Все чувства обострены до предела
— Она тут, — сжав от злости зубы, сказала Алиса.
Уже через несколько секунд я почувствовал легкий удар по стене. Стук повторился несколько раз с разных сторон комнаты, как будто Миранэ пыталась проверить стену на прочность. Через некоторое время она удовлетворилась осмотром и ушла, а мы с Алисой облегчённо выдохнули.
— Чуть не попались, — улыбнувшись, проговорил я. — Понаблюдай ещё, я немного расширю дыру, чтобы информация поступала быстрее, и потом сформирую новую ментальную заплатку. Будешь наблюдать за её состоянием и в случае необходимости маскировать брешь.
Остаток работы удалось проделать незаметно. Расширить дыру оказалось намного проще, чем пробить её с нуля. В итоге я остановился на одном ментальном кирпичике. На данном этапе мы решили ограничиться лишь сбором данных, которые начали стабильно поступать через проделанное отверстие. Чтобы облегчить процесс, общими усилиями мы подключили этот поток к монитору. Всё же мы находимся в голове Алисы, и у неё есть, так сказать, админский доступ к функционалу. Теперь разрозненные кусочки из жизни Миранэ складываются в отдельные папки, и со временем мы сможем многое узнать о жизни Старших.
— Мне пора, скоро должна будет проснуться моя жена, процесс трансформации почти завершён, будь очень внимательной, маскируй брешь при первых подозрениях на опасность и когда ложишься спать. И держись, очень скоро мы вытащим тебя отсюда.
— Хорошо, дядя Кирилл, и спасибо вам за всё.
— На здоровье, — сказал я и помчался обратно по ментальному мостику, соединяющему два осколка души Миранэ.
Глаза Наташи открылись ровно через два месяца. И я сразу понял, что получилось. Радужная оболочка её глаз переливалась всеми цветами, точно так же как и моя.
— Как ощущения? — не придумал более умного вопроса я.
— Необычно, — после лёгкой паузы совершенно спокойным голосом ответила жена. — С одной стороны, все чувства обострены до предела. Я знаю, что стала намного сильнее и быстрее, но, с другой стороны, я совершенно спокойна и не испытываю по этому поводу ярких эмоций, хотя должна.
— Я же тебе говорил, организм титана посредством гормональных выбросов регулирует эмоциональный фон. Ты привыкнешь, это очень полезное свойство, позволяет принимать решения без оглядки на эмоции и оценивать любую информацию трезво. Как у тебя обстоят дела с информационным полем? Попробуй позадавать вопросы.
По улыбке на лице жены я понял, что она, наконец, подключилась к полной версии системы, а потом обескуражила меня заявлением:
— Вы с Алисой пробили брешь в ментальной защите Миранэ, молодцы.
— Но откуда ты знаешь? Это случилось несколько часов назад.
— Кир, теперь я титан и знаю всё, что знаешь ты. Моего уровня личного совершенствования достаточно, чтобы подключиться к базе знаний расы, а так как мы с тобой пока единственные представители титанов в нашей галактике, то и знания с этого дня у нас общие.
— Значит, я теперь не смогу скрывать от тебя любовницу? — с совершенно серьёзным видом сказал Наташе я и заметил, как её глаза полыхнули красным. А это действительно выглядит страшно, мелькнула в голове мысль. Всплеск гнева был подавлен организмом, а потом её зрачки забегали в разные стороны. Видимо, она подала запрос системе. Не выдержав, я рассмеялся.
— Ах ты! — Наташа задохнулась от возмущения. — Ты, ты…
Я прервал её зарождающуюся гневную тираду поцелуем, который бесцеремонно прервал Смоук. Он крикнул сквозь запертую дверь:
— Нам уже можно войти? Мы же все сгораем от любопытства.
Дверь в мой кабинет распахнулась, и, не дожидаясь разрешения, в помещение ввалилась толпа улыбающихся друзей. Наташа мгновенно была окружена и зацелована. А потом начались проверки новых возможностей. Она по очереди опробовала все доступные ей виды первозданной энергии, поигралась с различными режимами зрения и с легкостью победила Тора в армреслинге, чем немало его удивила и создала прецедент для дружеских подколок.
