Валидация эмоций что это такое

«Подумаешь, ерунда», или ВАЛИДАЦИЯ ЧУВСТВ

Когда, в каком возрасте, в связи с каким опытом мы теряем этот естественный рефлекс валидации и становимся унылыми говнюками (при хорошем раскладе — латентными), точно знающими, кому плохо, а кому «подумаешь, ерунда»?

Недавно волею судеб я оказалась на занятии группы родителей с психотерапевтом. Он много раз и по разным поводам упоминал необходимость «валидировать» чувства ребенка, то есть признавать их реальность. Например, если ребенку страшно, не пытаться его убедить, что бояться «на самом деле» нечего и что монстров не существует, если ребенок испытывает беспричинную тревогу, не пытаться повернуть все так, что раз нет причины, то нет и собственно тревоги, если он плачет из-за какой-то потери, не пытаться ему объяснить, что потерянный объект не представлял никакой ценности, и поэтому плакать не из-за чего. Короче, вот валидировать («я понимаю, что тебе сейчас плохо»), а потом уже переходить к какой-то дальнейшей работе с «проблемным поведением».

Признание чувств

Понятно, что все это уже практически общее место, что мы все из себя такие продвинутые и в общем и целом пытаемся заставить себя валидировать. Стоически, например, целуем рыдающему трехлетке коленочку, хотя ведь видели, что он практически совсем не ударился. Стоически запрещаем себе ироничные комментарии, наблюдая, например, античную драму с заламыванием рук в исполнении подростка, который переживает из-за того, что друг сердечный вот уже 7 минут не отвечает в чате в контактике.

Банальность, да. Но до меня внезапно дошло еще кое-что. Что в любом настроении, на середине любой развеселой игры они принимают мою печаль как абсолютную данность, как погодное явление, не подвергают ее сомнению так же, как не подвергают сомнению дождь, хотя предпочли бы, конечно, солнечную погоду.

Они принимают абсолютно любые объяснения этой грусти – от «я скучаю по папе» до «я не выспалась», не сортируя и не ранжируя их на «серьезные» и «ерунду». Да, оба они ищут способы меня из этого состояния вывести (от «спеть веселую песню пирата» до чай налить и обнять), но никогда, ни разу само состояние не подвергалось сомнению.

Когда, в каком возрасте, в связи с каким опытом мы теряем этот естественный рефлекс валидации и становимся унылыми говнюками (при хорошем раскладе — латентными), точно знающими, кому плохо, а кому «подумаешь, ерунда»?

Недавно гуляла с Левочкой. Пока он катался с горки, стала свидетелем мини-трегдии. Соседский мальчик лет четырех возжелал отнести домой пригоршню грязи, в которой, если я правильно поняла, сидел к тому же дождевой червь. Мама мальчика категорически воспротивилась. Грязь была изъята, руки протерты влажной салфеткой. Всего этого Лева не видел, он застал только самый финал, а именно адские рыдания мальчика.

— Почему Миша расстроился? – спросил Лев. Он всегда так спрашивает, и дочь, когда была маленькой, спрашивала в точности так же. То есть кто-то кричит, визжит и кусается, бьется в явно манипулятивной истерике, катается по земле, размазывает литры соплей по куртке – «почему он расстроился?»/ «почему ему грустно?».

— Потому что он хотел взять домой грязь, а мама ему не разрешила.

— Бедный, бедный Миша, — сочувствует Лева.

— Да ладно, подумаешь, это же просто грязь, — на автомате говорю я (и героически воздерживаюсь от комментария, что закатывать такую истерику некрасиво).

Несколько секунд мой сын смотрит на меня в замешательстве, как будто не может понять смысл сказанного.

— Это не просто грязь. Это грязь, которую любит Миша.опубликовано econet.ru.

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! © econet

Понравилась статья? Напишите свое мнение в комментариях.
Подпишитесь на наш ФБ:

Источник

Стратегии эмоциональной валидации

Пациенты с ПРЛ переходят от сдерживания эмоций к высокой эмоциональной реактивности. Одни пациенты тяготеют к сдерживанию эмоционального выражения во время терапевтического взаимодействия со специалистом; другие находятся в состоянии постоянного эмоционального кризиса; есть такие, которые постоянно колеблются между первым и вторым. Эти фазы подробнее описываются в главах 3 и 5. Эмоциональная валидация связана с различными трудностями в зависимости от того, в каком состоянии находится пациент. Если говорить об индивиде в фазе сдерживания, эмоциональная экспрессия напоминает слабенькие язычки пламени костра в дождливый день. Терапевт должен быть очень осторожен, чтобы не потушить эмоцию поспешными и поверхностными замечаниями, объяснениями, интерпретациями. Здесь очень важно обучить пациента наблюдать собственные эмоции, быть способным «считывать» эмоции при минимуме информации и оставаться открытым к признанию возможных ошибок. Если речь идет об эмоционально реактивном пациенте, то, наоборот, задача состоит в том, чтобы валидировать эмоцию, не допуская ее эскалации. В этом случае важно обеспечить возможности эмоционального выражения и отражения эмоций.

