Терапевтическая работа с чувствами

Психологическая помощь онлайн

Психолог, гештальт-терапевт, групповой ведущий, супервизор Студии

В психотерапии одно из основных направлений работы – работа с чувствами.

Если расшифровать эти слова, они означают, что терапевтическая работа основана на следующих аксиомах: во-первых, происходящее у нас в душе — существует, во-вторых – имеет полное право на существование, а не является досадной или вредной ошибкой, и в–третьих — управляет нашими выборами и поведением – открыто и наглядно или исподтишка, обходными путями.

И когда мы замечаем происходящее в нашем внутреннем мире, когда позволяем относиться (в первую очередь самим же себе) к этим процессам с уважением и вниманием, когда узнаем, как и что нами движет – жить становится значительно легче и понятнее.

Эмоции – наши непосредственные реакции на мир, и сведения, которые мы получаем благодаря эмоциональному реагированию, оказывают сильное воздействие и на наше отношение к жизни, и на формирование системы ценностей, и на смыслы, которыми мы наделяем различные жизненные ситуации.

Поэтому — ощущать, проживать, осознавать свои чувства и их влияние на сознание и поведение – крайне полезный и облегчающий жизнь навык.

Но оказывается мало просто произнести «я злюсь», или «я грущу», или назвать какое-либо еще свое чувство для терапевтического воздействия на свое состояние или жизненную ситуацию.

Назвать – полдела, это вовсе не означает признать, пережить, ощутить чувство собственным и знакомым.

В этой точке часто и психотерапевтическая работа начинает буксовать – слов, описаний, рассказов может быть много, а все равно человек ходит вокруг какой-либо ситуации или переживания, как привязанный, и выйти из этого круга не может.
Что же означает – пережить чувство, присвоить опыт с этим чувством связанный, закончить ситуацию, как говорится — «закрыть гештальт»?

Во всех определениях понятия «чувство» присутствуют две базовые составляющие:

1. Смыслы, значения, которые связаны с эмоциями.

О чем нам говорят чувства? – о том, в какое место мы попали, о том, каково наше положение, о том, как к нам относятся другие.
Например, злость указывает, что ситуация для нас не подходит, что хочется ее изменить, разрушив то, что есть; или, что на нас нападают и возникает побуждение напасть в ответ. Это сигнал – здесь плохо! Нужно что-то менять! Действуй!

Или – страх. Он сообщает о том, что мы в опасности, что кто-то или что-то большее, чем мы, может навредить и нужно спасаться – прятаться, убегать, исчезать.

Или – еще одно неприятное чувство – отвращение. Знак того, что мы чем-то отравились, что нечто или некто для нас вредны, токсичны, что возможности справиться, «переварить» ситуацию нет.

И чувствуя что-либо, сталкиваясь с сигналом, который дает нам чувство, по-хорошему, надо бы задуматься – а что же происходит? На что я так реагирую? В чем дело?

А может быть и сделать что-то необходимо: дать отпор; попробовать изменить то, что не устраивает; убежать и спрятаться, если страшно; отдалиться от того, что вызывает отвращение.

Но не всегда у человека есть готовность к подобным размышлениям или действиям.
А вдруг, признать, что мне отвратительно – значит разрушить свою привычную жизнь?
А если за несогласие на меня нападут или отвергнут?
А если я уверена в своей беспомощности и мне проще бояться всего вокруг, чем отвечать за себя?

Случается, чувства ставят нас в неудобное положение, вынуждают принимать неприятные решения, задавать себе и другим болезненные вопросы, и этим они могут быть опасны – так вот почувствуешь, что с тобой происходит, а дальше — что?

И существует вот еще какая смысловая надстройка над переживаниями — издержки патриархальной культуры и наследие века революций, войн и репрессий: есть чувства, переживание которых традиционно порицается — девочки не злятся, мальчики не плачут, жаловаться – стыдно, много радуются только дураки… такая громадная сеть стыда и отвержения, в которой застревают естественные и адекватные человеческие переживания.

2. Вторая составляющая чувственного процесса — ощущения, телесные переживания, через которые эмоции проявляются в теле.

Собственно, без этого все наши переживания не затрагивали бы нас так сильно, — если бы можно было говорить неприятные вещи или слушать их, не сжимаясь или не закипая внутри, оставаясь ровными и спокойными – жить было бы гораздо проще. Правда, и гадости делать было бы проще, но это тема отдельного разговора.