Но долго праздновать не было времени. За оставшиеся до начала битвы дни Наташе предстоит очень многое узнать и изучить, поэтому, отправив всех заниматься делами, я приступил к обучению жены.
Прежде всего, нужно было как можно скорее освоить ментальную магию. Если нам удастся совокупной мощью уничтожить Старших орхонов и других подчиняющихся им высших, то сможем взять под контроль вражеских низших и существенно уменьшить армию вторжения. Для этого мы с Наташей переместились в земли прайда Эрдаргона, ведь там сложилась максимально комфортная обстановка для изучения этого направления.
Источник
Все чувства обострены до предела
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 277 441
- КНИГИ 654 620
- СЕРИИ 25 042
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 611 740
Аннотация к книге «Тебе принадлежу»
-Тебе пора уяснить одну вещь: ты-моя. Со дня своего рождения ты принадлежишь мне, — произношу, наблюдая за ее реакцией.
В день ее рождения я пообещал, что однажды Екатерина Громова станет моей женой. Прошли годы, и я намерен выполнить данное обещание. Она будет моей, только моей, и плевать, что она считает иначе…..
# откровенные постельные сцены
# криминал и насилие (не между героями).
—Зачем я тебе, почему я? – задаю вопрос, прекрасно зная ответ, но хочу услышать это от него.
—Потому что ты Екатерина Громова, — сухо отвечает Максим, будто не он секунду назад пытался меня поцеловать, говорю же, робот. — Ты лучше всех подходишь на роль моей жены.
А чего еще от него ждать? Признания в любви и обещания долгой и счастливой супружеской жизни?
—Мое мнение не в счет, да? – усмехаюсь и закусываю губу, о чем я вообще, они все уже решили, Макс, наши родители, мой брат и даже Юля. — А, если я не хочу быть твоей женой, об этом ты не подумал? — произношу осипшим голосом и смотрю куда-то в пустоту.
—Подумал, —все также холодно отвечает он, — но меня это мало заботит, тебе пора уяснить одну вещь: ты — моя, Катя. Нравится тебе это или нет, с самого рождения ты принадлежишь мне.
Яростно сжимаю ладони на его груди, комкая футболку и стискиваю зубы. Принадлежу ему? Что-то внутри меня лопается, кажется, это последняя капля моего терпения, и так обидно становится. Как у него все просто, захотел – женился, а чувства будущей жены не в счет, подумаешь, это ведь такая мелочь. Ну ничего, хочет жену? Он ее получит! Сам еще не рад будет.
—Я выйду за тебя, Максим, — сама не верю в то, что говорю это, однако обида и желание стереть это самоуверенное выражение с его лица берут верх над здравым смыслом, — но это будет фиктивный брак, — как говорится, получите и распишитесь. Всматриваюсь в его лицо, в ожидании хоть какой-то реакции, но нет, снова ничего не происходит, видно, не воспринимает мои слова всерьез.
-Брак будет самый настоящий, — наконец произносит мужчина и на красивом лице появляется кривая усмешка. —Ты станешь моей во всех смыслах, —шепчет он и сильнее вжимает меня столешницу. — Во всех, — повторяет тихо.
—Черта с два, —шиплю и впиваюсь острыми ноготками в его грудь, от чего он непроизвольно морщится. — Яне лягу с тобой в постель, Демин, даже не надейся.
—Ляжешь, — хрипло произносит он у самого уха, — ляжешь, Катя.
—Ты не можешь со мной так поступить, пап, —смотрю на отца, вглядываюсь в его глаза, в надежде отыскать в них хотя бы намек на шутку, но нет, он совершенно серьезен. Мой отец, отец, которого я боготворила с самого рождения, тот, кто всегда был рядом, всегда был опорой и примером самого лучшего мужа и отца на всем белом свете, дал свое согласие на брак с человеком, которого я никогда не смогу принять в качестве мужа, человека, с которым у меня нет и не может быть ничего общего.
