У животных есть чувство справедливости

«Приматы остро чувствуют справедливость»: Франс де Ваал о нравственности животных

Nailya Golman

Эмпатия, коллаборация, чувство справедливости и забота о других — все эти черты, оказывается, присущи не только человеку, но и животным. Голландский биолог Франс де Ваал демонстрирует примеры поведенческих тестов с приматами и другими млекопитающими, которые доказывают, что человеческое общество отнюдь не уникально в своей нравственности.

Я родился в городке Ден Босх, в честь которого назвал себя Иероним Босх — художник, которым я всегда гордился. Он жил и работал в XV веке, в период ослабления религиозного влияния, — с точки зрения морали это делает его особенно интересным. Я думаю, Босх задавался таким вопросом: «Что бы случилось с обществом, если бы религия значила меньше или ее не было бы вообще?». Испанец написал знаменитое полотно «Сад земных наслаждений», которое можно толковать как изображение человечества до грехопадения или же человечества, с которым грехопадения не случилось вообще. Это заставляет нас задуматься: что бы было, если бы мы не вкусили запретный плод знаний? Какими бы были наши нравственные принципы?

Много позже, будучи студентом, я попал в совсем другой сад — зоологический сад в Арнеме, где живут шимпанзе. Там я обнаружил, что шимпанзе чрезвычайно властолюбивы, и написал об этом книгу; в то время в центре внимания многих исследований о животных были агрессия и конкуренция. Общепринятая точка зрения на звериное царство — включая человечество, разумеется, — была следующей: по природе мы все соперники, мы агрессивны и, по сути дела, всегда боремся за собственную выгоду. И тем не менее в процессе работы по изучению силы, доминирования, агрессии и тому подобного я обнаружил, что шимпанзе мирятся после ссоры. Здесь вы видите двух самцов после боя. Они оказались на дереве, и один протягивает лапу другому. Секундой позже мне удалось сфотографировать, как они обнялись и поцеловались на одной ветке.

Довольно интересно, что я обнаружил это в период, когда только и говорили о соперничестве и агрессии. Это могло показаться глупостью, ведь роль играли только победа или поражение. Зачем тогда мириться после ссоры? В этом нет никакого смысла. А это происходит. Вот, например, бонобо — ответом на любой вопрос у них является секс, и мирятся они тоже совокупляясь. Все мирятся по-разному, но суть одна и та же — если у вас есть ценные отношения, поврежденные в результате конфликта, вы пытаетесь что-то с этим сделать. Именно тогда, в процессе этого исследования, мое представление о животном мире, включая человеческих особей, начало меняться.

Вот образ человека, представленный нам политикой, экономикой, гуманитарными науками, да и философией: человек человеку волк. Он предполагает, что в глубине души мы все на самом деле отвратительны. Думаю, что, во-первых, это несправедливо по отношению к волку. Ведь волк все же очень хорошо взаимодействующее животное, — поэтому, например, многие из вас имеют дома собаку, которая обладает схожими с ним качествами. Во-вторых, это нечестно и по отношению к человечеству: оно гораздо более отзывчивое и сопереживающее, чем принято считать. Меня заинтересовали эти вопросы, и я стал изучать их на примере других животных.

Итак, основные нравственные принципы. Если вы спросите, на чем держится нравственность, они всегда будут фигурировать в ответе. Первый — взаимность, а также связанные с ней справедливость и честность. Второй — сочувствие и сострадание. Нравственность намного шире, чем эти два принципа, но если вы их уберете, почти ничего не останется. Они абсолютно неотъемлемы.

Позвольте привести пару примеров. В Центре приматов в Йерксе шимпанзе учили сотрудничеству (ученые уже делали эксперименты по сотрудничеству более ста лет назад). Двум молодым особям давалась тяжелая коробка, которую нельзя было приблизить самостоятельно. Конечно, на коробке лежала еда, иначе они бы так не старались. Они подтягивали коробку, работая синхронно. Это уже большое отличие шимпанзе от многих других животных, которые не были бы на это способны. Когда один из самцов был уже сыт, это задание переставало быть для него интересным — но второй трепал его по плечу и раз за разом возвращал к работе.

Здесь есть два интересных момента. Во-первых, голодный шимпанзе прекрасно понимает, что нуждается в партнере, осознает необходимость совместных усилий. Во-вторых, партнер готов помочь, хотя он и не заинтересован в еде. С чего бы это? Скорей всего, дело во взаимности. Есть много примеров того, что приматы и другие животные платят услугой за услугу. Он получит нужную помощь, когда будет в ней нуждаться в будущем. Вот как это работает.