Некоторые чувства неприятны или непривычны в переживании – чрезмерное возбуждение или, наоборот, сжатие, изменение темпа дыхания, сердцебиения и тембра голоса, слезы, дрожь, спазмы – так живут эмоции в теле, так пытаются достучаться до нас – эй, смотри что происходит!

(Я сейчас пишу о тех чувствах, которые часто называют «негативными» — злость, страх, отвращение, так как с ними сложнее всего – и с переживанием, и со смыслами; «негативны» они тем, что так или иначе противопоставляют нас и других людей, и тем, что ощущения им соответствующие – неприятны.)

Иногда, можно сравнить переживание чувства даже с болезнью, с недомоганием, и так же, как и болезнь, эту тяжесть необходимо выдержать, перетерпеть, позаботиться о себе, признавая, что – да, мне тяжело, некомфортно, мне нужны силы и время, возможно – помощь и поддержка, чтобы пережить то, что происходит со мной.

Полное проживание чувства, которое и приводит к освобождению от застревания в переживаниях и ситуациях, связано с «обработкой» двух этих составляющих: понять, что же означает для меня происходящее, как оно меняет жизнь и пережить телесное напряжение, дискомфорт, вызываемый эмоциями.

Если же мы предпочитаем не замечать свои переживания и делать вид, что ничего не чувствуем, то в той или иной степени мы занимаемся самообманом, игнорируя сигналы собственной психики об изменениях в жизни и, кроме того, живем в напряжении, которое исподволь забирает силы и влияет на самочувствие и здоровье.

«1 Lorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipiscing elit. Aenean euismod bibendum laoreet. Proin gravida dolor sit amet lacus accumsan et viverra justo commodo. Proin sodales pulvinar tempor. Cum sociis natoque penatibus et magnis dis parturient montes, nascetur ridiculus mus. »

Источник

Схематерапия с тревожными пациентами, подавляющими эмоции

Тезисы

Подавление и избегание эмоций — часто встречающаяся проблема в психотерапии, которая зачастую тормозит терапевтический процесс. Чаще всего пациенты усвоили эти поведенческие паттерны в детстве как копинг-стратегии, защищающие их от болезненных эмоций, таких как страх, грусть или стыд.

Схема-терапия (СТ) была специально разработана для преодоления этих непростых и ригидных паттернов поведения и показала себя эффективной в лечении пациентов с личностными расстройствами кластера С, которые стабильно демонстрируют замкнутое и тревожное поведение. Схема-терапия предлагает набор техник для работы с эмоциональным подавлением и избеганием. Модель схем и режимов помогает пациентам понять происхождение и хронический характер их проблем, а терапевтам адресно применять конкретные техники для каждого режима.

Терапевт создает теплые, заботливые отношения («ограниченное родительство»),
что помогает пациенту чувствовать себя безопаснее в контакте с другим человеком и в выражении своих эмоций. Вместе с этим терапевт использует эмпатическую конфронтацию по отношению к проблемным последствиям поведения пациента и подталкивает его к изменениям. Кроме того терапевт регулярно использует экспериенциальные техники, помогающие пациенту проживать и регулировать свои эмоции, а также безопасно удовлетворять свои потребности. Благодаря этому пациент перестает бояться эмоций, для него меняется их смысл, что позволяет реже прибегать к дисфункциональным копингам. В этой статье мы описываем рациональную основу и специфические техники схема-терапии и иллюстрируем их примерами из практики.

Введение

Подавление эмоций и избегающее поведение являются распространенными проблемами в психотерапии и часто мешают терапевтическому процессу. Янг определял подавление эмоций как «чрезмерное подавление спонтанных действий, чувств или взаимодействия — в основном для избегания негативных оценок от окружающих, чувства стыда или потери контроля над своими импульсами. Чаще всего подавление эмоций включает в себя: подавление гнева и агрессии, позитивных реакций (таких как радость, симпатия, сексуальное возбуждение, игра), сложности в предъявлении уязвимости или способности свободно сообщать о своих чувствах и потребностях, а также в излишней рациональности и безэмоциональности» (Young et al. 2003).

Подавление эмоций часто связано с избегающими паттернами поведения и/или сверхконтролем. Было выявлено, что психологический механизм сверхконтроля, включающий в себя перфекционизм и подавление эмоций, связан с проблемами взаимоотношений и тяжелыми симптомами личностных расстройств (ЛР). Они были определены как ведущие факторы в клинике ЛР (Dimaggio et al. 2018).

