Вся радость земли за трудом

Валерий Брюсов — стихи

Единое счастье — работа,
В полях, за станком, за столом,-
Работа до жаркого пота,
Работа без лишнего счета,-
Часы за упорным трудом!

Иди неуклонно за плугом,
Рассчитывай взмахи косы,
Клонись к лошадиным подпругам,
Доколь не заблещут над лугом
Алмазы вечерней росы!

На фабрике, в шуме стозвонном
Машин, и колес, и ремней,
Заполни, с лицом непреклонным,
Свой день, в череду миллионном
Рабочих, преемственных дней!

Иль — согнут над белой страницей,-
Что сердце диктует, пиши;
Пусть небо зажжется денницей,-
Всю ночь выводи вереницей —
Заветные мысли души!

Посеянный хлеб разойдется
По миру; с гудящих станков
Поток животворный польется;
Печатная мысль отзовется
Во глуби бессчетных умов.

Работай! Незримо, чудесно
Работа, как сев, прорастет.
Что станет с плодами — безвестно,
Но благостно, влагой небесной,
Труд всякий падет на народ.

Великая радость — работа,
В полях, за станком, за столом!
Работай до жаркого пота,
Работай без лишнего счета,
Все счастье земли — за трудом!

Валерий Брюсов: работа.
«Стихи о любви и стихи про любовь» — Любовная лирика русских поэтов & Антология русский поэзии. © Copyright Пётр Соловьёв

Источник

Забытые тетради. Стихи о Труде

Забытые тетради. Стихи о Труде.

В мире слов разнообразных,
Что горят, блестят и жгут,
Золотых, стальных, алмазных —
Нет священней слова: «Труд!»

Троглодит стал человеком,
В тот заветный день, когда,
Он сошник повёл к просёкам,
Начиная круг труда.

Всё, что пьём мы полной чашей,
В прошлом создано трудом:
Всё довольство жизни нашей,
Всё, чем красен каждый дом.

Новой лампы свет победный,
Бег моторов, поездов,
Монопланов лёт бесследный,
Всё – наследие трудов!

Все искусства, знанья, книги —
Воплощённые труды!
В каждом шаге, в каждом миге,
Явно видны их следы.

И на место в жизни право
Только тем, чьи дни в трудах:
Только труженикам – слава,
Только им – венок в веках!

Но когда заря смеётся,
Встретив позднюю звезду —
Что за радость в душу льётся,
Всех, кто бодро встал к труду!

И, окончив день, усталый,
Каждый щедро награждён,
Если труд, хоть скромный, малый,
Был с успехом завершён!

В глухом лесу стучит топор.
В глухом большом лесу,
С недавних, лишь советских пор
Здесь люди жизнь несут.
Руби, топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Труби.

Звенит топор весь день — деньской.
Несётся шум. Язык людской
Бубнит, как мчится тройка.
Идёт в деревне строка.
Руби топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Труби.

Поёт топор. По брёвном гул.
И песнь его ясна:
Пришёл черёд, пришёл разгул –
Строительства весна.
Руби, топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Труби.

Зовёт топор: руби, чеши,
Ты строй за домом дом.
Пускай бедны мы – малыши,
Мы вырастим потом.
Руби, топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Руби.

Пришла в советский новый бор
Счастливая пора!
Так говорит, рубя, топор.
Растёт колхоз – гора.
Руби, топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Труби.

Стучу, стучу я молотком,
Верчу. Верчу трубу на ломе –
И отговаривается гром
И в воздухе, и в каждом доме.

Кусаю ножницами я
Железа жёсткую краюшку,
И ловит подо мной струя
За стружкою другую стружку.

А на дворе – то после стуж
Такая же кипит починка.
Ой, сколько, сколько майских луж –
Обрезков голубого цинка!

Как громко по трубе капель,
Постукивает молоточком,
Какая звончатая трель
Гремит по вёдрам и по бочкам!

Живей, рубанок, шибче шаркай,
Шушукай, пой за верстаком,
Чеши тесину сталью жаркой,
Стальным и жарким гребешком.

