Вся моя жизнь депрессия

«Таких глубин боли я не знала и даже не подозревала, что они существуют»

Клиническая депрессия — это не просто плохое настроение, а серьезный диагноз, который часто тяжело признать и еще тяжелее победить. Что делать, если она навалилась гранитной глыбой? Поможет ли, если просто лежать месяц в кровати и ничего не делать? Можно ли обойтись без антидепрессантов? Что важно для выхода из кризиса? Сегодня взрослые, пережившие депрессию, рассказывают в «Родительском клубе» Littleone свои истории.

«День за днем я учу свой мозг не воспринимать все в черном свете!»

«С детства я росла в бедной серотонином и дофамином среде. Моя бабушка лежала в психиатрической больнице с шизофренией — тогда под этот диагноз все подряд штамповали, как сейчас под расстройства аутистического спектра. Мама около года провела там же. Эти события и легли в основу моей депрессии. Тяжело было расти и развиваться в такой обстановке. Я видела, как близкие угасали каждый день, и ничего не могла сделать. Плюс еще это происходило в Норильске, где зима длится по 9 месяцев, нет солнца и так просто не выйдешь погулять. Приходилось сидеть в четырех стенах.

Долгое время я считала себя ленивой неудачницей, неспособной изменить свою жизнь. Но когда 4 года назад в соцсетях прокатилась волна постов про депрессию, я, наконец, решилась сходить к психиатру за таблетками. У меня была апатия, ничего не хотелось — только лежать. Возникало раздражение и даже агрессия при мысли, что надо встать и сходить в магазин. Плакала и не могла остановиться. Ни с кем не общалась, не открывала двери, не брала телефон. Хотелось просто исчезнуть и не быть. Добровольный уход из жизни я не рассматривала, потому что верю в некое колесо Сансары — мне не хочется возвращаться и отрабатывать эту ситуацию опять и опять.

Самое смешное, что таблетки мне не дали, потому что я улыбалась. Как будто не слышали про защитные механизмы и Робина Ульямса, например.

При этом депрессию врач признал: меня отправляли на тестирование к специалисту, все тесты подтвердили наличие депрессивного состояния. Тот лично говорил, что нужны медикаменты. Но суровый норильский психиатр в итоге сказал: «До свидания, следующий». И добавил: «Это личностное, идите к психологу».

А где взять силы и деньги, когда у тебя депрессия, а к ней еще и ребенок-аутист, не сказал.

Я ушла ни с чем. Зато уже понимала, что делать дальше и как карабкаться к серотонину.

Два года назад я все же получила назначение и пропила курс препарата, который помог. А еще я нашла отличных психологов. Жизнь стала налаживаться. Я не справилась с депрессией на 100%, но научилась справляться с жизнью день за днем. В моем случае важно следить за сном, отдыхом, заниматься физическими упражнениями в удовольствие.

Вообще, в период депрессии важно делать то, что нравится и окружать себя приятным на всех уровнях, вплоть до молекулярного. Пять маленьких радостей в день минимум и думать о них прежде всего остального.

Сейчас я переучиваю свой мозг воспринимать все в черном свете, когда возникает негативная мысль, спрашиваю себя: «Это действительно так или мне кажется? Что происходит на самом деле? Что я могу сделать, если катастрофический сценарий действительно сбудется?».

Мозг реально можно отучить от вредных привычек.

Депрессия влияет на меня плохо. Она мешает мне общаться с ребенком — я не хочу, чтобы он видел меня уставшей и унылой. Я сама видела свою маму такой, это очень тяжело.

Тем, кто сейчас проживает непростой период, хочу сказать:

• Вы не неудачник и не лентяй.
• Антидепрессанты не решают проблемы, но серьезно помогают держаться на плаву.
• Если пока нет денег на психолога, подпишитесь на их странички в соцсетях, YouTube-каналы — в интернете много бесплатной полезной инфы.
• Режим дня, зарядка, аудиотренинги, здоровая еда и интересное хобби — не фигня, а научно доказанные способы контролировать свое состояние».