Избегающее поведение было впервые описано Стивеном Хайесом. Оно включает в себя попытки контролировать или избегать эмоции, мысли, фантазии, воспоминания или телесные реакции (Hayes et al. 2012) и может вести к формированию некоторых поведенческих стратегий (покорная уступчивость, рассеянность, зажатость, ОКР, злоупотребление ПАВ, диссоциация, самоповреждение). Избегающее поведение также является трансдиагностическим фактором риска для развития психопатологии (Aldao et al. 2010), и вместе со смежными психологическими конструктами (руминации, беспокойство, нейротизм и тревожная чувствительность) играет важную роль в нарастании симптомов, рецидивах и сохранении психических расстройств (Spinhoven et al. 2014, 2016, 2017). Высокий уровень избегания связан с низким эффектом от лечения, тогда как снижение избегания в процессе терапии ведет к позитивной динамике (Berking et al. 2009; Hayes et al. 2005). Поэтому избегающее поведение должно быть важной мишенью в психотерапии. Тем не менее, подавление и избегание эмоций может быть очень ригидным и устойчивым поведенческим паттерном, имеющим также адаптационную ценность (например, когда выражение эмоций опасно и ситуацию никак нельзя изменить) и защитную функцию (особенно в краткосрочной перспективе). Поэтому в психотерапии часто довольно сложно пробиться сквозь эти механизмы.

Схема-терапия (Young et al. 2003) была создана специально для пациентов, имеющих такие ригидные и труднокорректируемые поведенческие паттерны, и показала себя эффективной для лечения расстройств личности кластера С с ярко выраженным подавлением эмоций, сверхконтролем, избеганием и тревожностью (Bamelis et al. 2013). Схема-терапия рассматривает происхождение и развитие этих механизмов и объясняет их как копинг-стратегии, которые пациенты вынуждены были развить в ответ на травматичный опыт в детстве. Чаще всего эмоции и потребности таких пациентов игнорировались, обесценивались или служили поводом для наказания. Поэтому они рано научились подавлять и избегать эмоции для того, чтобы защитить себя. Неудовлетворение базовых потребностей в детстве, таких как безопасная привязанность, любовь, принятие или право свободно выражать эмоции и потребности, нарушает Я-концепцию ребенка, и, как результат, ребенок воспринимает себя как неценного, нелюбимого, дефективного, неудачника.

Избегающее или сверхконтролирующее поведение помогает спрятать эту «постыдную» часть себя и защищает личность от отвержения или критики. Травматичный опыт от значимых других также нарушает доверие в отношениях в целом. В следствие чего, пациенты часто чувствуют себя небезопасно во взаимоотношениях с окружающими. Поэтому в качестве защиты они держат с другими людьми дистанцию и не делятся личной информацией или же подавляют эмоции и сверхконтролируют.

Отличительные черты схема-терапии

Схема-терапия — это интегративной метод психотерапии, берущий свое начало в КБТ, но также включающий в себя идеи и техники других терапевтических направлений (теория привязанности, психоанализ и др.). Особенности схема-терапии, отличающие ее от КБТ и других подходов, — это модель схем, которая позволяет четко понимать происхождение и хронический характер проблем пациентов. Нормальное развитие пациента было нарушено в детстве, когда его базовые эмоциональные потребности не удовлетворялись, что объясняет его проблемы здесь и сейчас.

В схема-терапии терапевтические отношения концептуализируются как «Ограниченное родительство», когда схематерапевт, сохраняя профессиональные границы, создает активные, заботливые, похожие на детско-родительские отношения. Такие отношения помогают пациентам получить новый эмоциональный опыт, чувствовать себя более безопасно с другими людьми. Вместе с тем, терапевт использует эмпатическую конфронтацию, чтобы показать, как проблемное поведение мешает изменениям. Кроме того, в СТ часто используются экспериенциальные техники, помогающие пациентам испытывать и перерабатывать эмоции в безопасном ключе, переосмыслять значение эмоций. В следствие чего пациенты могут ослабить свои защитные механизмы и выработать более здоровые представления о себе и своих отношениях с окружающими.

Ранние маладаптивные схемы и схема-режимы

Центральными понятиями в схема-терапии являются ранние маладаптивные схемы и схема-режимы.

