Улыбка искренней радости улыбка дачена возникает при сокращении мышц

Улыбка искренней радости улыбка дачена возникает при сокращении мышц

Евгений Павлович Ильин

Эмоции и чувства

Каждый взрослый человек знает, что такое эмоции, так как неоднократно их испытывал с самого раннего детства. Однако когда просят описать какую-нибудь эмоцию, объяснить, что это такое, как правило, человек испытывает большие затруднения. Переживания, ощущения, сопровождающие эмоции, с трудом поддаются формальному описанию.

Несмотря на это об эмоциях написано очень много как в художественной, так и в научной литературе; они вызывают интерес у философов, физиологов, психологов, клиницистов. Достаточно сослаться на систематические обзоры экспериментального их изучения в работах Р. Вудвортса (1950), Д. Линдсли (1960), П. Фресса (1975), Я. Рейковского (1979), К. Изарда (2000), переведенных на русский язык, а также отечественных авторов: П. М. Якобсона (1958), В. К. Вилюнаса (1971), Б. И. Додонова (1987), П. В. Симонова (1966, 1976, 1981, 1987), Л. И. Куликова (1997), Г. М. Бреслава (1984, 2004). Однако и до сих пор проблема эмоций остается загадочной и во многом неясной.

Приступить к написанию этой книги меня побудили несколько обстоятельств, но главным образом то, что, обсуждая вопросы о воле (произвольном управлении) и мотивации (Е. П. Ильин, 2000 а, б[1]), я лишь мимоходом касался роли в этих процессах эмоций человека (при рассмотрении таких мотивационных образований, как влечение, желание, интерес, потребность, или при обсуждении вопроса о положительной и отрицательной мотивации, о соотношении волевой и эмоциональной регуляции). Разговор об эмоциях в этих книгах шел вскользь, мимоходом. Образно говоря, я в этих книгах невольно загнал эмоции в «тещину комнату» хрущевской квартиры, оставив всю остальную жилую площадь воле и мотивации. А между тем роль эмоций в управлении поведением человека велика, и не случайно практически все авторы, пишущие об эмоциях, отмечают их мотивирующую составляющую, связывают эмоции с потребностями и их удовлетворением (З. Фрейд, 1894; В. К. Вилюнас, 1990; Б. И. Додонов, 1987; К. Изард, 1980; А. Н. Леонтьев, 1982; П. Фресс, 1975; Я. Рейковский, 1979; П. В. Симонов, и др.). Больше того, некоторые авторы отдают эмоциям приоритет в обыденной жизни человека. Так, А. М. Эткинд (1983) пишет: «…в обыденной жизни он (человек. – Å. È.) не столько рассуждает, сколько чувствует, и не столько объясняет, сколько оценивает. Собственно когнитивные процессы, свободные от эмоциональных компонентов, занимают в обыденной жизни скромное место… По-видимому, в реальных процессах деятельности и во вплетенных в нее механизмах межличностного восприятия и самовосприятия “холодные” попытки объяснения и понимания имеют меньшее значение, чем “горячие” акты оценок и переживаний. Когда же процессы когнитивного анализа и имеют место, то находятся под сильным и непрерывным влиянием эмоциональных факторов, вносящих свой вклад в их ход и результат» (с. 107).

Таким образом, обсуждение в данной книге вопроса об эмоциях и чувствах является как бы продолжением двух предыдущих книг. Эмоции и чувства, выполняя различные функции, участвуют в управлении поведением человека в качестве непроизвольного компонента, вмешиваясь в него как на стадии осознания потребности и оценки ситуации, так и на стадии принятия решения и оценки достигнутого результата. Поэтому понимание механизмов управления поведением требует понимания и эмоциональной сферы человека, ее роли в этом управлении.

Принимая решение о написании данной книги, я понимал, что столкнусь с большими трудностями, о которых писал еще швейцарский психолог Э. Клапаред (1928): «Психология аффективных процессов – наиболее запутанная часть психологии. Именно здесь между отдельными психологами существуют наибольшие расхождения. Они не находят согласия ни в фактах, ни в словах. Некоторые называют чувствами то, что другие называют эмоциями. Некоторые считают чувства простыми, конечными, неразложимыми явлениями, всегда подобными самим себе и изменяющимися только количественно. Другие же в противоположность этому полагают, что диапазон чувств содержит в себе бесконечность нюансов и что чувство всегда представляет собой часть более сложной целостности… Простым перечислением фундаментальных разногласий можно было бы заполнить целые страницы» (1984, с. 93). Однако настоящее понимание того, в какое дело я ввязался, понимание безумства затеянного пришло лишь в процессе написания этой книги. Я начал понимать скепсис и раздражение ряда ученых по поводу проблемы эмоций, например У. Джемса, который в конце XIX века писал: «Что касается “научной психологии” чувствований, то, должно быть, я испортил себе вкус, знакомясь в слишком большом количестве с классическими произведениями на эту тему, но только я предпочел бы читать словесные описания размеров скал в Нью-Гемпшире, чем снова перечитывать эти психологические произведения. В них нет никакого плодотворного руководящего начала, никакой основной точки зрения. Эмоции различаются и оттеняются в них до бесконечности, но вы не найдете в этих работах никаких логических обобщений. А между тем вся прелесть истинно научного труда заключается в постоянном углублении логического анализа» (1991, с. 274). У. Джемс сетует на то, что «во многих немецких руководствах по психологии главы об эмоциях представляют собой просто словари синонимов. Но для плодотворной разработки того, что уже само по себе очевидно, есть известные границы, и в результате множества трудов в указанном направлении чисто описательная литература по этому вопросу, начиная с Декарта и до наших дней, представляет самый скучный отдел психологии» (с. 273).