«Мой опыт — жить свою жизнь без «обезбаливателей»!»

Татьяна Нургазина, 44 года, предприниматель, бывший топ-менеджер:

«Клиническую депрессию мне диагностировали два раза. Два похожих повода, но совершенно разные выходы и опыт.

В первый раз она навалилась вдруг. Я, 29-летняя и с двумя маленькими детьми, узнала о муже и нашей семейной жизни то, чего долго не хотела замечать. Узнала от нашего общего психолога. У меня, обычно активной и деятельной, любящей работу и детей, враз пропало желание что-либо делать. Я месяц лежала на кровати, без сна ночью, без аппетита, и, самое главное, без желания даже вставать к детям. Психолог, после рассказа которой я попала в это состояние, за руку отвела меня к психиатру. С диагнозом «реактивная депрессия в острой стадии» и рецептом на таблетки, которые выдают по 5 штук за раз, чтобы не было возможности выпить больше с целью самоубийства, меня отвезли домой. Испугавшаяся психолог приезжала первые пару недель проконтролировать, пью ли я их. Она сидела со мной, пока муж был на работе и дети в садике. Теперь я понимаю, что угроза суицида, видимо, была реальной. Я пила их. И лежала на кровати — ни говорить, ни шевелиться не было сил. Через месяц приема таблеток стало отпускать. Через три месяца я вышла из этого состояния, антидепрессанты пить перестала.

До второй депрессии оставалось еще 12 лет. В то время я посчитала свой опыт удачным. Муж, обеспокоенный такой моей реакцией, вместе с психологом сделали все, чтобы инцидент загладить. Семейная жизнь более-менее наладилась. Я стала размышлять о реакции своей психики на такой стресс. Выяснилось, что со стороны моего папы вся родня подвержена этому заболеванию. Дед покончил с собой на фоне депрессии. Дядя лечится от нее всю жизнь. Папа, видимо, тоже. И все мы, четверо его детей, не избежали склонности к депрессивным расстройствам. Я решила, что такая уж моя судьба, и начала изучать психологию. Получила высшее образование, стала уделять много времени психологической гигиене. Мне казалось, что я нашла свой выход и путь в отношении этого состояния. Депрессивные настроения и провалы — частый спутник моей жизни, но каким-то образом мне удавалось балансировать на краю. Я даже чувствовала себя героем и искренне считала, что победила депрессию.

А через 12 лет пришла ровно к тому же. Узнала то же самое, что и в первый раз — моя «счастливая» семейная жизнь никогда такой не была. За все 12 лет, прожитых с мужем после предыдущей депрессии, единственной женщиной у него я не была ни дня. Узнала от него самого. На этот раз я скатывалась в депрессию медленно, долго — по шагу, по полшага месяца два. Как-то шевелилась, ходила. В какой-то момент мне позвонил мой друг, психолог Саша Ройтман. Он сказал, что у меня депрессия, нужен психиатр и антидепрессанты.

Я, сильно оглушенная сходством повторяющегося сценария, понимала — что-то тут не то, раз сценарий повторяется настолько точно. Становилось все хуже.

Я стала говорить об этом с братом. Он задавал много вопросов. Я размышляла и как-то вдруг увидела, что антидепрессанты в первый раз притупили мою острую боль, не позволили увидеть причину и истоки депрессии. Брат настойчиво предлагал их не пить, а пройти депрессию без обезболивания в виде таблеток. У него как раз такой опыт был — он только-только выбрался из своей. Я решила — не буду пить таблетки.

Мне становилось все хуже. Я перестала спать, есть, погружаясь в собственный ад. В какой-то момент стало так плохо, что я готова была выпить уже что угодно. Но мысль о том, что нужно куда-то идти и с кем-то говорить, вызывала еще большую депрессию. Брат приезжал каждый день и сидел со мной. Саша Ройтман настаивал, что нужно к психиатру. Заботы о трех теперь уже детях целиком взяла на себя няня. Я полностью проживала свою боль, свой ад, свою депрессию. Таких глубин боли я не знала и даже не подозревала, что они существуют. Месяц я погружалась все глубже. А однажды поняла, что больно очень, но не больше, чем вчера. К этой боли я уже адаптировалась — было понятно, что это дно. Еще через пару недель я впервые вышла на улицу. Прошла до кофейни и выпила кофе.