Ранние маладаптивные схемы (РМС) — это дисфункциональные убеждения, приобретенные в детстве, которые влияют на такие когнитивные процессы как внимание, мышление и долгосрочная память. РМС содержат как эксплицитную информацию (например, дисфункциональные убеждения), так и имплицитные знания, поведенческий
и эмоциональный опыт (Jacob and Arntz 2013). РМС формируются, когда базовые эмоциональные потребности ребенка воспринимаются неадекватно. Активация РМС ведет к дистрессу, а защитные механизмы, такие как капитуляция, избегание
или свехкомпенсация, помогают с ним справиться.

Схема-режимы — это комбинация активированных схем и копинг-стратегий. Они отражают преобладающие эмоционально-когнитивно-поведенческие состояния в данный момент времени. Они имеют временный характер, тогда как схема — это более постоянная величина (схема=черта, режим=состояние) (Young et al. 2003).

Схема-режимы делятся на 4 основных кластера:

Концептуализация случая в рамках схема-терапевтической модели

В начале терапии отработанной практикой является концептуализация конкретного случая. Наиболее значимые симптомы, межличностные и эмоциональные проблемы пациента концептуализируются и рассматриваются в контексте истории его развития. Это помогает пациентам понять свои проблемы, и в большинстве случаев поддерживает их и приносит облегчение (De Klerk et al. 2017). Мы продемонстрируем, как создается концептуализация случая на примере работы с Джимом*, тревожным и подавляющим эмоции пациентом.

Джим — 52-летний программист, обратился за терапией в связи с хронической депрессией, избегающим расстройством личности и ОКР. Вскоре стало очевидно, что у Джима в жизни очень мало позитивных активностей. На работе он сидит один в своем офисе и устраняет компьютерные неполадки, заказы на работу приходят ему на электронную почту.

Каждый день он перерабатывает в среднем по два часа, чтобы закончить все заказы. В его жизни напрочь отсутствуют социальные контакты: «Я не создан для отношений. Чувствую себя некомфортно в обществе людей, часто испытываю стыд».

Единственное занятие, которое любит Джим — это сидеть в Интернете и играть в компьютерные игры: «Думаю, это помогает мне справляться с одиночеством».

Оба его родителя — учителя. Достижения были очень важны для них, особенно успешность Джима в школе — они всегда ждали от него высших баллов. Повседневная жизнь была четко спланирована, в ней было мало места для хобби, дружбы или игры. Спонтанность, выражение потребностей и эмоций были нежеланными и даже иногда наказывались: «Прекрати так громко смеяться, люди уже на тебя смотрят как на идиота!«

Джим всегда чувствовал себя неудачником и боялся сделать что-то не то. Он старался быть тихим, чтобы никто не обратил на него внимания. В школе одноклассники Джима над ним издевались, дразнили его «зомби», т.к. он был очень тихим и ни на кого не смотрел.

На рис.1 показана модель режимов Джима. Его режим уязвимого ребенка («Маленький Джим») связан с чувством стыда, небезопасности, страхом быть недостаточно хорошим и отвергнутым, а также с одиночеством и грустью. Этот режим развился, когда базовые потребности Джима в надежной привязанности, принятии, похвале и игре были не удовлетворены.

Также есть два дисфункциональных родительских режима, отражающих отношение родителей, их послания, а также травлю со стороны сверстников:

1. режим карающего родителя, очень критикующий, выражается в самообесценивании;
2. режим требовательного родителя, который предъявляет высокие стандарты и давит на Джима, чтобы тот все делал идеально и без ошибок.

Чтобы лучше понять происходящее с Джимом, терапевт решил начать работу только с одним родительским режимом («Критик»), позже в терапии он сможет разделить эти два режима, т.к. они требуют разного внимания и терапевтических техник. Чтобы справляться с проблемами в детстве, Джим выработал у себя два избегающих защитных режима («избегающий защитник» и режим самоуспокоения) и один гиперкомпенсирующий режим («перфекционист-гиперконтроллер»). В режиме избегающего защитника, который типичен для пациентов с избегающим расстройством личности, Джим старается быть незаметным и вести себя тихо, чтобы никто не обратил на него внимания. В этом режиме он избегает контактов с другими людьми и новых ситуаций. В режиме самоуспокоения Джим сидит в Интернете и играет в компьютерные игры, чтобы справиться с одиночеством и грустью.