Мы проделали то же самое со слонами. Со слонами работать очень опасно, и есть еще одна проблема — трудно сделать предмет, который был бы слишком тяжелым для одного животного. Теоретически его можно сделать, но, думаю, он был бы довольно непрочным. Мы с Джошем Плотником в Таиланде сделали следующее — соорудили предмет, который можно было сдвинуть с помощью одного единственного каната. Если потянуть за один конец каната, другой конец исчезает. Поэтому два слона должны взяться за канат одновременно, иначе ничего не получится, и канат исчезнет.

Сначала мы выпустили двух слонов одновременно. Они подходят к предмету, на котором лежит еда. Они одновременно берут канат и тянут вместе. Это довольно легко для них, они сразу справились с заданием. Но мы хотим усложнить его, ведь суть эксперимента — понять, насколько хорошо они понимают, что такое сотрудничество. Так ли они умны, как шимпанзе, например? Поэтому мы сделали следующее: мы выпустили сначала одного слона. Он должен догадаться подождать и не тянуть канат до прихода второго слона. Если потянуть, канат исчезнет, и эксперимент на этом закончится. Этот слон делает нечто непредвиденное, чему мы его не учили, — но это говорит о его разуме. Он ставит свою большую лапу на канат и поджидает второго слона, который сделает за него всю работу. Мы называем это халявой. Таков интеллект слонов — они развивают альтернативные пути решения проблем. Второй слон приходит и подтягивает предмет своими силами, а первый не забывает полакомится едой с ним за компанию. Вот вам и сотрудничество.

Теперь поговорим о сочувствии. Первая его составляющая — способность понимать чувства других и, как следствие, разделять их; вторая — эмоциональная составляющая, проявляющаяся, например, через телесные реакции. Если вы разговариваете с грустным человеком, выражение вашего лица и поза становятся грустнее, и вы даже не замечаете, как вам самим становится грустно. Тело становится средством передачи сочувствия, которое есть у многих животных. Обыкновенная собака способна на это. Вот почему люди держат дома млекопитающих, а не черепах или змей, у которых это умение отсутствует. Есть еще осознанное сочувствие — когда вы можете мысленно войти в положение другого человека. Это не всем под силу. Только некоторые животные — например, слоны и обезьяны — по-настоящему способны на это.

Синхронизация, являющаяся частью механизма сочувствия, повсеместно присутствует в животном царстве. Допустим, у человека мы наблюдаем ее на примере заражения зевотой. Люди зевают, когда видят, как зевают другие. Это связано с сочувствием. Активируются те же области головного мозга. Мы также знаем, что люди, наиболее подверженные «заражению» зевотой, — наиболее чуткие. Люди с проблемами в сочувствии, такие как дети, страдающие аутизмом, не зевают, если кто-то рядом зевает, и это неслучайно.

То же самое случится, если мы покажем шимпанзе анимированную голову зевающей обезьяны: шимпанзе начнет зевать вслед за ней. Таким образом, заражение зевотой, знакомый вам феномен — возможно, вы уже зеватете, читая этот текст, — это то, что мы разделяем с животным миром. Это связано с синхронизацией телесных реакций, выражающей сочувствие, и присуще всем млекопитающим.

Мы изучаем также более сложные выражения чувств — такие, как утешение. Самец шимпанзе, проигравший бой. пронзительно вопит, а второй, маленький шимпанзе подходит и обнимает его, стараясь успокоить. Это и есть утешение. Люди тоже так делают. Желание утешить вызывается сочувствием. Для изучения сочувствия в детях любого родственника этих детей просят сымитировать уныние и наблюдают реакцию ребенка.