Прошло уже почти 3 года. Не знаю, рано ли делать выводы или в самый раз — на данный момент я точно знаю, что второй опыт переживания депрессии для меня очень целительный. Я больше не вернусь в место, откуда она началась. У меня больше ни разу не возникло желание вернуться в семейную жизнь с тем же мужчиной. Моя жизнь стала совершенно другой. Такое впечатление, что за 2 месяца в аду перестроились сотни нейронных дорожек. Я стала сильнее, мудрее, целее, часть моих ран зажили. Изменилась я — изменился мир вокруг меня — изменились отношения с детьми, с друзьями и работой. Процесс не быстрый, но сильно меня радует.

У меня нет советов. Я говорила со многими психологами и врачами. Общее мнение таково, что проживать депрессию без антидепрессантов опасно и нельзя. Но мой опыт такой».

Источник

«Нас учили, что ныть нельзя»: как принять и преодолеть депрессию

Неловкие вопросы: что значит жить с депрессией?

Многие люди живут в состоянии депрессии годами и не подозревают об этом. У всех бывает осенняя хандра, неудачные дни, неуверенность в себе, но депрессия — это не просто плохое настроение.

В современном обществе — это одно из распространенных расстройств психики, в худших случаях заканчивающееся преждевременной смертью. По последним оценкам ВОЗ, от депрессии страдают более 300 миллионов человек в мире.

Русская служба Би-би-си поговорила с людьми, которые пережили депрессию, о стереотипах и мифах с ней связанных, а также о том, как эту болезнь преодолеть.

Саше Машину диагностировали клиническую депрессию, реабилитироваться полностью ему удалось через год. Яна Мандрыкина в течение года победила депрессию

Стереотипы о депрессии

«Депрессии не существует. Ее придумали психотерапевты, чтобы заработать»

Женя Голомуз: Я сменила достаточное количество психотерапевтов и могу сказать, что многие из них действительно используют депрессию, чтобы заработать. Они увеличивают количество сессий, заставляют приходить два раза в неделю, якобы одной сессии недостаточно. Но есть и порядочные люди, они реально понимают твою проблему, потому что очень часто сами прошли через депрессию перед тем, как стать психотерапевтами. Как и в любой профессии, среди психотерапевтов и психиатров есть шарлатаны.

Ирина Урнова: У меня был психотерапевт, который начал делать то, чего делать нельзя. Он начал принижать мои проблемы, говорить, что моя проблема — не проблема. Мы прекратили встречаться.

«Это болезнь эгоистов»

Саша Машин: Скорее — это болезнь перфекционистов. Очень часто случается с теми людьми, которые пытаются добиться крутого результата в каком-либо роде деятельности.

Кирилл Черемисов: Я знаю много эгоистов, которые не болеют. Наоборот, во время депрессии себя не любишь, а чтобы вылечиться, нужно полюбить. Один из моментов психотерапии, психоанализа и других методик — развивать любовь к себе.

У Анастасии Тропп (слева) было несколько периодов депрессии, самый долгий длился полтора года. Женя Голомуз (справа) была в клинической депрессии почти два года, и три года из нее выходила

«Хватит себя жалеть. Займись чем-нибудь полезным!»

Женя Голомуз: Я все время занимаюсь чем-нибудь полезным, постоянно приношу пользу людям. Если я не приношу пользу людям, я придумываю, как приносить пользу людям, потому что это реально помогает в жизни.

Кирилл Черемисов: Нас учили, что нельзя ныть. Это слабость. Нужно быть сильным. Мальчикам нельзя плакать. Жалеть себя нужно. Это нормально. Почему нет?

Кристина Бутаева: Надо признать это. Да, я действительно жалею себя в данный момент. Почему я должен перестать это делать?