Не случайно русский психолог Н. Н. Ланге писал в то время, что «чувство занимает в психологии место Сандрильоны, нелюбимой, гонимой и вечно обобранной в пользу старших сестер – “ума” и “воли”. Ему приходится обыкновенно ютиться на задворках психологической науки, тогда как воля, а особенно ум (познание) занимают все парадные комнаты. Если собрать все научные исследования о чувствах, то получится список столь бедный, что его далеко превзойдет литература любого вопроса из области познавательных процессов, даже очень мелкого… Причин этой общей “нелюбви” много. Здесь, вероятно, играет некоторую роль и общий характер современной культуры, по преимуществу технической и внешней, и то, что рассуждения старых психологов о чувствах отталкивают нас своей риторичностью и морализациями, и то, что эта область вообще трудно поддается точным и научным методам исследования, и, наконец, то, что для психолога, как и ученого вообще, область ума и познания обыкновенно ближе и доступнее, чем область эмоций. Может быть, дело было бы иначе, если бы в разработке психологической науки женщины приняли большее участие, чем доныне» (1996, с. 255).

Представитель бихевиоризма Дж. Уотсон (1930) считал, что эмоции нельзя исследовать научно, а Е. Даффи (1934, 1941) писал, что термин «эмоция» удобен для обозначения некоторых специфических форм изменения поведения, которые не поддаются объяснению, и что он мешает точным исследованиям, поэтому от этого термина следует отказаться.

С тех пор многое изменилось. Не оправдалось предсказание М. Мейера (1933), что эмоции постепенно исчезнут из сферы психологии, но сбылось пожелание Н. Н. Ланге – профессия психолога теперь в основном стала женской. Появилось очень большое количество работ, посвященных эмоциям и чувствам, особенно в зарубежной психологической литературе. Однако и до сих пор заголовок статьи У. Джемса «Что такое эмоция?» остается актуальным как для психологов, так и для физиологов. В последние десятилетия заметна тенденция к эмпирическому изучению отдельных эмоциональных реакций, без попыток теоретического осмысления, а подчас и к принципиальному отказу от этого. Например, Дж. Мандлер (1975) доказывает бесполезность поиска определения эмоций и создания теории эмоций. Он полагает, что накопление результатов эмпирических исследований автоматически приведет к решению всех тех вопросов, ради которых и строится теория эмоций. Б. Райм (1984) пишет, что современное состояние изучения эмоций представляет собой разрозненные знания, непригодные для решения конкретных проблем. В руководстве «Human physiology» (1983) утверждается, что дать эмоциям точное научное определение невозможно. Это подтверждает и анализ определений эмоций, приводящихся в отечественной литературе (Е. В. Левченко и А. Ю. Бергфельд, 1999). Существующие теории эмоций в основном касаются лишь частных аспектов проблемы.

Источник

Корреляция активности лицевых мышц и эмоций

П. Экман и У. Фризен исследовали связь активности мышц лица с различными эмоциями, когда испытуемые просматривали фильмы приятного (щенок, играющий цветком, горилла в зоо­парке, океан) и неприятного (травматический инцидент в цеху) содержания. После просмотра каждого фильма испытуемые долж­ны были ранжировать свои эмоции по 9 шкалам (счастья, гнева, страха и др.). Была обнаружена положительная корреляция пере­живания «счастья» только с активностью большой скуловой мыш­цы. Чем сильнее активность этой мышцы, тем выше уровень субъективной оценки переживаемого «счастья» при просмотре приятного фильма. При этом активность других мышц лица и даже тех, которые принимают участие в улыбке, не коррелировала с ощущением «счастья». Авторы пришли к выводу, что по активности большой скуловой мышцы можно предсказы­вать появление положительного эмоционального переживания. Чем выше была ее активность, тем о более интенсивном позитивном переживании сообщал человек.

