У хирурга нет эмоций

Спасение убийц вопреки эмоциям. Что чувствуют врачи во время лечения преступников

В Перми прооперировали студента, напавшего на университет 20 сентября. Перед судом юноша предстанет без ноги — ее пришлось ампутировать. Медики больше суток боролись за жизнь стрелка, который убил шесть человек. Каково врачам лечить, зная, за что ответственен их пациент?

Младший лейтенант ДПС Константин Калинин, который сумел нейтрализовать 18-летнего Тимура Бекмансурова после стрельбы в университете Перми, был первым, кто оказал медицинскую помощь самому стрелку — еще в стенах учебного заведения. Потом юношу вместе с другими пострадавшими госпитализировали.

Врачи много часов боролись за его жизнь, стрелок два дня оставался в тяжелом состоянии, но сейчас его из операционной уже перевели в реанимацию — естественно, в сопровождении силовиков. Из-за серьезности ранений юноше ампутировали ногу, но сам он остался жив — и ничто не помешает ему предстать перед психолого-психиатрической экспертизой, а затем и перед судом.

Врач обязан лечить

Доктор медицинских наук, хирург Игорь Короткий рассказал «360» о том, что за более чем 40-летнюю практику ему приходилось не раз оперировать подозреваемых и осужденных. Таких пациентов обязательно пристегивали наручниками, даже во время операции, а рядом находились представители силовых структур.

Хирург отметил, что, несмотря на возможную опасность человека, нарушившего закон, для врачей он все равно остается пациентом.

Мнение врача о том, что человек является преступником, исключительно личное, оно где-то очень далеко на задворках души. Я врач, я должен оперировать и спасти жизнь

«Мы не судьи, мы врачи. Такие случаи, чтобы некачественно что-то сделать, исключены — это преступление, тогда мы тоже становимся преступниками», — добавил Игорь Короткий.

Согласна с этим и пластический, эстетический, реконструктивный хирург Галина Декаспер. Она объяснила, что еще в университете будущих медиков учат тому, что их первостепенная задача — оказывать помощь. Это же по окончании обучения каждый подтверждает клятвой Гиппократа.

«Врачу не стоит судить человека по его деяниям. Задача врача — оказать помощь», — подчеркнула Декаспер.

Суд на этом свете

Есть, по словам Галины Декаспер, и другая сторона мотивации спасать жизнь даже преступникам. По ее мнению, если человек действительно виновен и это докажет суд, он должен понести наказание — это будет справедливо.

Я не судья, но я считаю, что такому человеку нужно спасти жизнь, чтобы он получал возмездие не на том свете, а на этом. Иначе слишком легко все — он сполна должен ответить за свои деяния

Игорь Короткий добавил, что преступить закон и нарушить клятву спасать жизни нельзя еще и потому, что врач не Бог и не может быть уверен в том, виновен человек или нет.

«За преступления Чикатило, пока его не поймали, несколько человек были судимы и расстреляны по обвинениям в его убийствах. Когда мы лечим любого человека, подход у врачей одинаковый — наша обязанность сделать все, что можно, чтобы этот гражданин выжил», — подчеркнул хирург.

Эмоциональная сложность

Тем не менее полностью отгородиться от эмоциональных переживаний врачи не могут, потому что они тоже люди. Игорь Короткий рассказал, что, когда приходится оперировать преступника, какая-то часть сознания все равно противится тому, что даже эту жизнь нужно спасать.

«С другой стороны, мы не можем принимать решение, кому жить, а кому умереть. Человека, совершившего противоправные действия, мы лечим так же, как и любого гражданина нашей страны», — отметил он.

Эмоциональная связь врача и пациента, которая непременно присутствует в работе, по словам Игоря Короткого, не должна оказывать воздействия на качество помощи. Хотя, как признался хирург, к жертвам и пострадавшим все равно врач испытывает больше сострадания, может отнестись с большей внимательностью.

Закрыть на что-то глаза в случае с менее приятным пациентом врач ни в коем случае не имеет права. По словам Галины Декаспер, бывают ситуации, когда медик чувствует, что отключить эмоциональную часть сознания невозможно. Например, именно поэтому врачи не работают с родственниками или друзьями — слишком велик риск ошибки из-за эмоций.

Если вы видите, что ваш коллега очень эмоционально вовлечен, его нужно отстранить и взять того, кто не будет эмоционально вовлекаться, иначе помощь будет оказываться некачественно. Это основные принципы работы

Однако обычно, уверен Игорь Короткий, на первый план все же выступает врачебная сторона вопроса.

«Мы стараемся не проводить анализа душевных сторон пациента, его действий. Это мешает работе», — подчеркнул он.

По словам хирурга, у каждого есть своя работа. Одни должны обезвредить и задержать преступника, другие — расследовать дело и предъявить обвинение, третьи — определить степень вины и вынести приговор.