Стратегии эмоциональной валидации отличаются от подходов, которые сосредоточены на чрезмерной активности эмоций или искажении принципа их образования. Они больше напоминают подходы, которые описали Л. Гринберг и Дж. Сафран. Ученые различали первичные, или «аутентичные», эмоции и вторичные, или «выученные», эмоции. Последние рассматриваются как реакции на первичную когнитивную оценку и эмоциональные реакции, они выступают конечным продуктом цепочек чувств и мыслей. Дисфункциональные и неадаптивные эмоции, по Гринбергу и Сафрану, обычно представляют собой вторичные эмоции, которые блокируют переживание и выражение первичных эмоций. Авторы далее предполагают, что «все первичные аффективные реакции обеспечивают адаптивную мотивационную информацию для организма» (Greenberg & Safran, 1987, p. 176 ). Очень важный момент здесь состоит в предположении, что дисфункциональные и неадаптивные реакции на события часто соединяются или переплетаются с «аутентичными», уместными реакциями на события. Обнаружение и усиление этих первичных реакций составляет сущность эмоциональной валидации. Невозможно переоценить значение честности терапевта при применении этих стратегий. Если стратегии эмоциональной валидации используются в качестве стратегий изменения (т. е. если терапевт просто пытается «заговорить» пациента, чтобы потом перейти к «основной работе», когда пациент успокоится), можно ожидать провала терапии. Честность терапевта в свою очередь зависит от его веры в то, что в ситуации пациента действительно присутствуют уместные эмоциональные реакции и что их поиск терапевтически оправдан.

Как правило, пациент с ПРЛ не способен выявить эмоции, которые переживает, обычно из-за того, что одновременно (или в быстрой последовательности) переживаются несколько эмоций. В некоторых случаях вторичная эмоциональная реакция пациента (например, страх, стыд, гнев) на первичную может быть такой интенсивной, что разрушает или подавляет первичную эмоцию прежде, чем пациент успеет ее испытать, обработать и квалифицировать. В других случаях пациент может интенсивно переживать одну эмоцию и сообщать о своих страданиях, однако не может перейти к более полному описанию своих переживаний. Пациент может сообщать, что в повседневных ситуациях он осознает свои эмоции «задним числом». Важная направленность терапии – помочь пациенту наблюдать и описывать свое эмоциональное состояние в данный момент с неосуждающей позиции, разграничивать описание эмоции и событий, которые ее вызвали.

Пациент с ПРЛ часто отчуждается от чрезвычайно сильных эмоций, почти не выказывая внешних симптомов эмоционального возбуждения. Очень пассивное поведение подчас может свидетельствовать о том, что пациент избегает или сдерживает все эмоциональные реакции, которые в других случаях возникли бы при данных обстоятельствах. Иногда это только неполное убегание или избегание – пациент частично реагирует, частично сдерживает эмоцию. Например, пациент может испытывать грусть или страх, не выражая свои переживания посредством мимики или положения тела или выражая их. Или же пациент может чувствовать побуждение к действию, которое обычно ассоциируется с определенной эмоцией (например, закричать, выбежать из кабинета, ударить терапевта), не переживая соответствующей эмоции или физиологических изменений. ДПТ не предполагает, что пациент испытывает эмоции, не осознавая этого, т. е. просто не знает о своих переживаниях. Если пациент хочет ударить терапевта, это не обязательно значит, что он испытывает по отношению к нему гнев. Проблема в данном случае может состоять как раз в том, что он не реагирует посредством чувства гнева, т. е. пациент избегает или сдерживает реакцию, которая имела бы место при иных обстоятельствах.

Работая с пациентом, который сдерживает переживание и выражение эмоций, терапевт должен быть очень внимательным, чтобы обнаружить как подавляемую эмоцию, так и те трудности, которые препятствуют спонтанному выражению данной эмоции. Понимание факта сдерживания обычно требует умелой поведенческой оценки (подробнее об этом – в главе 9). Например, пациент может автоматически избегать эмоциональных реакций или сдерживать выражение эмоций вследствие классического обусловливания (глава 3). Вторичные эмоции, как уже упоминалось, устраняют полное переживание и/или выражение первичных эмоций или препятствуют им. Наконец, многие пациенты обладают весьма устойчивыми убеждениями относительно правомерности различных эмоций.