Ой, вейтесь, осыпайтесь на пол.
Вы, кудри русые, с доски!
Ах, вас не мёд ли где закапал:
Как вы душисты, как сладки!

О, помнишь ли, рубанок – с нами
Она прощалася, спеша,
Потряхивая кудрями
И пышно стружками шурша!

Я в то мгновенье острой мукой
Глубоко сердце занозил
И после тихою разлукой
Тебя глубоко запылил.

И вот сегодня шум свиданья –
И ты, кудрявясь второпях,
Взвиваешь тёплые воспоминанья
О тех возлюбленных кудрях.

Живей, рубанок, шибче шаркай,
Шушукай, пой за верстаком,
Чеши тесину сталью жарко,
Стальным и жарким гребешком
1920 г.

Пока владеют формой руки,
Пока твой опыт
Не иссяк,
На яростном гончарном круге
Верти вселенной
Так и сяк.

Мир незакончен
и не точен –
Поставь его на пьедестал
И надавай ему пощёчин,
Чтоб он из глины
Мыслью стал.
1935 г.

Мне нравится искусство бочара,
Когда, в карман не лезущий за словом,
Он в зимние большие вечера
Скрепляет клепку обручем дубовым.

Врезает дно, храня суровый вид,
И говорит: «Сто лет смолить не надо!
Посудина, что колокол, гудит».
И сердце мастера удаче радо.

И снова, как вчера за вчера,
Не видя любопытных за плечами,
Он тешет клепку дни и вечера
И пригоняет обручи ночами.

Нужны мне глаз и мудрость бочара,
Чтоб речь скреплять, как бочку, обручами.
1939 г.

Меж корпусов, промасленной травой
По новостройке проходя под осень,
В стекле, подёрнутом рассветной синевой,
Всё отраженье мира он проносит.

Звенит стекло, скользят в нем облака,
Над дальним лесом вьются легкой стружкой.
В стеклянной дымке катится река,
Песок узоря галькой и ракушкой.

Мост над рекою выгнулся крутой,
Два поезда летят там на сближенье.
Мелькнул огонь в пролёте золотой,
Дрожит стекло — и меркнет отраженье…

За дамбой дом кончают мастера,
Где окна на стекольщика в обиде,
Ресницы ставен вскрикнув, ждут — пора
Нас остеклить, мы ни чего не видим.

Не всплески зорь, ни листопада медь, —
В глазах у нас пеньковые волокна.
«Добро, — сказал стекольщик, — вам прозреть
Я помогу» — И свет ударил в окна.
1950 г.

Весёлый парень, обожженный солнцем,
Рубя тысячелетия в упор,
Изобразил на голых стенах храма
Кувшин с вином, лопату и топор.
Он тешил на базальтовых простенках
Беспечную фантазию свою:
То два орла сплетались в поединке,
То лань склонялась к чистому ручью.
Своё искусство переняв от деда,
В артикский камень с детских лет влюблён,
Он переплёл три сорта винограда
На капителях каменных колонн.
Потом, пройдя с резцом до аналоя,
Разделывая глыбы под орех,
Он вытесал своё изображенье,
Но бог ему простил и этот грех.

С тех пор прошло почти четыре века
В палящем зное, в солнечной пыли.
Фундаменты от ливней развалились,
И цоколи травою поросли.
Но, неподвластны силе разрушенья,
Вступив с тысячелетиями в спор,
Всё так же возникали на карнизах –
Кувшин с вином, лопата и топор.
Всё так же, ничего не уступая,
Сплетались в поединке два орла,
Всё так же лань склонялась над водою
И досыта напиться не могла.
Всё так же гнулись лозы винограда
И, прославляя вечные дела,
Лицо не бога, а каменотёса
На этот мир глядело из угла.
Щербатые обветренные плиты
Давным – давно уже песок занёс..