Максим Демин вообще не человек, он чертов робот: холодный, безжалостный, жестокий, ему чужды человеческие эмоции, он просто берет то, что хочет и сейчас он хочет меня.
—Послушай, Катя, — отец берет меня за плечи и прижимает к себе, —дай ему шанс, уверен, он сумеет тебя удивить.
Похоже отец сошел с ума, мы ведь о Демине говорим, какой шанс, как он может меня удивить? Поверить не могу, что отец так просто согласился на нашу свадьбу. Как, я не понимаю, как человек, который всю жизнь носит жену на руках и любит ее до потери сознания, может так просто отдать меня тому, кто никогда меня не полюбит. Максим Демин, в принципе, не способен испытывать такое светлое и всепоглощающее чувство, как любовь.
Все его действия продиктованы холодным расчетом и только. Ему пора остепениться, со дня на день бизнес его отца перейдет в его руки, власть в городе перейдет в его руки, а я дочь лучшего друга его отца, и он не придумал ничего лучше, как выбрать меня на роль своей будущей жены.
Мой отец далеко не ангел, он опасен, особенно, если дело касается его близких, его прошлая слава до сих пор следует за ним попятам, но черт возьми, несмотря ни на что, он всегда был лучшим мужем и отцом, мама всегда была центром его вселенной. Именно такой в моем представлении должна быть семья, чтобы любили друг друга до помешательства, до искр, струящихся из глаз.
А что меня ждет с Максом? Да ни черта меня с ним не ждет, он же машина, робот, никогда он не будет смотреть на меня так, как мой отец смотрит на мать, и я никогда не смогу его полюбить, да и не нужна ему эта любовь. Я просто удобное приложение, дочь Олега Громова — девочка, которая лучше всех подходит на роль его супруги, ведь наш брак лишь укрепит его позицию, а бизнес и власть останутся в пределах семьи. Да, именно семьи, потому что наши семьи всегда были единым целым.
—Он же меня не любит, и я его не люблю, — всхлипываю и прижимаюсь лицом к груди отца, неужели он не понимает, что я буду несчастна с Деминым, неужели не желает мне счастья?
—Любовь, Катя, не главное, — его слова действуют на меня, словно ушат с ледяной водой. Что значит не главное? А что тогда главное?
Поднимаю заплаканные глаза на отца, нет, он ведь это несерьезно.
—Но ты и мама, —я снова всхлипываю и стираю льющиеся из глаз слезы, —вы же любите друг друга.
—Катя, —вздыхает отец, — брак, это не только любовь, это еще и уважение, поддержка, взаимовыручка. Иногда одной любви мало.
—Просто скажи, как есть, этот брак выгоден для семьи, — выплевываю ядовито и отстраняюсь от отца. — Брак по расчету, где мое мнение не играет никакой роли, —срываюсь на крик, впервые я говорю с отцом в таком тоне, впервые позволяю себе его в чем-то обвинить. Очередная порция слез не заставляет себя ждать, и больше не говоря ни слова, я разворачиваюсь и вылетаю из кабинета отца.
Не помня себя от ярости и обиды, забегаю в свою комнату, хватаю ключи, сумку и не теряя ни минуту, выбегаю из дома. Сажусь в машину, завожу и сигналю охране, чтобы развели ворота, к счастью, приказа не выпускать меня из особняка не было и мне позволили покинуть его пределы.
Садиться за руль в таком состоянии было не лучшей моей идеей, но останавливаться на половине пути глупо. Вдыхаю воздух полной грудью, стараясь успокоиться и взять себя в руки, собираюсь с мыслями и давлю на газ. Еду по вечернему городу, прокручивая в голове разговор с отцом, представляю будущую жизнь с Максом и меня всю передергивает, лучше сбежать в монастырь, чем стать его женой, к тому же у меня уже есть отношения, есть человек, с которым мне хорошо, и он давно желает перевести наши отношения на новый уровень.
