых тоже нет.
Что же тогда есть? А есть нейтральное вплоть до безразличия отношение к клиенту-ребенку, хотя при этом часто родители безупречно выполняют свои функциональные родительские обязанности. К ребенку относятся не как маленькому человеку с его уникальными душевными переживаниями, а как к функции. Они могут быть внимательны к его физическим, материальным потребностям, такой ребенок может расти в полном материальном достатке: обут-одет, накормлен и т.д. Область же духовно-душевного контакта с ребенком отсутствует. Либо родители могут быть так поглощены своей жизнью, что напрочь забывают о нем, предоставляя его самому себе. Такие родители, как правило, часто «возбуждаются» в своих родительских функциях, вспоминают, что они родители, когда с ребенком что-то случается (например, он заболевает). Клиентка М. вспоминает, что мать «появлялась» в ее жизни, когда она болела – тогда она «выходила из Интернета» и начинала активно выполнять все необходимые лечебные процедуры. Неудивительно, что у этой клиентки закрепился болезненный способ существования – именно через болезнь ей удавалось хоть как-то «вернуть» маму.
Ребенок в вышеописанной ситуации пребывает в состоянии хронического эмоционального отвержения. Хроническое эмоциональное отвержение – неспособность родительской фигуры (объекта привязанности) на безусловное принятие своего ребенка. При этом фигура привязанности, как отмечалось выше, может физически присутствовать и функционально выполнять свои обязанности.
Причины неспособности родителей безусловно любить и принимать своего ребенка не являются для терапевта предметом этики и морали, а связаны с их психологическими проблемами. Они (проблемы) могут быть обусловлены как их жизненной ситуацией (например, мать ребенка пребывает в ситуации психологического кризиса), так и связаны с особенностями их структуры личности (к примеру, родители с нарциссической либо шизоидной характерологией).
В некоторых случаях причины родительской нечувствительности могут выходить за пределы их личной жизненной истории, а быть переданы им посредством межпоколенных связей. Например, мать одного из родителей сама находилась в состоянии психической травмы и в силу своей эмоциональной анестезии не смогла быть чувствительной к своему ребенку и дать ему достаточно необходимых для него принятия и любви. В любом случае, мать оказывается неспособна на эмоциональный отклик и в силу этого не в состоянии удовлетворить потребность ребенка в привязанности и в лучшем случае физически и функционально присутствует в его жизни. Вышеописанную ситуацию может исправить присутствие эмоционально теплого отца, либо другой близкой фигуры, но, к сожалению, не всегда в жизни так бывает.
Во взрослой жизни попытка восполнить дефицит в любви и привязанности осуществляется, как правило, не напрямую – через родителей, а замещенным образом – через партнеров. Именно с ними и разыгрываются сценарии созависимого поведения, в которых на первый план выступают вторичные чувства, предназначенные для родителей.
С родителями же такие клиенты ведут себя чаще контрзависимым способом, разыгрывая сценарий отсутствия чувств. И лишь попав на терапию и пройдя этап обсуждения созависимых отношений клиента с партнером, удается выйти на эмоционально отстраненное, дистантное отношение к его родителям.
Клиентка Н. ведет себя с партнером типично созависимым способом – контролирует, обижается, обвиняет в недостаточном внимании, ревнует… В ее контакте с партнером проявляется весь набор «вторичных» чувств – раздражение, обида, гнев… С родителями же отношений нет: отец, по словам клиентки, никогда не был с ней эмоционально близок, мать была всегда занята больше собой. Клиентка уже давно смирилась с таким отношением к ней и уже ничего не ждет и не хочет от своих родителей. В тоже время весь свой поток нереализованной потребности в любви и привязанности она направляет на своего партнера.
ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Чаще всего клиенты с вышеописанными проблемами в привязанности обращаются с запросом по поводу созависимых отношений с партнером.
Терапевтическая работа с такими клиентами – это работа с травмой отвержения. В процессе терапии у клиента разворачивается процесс погружения в имеющуюся на раннем этапе его развития травму отвержения, который мы называем актуализированный кризис. Это целенаправленная, контролируемая терапевтическая актуализация раннее не пережитой травмы с целью ее ре-переживания в терапевтическом процессе.
Процесс терапии здесь имеет несколько последовательных этапов. Начинается он, как правило, с обсуждения реального кризиса отношений с партнером, что обычно и является клиентским запросом. Здесь клиент в терапии активно предъявляет вторичные чувства (злость, обида, ревность и др.) по отношению к своему партнеру. Терапевтической задачей на этом этапе является переключение клиента в область первичных чувств (страх отвержения, непринятия). Это непростая задача, так как у клиента будет присутствовать сильное сопротивление к осознаванию и принятию стоящих за вторичными чувствами первичных чувств-потребностей (в принятии, безусловной любви). Сопротивление поддерживается, как отмечалось выше, сильными чувствами страха и стыда.