Саша Машин: Представьте, что вы сломали ногу. И вы говорите себе: чувак, соберись, ты же не тряпка. Настоящий мужик. Депрессия — это не лень в вас говорит. Это заболевание, которое требует профессионального лечения.

Яна Мандрыкина: Я, кстати, ломала ногу в этом году. Было бы странно, если бы я не вызвала скорую помощь.

Вера Корнакова: Хочется, чтобы пожалели, но ты не можешь принять эту заботу о себе.

Ирина Урнова: И этой заботы всегда мало. Она раздражает. Все не то.

Вера Корнакова (слева) дважды переживала депрессию, из которых один раз лежала в больнице. У Ирины Урновой (справа) пограничное расстройство личности

«Ты стал таким скучным, никуда не выходишь!»

Женя Голомуз: Депрессию нужно уметь людям объяснять, потому что им кажется, что ничего не видно, ничего не болит, значит, с тобой все в порядке. И почему ты вообще лежишь на кровати опять? Концерт же классный, пойдем выпьем.

Ирина Урнова: У меня были друзья и знакомые, которые говорили: «Ты тянешь меня с собой на дно». Возможно, так и было, им было тяжело, но это не помогает. Друзьям тех, у кого депрессия, я бы посоветовала либо помочь, либо вообще отойти.

«Хватит притворяться. Ты должен взять себя в руки!»

Женя Голомуз: Хватит притворяться — это худшее, что можно сказать, потому что мне в какой-то момент начало казаться, что может быть, я на самом деле притворяюсь? Может быть, я действительно ленивая свинья?

Кристина Бутаева: Эти фразы обесценивают чувства человека. Стойте, я только что хотел вам сказать, что я в этот момент действительно слабый. Почему вы не хотите это признать? От фразы «будь сильным» в состоянии депрессии становишься слабее. Снаружи ты не можешь признаться, а внутри — беспомощный. Такие фразы загоняют.

Кирилл Черемисов: Конечно, загоняют. Они делают еще слабее, как будто говорят: тебе должно быть стыдно. Это все навязанные обществом модели поведения, которые мешают понять свое состояние.

Саша Машин: Меняется химия в голове — одних веществ стало меньше, других стало больше. Вы уже не можете сами себе помочь. Нужно изменить эту химию, обратившись к врачу. Себя в руки взять невозможно. Для этого нет никаких шансов.

Вера Корнакова: Многие считают, что ты притворяешься, но это от непонимания, что происходит. Степень эмпатии у человека не такая, чтобы прочувствовать, что с тобой.

Кристина Бутаева справилась с депрессией, благодаря работе со специалистом. Кириллу Черемисову удалось справится с депрессией за год

«Это слабость, будь сильным! Есть люди, которым гораздо хуже»

Женя Голомуз: Первый эпизод депрессии у меня был в 14 лет. Я пришла домой и говорю: у меня депрессия. Мне родители говорят: Жень, совсем сдурела? Вот почитай «Робинзона Крузо», ему было намного хуже. Он вообще был один, а у тебя все есть: квартира, школа классная, английский с утра до вечера. Депрессия точно не для слабаков, ведь чтобы признаться, что у тебя депрессия, нужно быть суперсильным.

Кристина Бутаева: В самом начале было стыдно ныть, неловко себе признаться. Ведь жизнь вокруг продолжается. И хотелось бы сказать: а мне сейчас грустно. Но от тебя настолько ожидают улыбок, когда ты куда-то заходишь или участия в вечеринке. Приходится соответствовать, и в этом есть большая дисгармония. Впервые поныть я смогла только у специалиста. Наконец-то смогла сказать: мне плохо, да!

Кирилл Черемисов: Да, есть голодающие дети в Анголе, и этот фактор должен работать, но он не работает.

Анастасия Тропп: Многие мои друзья до сих пор не в курсе, что у меня была депрессия. Мне почему-то было настолько стыдно было говорить о том, что я нахожусь в этом состоянии своим друзьям. Мне было неловко вываливать на них свои проблемы. Когда они узнали, делали круглые глаза и говорили, что я что-то придумала.

Жизнь с депрессией: личный опыт

Как это происходит?