Я видел, как на стройку в Ереване
Приходит молодой каменотёс.
Пред ним лежат, как после изверженья,
Обломки вулканических пород.
Но в мёртвой глыбе пористого туфа
Дыханье жизни он распознаёт.
И вот уж далеко опережая
Пределы человеческой мечты,
Бегут по склонам смелые дороги,
Над волнами сплетаются мосты,
Впрягаются в работу водопады,
В долинах оживают города,
И оставляют вечный след на камне
Бессмертные орудия труда.
1949 г.

С ним груз небогатый:
Мешок на спине,
Кайло, да лопата,
Да ковш на ремне.

И знойно, и глухо,
И каплет с коры,
И резко над ухом
Звенят комары.

Не с первой лопаты
Песок золотой –
Изроет, как гряды,
Весь сумрак лесной.

И в каждом обрыве
Он пробу возьмёт,
Покуда на смыве
В ковше не блеснёт.

Туда, где потел он,
Другие придут.
Артельное дело –
Разведчика труд.

С ним груз небогатый:
Мешок на спине,
Кайло , да лопата,
Да ковш на ремне.

Мы оба, приятель,
.С тобою в пути.
Я тоже – старатель.
Мне б слово найти.
1950 г.

А я не тружусь?
Чуть брезжит рассвет –
Как дояр сажусь
На свой табурет.

Как дояр –
Терпенья
Хоть отбавляй:
Ведро в колени
И – ну давай!

За словом слово
В строфу сую.
И впрямь корову
Сижу дою

Беру в кулаки
Тугие соски,
Четыре струи –
Четыре строки.

То с пеной, со звоном
Идут слова.
То приглушённо,
Едва, едва.

Большой надой –
Молоко с водой,
Строка жидка,
Говорят:
От быка!

А чуть запустил,
Не часто дою,
Кричат: Присушил
Строку и струю.

Корова, рога
До земли клоня,
Как на врага
Глядит на меня.

Вот – вот в бедро
Шибанёт ногой,
Свернёт ведро,
Разольёт водой.

Косится,
Бычится
Рогатый Пегас.
У бедной сочится
Тоска на глаз.
1968 г.

Спасенье от смерти — в работе,
В труде от зари до зари.
У жизни в давнишнем почёте
Ткачи, кузнецы, косари…

Пусть стрелки дрожат на пределе,
Пусть бьёт генераторы дрожь:
Пока ты в работе, при деле,
До этих ты пор и живёшь.

Выдумывай, мучайся, бейся,
Считай до получки гроши
И жить иждивеньем собеса
До крайней нужды не спеши.

Забудутся ссоры, интриги,
Но труд не исчезнет во мгле:
Моторы, деревья, и книги
Останутся жить на Земле.

Работай! Влюблённый в работу,
Одно неустанно тверди:
«Дела не кончают в субботу,
И жизнь – она вся впереди».

Летай в облаках, словно птица,
Пиши или землю паши, —
В делах твоих рук воплотится
Частица бессмертной души!
1960 г.

Я помню хлеб. Он чёрен был и липок-
Ржаной муки был грубоват помол.
Но расплывались лица от улыбок,
Когда буханку ставили на стол.

Военный хлеб, Он к щам годился постным,
Раскрошенный, он был не плох с кваском.
Он вяз к зубам, приклеивался к дёснам,
Его мы отлепляли языком.

Он кислым был – ведь был он с отрубями!
Не поручусь, что был без лебеды.
И всё ж с ладони жадными губами
Я крошки подбирал после еды.

Я неизменно с острым интересом
И с сердцем замирающим следил
За грозным, хладнокровным хлеборезом.
Он резал хлеб! Он чёрный хлеб делил!

Я восторгался им, прямым и честным.
Он резал грубо, властно, без затей,
Горелой коркой, как в угле древесном,
Испачкавшись почти — что до локтей.

На нём рубаха взмокла холстяная.
Он был велик в восторге трудовом.
Он резал хлеб, усталости не зная,
Лица не вытирая рукавом!
1955 г.

Начальник цеха.
(Ярославу Смелякову)

Под сводами страдного века,
Не то чтобы в медных громах,
Хочу я начальника цеха
Сегодня припомнить в стихах.