До этого самого дня я сомневалась, отнекивалась и уходила от темы, но сегодня, сегодня я, кажется, готова перейти черту. Спустя двадцать минут езды въезжаю во двор дома Стаса, паркуюсь недалеко от его подъезда и спешу на выход. Вхожу в подъезд и игнорируя лифт, мчусь вверх по лестнице. Миную несколько лестничных пролетов и оказываюсь у двери нужной мне квартиры. Нажимаю на звонок, не прекращаю давить, пока дверь не открывается и на пороге не показывается Стас.
Источник
Все чувства обострены до предела
Каинз продолжал молча смотреть в сторону.
— Можете говорить прямо, со мной вам нечего бояться.
— Императорский Трибунал далеко, ничего не поделаешь, — пробормотал планетолог и про себя подумал: Чего он от меня хочет, этот новоявленный хозяин с водянистым телом? Думает, будто я так глуп, что ему удастся меня завербовать?
Герцог усмехнулся, продолжая внимательно следить за курсом.
— Почему таким кислым тоном, господин ученый? Небось думаете, что очутились в компании убийц и грабителей. И ждете, что мы сейчас начнем расхваливать себя и ругать Харконненов?
— Я читал листовки, которыми вы забросали все деревни и сичи. «Любите доброго герцога!» Ваша служба пропага…
— А ну, хватит! — рявкнул Халлек. Он резко отвернулся от окна и наклонился вперед.
Поль положил ему руку на плечо.
— Джерни, — оглянулся назад герцог. — Этот человек слишком долго жил при Харконненах.
— А-а, — Халлек откинулся назад,
— Второй ваш сотрудник, Хайват, работает тоньше, — презрительно улыбнулся Каинз. — Но его намерения тоже достаточно прозрачны.
— Так вы согласны открыть нам эти базы?
— Это собственность Императора, — отрезал планетолог.
— Но ведь они все равно не используются.
— Они могут понадобиться в любое время.
— Это мнение Его Величества?
Каинз бросил на герцога неприязненный взгляд.
— Аракис мог бы стать раем, если бы его правители думали не только о том, как нагрести побольше пряностей!
Он не ответил на мой вопрос, подумал Лето и спросил: — Как, интересно, сделать из планеты рай, не имея для этого денег?
— Что такое деньги? Дружбу на них не купишь.
Ах, вот что! герцог про себя улыбнулся. — Мы это обязательно обсудим, но в следующий раз. А сейчас, по-моему, мы приближаемся к краю Большого Щита. Курс остается прежний?
— Курс прежний, — негромко ответил Каинз.
Поль выглянул в окно. Нагромождение утесов и скал, пропастей и расщелин вдруг сменилось ровным каменным плато, которое через некоторое время оборвалось крутым уступом. Дальше, за плато, до самого горизонта тянулись песчаные дюны. Серой рябью они убегали вдаль, но порой среди них мелькало что-то более темное, возможно, одиночные скалы. Поль не был в этом уверен — над горячим песком поднималось зыбкое марево, и трудно было что-то сказать определенное.
— Здесь растет что-нибудь? — спросил Поль.
— Немного. В этих широтах существуют в основном хорошо адаптировавшиеся виды, так называемые водяные воришки. Они живут за счет того, что похищают один у другого влагу, преимущественно росу. Некоторые области пустыни просто кишат всякой живностью. Но все они тем или иным образом приспособились к жестким условиям. Если вы вдруг окажетесь в открытой пустыне, вам тоже придется либо жить, как они, либо погибнуть.
— Вы имеете в виду — воровать воду друг у друга? — спросил Поль. Этот образ почему-то поразил его, и он не смог сдержать волнения.
— Почему бы и нет? Хотя я имел в виду не совсем то. Дело в том, что, оказавшись в пустыне, вы должны выработать себе жесткую установку относительно всего, что связано с водой. Вы должны помнить о воде все время. И не расходовать попусту ничего, содержащего влагу.
А герцог подумал: И это моя планета!
— Пожалуйста, два градуса южнее, милорд. С запада надвигается вихрь.