Женя Голомуз: Ты перестаешь ходить на работу, потом перестаешь выходить из комнаты, вставать с кровати, потом перестаешь переворачиваться, потом просто смотришь в подушку. Друзья говорят: «Жень, ты могла бы написать, что плохо». А я не могла, потому что коммуникация занимает много сил и энергии, это действительно тяжело сделать.

Кирилл Черемисов: Постоянная физическая усталость и эмоциональное истощение. Утром просыпаешься, выспавшись, но ты разбитый и не хочется ничего. Вечером приходишь с работы еле живой. Единственное, что хочется — выключить свет, лечь на диван и отключить телефон.

Кристина Бутаева: Ощущение дна. Широкая черная полоса в жизни. Несколько раз ловила себя на мысли, что хуже быть не может. Но становится хуже. Потом я признавалась себе, что не могу больше бороться. Усталость от борьбы одолевала.

Яна Мандрыкина: Едешь, рыдаешь в машине и не понимаешь причины. Состояние было такое, что сейчас бы врезаться куда-то и все. И еще я все время работала, примерно 24 часа в сутки. Иногда чуть-чуть спала.

Ирина Урнова: Смысла в жизни особо нет. Незачем вставать утром, незачем ложиться раньше или позже. Незачем придумывать, что-то делать, ставить какие-то цели.

Вера Корнакова: Бесконечно долгий сон, который не приносит успокоения. Боли, которые не снимаются обезболивающими. И панические атаки.

Саша Машин: У меня был концерт, и я не мог понять, что нужно делать, что играть. Все уходит из фокуса, ты не можешь ни на чем сосредоточиться. Обостряется ощущение, что что-то не так. У меня не было сил на какое-либо проявление чувств. Поплакать? Нет сил поплакать. Предъявляешь к себе много претензий. Происходит пустота. Как будто ваш мозг рубильником обесточили. Очень много времени уходит на то, чтобы признаться, что с тобой что-то не так. Именно это проблема — почему люди не ищут помощи. Они думают: ну вот что-то с настроением, как-то дела не идут.

Что страшнее всего в депрессии?

Женя Голомуз: Не знаю. Что страшнее того, что ты просто не можешь встать?

Кристина Бутаева: Ожидание от людей. Думаю, моя депрессия затянулась, потому что я честно считала, что помощь должна прийти извне. Ну они же сейчас увидят, как мне плохо. У меня же на лбу бегущая строка.

Кирилл Черемисов: Отчаяться и начать думать, что из этого состояния нельзя выйти.

Яна Мандрыкина: Перестать ценить жизнь.

Саша Машин: Во время клинической депрессии большому количеству людей приходит мысль о том, что расстаться с жизнью — это, возможно, единственный способ закончить страдание, которое испытываешь. А страдание сильное. Временами чувствуешь топор, который торчит в груди, разрывающее ощущение. И ты готов на что угодно, чтобы это ощущение закончилось. Возможно, поэтому думают, что душа находится в груди. Самое страшное — не знать, что с тобой происходит.

Анастасия Тропп: Наверное, когда на твой призыв о помощи будут отвечать насмешкой или несерьезным отношением. Если ты нуждаешься в человеке, а человек дистанцируется — это очень тяжело. Может загнать в какую-то петлю.

Антидепрессанты

Женя Голомуз: Это ужас, ужас, ужас! Потому что ты становишься немножко овощем, но при этом функционирующим овощем. Если надо вставать, потому что перестали платить зарплату и уже пора какие-то деньги зарабатывать, то антидепрессанты — самое то, чтобы выйти в люди. Не рекомендую на регулярной основе, потому что перестаешь получать какие-либо удовольствия от жизни, но с ними ты хотя бы существуешь.

Яна Мандрыкина: В России это прямо какой-то барьер. У меня тоже он был, потому что принято считать, если ты начал пить антидепрессанты, значит окончательно ку-ку. На самом деле, правильно подобранные антидепрессанты возвращают к нормальной жизни. Какая разница — слабый или сильный? Счастливый! Или в ужасе живешь. Это какой-то советский стереотип, как «парни не плачут».