При работе с пациентом, который переживает эмоциональный кризис или выражает интенсивные эмоции, терапевт должен быть очень осторожным, чтобы не использовать валидацию как технику ослабления эмоции, – что, к сожалению, очень часто имеет место. По моим наблюдениям, терапевты больше всего боятся того, что, признавая или валидируя эмоциональный опыт индивида с ПРЛ, они тем самым вознаграждают это эмоциональное поведение, и оно будет продолжаться и даже усиливаться. В других случаях терапевты, как и пациенты, боятся, что вследствие валидации пациентов они игнорируют свой собственный эмоциональный опыт. В таких случаях специалисты испытывают соблазн применить наказание, чтобы ослабить эмоцию. Едва ли это сработает, а если даже и сработает, то пациент вернется к сдерживанию эмоций, а при повторении данной ситуации будет иметь место интенсивная реакция. Однако когда пациент понимает, что его слушают и слышат, что его воспринимают серьезно, он обычно успокаивается. Если терапевт воспринимает эмоции пациента серьезнее, чем он сам (диалектическая стратегия «продления»), пациент может начать успокаивать специалиста. Конкретные стратегии валидации обсуждаются ниже, суммарный обзор стратегий представлен в табл. 8.1.

Дата добавления: 2019-02-22 ; просмотров: 120 ; Мы поможем в написании вашей работы!

Источник

Информационный портал — Ресурсный центр «Пограничное расстройство личности»

Валидация берет свои корни в клиент-центрированной традиции (Linehan 1997b; см. также замечательную работу «Пересмотренная эмпатия» [Bohart & Greenberg, 1997]).

Диалектическая поведенческая терапия определяет валидацию как эмпатию плюс сообщение того, что точка зрения человека с ПРЛ (пограничное расстройство личности) в некотором смысле обоснована. Эмпатия подразумевает, что вы точно понимаете, как он (она) видит мир со своей точки зрения; валидация же подразумевает также то, что вы активно даете человеку понять, что его точка зрения оправдана.

Валидация сама по себе способна вызвать значительные изменения, если она является активной, упорядоченной и точной.

В связи с этим активная, упорядоченная и точная валидация того, что является «правильным» или «обоснованным» в реакциях человека, необходима для стимулирования эмоциональной регуляции и, соответственно, создания условий для других изменений.

Чтобы валидировать, вы должны быть настолько эмпатичным, насколько это необходимо, чтобы понять уникальное восприятие мира другим человеком, полное разнообразных нюансов. Но также валидация предполагает, что вы отыскиваете причины, по которым реакция человека оправдана, и подтверждаете это. Вы обосновываете, каким образом эмоции человека с ПРЛ, его мысли или действия могут быть вполне понятными, поскольку являются уместными, разумными, обоснованными, корректными либо эффективными. Если бы человек спросил «Может ли это быть правдой?», эмпатия означала бы, что вы понимаете, что такое «это», а валидация состояла бы в том, что вы бы дали ему понять, что этой действительно может быть правдой.

Валидация сама по себе облегчает физиологическое возбуждение. Другими словами, валидация напрямую регулирует эмоции (Shenk & Fruzzetti, 2011). Также валидация выявляет адаптивное реагирование, способное регулировать эмоции. Когда вы валидируете аккуратно и точно, то не только ослабляете возбуждение, но также провоцируете возникновение альтернативных реакций. Удачно сформулированная и эмоционально экспрессивная валидация вызывает новые, более адаптивные эмоции, что, в сущности, означает, что вся система человека с ПРЛ реорганизовывается. Подобно тому, как слова, подобранные великим писателем, вызывают те или иные эмоции, так и то, что говорит психотерапевт, способно спровоцировать у пациента разнообразные переживания.

Валидация может повлечь за собой соответствующую полную реакцию, включающую в себя адаптивную эмоцию. Таким образом, более гибкая и адаптивная реакция может стать возможной в ближайшем промежутке времени.

Чтобы развить адаптивную эмоциональную регуляцию, необходимо иметь опыт переживания и выражения первичных эмоций. Валидация необходима для развития такой способности. Таким образом, пытайтесь понять эмоции человека с ПРЛ, непосредственно валидируйте его первичные эмоции (то есть, «чувство грусти обосновано») и поощряйте выражение эмоций.