П. Экман и У. Фризен попытались найти паттерн двигательных реакций лица, соответствующий искренней улыбке. Они исходили из идеи, впервые высказанной Даченом, а затем и Дар­виным о том, что улыбка радости морфологически должна отли­чаться от других типов улыбок: социальной, политической, мас­кирующей. Исследовав активность мышц лица во время различных улыбок, они установили, что искреннее выражение счастья, радости сочетается с комбинированной активацией двух мышц: боль­шой скуловой мышцы и круговой мышцы глаза, которая с трудом подчиняется волевому контролю. Исследователи подтвердили, что большинство людей действительно неспособно произвольно сокращать круговую мышцу глаз и что во время по­зитивных переживаний обязательно активируются большая скуло­вая мышца, поднимающая уголки губ кверху, к скулам, и наруж­ная часть круговой мышцы глаза, которая поднимает щеку и соби­рает кожу вовнутрь глазной впадины. Они назвали улыбку искренней радости улыбкой Дачена. Только улыбка Дачена положительно коррелирует с субъективным отчетом о пережива­нии счастья и ростом ЭЭГ-активации в левой фронтальной коре (признак появления положительной эмоции). 10-месячный младенец часто реагирует улыбкой Дачена на приближение матери и реже на приближение незнакомца. У взрослых юмор вызывает улыб­ку Дачена. После успешного курса психотерапии у пациентов уси­ливается улыбка Дачена, но не другие типы улыбок. У взрослого человека при просмотре забавного фильма искренняя улыбка по­является чаще, чем другие типы улыбок (социальная, политичес­кая, маскирующая).

Лица, у которых обычно обнаруживается малая активность боль­шой скуловой мышцы, как правило, сообщают о меньших пере­живаниях счастья по сравнению с теми, у кого активность этой мышцы усилена. Применение системы РАС5 показало, что во вре­мя отрицательных эмоций (гнев, страх, отвращение, печаль) ак­тивируется около 41 % всех мышц лица- Субъекты, демонстрирую­щие низкую активность мышц лица во время просмотра фильма с эпизодом, в котором рабочий получает увечье в цеху, характери­зуются более низкими рангами отрицательных переживаний по сравнению с теми, у кого лицевая экспрессия более выражена. При этом лица, ареактивные (по ЭМГ) в отношении отрицатель­ных эмоциональных стимулов, во время просмотра «фильма ужа­са» имеют тенденцию к усилению активности тех мышц, которые связаны с переживанием «счастья» или нейтральных состояний. Кроме того, выделены три мышцы, активирующиеся при отвра­щении: одна поднимает центральную часть верхней губы, другая поднимает и напрягает крылья носа, а третья усугубляет носогуб-ную складку. Их активность хорошо коррелирует с переживанием отвращения.

В работах Г. Швартца и его коллег из Йельского университета штата Коннектикут была изучена связь депрессии с особенностями активности лицевых мышц. У больных отмечены ослабление паттернов ЭМГ-активности (по т-гуеотаПсиа), кото­рые связаны с эмоцией «счастья», а также усиление активности мышц, реагирующих на переживание «печали». По наблюдению авторов, эффективное лечение таких больных (медикаментозны­ми средствами или с применением плацебо) сопровождается об­щей нормализацией мышечной активности лица. Отмечено также усиление активности мышц, возбуждающихся при переживании «счастья». Установление связи депрессии с активностью лицевых мышц чрезвычайно важно для выявления в нормальной популя’ ции групп риска — лиц, склонных к развитию депрессии,

Женщины в целом показывают более интенсивную лицевую экспрессию по сравнению с мужчинами. При этом у них мышца нахмуривания более активирована как во время представления эмо­циональных ситуаций с отрицательным знаком, так и в состоянии покоя. Эти результаты согласуются с тем фактом, что жен­щины составляют основной контингент пациентов с депрессией.

Знак эмоционального переживания можно контролировать по соотношению активности двух мышц: большой скуловой и мышц нахмуривания (т.соггиёаЮг), так как активность скуловой мышцы положительно коррелирует с интенсивностью переживания «сча­стья», а мышцы нахмуривания

с состоянием «печали».

Как уже отмечалось, лицевая экспрессия зависит от социального контроля, определяемого принятыми нормами поведения. Он снижает корреляцию эмоций с лицевыми реакциями. Требование в опыте контролировать мимику также влияет на соотношение субъек­тивных оценок эмоций и выраженности лицевой экспрессии. Их кор­реляция падает. В исследовании Р- Краута испытуемые оценивали качество 12 запахов. В одной серии — сразу после вдыхания воздуха, содержащего тот или другой аромат; в другой серии испытуемый должен был сообщать экспериментатору об от­ношении к запаху, изменяя свою позу. Усилия испытуемого сооб­щить информацию о запахах увеличивают эмоциональные лицевые реакции на обонятельные стимулы. Однако при этом субъективные оценки возрастают непропорционально увеличению мышечных ре­акций лица (на 1/15 от изменений лицевой экспрессии). Важно то, что корреляция субъективных оценок и лицевой экспрессии на за­пахи, когда не требовалось передавать дополнительную информа­цию, была намного выше (0,5 и 0,43 против 0,1 и 0,16 для приятных и неприятных запахов соответственно).