«А врач обязан в любом случае любого гражданина — не только нашей страны — лечить, оперировать и спасать», — заключил Короткий.

Источник

Чего боятся хирурги?

Известный кардиохирург – о главных страхах тех, кто нас оперирует

Назим Шихвердиев кардиохирург, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный врач РФ

О психологическом состоянии врача, который нас лечит или оперирует, мы можем только догадываться. Какое место в жизни и работе хирурга занимает страх?

Когда человек здоров, в хорошем расположении духа, настроен на позитив, то у него и складывается все так, как надо. Если же его самочувствие скверное, давит груз личных проблем, то вероятность совершения ошибки резко возрастает. Чего-то не заметил, что-то отвлекло, что-то перепутал и далее по программе. Врачи в этом отношении не исключение.

Хирургу нужна хорошая физическая форма

В 1997 году я наколол палец, когда оперировал пациента с гепатитом В, и заразился им. Перенес две волны заболевания в тяжелой форме, но, к счастью, полностью выздоровел, не став даже носителем «австралийского антигена».

После выписки из госпиталя, где провалялся около двух месяцев, я отказался в силу своей неразумности от санаторного лечения и вышел на работу. При этом я продолжал испытывать сильную слабость и быструю утомляемость. Но мне очень хотелось поскорее встать в строй.

Я стал ездить на работу и однажды зашел в отделение реанимации, где прямо на реанимационной койке была экстренно повторно вскрыта грудная клетка и наши молодые хирурги пытались остановить кровотечение из правого предсердия. У них никак не получалось его ушить.

Я подошел, быстро надел стерильный халат и перчатки и попросил дать мне иглодержатель. Мне казалось, что уж я-то сделаю это мигом. Не тут-то было: из-за сильнейшего тремора я не мог даже попытаться произвести вкол и выкол в сердце. Руки не просто дрожали, они тряслись, как у паркинсоника.

Я извинился и отошел в сторону. Только спустя еще месяц я смог постепенно вернуться к хирургической деятельности, начав с ассистенций.

Ему нужно беречь свой рабочий инструмент — руки

Довольно давно я перестал заниматься дачными делами, связанными с копанием в земле, работой с топором, молотком и т.д. Хирургу ни к чему ссадины и грязь на руках. Понимание того, что такого рода занятия людям моей специальности категорически противопоказаны, пришло после одного случая.

У меня на дачном участке в свое время лежали довольно толстые стволы поваленных здесь же елей, распиленные на фрагменты по шесть метров. Надо было эти бревна перетащить и сложить в одном месте, что мы в воскресенье вечером вдвоем с одним из моих родственников и сделали.

Но он был штангистом, а я нет. Перетаскивание тяжелых бревен в количестве полутора-двух десятков привело к тому, что с непривычки на следующий день у меня болели все мышцы, а руки были просто деревянные.

Как назло, на понедельник была запланирована операция протезирования двух клапанов сердца, с которой я справился с большим трудом. Пришлось звать на подмогу коллег. Все закончилось благополучно, но для меня на всю жизнь стало правилом не заниматься тяжелыми или травмоопасными бытовыми работами.

И следить за своим психологическим состоянием

Один из вариантов влияния психологического состояния человека на результат — тяжесть груза ответственности или возможных последствий. Нарисуйте линию на полу и пройдите по ней, не сбиваясь. Легко. А попытайтесь пройти даже не по канату, в по карнизу в полметра шириной, но расположенному на высоте хотя бы третьего этажа. Вряд ли получится. Даже и пробовать не стоит. Но если отключить на время мозги, то получится наверняка.

Однажды такой случай произошел у нас в клинике. У женщины шестидесяти с небольшим лет, фигурой напоминавшей колобка, через двое суток после операции на сердце случился острый психоз. К сожалению, такое встречается нередко, но, к счастью, в большинстве случаев проходит достаточно быстро и бесследно.

Пациентка на тот момент была переведена из отделения реанимации в палату интенсивной терапии, где уже можно вставать и ходить по палате. Не знаю, что ей пришло в голову, но она решила выйти в окно. Палата же находилась на третьем этаже здания дореволюционной постройки с высоченными потолками. Окна там тоже были высоченные, значительно превышающие по высоте рост пациентки.

Она вышла на карниз шириной 40–50 сантиметров и дошла по нему до следующей палаты. Тут она, видимо, что-то поняла и стала громко кричать. Все это происходило около 8 утра, когда врачи уже приходят на работу.

Один из молодых ординаторов вышел за ней на карниз, но что делать дальше, не знал. Попытались открыть окно в соседней палате, за которым она стояла, чтобы впустить ее обратно, но старая рама присохла и не поддавалась. Тогда более опытный коллега подушкой выдавил стекло в соседней половине окна, и даму втянули обратно.

И смех и грех! Неосознанные действия были безошибочными, а понимание опасности сразу изменило ситуацию в худшую сторону.