Чтобы максимально упростить концептуализацию, терапевт объединяет эти два режима
в один («Невидимка»). У Джима также есть режим перфекциониста-гиперконтроллера («Перфекционист»), который является ведущим защитным режимом при обсессивно-компульсивном расстройстве личности. Этот режим проявляется в основном на работе, когда Джим регулярно перерабатывает, чтобы выполнить все заказы идеально, чтобы избежать критики.

«Взрослый Джим» — это режим Здорового взрослого, который проявляется на работе и в том, что несмотря на все свои страхи, Джим пришел на терапию. В жизни Джима почти нет места режиму Счастливого ребенка, сопровождающегося чувством счастья, радости и спонтанностью, что типично для подавляющих эмоции пациентов. Пошаговое руководство по концептуализации случая вы можете найти в других источниках
(Fassbinder et al., accepted).

Мишени работы с режимами в схема-терапии

Главная цель схема-терапии — помочь пациентам лучше удовлетворять свои фрустрированные потребности и менять РМС. Также существуют специфические задачи для каждой группы режимов. Дисфункциональные детские режимы поддерживаются и утешаются. Дисфункциональные родительские режимы нуждаются в конфронтации и подавлении. Дисфункциональные копинг-режимы валидируются с точки зрения их помощи в выживании, но при этом тщательно анализируются их недостатки. Терапевт поддерживает пациента в снижении проявления копинг-режимов и обучает новым здоровым способам совладания. Режимы Здорового Взрослого и Счастливого Ребенка укрепляются.

Чтобы достичь этих целей, схема-терапевт использует терапевтические отношения и набор экспериенциальных, когнитивных и поведенческих техник. Далее мы расскажем о том, как эти техники применяются в работе с тревожными, подавляющими эмоции пациентами и проиллюстрируем это на примере случая Джима. Мы делаем акцент на экспериенциальных техниках и терапевтических отношениях, т.к. они используются наиболее часто и интенсивно, а также лучше всего подходят для иллюстрации характерных черт СТ. Чтобы познакомиться с детальным описанием всех техник и более исчерпывающим анализом СТ, показывающим ее сходства и различия с другими направлениями психотерапии, мы рекомендуем следующие руководства (Arntz and van Genderen 2009; Arntz andJacob 2012; Fassbinder and Arntz, accepted; Young et al. 2003; Fassbinder et al. 2016b).

Дальнейшие терапевтические цели для этой группы пациентов — помочь им осознавать и выражать свои эмоции и потребности, вступать во взаимодействия с другими людьми, учиться открываться и сближаться с другими, учиться справляться со своими ошибками, снижать стыд и тревогу и становиться более спонтанными, расслабленными и веселыми.

Терапевтические отношения

Ограниченное родительство означает, что терапевт ведет себя с пациентом как хороший родитель и удовлетворяет потребности, которые были фрустрированны в детстве, соблюдая при этом разумные границы терапевтических отношений. Как правило, неудовлетворение базовых потребностей ребенка происходит в нуклеарной семье.

Вот почему схема-терапевт обращает особое внимание на детско-родительские отношения, хотя, конечно, пациент мог получить травматический опыт и в отношениях с другими значимыми людьми (буллинг в школе или жестокое обращение со стороны учителей). Ограниченное родительство — это лекарство для такого рода ран, а также источник благоприятного эмоционального опыта. Ограниченное родительство начинается уже на первой сессии. Это особенно важно для тревожных и подавляющих эмоции пациентов. Общение с незнакомым человеком, который спрашивает о проблемах и личных переживаниях, вызывает у таких пациентов чувство стыда и активирует копинг-режимы.

Если активирован избегающий режим, пациент может казаться закрытым, а также испытывает сложности в формулировании проблемы и запроса. Это часто раздражает терапевта и может ошибочно трактоваться как низкая мотивация на лечение. Если пациенты чувствуют себя непонятыми или отвергнутыми, их стыд и тревога возрастают, что в свою очередь ведет к усилению выраженности копинг-механизмов (например, пациент закрывается еще больше или отказывается от терапии). В случае активизации гиперкомпенсаторных режимов пациенты пытаются справиться с чувством стыда и страха становясь очень контролирующими, строгими и выдержанными,
не показывая своих эмоций и слабостей. Из-за этого терапевту бывает сложно увидеть страдания пациента, что способствует сохранению дистанции даже возникновению антипатии, особенно когда пациент пытается контролировать терапевта. Ограниченное родительство помогает в обоих случаях, т.к. терапевт подстраивает стиль общения к конкретным потребностям каждого пациента. Эта стратегия выгодна не только пациенту: терапевт также испытывает меньше раздражения, гнева и дистресса, конфронтируя с выраженными копинг-режимами.