Источник

К. С. Лисецкий психокосметология

2.3. Взаимосвязь активности лицевых мышц и эмоций

Известные американские психологи П. Экман и У. Фризен исследовали связь активности мышц лица с различными эмоциями [Ekman P., 1999], когда испытуемые просматривали фильмы приятного (щенок, играющий цветком, горилла в зоо­парке, океан) и неприятного (травматический инцидент в цеху) содержания. После просмотра каждого фильма испытуемые долж­ны были ранжировать свои эмоции по 9 шкалам (счастья, гнева, страха и др.). Была обнаружена положительная корреляция пере­живания «счастья» только с активностью большой скуловой мыш­цы (m. zygomaticus major). Чем сильнее активность этой мышцы, тем выше уровень субъективной оценки переживаемого «счастья» при просмотре приятного фильма. При этом активность других мышц лица и даже тех, которые принимают участие в улыбке, не коррелировала с ощущением «счастья». Авторы пришли к выводу, что по активности большой скуловой мышцы можно предсказы­вать появление положительного эмоционального переживания. Чем выше была ее активность, тем о более интенсивном позитивном переживании сообщал человек.

П. Экман и У. Фризен попытались найти паттерн двигательных реакций лица, соответствующий искренней улыбке [Ekman P., 1999]. Они исходили из идеи, впервые высказанной Даченом (Duchenn), а затем и Дар­виным, о том, что улыбка радости морфологически должна отли­чаться от других типов улыбок: социальной, политической, мас­кирующей. Исследовав активность мышц лица во время различных улыбок, они установили, что искреннее выражение счастья, ра­дости сочетается с комбинированной активацией двух мышц: боль­шой скуловой мышцы и круговой мышцы глаза (m. orbicularis oculi), которая с трудом подчиняется волевому контролю. Исследователи подтвердили, что большинство людей действительно неспособно произвольно сокращать круговую мышцу глаза, и что во время по­зитивных переживаний обязательно активируются большая скуло­вая мышца, поднимающая уголки губ кверху, к скулам, и наруж­ная часть круговой мышцы глаза, которая поднимает щеку и соби­рает кожу вовнутрь глазной впадины. Они назвали улыбку искренней радости улыбкой Дачена (Duchene Smile). Только улыбка Дачена положительно коррелирует с субъективным отчетом о пережива­нии счастья и ростом ЭЭГ-активации в левой фронтальной коре (признак появления положительной эмоции). 10-месячный младенец часто реагирует улыбкой Дачена на приближение матери и реже – на приближение незнакомца. У взрослых юмор вызывает улыб­ку Дачена. После успешного курса психотерапии у пациентов уси­ливается улыбка Дачена, но не другие типы улыбок. У взрослого человека при просмотре забавного фильма искренняя улыбка по­является чаще, чем другие типы улыбок (социальная, политичес­кая, маскирующая).

Лица, у которых обычно обнаруживается малая активность боль­шой скуловой мышцы, как правило, сообщают о меньших пере­живаниях счастья по сравнению с теми, у кого активность этой мышцы усилена. Применение системы, предложенной П. Экманом, показало, что во вре­мя отрицательных эмоций (гнев, страх, отвращение, печаль) ак­тивируется около 41% всех мышц лица. Субъекты, демонстрирую­щие низкую активность мышц лица во время просмотра фильма с эпизодом, в котором рабочий получает увечье в цеху, характери­зуются более низкими рангами отрицательных переживаний по сравнению с теми, у кого лицевая экспрессия более выражена. При этом лица, ареактивные (по ЭМГ) в отношении отрицатель­ных эмоциональных стимулов, во время просмотра «фильма ужа­сов» имеют тенденцию к усилению активности тех мышц, которые связаны с переживанием «счастья» или нейтральных состояний. Кроме того, выделены три мышцы, активирующиеся при отвра­щении: одна поднимает центральную часть верхней губы, другая поднимает и напрягает крылья носа, а третья усугубляет носогубную складку. Их активность хорошо коррелирует с переживанием отвращения.

В работах Г. Швартца (Schwartz G.E.) и его коллег из Йельского университета штата Коннектикут была изучена связь депрессии с особенностями активности лицевых мышц. У больных отмечены ослабление паттернов ЭМГ-активности (по m.zygomaticus), кото­рые связаны с эмоцией «счастья», а также усиление активности мышц, реагирующих на переживание «печали». По наблюдению авторов, эффективное лечение таких больных (медикаментозны­ми средствами или с применением плацебо) сопровождается об­щей нормализацией мышечной активности лица. Отмечено также усиление активности мышц, возбуждающихся при переживании «счастья». Установление связи депрессии с активностью лицевых мышц чрезвычайно важно для выявления в нормальной популя­ции групп риска – лиц, склонных к развитию депрессии.

Женщины в целом показывают более интенсивную лицевую экспрессию по сравнению с мужчинами. При этом у них мышца нахмуривания более активирована как во время представления эмо­циональных ситуаций с отрицательным знаком, так и в состоянии покоя. Эти результаты согласуются с тем фактом, что жен­щины составляют основной контингент пациентов с депрессией.