Недавно мы опубликовали эксперимент, о котором вы, возможно, слышали. Мы изучали альтруизм шимпанзе, чтобы понять, заботятся ли шимпанзе о благополучии окружающих? Десятилетиями считалось, что только люди способны заботится о благополучии кого-либо еще. Мы провели простой эксперимент с шимпанзе, живущими в Лоуренсвиле, одном из мест наблюдения Йеркса. Мы помещаем рядом двух шимпанзе. У одного из них есть ведро с предметами, имеющими разное значение. Один предмет приносит угощение только тому, кто выбирает, другой — обоим шимпанзе. У нас это были цилиндры двух разных цветов, подопытный получил целое ведро таких цилиндров. Если он сделает эгоистичный выбор, в нашем случае это красный цилиндр, он должен отдать его нам. Мы берем цилиндр, кладем на его стол, где находятся два угощения, но в этом случае только один участник эксперимента его получает. Второй уходит, потому что он уже знает, что в этот раз ему не повезло. Другой цилиндр — просоциальный, выбирая его, испытуемый добывает угощение для обоих. Для шимпанзе, который делает выбор — это наиболее интересный момент — не важно, какой цвет выбирать. Поэтому ему все равно, и выбор должен быть абсолютно случайным. Но мы обнаружили, что наши испытуемые предпочитали просоциальный цилиндр. Это линия 50-процентной случайной вероятности. Если сосед обращает на себя внимание, выбор учащается. Если же сосед оказывает давление — плюет водой или запугивает — выбор просоциального цилиндра снижается. Один шимпанзе как бы говорит другому: «Если ведешь себя плохо, сегодня никакой помощи». При этом, если соседа нет, шимпанзе чаще выбирает красный цидиндр. Таким образом, мы обнаружили, что шимпанзе заботятся о благополучии окружающих, особенно о членах своей собственной группы.

Последний эксперимент, о котором я расскажу, — изучение справедливости. Это исследование стало знаменитым. Сегодня есть и другие, — после того, как мы затронули эту тему 10 лет назад, она стала очень популярной. Мы провели исследование с капуцинами — позже с собаками, птицами и шимпанзе. Но мы с Сарой Броснан работали с капуцинами. Капуцины живут в группе и знают друг друга. Мы отделяем двоих от группы и помещаем в место наблюдения, где они должны выполнить очень легкое задание. Если вы поощряете обеих особей огурцом, рядом сидящие обезьяны готовы выполнять задание хоть 25 раз подряд. Огурец, в котором, на мой взгляд, ничего нет кроме воды, прекрасно их удовлетворяет — они рады. Но если вы дадите соседу виноград (предпочтения в еде у моих капуцинов соотносятся с ценами в магазине, виноград им гораздо больше нравится) вы создаете неравенство между ними. Обезьяна слева получает огурец. Обезьяна справа получает виноград. По заданию она дает нам камушек, мы даем ей огурец, и она его съедает. Вторая тоже должна дать нам камушек. Она это делает и получает виноград. Обезьяна слева видит это. Она дает нам камушек в надежде на виноград, но снова получает огурец. Она стучит камушком по стене, опять дает его нам и снова получает огурец. Тогда она начинает протестовать.

Это исследование стало знаменитым, мы получили много отзывов, особенно от антропологов, экономистов, философов. Им это совсем не понравилось. Они для себя, наверное, решили, что чувство справедливости слишком сложное, чтобы его могли познать животные. Один из философов даже написал нам, что обезьяны просто не могли испытывать чувство справедливости, ведь оно было изобретено во времена Французской революции. Другой прислал целую главу, объясняя, что он бы поверил в проявление чувства справедливости, если бы обезьяна, получавшая виноград, отказалась от него. Забавно то, что когда Сара Броснан проводила этот эксперимент с шимпанзе, у нее было несколько пар, в которых тот, кто получал виноград, действительно отказывался от него, пока и его соседу не давали виноград. Мы подошли очень близко к человеческому чувству справедливости. Думаю, философам нужно пересмотреть свои взгляды.

Каков итог всех этих рассуждений? Существует развитая нравственность. Я думаю, она намного шире, чем то, о чем я говорил, — но она была бы невозможна без тех просоциальных тенденций, которые мы обнаружили в приматах: способность к сочувствию и утешению, чувство справедливости. Опираясь на это знание, мы сможем построить ясную нравственную систему, не опирающуюся на бога или религию, и понять, сможем ли мы своими собственными силами достигнуть развитой нравственности.

Источник

Животные тоже подчас бывают аморальными

Серия наблюдений и экспериментов убедила ученых в том, что общественным животным хорошо знакомо такое понятие, как справедливость. Кроме того, они считают, что у братьев наших меньших присутствуют такие понятия, как мораль и нравственность. Стало понятно, что между людьми и животными остается все меньше принципиальных поведенческих различий.

В YouTube по запросу «guilty dog» можно найти массу видео, где собаки, кажется, искренне раскаиваются, когда хозяева ругают их за те или иные провинности: бровки домиком, жалобный взгляд и выражение глубочайшего сожаления на физиономии… А что это на самом деле? Разыгрывание перед хозяином спектакля «Собаке стыдно» или же реальные переживания?