Он знал безотцовщины горечь,
И горечь жила в нём самом.
И школу оставил он вскоре
Примерно на классе восьмом.

Сурова планида такая,
Свинцова и так тяжела,
Как будто труба полковая,
Труба заводская звала.

Всё было…
Подручный в кузнечном,
В токарном – потом –
Ученик.
Вечерние курсы, конечно,
Страницы зачитанных книг.

О, правды железные розы!
Пусть лучшие силы страны
О нём поподробнее — в прозе…
Но песни зачем нам даны?!

Зачем по ночам нас тревожат,
Забыться, уснуть не дают…
Пылает Олимп.
У подножья
Какие – то люди снуют.

Не боги Олимпа нас судят –
В горниле земной суеты –
Простые рабочие люди,
Чьи тяжче, чем наши, труды;

Они,
Кто не ради успеха
Творят и любя и грубя
Под сводами грозного цеха.
Ты с ними.
Я вижу тебя.
1970 г

Воевал. Дошёл до Берлина. (1910 -1970)
(Инженер – дорожник).

Рассказ о рабочем – поэте.

Простыми пишет он стихами,
Во славу мира и труда.
В дни бурь и гроз он вместе с нами:
С Народом, с Партией, всегда.

Вдали под куполом «Ротонды»,
Он не искал свои пути,
В прибежище богемы, фронды
Не сомневался: с кем идти?

Рабочей не ронял он чести.
Сын Родины, полей и чащ –
Нет, он в угоду жёлтой прессе
Не одевал Гарольдов плащ.

Лишь Партия позвала массы
Чтоб строить новый мир и быт –
Он вехи взял, теодолит,
И вышел на большие трассы.

Суровых, будничных дорог.
И в стройке принял он участье,
А о годах труда сберёг
И чувство гордости, и счастья.

С площадок строек шлёт заметки,
Но проза словно стих звучит.
И в цоколь каждой пятилетки
Свои вложил он кирпичи…

…Он и в сорок первом стал солдатом.
Мать – Родина послала в бой.
Вооружённый автоматом,
Стихи он тоже взял с собой,

Землянка. Почта фронтовая.
Ракеты режут полог тьмы.
Как вести из родного края
Его стихи читали мы.:

О том, как на Большом Урале
Ковал оружие народ;
О том, как нас с победой ждали…
А воинов он звал – вперёд!

Война, блокада,
На плечи наши всё легло.
Он видел мужество народа
И верит в творчество его…

Мир отстояв, вернулся. Снова
Он строит сёла и мосты.
Стих, как металл, звенит сурово
Но песни бодры и просты.

Ещё ж в селеньях мира дымно,
И в джунглях враг ведёт стрельбу.
Его стихи звучат призывно –
На труд! На подвиг! На борьбу!

За мир зовут стихи поэта,
Чтоб танки, бомбы – всё на слом!
Чтобы все споры на планете
За круглым разрешать столом.

Мир!. Труд. –
Вот партии девиз.
Мы строим города и дамбы
И прославляют Коммунизм
Поэта радостные ямбы.
1964 год

Источник

СТИХИ О РАБОТЕ

Стихи

о работе, труде

Римма Казакова — Отечество, работа и любовь

Отечество, работа и любовь —
вот для чего и надобно родиться,
вот три сосны, в которых — заблудиться
и, отыскавшись,— заблудиться вновь.

Татьяна Ровицкая — Ах, эта черная работа

Ах, эта черная работа!
Черней, чем дым у парохода,
Не у того, что голубой,
А у того, где дым трубой!

Где жизнь — не поиски удачи,
Где просто так никто не плачет,
Где день приходит, чтоб успеть
Смолить и драить, песни петь,
Грузить, сниматься с якорей,
Бросаться в волны всех морей,
Морским узлом вязать канаты.
Смотреть в бинокль виновато
На то, что скроется вдали,
Сидеть часами на мели,
Картошку чистить, песни петь,
И все успеть, и все успеть!