Знак эмоционального переживания можно контролировать по соотношению активности двух мышц: большой скуловой и мышцы нахмуривания (m.corrugator), так как активность скуловой мышцы положительно коррелирует с интенсивностью переживания «сча­стья», а мышцы нахмуривания – с состоянием «печали».

Все отрицательные эмоции сочетаются с по­давлением активности большой скуловой мышцы, а положительные – с ее усилением. Активность мышцы нахмуривания возрастает во время гнева и печали и падает при страхе и радости. Жевательная мышца активируется во время гнева и радости и не реагирует во время печали и страха.

Обратная лицевая связь как один из механизмов эмоций

Впервые мысль о роли мимических реакций в генезе эмоций более 100 лет назад была высказана Ч. Дарвином [1872]. Он под­черкивал регулирующую функцию выразительного поведения лица, усиливающего или ослабляющего эмоцию: свободное выражение эмоций с помощью внешних реакций усиливает субъективное пе­реживание, подавление же внешних эмоциональных проявлений смягчает его. Эта идея положила начало гипотезе о роли обратных связей в развитии эмоций. Однако в дальнейшем ее проверка по­шла не по пути изучения вклада мимических движений в разви­тие эмоций. Вниманием исследователей завладела мысль, выска­занная У. Джеймсом (W. James), о роли висцеральных сигналов в происхождении эмоций. Он считал, что эмоция – это осознание ощущений, создаваемых сердцебиением и прерывистым и быст­рым дыханием. В то же время он полагал, что эмоция зависит так­же и от телесных изменений в виде напряжения мускулатуры, которое меняется с настроением, причем эта разница ощущается и отражается в эмоции. Однако представление У. Джеймса о роли лицевых реакций в развитии эмоций долгое время не получало развития.

Особое значение обратной связи от мимических мышц в воз­никновении эмоций придавал Сильвин Томкинс [Tomkins S.S., 1980], который считал, что эмоция – это в основном мимические реакции. Проприоцептивная обратная связь от лицевых мышц транс­формируется в осознанную форму, порождая эмоциональное пе­реживание. Аргументируя свою теорию, он подчеркивает, что мы­шечная система лица более тонко дифференцирована, чем висце­ральная, а скорость ее реакций сопоставима со скоростью возникновения эмоций. Непроизвольные реакции лица очень ус­тойчивы к угасанию.

Вслед за С. Томкинсом гипотеза лицевой обратной связи полу­чила разработку в трудах Э. Геллгорна (Gellgorn E.) и К. Изарда [1980]. В теории эмоций К. Изарда мимические комплексы играют центральную роль, определяя специфику эмоций. В составе эмо­ции он выделяет три компонента: активность мозга и центральной нервной системы; активность поперечнополосатой мускулатуры, системы мимической и пантомимической экспрессии и обратной связи от нее в мозг (лицо – мозг); субъективное переживание. По К. Изарду, обратная связь от лица актуальна для нашей осведом­ленности об эмоциях. Однако эта осведомленность – не столько о проприоцептивных и кожных импульсах, создаваемых улыбкой или нахмуриванием, сколько о переживаемой радости или гневе, т.е. мышечный паттерн воспринимается как сигнал определенного эмо­ционального состояния [Изард К.Е., 1980].

Объясняя механизм влияния лицевой экспрессии на эмоцио­нальные переживания, Р. Заянц (Zajonc R.) в модифицированном варианте возродил сосудистую теорию эмоционального выраже­ния (Vascular Theory of Emotional Efference), предложенную в на­чале XX в. И. Уэйнбаумом (Waynbaum I.).

И. Уэйнбаум отметил тесное взаимодействие между лицевыми мышцами и мозговым кровотоком и предположил, что мышцы лица регулируют кровоток, противоположно воздействуя на вены и артерии, усиливая приток крови в мозг или ее отток. Изменения кровотока сопровождаются сменой субъективных переживаний. И. Уэйнбаум не был согласен с Ч. Дарвином, что функция мимики – сообщать другим о своем эмоциональном состоянии. Он полагал, что коммуникативная функция эмоций является вторичной.

Р. Заянц в отличие от И. Уэйнбаума утверждает, что мышцы лица не могут регулировать артериальный кровоток, но могут влиять на отток венозной крови. В одном из экспериментов Р. Заянц с коллегами (Adelmann P.К., Zajonc R.B., 1989) вдували в ноздри обследуемых холодный (19°) и теплый (32°) воздух, наполненный каким-либо ароматом, и просили оценивать степень его приятности. Некоторые стимулы были нейтральными, не содержали запаха. Оказалось, что холодный воздух без запаха всегда оценивается как неприятный, а теплый без запаха, наоборот, – как приятный. Результаты были оценены как подтверждение тому, что знак эмо­ции (гедонический тон) зависит от температуры мозга. Изменение температуры мозга, вызываемое через кровоток, достигнув гипо­таламуса, меняет нейрохимию мозга за счет высвобождения или синтеза температурно-зависимых пептидов и нейротрансмиттеров. Лицевые мышцы через кровоток влияют на температуру мозга и из­меняют эмоциональные переживания. Сосудистую теорию эмоций подтверждают данные о связи знака эмоций с температурой лба.