Чтобы валидировать поведенческие реакции, уделяйте внимание поведению и говорите о нем. Например, замечайте, когда человек сам возлагает на себя требования; стандарты желанного поведения нереальны; он (она) испытывает чувство вины, критикует себя, либо же использует иные стратегии наказания (определите значение понятия «должен»). Противодействуйте этому «должен» (то есть, доносите до него (нее), что все модели поведения в принципе можно понять). Примите это «должен» (то есть, реагируйте на поведение человека неосуждающе и проверьте, можно ли это «должен» перефразировать в «должен, чтобы»).

Чтобы валидировать когнитивные реакции, определяйте гипотезы и анализируйте их, найдите «зерно истины» в когнициях (мыслях), признайте его (ее) способность определять, что является разумным или верным (здравый ум), а также уважайте его ценности.

Чтобы валидировать способность человека с ПРЛ достичь желаемых ценностей, допускайте лучшее, подбадривайте его (ее), концентрируйтесь на его силе, отвергайте/ослабляйте внешнюю критику, а также оставайтесь реалистичным в оценке его способностей.

На каждом этапе не следует полагаться на одно только вербальное выражение валидации: невербальное выражение также необходимо и иногда оказывается более эффективным. Другими словами, если вы стоите на подоконнике на четвертом этаже горящего здания, и пожарный проявляет к вам интерес, точно понимает ваш стресс и искренне говорит о том, что он оправдан, этого будет недостаточно! Вам нужно, чтобы он схватил вас за руку и помог оказаться в безопасности. Функциональная валидация — реагирование на переживания человека с ПРЛ как на обоснованные и потому убедительные — крайне необходима.

Эффективная эмоциональная регуляция требует комбинирования способности переживать и выражать эмоции (принятие эмоций) и способности активно регулировать эмоции (изменение эмоций). Лес Гринберг описывает это как «эмоциональную мудрость», понимание того, когда эмоция может изменить тебя, и когда ты можешь изменить эмоцию (2002, стр. 16).

Необходимое условие для принятия или изменения эмоции — это способность определять и обозначать эмоцию, а также понимать смысл информации, которую она несет.

Умение корректно распознавать и обозначать эмоции и потребности требует того, чтобы родители или воспитатели надлежащим образом уделяли внимание этим эмоциям и потребностям. Например, двадцатипятилетняя девушка воспитывалась матерью-одиночкой, которая не могла справиться со своими собственными проблемами и была настолько зациклена на себе, что не уделяла должного внимания дочери (пациентке). Однажды психотерапевт заметил, что у пациентки пересохли губы и сказал: «Кажется, вы хотите пить; принести вам воды?». Она никогда раньше не обращала внимание на ощущение, что губы пересыхают, и никогда не обозначала данное ощущение как «желание пить» (к тому же, она очень мало пила, даже во время принятия пищи).

Валидация может быть необыкновенно сложной и тяжелой для человека с ПРЛ. Ваши валидирующие комментарии о ранее избегаемой первичной эмоции или реакции могут усилить чувство страха до такой степени, что оно становится разрушительным и дезорганизующим. Некоторые люди боятся, что переживание эмоций само по себе будет травматичным, и они действительно переживали эмоции настолько невыносимые, что не могли контролировать себя, что иногда приводило к деструктивному поведению. Вместо того, чтобы склоняться к эмоциональному переживанию или углублять его, человеку нужно научиться отдаляться от него, но таким образом, который не причинит вред, который подчеркнет ощущение, что он контролирует ситуацию, и ослабит ощущение изоляции, вызванное данным переживанием. Один из способов помочь развить такую способность менять эмоцию является использование валидации для того, чтобы стимулировать адаптивную эмоцию.

Валидация для того, чтобы спровоцировать адаптивную эмоцию, не должна быть похожей на мошенничество. Другими словами, если вы пытаетесь избавиться от моей проблематичной реакции, валидируя что-то другое, это говорит мне о том, что моя первичная реакция не обоснована. Вся хитрость заключается в том, чтобы при поиске адаптивной эмоции мыслить диалектически, быть способным увидеть «истину» во всех реакциях и озвучивать то, что является обоснованным в каждой эмоциональной реакции. Таким образом, эмоции дифференцируются, что помогает человеку более четко воспринимать порывы к действию и информацию, предоставляемую эмоциями.

«Обработка» эмоции требует времени. Как и варку картофеля, ее нельзя поторопить. Но этому можно помочь. Вы пытаетесь понять, каким образом уравновесить выражение сочувствия, поддержки и указание направления, в котором следует двигаться.

Источник