Герцог кивнул. Он уже заметил вращающийся столб желтой пыли. Он слегка накренил махолет и, оглянувшись назад, увидел молочного цвета крылья махолета сопровождения, в которых отражался бурый песок пустыни, отчего они казались слегка красноватыми. Охрана повторила его маневр и тоже взяла южнее.
— Мы пройдем по самому краю бури, — сказал Каинз.
— В этот вихрь, пожалуй, опасно залетать, — отозвался Поль. — Правда, что песок способен проедать даже прочный металл?
— В этих широтах еще не песок, а песчаная пыль. Здесь главная опасность — потеря видимости, вихревые потоки, нарушение герметичности.
— А мы сегодня увидим добычу пряностей? — не унимался Поль.
— Очень может быть.
Поль откинулся на сиденье. Все эти праздные вопросы нужны были ему только для того, чтобы «зарегистрировать личность», как говорила его мать. Он узнал о Каинзе все, что хотел. По интонациям голоса, по мимике лица, по жестам рук. Неестественная складка на левом рукаве плаща говорила о том, что под ним скрываются ножны. Пояс странным образом оттопырен. Очевидно, там у почтенного ученого портупея, на которой может висеть что угодно. Но не пояс-щит, это точно. Воротник плаща скреплен медной брошью, на которой выгравировано что-то вроде зайца. Другая такая же брошь, поменьше, приколота к капюшону, откинутому на спину.
Халлек перегнулся через спинку своего кресла, пошарил в заднем отсеке и вытащил бализет. Каинз бросил на него подозрительный взгляд и снова принялся следить за курсом.
— Что бы вы хотели услышать, молодой господин?
— На твой вкус, Джерни, — ответил Поль.
Халлек подстроил инструмент, склонился ухом к деке, взял аккорд и запел:
Каинз посмотрел на герцога и сказал:
— Я вижу, ваша охрана просто на все руки, милорд. Они у вас все такие талантливые?
— Это вы про Джерни? Он у нас единственный в своем роде. Но в действительности я больше всего ценю в нем не голос, а глаза. Они обладают способностью ничего не пропускать.
Джерни продолжал петь, словно ничего не слыша:
Лето наклонился и включил микрофон на пульте управления:
— Лидер вызывает Джемму. В воздухе объект, слева по борту, сектор В. Срочно опознать.
— Это всего-навсего птица, — усмехнулся Каинз и добавил: — У вас острые глаза.
Динамик захрипел и ответил:
— На связи Джемма. Объект обследован при полном увеличении. Это большая птица.
Поль посмотрел в направлении, о котором шла речь, и разглядел вдалеке крошечное пятнышко — всего лишь движущаяся точка. Он понял, в каком напряжении сейчас отец — все чувства обострены до предела.
— Я и не представлял, что птицы могут залетать так далеко в пустыню, — сказал герцог.
— Похоже на орла, — ответил Каинз. — Много кто сумел приспособиться к этим местам.
Махолет пролетел над одиноко возвышающимся в песках каменным плато. Взглянув вниз с высоты двух тысяч метров, Поль увидел внизу тени: их махолета и машин сопровождения. Земля под ними казалась плоской, но по искривлению теней становилось понятно, что это не так.
— А пробовал кто-нибудь путешествовать по пустыне пешком? — спросил герцог. Халлек даже перестал играть, чтобы не пропустить ответ.
— Не слишком далеко. Несколько человек ухитрились зайти за вторую зону. Они пробирались в основном по скальным участкам, куда черви не заползают.
Поля насторожил тембр голоса планетолога. Мальчик почувствовал, как его внимание привычно, почти автоматически обострилось.
— Ах, черви, — протянул герцог. — Мне непременно нужно увидеть хоть одного.
— Сегодня увидите, — ответил ученый. — Там, где есть пряности, будут и черви.
— Всегда? — спросил Халлек.
— А что, между червями и пряностями есть какая-то связь? — поинтересовался Лето.
Каинз повернул голову, и Поль увидел, как он говорит — цедя сквозь зубы.
Источник