Ученые-этологи, занимающиеся вопросами инстинктов и поведения животных, на протяжении долгих лет утверждали, что понятия морали животным неизвестны. Проще говоря, они не могут отличать зло от добра. В последнее время правда, эта позиция пошатнулась. «Раньше люди проводили четкое разграничение между своим поведением и поведением животных. Но сегодня у нас все больше научных доказательств того, что мораль и животные — понятия совместимые», — говорит этолог Марк Бекофф.

Бекофф — почетный профессор экологии и эволюционной биологии Университета Колорадо и один из основателей движения «Этологи за этическое обращение с животными». Его обширные исследования натолкнули его на мысль о том, что мораль — это черта характера, а не система, созданная людьми, и что в истории млекопитающих она также имеет место быть. До сих пор нравственные стороны поведения животных практически не изучались, но Бекофф считает, что млекопитающие все же с ними знакомы.

Большая часть исследований Бекоффа касается волков и койотов. И те, и другие живут стаями, в которых поведение каждого из членов регулируется строгими правилами. Этолог наблюдал альтруизм, терпимость, прощение, установление справедливости, взаимные чувства — и все это, по его словам, лучше всего заметно, когда животные играют друг с другом.

Именно в игре псовые с самого раннего возраста обучаются социальным кодексам поведения. Приглашая друг друга порезвиться, они принимают игровую позу: передние лапы лежат на земле, задние стоят. Даже если эта поза сопровождается агрессивными действиями, такими, как рычание и оскаливание зубов, поза не оставляет сомнений в игривых намерениях собаки. Во время игры доминирующие члены стаи будут давать возможность более слабым товарищам поменяться ролями, позволяя им опрокинуть себя на спину и стать ненадолго царем горы. Если один из «игроков» прихватит другого зубами чересчур сильно, он сразу же извинится, снова приняв игровую позу.

Нарушение этих правил ведет к применению силы — волки и койоты неукоснительно соблюдают игровой регламент. «Мошенники» сталкиваются с неприятными последствиями: остальные члены стаи прекращают общаться с ним, а то и вовсе изгоняют из стаи, так что нечестных игроков, как правило, ждет ранняя смерть — преимуществами стайного «соцпакета» они пользоваться больше не могут.

Поскольку собаки произошли от волков, они по сей день разделяют волчьи понятия о справедливости. «У них есть чувство правильного и неправильного. Это можно заметить, когда собаки играют в парке. Если одна собака просит другую поиграть с ней — даже если она больше и сильнее — она ведет себя честно, а именно — играет. Она понимает, что было бы несправедливо сначала пригласить поиграть, а потом напасть на своего визави или начать с ним спариваться», — поясняет Бекофф.

Эксперимент сотрудников Венского университета доказал наличие у собак чувства справедливости. Если у пса просили лапу, он с радостью подавал ее вне зависимости от того, следовало за этим поощрение угощением или нет. Однако энтузиазм у собаки иссякал, если она видела, что другим за тот же трюк дают еду, а ей — нет. Обиженные собаки сразу же начинали проявлять признаки стресса — скрести пол, почесываться или нервно облизываться. Исследователи утверждают, что это не только сожаление о недошедшем до собачьего рта угощении, но и переживание из-за несправедливости.

Понятие морали присуще не только собакам, но и китам, воронам, летучим мышам, слонам, шимпанзе и даже грызунам. Так, в экспериментах голодные крысы отказывались от еды, если знали, что за предложенный им корм другие крысы подвергнутся удару током. Представления о диких животных, как о безжалостных и жестоких созданиях, в корне ложны, говорит Бекофф: «Все исследования относительно приматов и других млекопитающих показывают, что в 90-95 процентах случаев их поведение не выходит за рамки приемлемого. Агрессию и насилие на самом деле редко когда можно увидеть».

Николас Додман, специалист по поведению животных в школе ветеринарной медицины Университета Тафтса, так же, как и Бекофф, считает, что собаки способны испытыват чувство вины, но сомневается в наличии у них представлений о морали. «Возможно, разорив в запале мусорное ведро, собака, остыв, подумает: «О боже, какой беспорядок, моему хозяину это не понравится, мне влетит». Так что да, их чувства во многом схожи с нашими. Но можно ли экстраполировать это на мораль — уже другой вопрос».

Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен

Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.

Источник