В пользу висцеральной теории эмоций говорит и наличие систематической корреляции между изменениями температуры крови и гедонического тона в зависимости от произносимых фонем. Авторы объясняют эти данные тем, что произнесение различных фонем требует активации различных лицевых мышц и сопровождается разным охлаждением венозной крови. На основе анализа литературных данных и собственных опытов Р. Заянц приходит к выводу, что в некоторых ситуациях эфферентные сигналы от ли­цевых мышц могут модулировать или даже инициировать субъек­тивные эмоциональные переживания. Поэтому, с его точки зре­ния, следует учитывать роль лицевых мышц в генезе эмоциональ­ных переживаний.

Таким образом, мы видим, что эмоциональный компонент выступает условием физиологических изменений в лице. Эмоции обеспечивают тонус мимической мускулатуры, что формирует контур и рельеф лица (морщины и трофика лица также являются следствием эмоциональной напряженности мимической мускулатуры). Поэтому коррекция эмоциональной составляющей образа лица приводит к изменению контура и рельефа лица.

Около 70 мышц придают нашему лицу своеобразие и выразительность. В разных слоях они изощренно сшиты и сплетены с продольными и поперечными распорками, дающими переплетению мышц опору и поддержку. У детей мускулатура лица натянута, эластична, соединительная ткань и кожа упруги. С годами обновление клеток происходит хуже, кожа и мышечная ткань стареют. С этим в принципе ничего не поделаешь. Даже в учебниках по анатомии сказано: «Мимическая мускулатура крепится к коже лица или головы. Поэтому при сокращении данных мышц происходит смещение кожи. Эти смещения кожи, имеющие вид складок и морщин, являются основой мимики, смены выражений лица. При молодой, эластичной коже изменения при сокращении мышц обратимы, а в более старшем возрасте, когда эластичность кожи снижается, морщины могут сохраняться» [Данилова Н.Н., 1999; Кантиени Бенита, 2001; Куприянов В. В., Стовичек Г. В., 1988; Курепина М. М., Воккен Г. Г., 1979; Флеминг Б., Доббс Д., 2002].

Возможно, рано или поздно научно-технический прогресс откроет нам одно или несколько средств вечной молодости. Пока приходится обходиться тем, что можем сделать сами. Мы можем, например, отказаться от убеждения, что обречены на сморщивание лица. Это убеждение прочно укоренилось в нашем мировосприятии. Возможно, поэтому люди обращаются со своей лицевой мускулатурой небрежно и невнимательно. Действительно, сохранить молодость на всю жизнь нельзя, но моложавость лица и тела – вполне возможно.

Следует отметить, что в тот момент, когда некоторое изменение в лице возникает, оно нами более или менее ясно переживается. На каждом своем участке наше лицо чувствительно, и каждая его частица вносит свой вклад меняющихся переживаний – смутных или ясных, приятных или болезненных – в то общее чувство самого себя, которое есть у каждого. Удивительно, какие незначительные детали способны влиять на этот чувствительный комплекс. Когда мы даже слегка чем-нибудь обеспокоены, можно заметить, что главную роль в ощущении собственного тела играет напряжение бровей и взгляда.

Поэтому можно предположить, что любое произвольное возбуждение так называемых проявлений некоторой эмоции вызовет и саму эмоцию. Все знают, что беспокойство усиливает паническое чувство страха и что можно усилить в себе печаль или ярость, дав волю их внешним проявлениям. Каждый спазм при плаче обостряет печаль и вызывает следующий, еще более сильный спазм, пока, наконец, вместе с усталостью и полным истощением не приходит передышка. Посидите целый день с унылым видом, вздыхая и отвечая на вопросы мрачным голосом – и вас охватит меланхолия.

Выражение лица всегда имеет характерные признаки, позволяющие определить ту или иную эмоцию. Рассмотрим, что происходит с мимическими мышцами при различных эмоциональных состояниях.

Интерес – возбуждение

Выражения лица при интересе не столь определенны, как при многих других эмоциях. Инстинктивными при этом является легкое приподнимание или опускание бровей и небольшое сужение или расширение век, как бы для увеличения поля зрения или обострения фокусировки глаз. При интересе происходит повышение тонуса мышц лица без явного наблюдаемых движений. При интенсивном интересе или возбуждении человек чувствует себя воодушевленным и оживленным. Даже при относительной неподвижности заинтересованный человек чувствует, что он «живет и действует». Физиологический интерес необходим, так как он усиливает физиологические функции, нужные для длительной и утомительной работы, исследовательской деятельности. Взаимоотношения между интересом и функциями мышления и памяти настолько обширны, что отсутствие аффективной поддержки со стороны интереса угрожает развитию интеллекта не в меньшей мере, чем разрушение ткани мозга. Именно интерес, взаимодействуя с радостью, образует мотивационную основу для истоков творческой деятельности.