Омар Хайям — Один всегда постыден труд

Один всегда постыден труд — превозносить себя,
Да так ли ты велик и мудр? — сумей спросить себя.
Примером служат пусть глаза — огромный видя мир,
Они не ропщут от того, что им не зрить себя.

Константин Ваншенкин — Самая насущная забота

Самая насущная забота
Всякого труда и ремесла —
Это, чтобы новая работа
Лучше прежней сделана была.

Но бывают в жизни неудачи,
Вещи с незавидною судьбой,
Бледные. И так или иначе
Хуже прежде сделанных тобой.

И начнешь, случается, до срока
Убеждать себя же самого:
«Это положительно не плохо,
Нет, ей-богу, это ничего…»

Будь недолгим это заблужденье,-
Ты вперед, мечта моя, лети!
Новой песни светлое рожденье
Будет мне наградою в пути.

Пусть труднее будет год от года
Добиваться, сидя у стола,
Чтобы наша новая работа
Лучше прежней сделана была.

Николай Заболоцкий — Не позволяй душе лениться

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Владимир Солоухин — Работа

Велели очерк написать
О свиноферме мне.
Давно затихли голоса
Столичные в окне.

Давным-давно соседи спят,
А я еще сижу.
Про сало цифры говорят —
Я в очерк их ввожу.

Героев нужен целый ряд,
Притом передовых.
Про сало люди говорят —
Описываю их.

И поглядеть со стороны —
Работа так проста…
А между тем из глубины
Бумажного листа

Вдруг появляются черты
Печального лица.
Они светлы, они чисты,
Любимы до конца.

Лицо все ярче, все светлей,
Все явственней оно…
Я не пишу стихов о ней,
А надо бы давно!

Соседи спят. Все люди спят.
А я еще сижу.
Про сало цифры говорят —
Я в очерк их ввожу.

Я тверд. Я приучил к труду
Себя в конце концов.
За строчкой строчку я кладу
На милое лицо.

Вот исчезает лоб ее,
Словами испещрен.
А там как раз, где бровь ее,
Вписал я ряд имен.

И вот уж больше не видны
Ни очи, ни уста…

А поглядеть со стороны —
Работа так проста!

Лев Озеров — Когда работаю, я плохо верю в смерть

Когда работаю, я плохо верю в смерть.
Я попросту в нее не верю.
Работа делает меня бессмертным,
Включенным во Вселенную навеки.
Работа делает меня планетой,
Или дорогой, или водопадом.
Что говорить, мы умираем — люди,
Но человек не умирает.

Евгений Винокуров — Работа

Я на кручу пудовые шпалы таскал.
Я был молод и тонок — мне крепко досталось!

Но лишь пот в три ручья да надсадный оскал
На подъеме крутом выдавали усталость.

Налегая всем телом, я глину копал,
Я кидал эту глину лопатой совковой.
Я под вечер с лица потемнел и опал.
Землекоп из меня мог бы выйти толковый.

Я был выделен в баню для носки воды
В группе старых бойцов, работящих и дюжих.
Мы таскали три дня. На ладонях следы
Целый год сохранялись от ведерных дужек.

Я поленья с размаху колол колуном.
Я для кухни колол и колол для котельной.
Только мышцы ходили мои ходуном
Под намокшей и жесткой рубахой нательной.

Я был юным тогда. Был задор, был запал.
Только к ночи, намаявшись, словно убитый,
Я на нарах, лица не умыв, засыпал,
На кулак навалившись щекою небритой.

Валерий Брюсов — Работа

Анатолий Жигулин — Работа

На лежнёвке порою вешней —
Видно, был большой перекос —
Забурился, ломая лежни,
И на шпалы сел паровоз.

За крушение на участке,
Если путь не починим в срок,
Строгий выговор будет начальству,
Заключенным — штрафной паек.

Бригадир полез, не робея,
С молотком под нависший скат.
С уважением за Сергеем
Наблюдал молодой солдат.

А Серега очень спокойно
Говорит, вытирая пот:
— Отойди, гражданин конвойный,
Ненароком тебя прибьет.

