Симонов П.В.. Книги онлайн
Павел Васильевич Симонов ( 20 апреля 1926, Ленинград — 6 июня 2002, Москва) — советский, российский психофизиолог, биофизик и психолог. Академик РАН (1991; академик АН СССР с 1987), доктор медицинских наук , профессор. Лауреат Государственной премии СССР за создание и разработку методов диагностики и прогнозирования состояния мозга человека.
Отца П. В. Симонова — бывшего офицера Станислава Станкевича — репрессировали в 1937 году. Как члены семьи «врага народа», Павел с матерью были высланы из Ленинграда. Их соседом в доме по лестничной площадке был известный скульптор Василий Львович Симонов, который в дальнейшем принял деятельное участие в устройстве судьбы мальчика, усыновил его и дал свою фамилию.
В 1944 году поступил в лётное училище. В 1945 году перевелся по состоянию здоровья в Военно-медицинскую академию, которую окончил в 1951 году. Практически с первых лет врачебной практики начал заниматься научно-исследовательской работой. В 1951 — 1960 гг — научный сотрудник, руководитель лаборатории Главного военного госпиталя им. Н. Н. Бурденко. С 1961 по 1962 год — старший научный сотрудник Физиологической лаборатории АН СССР.
В 1962 году П. В. Симонов начал работать под руководством Э. А. Асратяна в Институте высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН в должности заведующего лабораторией, затем заместителя директора, а с 1982 года стал директором этого института.
Профессор кафедры высшей нервной деятельности биологического факультета МГУ с 1996 года. Состоял академиком-секретарем Отделения физиологии АН СССР, главным редактором «Журнала высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова» (с 1982), членом редколлегии научно-популярного журнала «Наука и жизнь».
Дети: актриса Евгения Симонова и профессор Юрий Симонов-Вяземский.
Книги (12)
Есть книги для врачей — учебники, руководства и монографии.
Есть книги для больных. В них рассказывается, что надо есть при язвенной болезни желудка, как нести себя сердечникам, какие меры предосторожности необходимо соблюдать при расстройстве нормальной деятельности внутренних органов и систем.
Книги учат правильному использованию разнообразных лечебных средств. Эта книга сама является лечебным средством.
Она адресована людям с временным нарушением деятельности центральной нервной системы — с так называемым неврозом.
Для невроза характерно полное сохранение самых высших психических функций: логического мышления, речи, критического отношения к своему состоянию.
Больной неврозом сознаёт, что болен, и стремится к выздоровлению. Он понимает, что его быстрая утомляемость, раздражительность, бессонница, нелепые навязчивые мысли и действия, неприятные ощущения, тревога, нарушения половой жизни — результат болезненного состояния нервной системы.
Пусть он откроет книгу и прочитает её до конца. Разумеется, одна книга не обеспечит полного выздоровления: прочитав её, каждый поймёт, почему этого недостаточно. Но книга сыграет свою целебную роль.
Соавтор: Ливанов М.Н., Русинов В.С.
Книга посвящена разработке, теоретическому обоснованию и применению на практике в области психофизиологии и клинической медицины комплекса методов диагностики и прогнозирования функционального состояния головного мозга человека.
В основу положены теоретические концепции: функциональное значение пространственной синхронизации биоэлектрической активности головного мозга; концепция стационарных очагов возбуждения в центральной нервной системе и их электрофизиологических проявлений; потребностно-информационный подход к генезу эмоционального напряжения; принцип функционирования трехконтурных эргатических систем, учитывающих функциональное состояние человеческого звена.
Автор экспериментально обосновывает представление об эмоции как функции какой-либо актуальной потребности (витальной, социальной, идеальной) и оценки мозгом вероятности (возможности) ее удовлетворения.
Рассматривая сознание как знание, которое с помощью слов, математических символов, образов художественных произведений может быть передано другому человеку, стать именно со-знанием, т. е. совместным, разделенным знанием, автор выделяет две разновидности неосознаваемого психического: подсознание и сверхсознание — творческую интуицию, деятельность которой ведет к порождению гипотез и решений, ранее не существовавших ни в личном опыте субъекта, ни в опыте предшествующих поколений.
Эмоциональная реакция человека — это сложный рефлекторный акт, все компоненты которого, двигательные и вегетативные, тесно связаны между собой.
Вместе с тем принципы и степень влияния коры больших полушарий мозга на отдельные компоненты эмоции, несомненно, различны. Эти различия выступают особенно отчетливо в случае произвольного воздействия на эмоциональную сферу, когда мы имеем дело с регуляторными механизмами второй (речевой) сигнальной системы.
Связь речевых сигналов с двигательными компонентами пряма и непосредственна: я скажу «поднимите руку», и человек без труда ее поднимет. Но кто из наблюдаемых лиц сможет выполнить такие речевые команды, как «сожмите кровеносные сосуды», «замедлите сердцебиения», «выделите в кровь адреналин» и т.п.