Ориентируясь на модель режимов, терапевту легче увидеть уязвимую часть пациента и понимать копинг-режимы как «стратегии выживания». Это помогает лучше поддерживать пациентов, дает им чувство безопасности и принятия, способствует снижению выраженности копинг-механизмов и большей открытости. Как и в настоящем родительстве терапевты подстраивают свой стиль поведения под потребности, навыки пациентов и фазу терапии. Так, в начале терапии терапевт очень активен и заботлив, но в дальнейшем поощряет автономию и самостоятельность пациента. Схема-терапия — это ограниченная по времени терапия, объяснение пациенту этого факта предотвращает возникновение чувства покинутости в конце терапии и готовит его к жизни без нее. Схема-терапия поддерживает пациента и направлена на укрепление режима Здорового Взрослого, помогает осваивать навыки решения проблем и совладания с эмоциями, а также поддерживать здоровые отношения с окружающими, удовлетворяя свои потребности.

В случае Джима, терапевт сразу распознаёт, что пациент чувствует себя дискомфортно. Он сидит сжавшись, почти не двигаясь, избегает смотреть в глаза и отвечает на вопросы максимально лаконично. Даже не зная историю Джима, терапевт понимает, что тот очень боится отвержения и нуждается в безопасности, валидации его переживаний и поддержке. Поэтому терапевт ведет себя очень дружелюбно, проявляет эмпатию и терпение. Он выражает интерес к Джиму, не давя при этом на него. Он дает ему время обдумать ответ, но также помогает сформулировать свои переживания, если пауза становится слишком длинной и некомфортной. В дальнейшем, когда терапевт знает больше об истории развития Джима, его РМС и режимах, он подстраивает свой терапевтический стиль еще лучше, чтобы помочь справиться с травматическим опытом. Он также выстраивает с Джимом очень теплые отношения, проявляет заботу и поддержку, поощряет его выражать эмоции и потребности, а также распознавать и называть их.

Терапевт поддерживает каждый маленький успех, а также сам говорит о своих эмоциях (конечно так, чтобы это было поддерживающе для Джима). Это формирует навык адекватного выражения эмоций, дает возможность понять, какие чувства Джим вызывает в других людях, а также тренирует навыки межличностного взаимодействия. Терапевт также использует юмор и спонтанность, иногда делая что-то веселое (например, рассказывая анекдоты), что дает Джиму понять: это нормально иногда расслабляться
и веселиться.

Вторая важная терапевтическая техника — это эмпатическая конфронтация. Терапевт валидирует чувства и поведение пациента, показывает связь между поведением, РМС, режимами и детским опытом, при этом показывая последствия поведения и то, как оно мешает желаемым изменениям. Эмпатическая конфронтация, конечно, является частью ограниченного родительства: хорошие родители не только обеспечивают безопасность, тепло и принятие, но также дают ясную и доброжелательную обратную связь, если ребенку надо поменять свое поведение, устанавливают границы, поддерживают автономию и развитие.

В случае Джима, терапевт эмпатически конфронтирует с его режимом Избегающего Защитника:

«Джим, я заметила, что тебе очень непросто говорить со мной и рассказывать о себе. Я думаю, что это Невидимка, твой защитный режим, который пытается защитить тебя от чувства стыда или совершения ошибок…

И это очень понятно, почему он так делает: в детстве было много давления на маленького Джима. Родители сформировали в нем чувство, что он ничего не может сделать правильно, а в школе он был жертвой буллинга. Невидимка помог ему пройти через все это. Я очень признательна ему за то, что он так помогал тебе… Он и сейчас защищает тебя в социальных ситуациях…

Но в то же время Невидимка держит меня на дистанции, и я не могу увидеть Маленького Джима, не могу услышать, что он думает и чувствует помимо стыда и тревоги. Мне бы хотелось узнать его поближе, мне кажется ему нужна поддержка. Что ты об этом думаешь?«

Источник