Показал, где рубить опоры,
Чтоб исправить опасный крен…
Был когда-то Сергей сапером
И в тюрьму угодил за плен…

Топоры застучали дружно,
Как, наверное, на войне.
Если нужно — так, значит, нужно.
Не стоять же нам в стороне.

Хоть и малый — узкоколейный,
Все равно паровоз тяжел.
Но подважили посильнее.
Кто-то крикнул:
— Пошел! Пошел.

Мы канат натянули туго,
И, ломая ветки берез,
Под веселую нашу ругань
Плавно тронулся паровоз.

И когда по брускам сосновым
Он на рельсы вкатил уже —
Всем нам было,
Честное слово,
Очень радостно на душе.

Захватила нас всех работа,
Увела от невзгод земных…
Словно вышли мы на свободу
На какой-то короткий миг.

Давид Самойлов — Извечно покорны слепому труду

Извечно покорны слепому труду,
Небесные звезды несутся в кругу.

Беззвучно вращаясь на тонких осях,
Плывут по вселенной, как рыбий косяк.

В раздумье стоит на земле человек,
И звезды на щеки ложатся, как снег.

И в тесном его человечьем мозгу
Такие же звезды метутся в кругу.

И в нас мир отражен, как в воде и стекле,
То щеки уколет, подобно игле.

То шоркнет по коже, как мерзлый рукав,
То скользкою рыбкой трепещет в руках.

Но разум людской — не вода и стекло,
В нем наше дыханье и наше тепло.

К нам в ноги летит, как птенец из гнезда,
Продрогшая маленькая звезда.

Берем ее в руки. Над нею стоим,
И греем, и греем дыханьем своим.

Владимир Высоцкий — Профессионалы

Профессионалам — зарплата навалом.
Плевать, что на лёд они зубы плюют:
Им платят деньжищи — огромные тыщи;
И даже за проигрыш и за ничью.

Игрок хитёр — пусть берёт на корпус,
Бьёт в зуб ногой и — ни в зуб ногой.
А сам в итоге калечит ноги —
И, вместо клюшки, идёт с клюкой.

Профессионалам, отчаянным малым,
Игра — лотерея: кому повезёт.
Играют с партнёром, как бык с матадором,
Хоть, кажется, принято наоборот.

Как будто мёртвый лежит партнёр твой.
И ладно, чёрт с ним, — пускай лежит.
Не оплошай, бык, — бог хочет шайбы,
Бог на трибуне — он не простит!

Профессионалам судья криминалом
Ни бокс не считает, ни злой мордобой.
И с ними лет двадцать кто мог потягаться —
Как школьнику драться с отборной шпаной?!

Но вот недавно их козырь главный —
Уже не козырь, а так, пустяк.
И их оружьем теперь не хуже
Их бьют, к тому же — на скоростях.

Профессионалы в своём Монреале
Пускай разбивают друг другу носы,
Но их представитель (хотите — спросите!)
Недавно заклеен был в две полосы.

Сперва распластан, а после — пластырь…
А ихний пастор (ну как назло!),
Он перед боем знал, что слабо им,
Молились строем — не помогло.

Профессионалам по всяким каналам
То много, то мало — на банковский счёт,
А наши ребята (за ту же зарплату)
Уже пятикратно выходят вперёд!

Пусть в высшей лиге плетут интриги
И пусть канадским зовут хоккей —
За нами слово, до встречи снова!
А футболисты — до лучших дней…

Евгений Евтушенко — Карьера

Твердили пастыри, что вреден
и неразумен Галилей,
но, как показывает время:
кто неразумен, тот умней.

Ученый, сверстник Галилея,
был Галилея не глупее.
Он знал, что вертится земля,
но у него была семья.

И он, садясь с женой в карету,
свершив предательство свое,
считал, что делает карьеру,
а между тем губил ее.

За осознание планеты
шел Галилей один на риск.
И стал великим он… Вот это
я понимаю — карьерист!

Итак, да здравствует карьера,
когда карьера такова,
как у Шекспира и Пастера,
Гомера и Толстого… Льва!