Саша Машин: Если вы раздумываете об окне или люстре, то это абсолютно та ситуация, когда вам нужно принимать антидепрессанты. Но самому себе назначать лекарства не надо, это должен сделать врач.

Ирина Урнова: Утверждение, что любой дурак может выпить таблетку, я слышала не раз. Люди боятся есть таблетки и есть ресурс, который невозможно восполнить просто отдыхом, он на химическом уровне должен быть восполнен.

Краски против депрессии: как грим помог вернуть веру в себя

Можно ли вылечить депрессию?

Кирилл Черемисов: По статистике люди, которые обращаются за лечением депрессии, 80-90% из них — вылечиваются. Есть много методик, большая статистика. На мой взгляд, самое эффективное — психоанализ и когнитивная терапия. Если это тяжелый случай болезни, когда ты не можешь функционировать нормально, тогда антидепрессанты и какие-то дополнительные лекарства.

Кристина Бутаева: Важно не ставить самому себе диагноз. Придется попробовать разные пути. В медитации меня сильно швыряло в разные стороны, и я понимала, что сама не справлюсь. Мой путь был — беседа со специалистом. Появилось ощущение, что я одна нахожусь в комнате и говорю сама с собой вслух, но она сидела передо мной и периодически задавала вопрос «почему?»

Саша Машин: Лечится. Хотя у человека, пережившего один раз депрессию, серьезно увеличиваются шансы на повтор. Но в этом случае проблема не в том, чтобы ее вылечить, а в том, чтобы знать, что это с тобой случилось, и обратиться за помощью. Поэтому даже если это случилось повторно, вы больше не паникуете, а пишете сообщение своему доктору. Буквально неделя, и вы в порядке.

Яна Мандрыкина: Согласна. Можно же несколько раз в жизни ногу сломать. Ты же ее каждый раз будешь лечить, а не выборочно.

Женя Голомуз: Лично я кого-то стопроцентно вылечившегося не видела. Это всегда такой клуб анонимных алкоголиков.

Почему у вас была депрессия?

Анастасия Тропп: Вот это самый большой секрет. Она приходит из ниоткуда, и ты вообще не понимаешь, с чем это может быть связано. Это парадокс, потому что ты смотришь на все и хочется саму себя шлепнуть по лицу и сказать: камон, из-за чего ты это все устроила? Я сменила образ жизни, когда ушла в декрет и все мое окружение стало воспринимать меня как мать. И моя старая социальная история перестала как будто бы существовать для других людей. Для меня это был большой кризис, но сейчас все прошло.

Кристина Бутаева: Принято считать, что хорошими эмоциями нужно делиться. Мы считаем их хорошими, потому что родители говорили нам — это правильно. Когда ты испытываешь плохие эмоция — агрессию, стресс, такое ощущение, что ты не знаешь, как их выразить. Злиться как бы неудобно. Ты себе запрещаешь, говоришь — я же нормальный, адекватный, все в порядке, читаю умные книжки. Например, взять чувство обиды. Хочешь пожаловаться, но непонятно кому. Муж предлагает взять себя в руки, у подруги куча проблем на работе. И создается впечатление, что всему миру не до тебя.

Кирилл Черемисов: Ты не можешь злиться на родителей, на родственников — это плохо. На ребенка нельзя злиться. И ты эти эмоции прячешь глубоко внизу, а они накапливаются. Нас никто никогда не учил психологии, как нужно справляться со стрессом. С течением времени ты сам себя загоняешь в это состояние. У меня был достаточно долгий продолжительный стресс. Тревожное состояние вызывает депрессию, депрессия тревожное состояние. И вот ты уже лежишь на дне и думаешь: зачем это с тобой случилось?

Яна Мандрыкина: Было очень много предпосылок для этого. И финальным триггером стала потеря друзей в катастрофе. Этот шок сработал на острую фазу. Возможно, у меня была вялая фаза, а потом сработало шокирующее событие.