Сборник статей по нейрофизиологии, переведенных под редакцией П.В.Симонова.
В 1979 году американский междисциплинарный журнал «Scientific American» почти целиком посвятил свой сентябрьский номер описанию наиболее значительных достижений в области изучения строения и деятельности мозга. В качестве авторов выступили ученые, непосредственно причастные к этим достижениям, внесшие в развитие науки о мозге свой ощутимый вклад. Такие имена, как Д. Хьюбел, Т. Визель, Э. Кэндел, Э. Эвартс, У. Наута и другие, хорошо известны специалистам всего мира.
Работа посвящена анализу творческого состояния человека, формированию творческой доминанты и другим вопросам творческой деятельности.
Монография содержит естественнонаучный анализ ключевых понятий общей психологии: потребностей, эмоций, воли, поведения, индивидуальных (типологических) различий, сознания и неосознаваемых проявлений высшей нервной деятельности человека.
Этот анализ осуществлен с позиций предложенного автором потребностно-информационного подхода и опирается на данные этологии, физиологии высшей нервной деятельности и психофизиологии человека. В заключительных главах рассматриваются вопросы художественного творчества, теории и практики воспитания.
Павел Васильевич Симонов, нейрофизиолог, академик РАН, директор Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии, академик-секретарь Отделения физиологии.
Область научных интересов — нейрофизиология и психофизиология мотиваций и эмоций.
Эмоции и восприятие, эмоции и действия, эмоции и информация — вот те проблемы, которые заняли господствующее положение в современной психофизиологии эмоций.
Книга члена-корроспондепта АН СССР, доктора медицинских наук П.В.Симонова и кандидата искусствоведения П.М.Ершова посвящена популярному изложению естественнонаучных основ индивидуальных особенностей человека в свете учения И.П.Павлова о высшей нервной деятельности и достижений современной психофизиологии.
В ряде глав использовано творческое наследие К.С.Станиславского, касающееся воссоздания характеров действующих лиц и принципов актерского перевоплощения в индивидуальность изображаемого персонажа.
Книга доктора медицинских наук П. В. Симонова посвящена анализу роли эмоций в приспособительном поведении высших животных и человека; в ней рассматривается связь эмоциональных состояний с потребностями и действиями, предпринимаемыми для их удовлетворения.
Автор излагает данные современной науки о физиологических механизмах эмоциональных состояний и развивает оригинальную концепцию о компенсаторном значении эмоций в условиях, когда организм не располагает достаточными сведениями для достижения цели (т. е. удовлетворения потребности). Последние две главы посвящены значению теории эмоций в искусствоведении, педагогике и медицине.
В монографии обобщены с единых теоретических позиций нейрофизиологические, нейроанатомические и психологические аспекты изучения эмоций.
Основой для такого анализа явились результаты двадцатилетних экспериментальных исследований автора и его сотрудников, завершившиеся созданием потребностно-информационного подхода к проблеме генеза эмоций человека и высших животных, к роли эмоций в организации поведения.
Источник
Теория отражения психофизиология эмоций симонова
Изложим информационную теорию эмоций П. В. Симонова, стараясь, с одной стороны, как можно точнее передать точку зрения автора, а, с другой стороны, выделить роль и значение понятия вероятностного прогнозирования и предсказания, как принципа этой теории.
Взаимосвязь информационной теории эмоций П. В. Симонова и Биологической теории эмоций П. К. Анохина . Информационная теория эмоций П. В. Симонова, как утверждает сам автор, является уточнением биологической теории эмоций П. К. Анохина: «Ответ на вопрос об отношении нашей теории к теории П. К. Анохина можно сформулировать очень четко: информационная теория эмоций представляет обобщение более широкого масштаба, куда биологическая теория (эмоций. – Е. В.) Анохина входит в качестве частного случая» [ 76 ; с. 61]. Мы не будем здесь входить в подробности дискуссии между П. В. Симоновым и П. К. Анохиным, а только отметим основные различия в их взгляде и далее будем излагать информационную теорию эмоций П. В. Симонова как обобщение биологической теории эмоций П. К. Анохина.
Основной смысл информационной теории эмоций П. В. Симонова, в отличие от биологической теории эмоций П. К. Анохина в том, что необходимо знать не только достижимость или не достижимость результата, но еще и его вероятность.