Как страх мешает лечить

Помимо стресса возникновению ошибок способствует и страх. У нас в клинике был молодой человек, обучавшийся кардиохирургии в клинической ординатуре. Вроде бы толковый, исполнительный. Умел находить общий язык с пациентами. И вот на втором году обучения, когда отдельным ординаторам уже доверяют многое, произошел такой случай.

Меня срочно вызывают в палату к пациенту после перенесенного пять дней тому назад аортокоронарного шунтирования (АКШ). Он уже отлежал свое в реанимации, потом в отделении интенсивной терапии, а с предыдущего дня долечивался в обычной палате. Пациент самостоятельно себя обслуживал, ходил по отделению, и вдруг ему стало плохо: слабость, головокружение, пот, упало давление.

Начинаем разбираться, а пациенту прямо на глазах становится все хуже и хуже. Быстро переводим его в реанимацию, подвозим аппарат УЗИ и видим тампонаду сердца. И только тогда лечащий врач, все это время молча стоявший рядом, сказал, что за полчаса до этого он в перевязочной удалил электроды для временной электрокардиостимуляции, подшиваемые в конце каждой операции к сердцу пациента и выводимые наружу. Обычно они подшиваются так, что при подтягивании легко удаляются. Если же по каким-то причинам этого сделать не удается, электроды просто отсекаются у самой кожи и оставляются внутри.

Ординатор уверял, что все было, как обычно, и провода отошли легко. Но верить ему после того, как он стоял и молчал в течение всего этого времени, пока мы не определились с диагнозом, уже было нельзя.

Ситуация становилась предельно ясной. Пациент был экстренно перевезен в операционную, находящуюся в соседнем помещении, и прооперирован (удалили сдавливающие сердце свертки крови и ушили рану правого желудочка).

В итоге с этим молодым человеком пришлось расстаться, несмотря на многие его положительные качества. Если ты собственный страх ставишь выше жизни пациента, тебе нечего делать в кардиохирургии. Во всяком случае, в нашей клинике.

Как хирурги преодолевают страх перед операцией

О психологии хирурга говорить можно много, но сами хирурги не являются профессиональными психологами, а у реальных психологов много других сфер приложения своих знаний и навыков. Да, страх часто уберегает от ошибок. Но панический или постоянный страх — это беда.

Я знал грамотных хирургов, которые боялись оперировать. Большинство из них оставили хирургию, по крайней мере, большую хирургию. Отличительной особенностью таких хирургов является то, что они оперируют очень медленно. Именно из-за страха что-нибудь повредить.

Бывают, конечно, и просто флегматичные люди, делающие все не спеша просто в силу своего темперамента. Речь не о них. Речь о медленно оперирующих из-за неуверенности и страха. Это относится и к начинающим хирургам. Чтобы оперировать быстро и уверенно, преодолеть собственный страх есть три правила:

1. Хорошо знать анатомию хотя бы той области, где проводится вмешательство;
2. Отрабатывать мануальные навыки, а значит, больше оперировать, работать в морге, постоянно тренироваться;
3. Заранее быть готовым к самому худшему варианту развития событий и иметь четкий план действий при возникновении осложнений. Если ты готов к худшему, все мелкие неприятности не создадут атмосферу страха и паники.
4. И еще. Надо идти на операцию, не думая об осложнениях. Тогда все будет хорошо.

Ковид и страхи

Страх может приводить и к некоторым необдуманным действиям. Например, в период пандемии COVID-19 главным клиническим ориентиром для постановки диагноза стало появление очагов воспаления в легких, то есть пневмонии.

Вирусная пневмония отличается тем, что выслушивание легких мало что дает для постановки правильного диагноза. Нужно рентгенологическое подтверждение. Идеально — компьютерная томография органов грудной клетки.

Многие из-за возникшей паники и страха стремились сделать это исследование для подстраховки, что называется на всякий случай. Одна из моих знакомых, серьезная бизнес-леди, недавно так и поступила, хотя никаких признаков заболевания не было.

На КТ ничего не нашли. Она успокоилась, однако через два дня у нее поднялась температура и появились признаки инфекции верхних дыхательных путей. Вот тут и нужна была бы КТ, но это большая лучевая нагрузка, и делать ее через день нежелательно.

Выход, на мой взгляд, есть — надо делать сначала не компьютерное исследование, а обычный рентгеновский снимок. Поясняю: КТ — это серия последовательных обычных рентгенограмм, сделанных «послойно» с интервалом в несколько миллиметров. Другими словами, это несколько десятков обычных снимков, выполненных одновременно. Поэтому доза облучения организма весьма велика.

Нам когда-то говорили, что безопасная доза радиации сохраняется при выполнении 70 обычных снимков в течение месяца. Здесь же делается почти столько же за один день.

Информация на сайте имеет справочный характер и не является рекомендацией для самостоятельной постановки диагноза и назначения лечения. По медицинским вопросам обязательно проконсультируйтесь с врачом.

Источник