Следующим этапом в терапии будет осознавание и принятие того факта, что первичные чувства-потребности являются смещенными с первичного объекта и направлены на другой объект. Этим первичным объектом является родительская фигура, с которой были нарушены отношения привязанности. Терапевтической задачей этого этапа терапии будет последовательное прохождение этапов чувствительности к объекту с нарушенной привязанностью от этапа отсутствия чувств через этап вторичных чувств и, наконец, к первичным чувствам-потребностям. Терапевт разворачивает эмоциональный процесс от эмоциональной анестезии и вторичных эмоций, выполняющих защитную функцию, к первичным чувствам, говорящим о потребностях в близости-привязанности и страхах не получить желаемое.
Работа с клиентом и его проблемами в привязанности – это работа с маленьким, нуждающимся в любви ребенком. Наиболее подходящая здесь модель терапии – модель отношений мать-ребенок, в которой терапевту необходимо много контейнировать и давать своему клиенту. Если представить себе, что в моменты переживания первичных эмоций (страха, боли утраты, ощущения собственной ненужности и покинутости) мы находимся в контакте с детской и уязвимой частью «Я» клиента, то легче удастся его понимать и принимать. Это работа «здесь-и-сейчас», на близкой дистанции, требующая эмпатической настройки на актуальное состояние клиента.
Работать с эмоциями, находясь в отстраненной позиции, неэффективно. Эмпатическая включенность – основной инструмент работы терапевта с рассматриваемыми проблемами. Эмпатия – это способность представить себя на месте другого человека, понять, каково ему, испытать сочувствие и выразить его в контакте.
Эмпатия, безоценочное и безусловное принятие и конгруэнтностьтерапевта (триада Роджерса) помогают построить безопасные и доверительные терапевтические отношения – отношения эмоциональной близости, которых клиенту не хватало в его жизни. В результате человек, обратившийся к терапевту, чувствует себя понятым и принятым. Подобные терапевтические отношения являются оптимальной питательной, поддерживающей и развивающей средой, способствующей процессу личностного роста клиента. Тут возможны аналогии с надежной привязанностью, являющейся безопасной гаванью, защищающей от жизненных стрессов, и надежной базой, с которой можно рисковать и исследовать окружающий и внутренний мир. Даже самые сильные и отвергаемые чувства могут быть пережиты и ассимилированы в близости, каким бы трудным и болезненным это не представлялось.
В процессе взаимодействия людям с проблемами в привязанности сложно находиться в терапевтическом контакте. В силу их гипертрофированной чувствительности к отвержению они не способны удерживаться также и в реальном контакте и часто пускаются в отреагирования. В ситуации, которую они «считывают» как отвержение, у них возникают сильные вторичные чувства – обида, ярость, гнев, боль – и они не позволяют им оставаться в контакте. Партнер же по взаимодействию является вторичным объектом, на которого проецируются чувства, адресованные первичным отвергающим объектам.
Клиентка Н. обратилась за терапией с проблемами в отношениях с мужчинами. В процессе терапии выяснилось, что эти отношения в ее жизни всегда разворачиваются по схожему сценарию: после благополучного первого этапа в отношениях у клиентки начинает возникать все больше претензий к избраннику, раздражения, ревности, упреков, обиды, контроля. За этими действиями и вторичными чувствами в процессе анализа обнаруживается сильный страх брошенности, отвержения, ненужности, одиночества. Клиентка в реальных отношениях, не осознавая этих чувств, пытается все сильнее давить на своего спутника. Неудивительно, что ее мужчины с завидным постоянством «сбегают» из этих отношений.
Это та точка в отношениях, которую можно осознать в терапии и разорвать привычный паттерн взаимодействия, вырваться из привычных стереотипных патологических способов контакта.
Задача номер один для таких клиентов – пытаться удерживаться в контакте, не пускаясь в отреагирование и говорить партнеру (используя Я-высказывания) о своих чувствах-потребностях. Это очень сложно еще и по той причине, что в этой ситуации актуализируется страх отвержения. Хотя ведущим чувством чаще является обида, которая «не позволяет» открыто говорить о своих чувствах (боли, страхе).
Не всегда данная терапия может быть успешной. Такая терапия, как говорилось выше, предъявляет большие требования к личности терапевта, к его зрелости, проработанности, к его личностным ресурсам. Если терапевт сам уязвим в плане привязанности, он не сможет работать с клиентами со схожими проблемами, так как не может ничего дать такому клиенту.
Для иногородних возможна консультация и супервизия у автора статьи через интернет.
Источник