Зачем их грязью покрывали?
Талант — талант, как ни клейми.
Забыты те, кто проклинали,
но помнят тех, кого кляли.

Все те, кто рвались в стратосферу,
врачи, что гибли от холер,-
вот эти делали карьеру!
Я с их карьер беру пример.

Я верю в их святую веру.
Их вера — мужество мое.
Я делаю себе карьеру
тем, что не делаю ее!

Виктор Боков — Работа

Сначала спины темнеют от пота,
Потом они белеют от соли,
Потом они тупеют от боли,
И все это вместе зовется — работа!
Мне скажут, что время бурлачье минуло,
Что спины эпоха моя разогнула,
Меня обвинят, что я век наш ракетный
Хочу поменять на старинный, каретный.
А я не согласен! Любой академик
Руками — рабочий. И это спасенье,
Когда он рубанок берет в воскресенье,
И доски стругает, и гвозди вбивает,
И всю математику вдруг забывает.
Как сладко потом академику спится,
Какая счастливая боль в пояснице!

Александр Блок — Работай, работай, работай

Работай, работай, работай:
Ты будешь с уродским горбом
За долгой и честной работой,
За долгим и честным трудом.

Под праздник — другим будет сладко,
Другой твои песни споет,
С другими лихая солдатка
Пойдет, подбочась, в хоровод.

Ты знай про себя, что не хуже
Другого плясал бы — вон как!
Что мог бы стянуть и потуже
Свой золотом шитый кушак!

Что ростом и станом ты вышел
Статнее и краше других,
Что та молодица — повыше
Других молодиц удалых!

В ней сила играющей крови,
Хоть смуглые щеки бледны,
Тонки ее черные брови,
И строгие речи хмельны…

Ах, сладко, как сладко, так сладко
Работать, пока рассветет,
И знать, что лихая солдатка
Ушла за село, в хоровод!

Павел Антокольский — Работа

Он сейчас не сорвиголова, не бретёр,
Как могло нам казаться по чьим-то запискам,
И в ответах не столь уже быстр и остер,
И не юн на таком расстоянии близком.

Это сильный, привыкший к труду человек,
Как арабский скакун уходившийся, в пене.
Глубока синева его выпуклых век.
Обожгло его горькие губы терпенье.

Да, терпенье. Свеча наплывает. Шандал
Неудобен и погнут. За окнами вьюга.
С малых лет он такой тишины поджидал
В дортуарах Лицея, под звездами юга,

На Кавказе, в Тавриде, в Молдавии — там,
Где цыганом бродил или бредил о Ризнич.
Но не кинется старая грусть по следам
Заметенным. Ей нечего делать на тризне.

Все стихии легли, как овчарки, у ног.
Эта ночь хороша для больших начинаний.
Кончен пир. Наконец человек одинок.
Ни друзей, ни любовниц. Одна только няня.

Тишина. Тишина. На две тысячи верст
Ледяной каземат, ледяная империя.
Он в Михайловском. Хлеб его черен и черств.
Голубеют в стакане гусиные перья.

Нянька бедная, может быть, вправду права,
Что полжизни ухожено, за тридцать скоро.
В старой печке стреляют сухие дрова.
Стонет вьюга в трубе, как из дикого хора
Заклинающий голос:
«Вернись, оглянись!
Меня по снегу мчат, в Петропавловке морят.
Я — как Терек, по кручам свергаемый вниз.
Я — как вольная прозелень Черного моря».

Что поймешь в этих звуках? Иль это в груди
Словно птица колотится в клетке? Иль снова
Ничего еще не было, все — впереди?
Только б вырвать единственно нужное слово!

Только б вырвать!
Из няниной сказки, из книг,
Из пурги этой, из глубины равелина,
Где бессонный Рылеев к решетке приник,-
Только б выхватить слово!
И, будто бы глина,

Рухнут мокрыми комьями на черновик
Ликованье и горе, сменяя друг друга.
Он рассудит их спор. Он измлада привык
Мять, ломать и давить у гончарного круга.