Саша Машин: У меня похоже эндогенная история и дело не в образе мыслей, а отчасти в генетике. Были некомфортные состояния, но клинический случай был три года назад. Триггером ему послужила навязчивая идея пожить в другой стране. И я настолько сильно был сконцентрирован на этой мысли… мне было очень страшно это пробовать и одновременно очень хотелось, потому что мне бы это принесло невероятные результаты в моей профессиональной карьере. И эти весы — постоянное сравнивание: а что там, а как здесь. Что будет, если поеду, а если не поеду? Вот это состояние запустило процесс.

Ирина Урнова:У меня нет диагноза биполярное расстройство или маниакально-депрессивный психоз, но я все время балансирую между гипоманией и депрессивными эпизодами — так называемый пограничный тип личности. В гипомании (ее еще называют атипичная депрессия) ты все время бодрый: не надо спать, не надо есть, все и так здорово. Потом это состояние проходит и наступает истощение. Триггером стала смерть папы и потом учеба за границей, где я была одна. Там началось тяжелое состояние. Каждый по-разному справляется со смертью близкого, но многие стараются быстрее это пережить и не дают себе отгоревать.

Как удалось выйти из депрессии?

Анастасия Тропп: Силой воли. Берешь волю в кулак и максимально стараешься.

Женя Голомуз: Мои друзья вдруг поняли, что мне нужно помогать. Они придумали систему, где один человек звонил утром, другой отвозил на работу. Помогла терапия, таблетки и спорт. Сейчас я спортом не занимаюсь совсем, таблетки не принимаю. Помогает рутина и реактивная психотерапия. Как только понимаешь, что начинает накрывать, вспоминаешь, что нужно сделать 12 приседаний, купить билеты в Европу, куда-то в тепло.

Кирилл Черемисов: После того как я сам себе признался, что у меня депрессия, было очень сложно кому-то об этом рассказать. Но близкие поняли и поверили. И работа со специалистом помогла.

Кристина Бутаева: Разговор со специалистом и определение ресурса — жизнь нужна мне, я нужна себе, а потом всем остальным. И когда становится все это нужным, оно помогает преодолеть.

Саша Машин: В моем случае это были друзья, которые убедили меня, что мне нужно поговорить с доктором. Я начал лечение. Считается, что после начала приема лекарств, где-то через две недели становится легче. Я же буквально через неделю чувствовал себя легче. Через три недели я уже играл концерты. Хотя казалось, что все закончилось в этой жизни. Полностью я восстановился месяцев через шесть. В общей сложности это заняло год. У меня случилась клиническая депрессия, когда я не мог есть, мыться, встать с кровати. Интересно, что после лечения у меня возросла усваиваемость новой информации во много раз и моя работоспособность возросла во много раз. Есть люди, которые находятся в вялотекущем депрессивном состоянии и думают, что у них просто как-то жизнь не складывается и настроение не очень. Это тоже тип депрессии. Видов депрессий бывает огромное количество.

Яна Мандрыкина: Мне подруга помогла, она дала телефон своего врача, который диагностировал и назначил лечение правильно. Причем диагностировал не только беседой, а провел клинические исследования. Ведь лечение — это не только правильно подобранные препараты, но и режим, питание, образ жизни.

Вера Корнакова: Первый раз я не обращалась за помощью, было страшно к психиатру ходить. Потому что существует установка, что поход к врачу повлияет на твою жизнь, это где-то будет записано, не даст получить хорошую работу. В общем, это будет клеймо на всю жизнь. Второй раз обратилась на пике, потому что самостоятельно уже не справлялась, и легла в больницу.

И что дальше?

Яна Мандрыкина: Как все люди, я теперь испытываю радость и грусть, но я это испытываю! И это большое счастье, потому что депрессия — это отсутствие каких либо эмоций вообще.

Саша Машин: Огромное счастье заниматься тем, что ты любишь. Я даже рад, что в моей жизни случился такой эпизод, потому что я стал на все смотреть по другому. Ценить жизнь гораздо сильнее. И у меня теперь ненасытная жажда жить, играть на барабанах, становиться лучше.

Источник