Радость

Характеризуется чувством уверенности и значительности, чувством, что любишь и любим. Уверенность и личная значимость дают человеку ощущение способности справляться с трудностями и наслаждаться жизнью. Радость – эта та эмоция, которая как бы расширяет лицо, размягчает и разглаживает кожу. Оттягиваются назад и вверх уголки губ, на лице появляется улыбка. Вслед за этим поднимаются щеки, расширяя ноздри и сужая глаза. На нижнем веке появляются морщинки, от внешнего угла глаза тоже расходится веер морщинок. Появление морщинок на нижнем веке – показатель истиной радости.

Биологическое значение радости:

облегчает и усиливает социальные связи: улыбка одного человека вызывает улыбку другого;

предполагает освобождение от негативных эмоциональных состояний.

Ребенок рождается с определенной способностью к радости, но способ, которым мать отвечает на улыбку младенца, будет играть значительную роль в развитии его эмоциональных предрасположенностей. Радость – это эмоция, которую невозможно вызвать произвольным усилием.

Удивление

Основные мимические компоненты удивления: приподнятые брови, широко раскрытые глаза, расслабленная и опущенная вниз челюсть. Брови приподнимаются и выгибаются дугой. Кожа на лбу при этом покрывается горизонтальными морщинами. Глаза при удивлении широко раскрыты, при этом верхнее веко приподнято, а нижнее расслаблено. Нижняя часть лица при удивлении расслаблена. Отсутствие напряжения в этой части лица – один из основных признаков мимики этой эмоции. Чувство удивления трудно описать, так как оно длится недолго и в момент удивления отсутствуют мысли – человек не знает, как реагировать.

Удивление занимает место между положительными и отрицательными эмоциями. Его функция состоит в подготовке человека к успешным действиям с новыми или внезапными событиями. Большинство эмоций имеют значительную психологическую инерцию (горе, депрессия), и именно удивление выполняет функцию вывода нервной системы из того состояния, в котором она находится в данный момент, и приспособления ее к внезапным изменениям в окружающем мире.

Страдание

Выражение страдания: брови приподнимаются вверх и вовнутрь, иногда образуя П образную арку в нижней части середины лба. Внутренние углы верхних век неподвижны, а нижнее веко может быть поднято вверх. Углы рта опущены, а подбородочные мускулы поднимают вверх центр нижней губы (прототип – плач). Человек, научаясь контролировать выражение лица и сдерживая плач, понижает голос и разглаживает лицо (печальный вид лица и жалобные ноты в голосе – трансформация младенческого крика о помощи).

страдание сообщает и самому человеку, и тем, кто его окружает, что ему плохо;

страдание побуждает человека предпринять определенные действия для снижения страдания, устранить его причину;

обеспечивает умеренную «негативную мотивацию», которая является необходимой для того, чтобы заставить человека решать свои проблемы.

Так же, как интерес – наиболее распространенная положительная эмоция, страдание является наиболее частой отрицательной эмоцией. Страдать – значит быть печальным, упавшим духом, обескураженным. Человек чувствует одиночество, изолированность, оторванность от других людей, особенно от близких. Очень частый компонент страдания – недовольство собой. Человек чувствует себя бессильным, хандрит.

Внешние признаки гнева: мышцы лба сдвигаются внутрь и вниз, создавая нахмуренное и угрожающее выражение глаз, фиксирующихся на объекте гнева. Ноздри расширяются, крылья носа приподнимаются. Губы раздвигаются и оттягиваются назад, принимая прямоугольную форму и обнажая стиснутые зубы. Лицо часто краснеет. При гневе «кровь кипит», лицо горит, мышцы напряжены. Человек ощущает свою силу и хочет напасть на объект гнева. Чем сильнее гнев, тем более сильным чувствует себя человек, тем больше потребность в физических действиях.

При гневе человек испытывает сильное напряжение (сильнее – только при страхе) и значительно больше повышается уровень уверенности в себе, чем при других отрицательных эмоциях. Гнев помогает человеку мобилизовать энергию и сделать его готовым к самозащите. Небольшой, регулируемый гнев может быть источником психологической силы, веры в себя.

Отвращение

Внешние признаки отвращения: человек выгладит так, как будто он подавился или сплевывает; верхняя губа подтягивается вверх и наморщивается нос; это создает впечатление, что глаза косят.

Ощущение отвращения подобно ощущению тошноты или скверного вкуса во рту. Человек хочет устранить объект отвращения или отстраниться от него. Когда что-либо вызывает наше отвращение, мы стремимся удалить этот объект или изменить его таким образом, чтобы он перестал быть отвратительным.

Презрение

У человека приподнята бровь, лицо вытянуто, голова приподнята, как будто человек смотрит на кого-то сверху вниз. В то же время презирающий как бы отстраняется, создает расстояние между собой и другими людьми.