И такая наступит тогда тишина,
Что за тысячи верст и в течение века
Дальше пушек и дальше набата слышна
Еле слышная, тайная мысль человека.

Владимир Маяковский — Лозунги по безопасности труда

Товарищи,
бросьте
раскидывать гвозди!
Гвозди
многим
попортили ноги.

Не оставляй
на лестнице
инструменты и вещи.
Падают
и ранят
молотки и клещи.

Работай
только
на прочной лестнице.
Убьешься,
если
лестница треснется.

Месим руками
сталь, а не тесто,
храни
в порядке
рабочее место.
Нужную вещь
в беспорядке ищешь,
никак не найдешь
и ранишь ручища.

Пуская машину,
для безопасности
надо
предупредить товарища,
работающего рядом.

На работе
волосы
прячьте лучше:
от распущенных волос —
несчастный случай.

Электрический ток —
рабочего настиг.
Как
от смерти
рабочего спасти?
Немедленно
еще до прихода врача
надо
искусственное дыхание начать.

Нанесем
безалаберности удар,
образумим
побахвалиться охочих.
Дело
безопасности труда —
дело
самих рабочих.

Владимир Маяковский — Лозунги электрозаводу

Следи за временем,
за материалом,
за собой!
На все —
экономии о́тсвет.
И это будет
последний и решительный бой
с потерями в производстве.

Каждая работница,
каждый рабочий —
береги материалы!
борись с порчей!

Где прогульщик?
Жив Курилка!
В дымной гуще
торчит в курилке.

Лентяев и разгильдяев
сметайте начисто!
Даешь
работу
высшего качества!

Того,
кто любит водкой нализаться,
не проймет
никакая рационализация.

Богомольных прогульщиков
с Электрозавода вон.
Не меняй гудок
на колокольный звон.

Смотри,
чтоб время
болтовней не тратили.
После работы
наговоришься с приятелем.

Болтливость —
растратчик рабочих часов.
В рабочее время —
язык на засов.

Валерий Брюсов — Труд

В мире слов разнообразных,
Что блестят, горят и жгут,—
Золотых, стальных, алмазных,—
Нет священней слова: «труд»!

Троглодит стал человеком
В тот заветный день, когда
Он сошник повел к просекам,
Начиная круг труда.

Все, что пьем мы полной чашей,
В прошлом создано трудом:
Все довольство жизни нашей,
Все, чем красен каждый дом.

Новой лампы свет победный,
Бег моторов, поездов,
Монопланов лет бесследный,—
Все — наследие трудов!

Все искусства, знанья, книги —
Воплощенные труды!
В каждом шаге, в каждом миге
Явно видны их следы.

И на место в жизни право
Только тем, чьи дни — в трудах:
Только труженикам — слава,
Только им — венок в веках!

Но когда заря смеется,
Встретив позднюю звезду,—
Что за радость в душу льется
Всех, кто бодро встал к труду!

И, окончив день, усталый,
Каждый щедро награжден,
Если труд, хоть скромный, малый,
Был с успехом завершен!

Вячеслав Иванов — Полевой труд

Когда труды и дни Аскрейский лебедь пел,
Шел, наг, с нагим рабом, за плугом земледел
И, в рыхлые бразды зерно златое сея,
Молился, наг, твой сын, тебе раскрытой, Гея!

А ныне вижу я на пажитях чужбин,
Как поздний человек работает один
Лицом к лицу с тобой, тебя не постигая
И плод насильственный в молчаньи вымогая.

И вспоминаются родимые поля,
Земля умильная, пахучая земля,
И литургия нив — страда мирским собором,
И песня дружная над ласковым простором.

Федор Тютчев — Напрасный труд

Напрасный труд — нет, их не вразумишь,—
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация — для них фетиш,
Но недоступна им её идея.

Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.

Александр Пушкин — Труд

Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний.
Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?
Или, свой подвиг свершив, я стою, как поденщик ненужный,
Плату приявший свою, чуждый работе другой?
Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,
Друга Авроры златой, друга пенатов святых?

Источник