В эволюции презрение играло роль самообороны, как средство подготовки человека к встрече с соперником. Презрение – это отстраненное переживание, побуждающее к агрессии, проявляющейся в хитрости и обмане. Презрение к людям пытается деперсонализировать определенного человека, заставить воспринимать его как нечто, не заслуживающее быть человеком.

Страх

Брови почти прямые и кажутся несколько приподнятыми, внутренние углы бровей сдвинуты друг к другу, имеются горизонтальные морщины, занимающие 2/3 или 3/4 лба. Глаза раскрыты более широко, чем в нормальном состоянии или при интересе, нижнее веко напряжено, а верхнее слегка приподнято (при удивлении нижнее веко расслаблено и глаза кажутся больше). Рот открыт, губы напряжены и немного растянуты (даже при подавлении страха губы напряжены). Наиболее яркий показатель интенсивности страха – степень оттянутости назад уголков рта, натягивающих и выпрямляющих губы над зубами.

При страхе ограничивается восприятие, человек становится функционально невосприимчивым к большей части окружающей информации. Страх может замедлять мышление, делать его более узким по объему и более ригидным по форме. В зависимости от интенсивности страх переживается как предчувствие, неуверенность, полная незащищенность.

Стыд и застенчивость

Человек отводит взгляд, отворачивает лицо в сторону, опускает голову. Движениями тела и головы он старается показать как можно меньше. Глаза опускаются вниз или «бегают из стороны в сторону». Веки прикрыты, иногда глаза закрыты совсем. У человека возникает стремление сжаться и сделаться как можно меньше. Часто возникает покраснение. Застенчивые люди испытывают следующие физиологические реакции: учащение пульса, перебои дыхания, специфические ощущения в животе, колотящееся сердце. Они меньше разговаривают, говорят тихо, меньше смотрят в глаза, чаще избегают общения, более часто избегают действий, приносящих беспокойство.

Стыдясь, человек испытывает повышение чувства самосознания, самопонимания. Стыдясь, человек чувствует себя объектом презрения и насмешки. Наиболее распространенные объекты, способствующие появлению стыда – собственное тело, любовь, работа, дружба, тесные межличностные отношения.

Все отрицательные эмоции имеют более явные мимические особенности своего выражения, чем эмоция вины. Как и стыд, вина заставляет человека опускать ниже голову, отводить глаза и бросать лишь быстрые взгляды на других людей. Виноватый человек вообще старается избегать смотреть в глаза другим людям. При сильной вине лицо человека приобретает вялое, тяжелое выражение.

Вина тяжело отражается на разуме. В то время как стыд временно одурманивает мышление человека, вина стимулирует огромное количество мыслей, говорящих об озабоченности совершенной ошибкой.

Эмоции и физиологические реакции организма, регулируясь одними и теми же мозговыми структурами, тесно взаимосвязаны друг с другом. При блокировании одного компонента, блокируется функционирование другого компонента. При невозможности нервно-мышечной или другой физиологической реакции блокируются эмоциональные переживания и наоборот. Таким образом объясняется возникновение физиологических изменений в лице и теле человека путем блокирования эмоций.

В мышцах лица во время эмоций происходят электрофизиологические изменения. Изменения происходят также в электрической активности мозга, в кровеносной и дыхательной системах. При сильном гневе или страхе сердечный ритм может повышаться на 40-60 ударов в минуту. Такие резкие изменения соматических функций во время сильных эмоций указывают на то, что при эмоциональных состояниях в большей или меньшей степени включаются все нейрофизиологические системы и подсистемы тела. Эмоция активирует автономную нервную систему, которая изменяет ход работы эндокринной и нервно-гуморальной систем. Разум и тело находятся в гармонии для осуществления действий. Если же соответствующие эмоции и действия блокируются, то в результате могут появляться психосоматические симптомы.

Отреагирование эмоциональной реакции ведет к снятию мышечного зажима и разрешению внутриличностного конфликта. Человек, отвечая на какой-либо стимул внешней среды, реагирует мышечным сокращением и эмоциональным переживанием. В случае если среда вызывает другое переживание, которое вступает в конфликт с предыдущим, действие будет блокировано. В действие приходят мышцы-антагонисты, которые останавливают сокращение мышц, вызванное предыдущим переживанием. Например, выражение агрессии в виде сокращения мышц лица может быть блокировано чувством страха, и вызвать ответную агрессию. В этом случае образуется своеобразный мышечный клинч, который существует какое-то время. Поскольку напряжение в каком-либо участке не способствует нормальному обмену веществ, то его нарушение ведет к образованию патологического процесса в организме.

Рис. 1. Схематически показаны некоторые выражения (экспрессии) человеческого лица, в зависи­мости от сокращения отдельных мышц, вызывающих образование соответствующих складок кожи и измене­ния очертаний отверстий глаз, губ, носа.

Рис. 2. Мышцы лица (а– вид спереди; б – вид сбоку).

Источник