Биологическая теория эмоций П. К. Анохина . Биологическая теория эмоций П. К. Анохина может быть кратко изложена следующим образом: «Как правило, любое мотивационное возбуждение субъективно эмоционально неприятно. Отрицательная эмоция, сопровождающая мотивацию, имеет важное биологическое значение. Она мобилизует усилия животного на удовлетворение возникшей потребности. Неприятные эмоциональные переживания усиливаются во всех случаях, когда поведение животного во внешней среде не ведет к удовлетворению возникшей потребности. Удовлетворение потребности (действие подкрепляющего раздражителя на организм), наоборот, всегда связано с положительными эмоциональными переживаниями. Биологическое значение положительной эмоции при удовлетворении потребностей понятно, поскольку они как бы санкционируют успех поиска. Однако этим такое значение не ограничивается. Положительные эмоции фиксируются в памяти и впоследствии как своеобразные «представления» («аппетит». – Е. В.) о будущем результате появляются всякий раз при возникновении соответствующей потребности. Обученный неоднократным удовлетворениям своих потребностей организм впоследствии стимулируется к целенаправленной деятельности не только отрицательной эмоцией мотивационного состояния, но и представлением о той положительной эмоции, которая связана с возможным будущим подкреплением» [ 78 ; с. 91, 92]. Под представлением о положительной эмоции надо иметь в виду ее предвосхищение по принципу опережающего отражения действительности. Поэтому если мы знаем, как достичь цели, то достижение цели будет обеспечиваться не только воздействием отрицательной эмоции мотивационного возбуждения, но и энергетическим влиянием от предвосхищения положительной эмоции «аппетитом». Таким образом, достижение цели будет обеспечиваться сразу двумя эмоциональными воздействиями – положительным и отрицательным, так сказать, « кнутом и пряником».
В биологической теории П. К. Анохина эмоциям отводится только энергетическая роль – «мобилизовать» и «стимулировать» животное к достижению цели. Говорится, конечно, что в случае возникновения препятствий отрицательные эмоции усиливаются, но, на сколько и почему – это уже выходит за рамки биологической теории эмоций и теории функциональных систем. Из дальнейшего изложения будет видно, почему такого рода тонкости принципиально не вписываются в теорию функциональных систем.
Критика П. В. Симоновым Биологической теории эмоций . «. Подавляющее большинство концепций рассматривало несовпадение семантики цели («акцептора действия», «нервной модели стимула», «установки», «модели потребного будущего» и т. д. и т. п.) с реально полученным результатом. Такого семантического рассогласования вполне достаточно для возникновения отрицательных эмоций. Что же касается положительных эмоциональных состояний, то они традиционно рассматривались и продолжают рассматриваться как результат удовлетворения потребности, т.е. совпадения прогноза («акцептора», «афферентной модели» и т. д.) с наличной афферентацией » [ 76 ; с. 89]. «Ни в одной из работ П. К. Анохина мы не нашли упоминания о том, что наряду с содержанием (семантикой) цели мозг всякий раз прогнозирует вероятность ее достижения. Что касается нашей теории, то для нее этот момент является ключевым. Введение категории вероятностного прогнозирования сразу же расширяет пределы применимости теории к реально наблюдаемым фактам» [ 75 ; с. 60].
П. В. Симонов приводит следующие примеры: «Литература переполнена экспериментальными данными, свидетельствующими о зависимости эмоционального напряжения от величины потребности (мотивации) и прогнозирования вероятности ее удовлетворения. Например, было установлено, что частота пульса у банковских служащих зависит от степени их ответственности (счет банкнотов различного достоинства) и количества информации, содержащейся в одной операции. Наибольшее эмоциональное напряжение у собак (визг, лай, чесание, царапанье кормушки) наблюдалось при вероятности подкрепления 1 : 4, а по мере продолжения опыта – при 1 : 2. Значение информационного фактора выступает особенно отчетливо в опытах со спаренными животными, когда оба партнера получают равное количество ударов током, но только один из них может предотвратить наказание соответствующей инструментальной реакцией. Показано, что именно у этого животного постепенно исчезают признаки страха» [75; с. 19].
Формула эмоций информационной теории эмоций П. В. Симонова . Вероятность понятие информационное и связано с оценкой информации поступающей из внешней среды для прогноза вероятности достижения цели. Это заставляет П. В. Симонова попытаться переопределить все физиологические понятия, такие как мотивация, потребность, поведение и т. д. также в терминах информации внешней среды. Но нам эта попытка представляется неудачной: во-первых, это совершенно ничего не дает, и на таких понятиях теории не построишь (информация, которую человек извлекает из внешней среды, настолько многообразна, часто неосознанна, что в настоящее время нет теории, которая бы ее описывала); во-вторых, с точки зрения понятия цели потребность и мотивация являются сугубо внутренними задачами организма и информация от внешней среды, о вероятности достижения этих целей может иметь лишь вспомогательную роль. Это ставит понятие цели, Мотивации и потребности на первое место, а понятия вероятностного прогнозирования и эмоций на второе. Тем не менее эмоции, как мы увидим из теории П. В. Симонова, играют в организации целенаправленного поведения может быть даже более важную роль, чем мотивация и потребности, что может быть и заставило Симонова попытаться переопределить эти понятия. Но суть дела от этого не меняется, несмотря на важность эмоций они вторичны по отношению к понятию цели.
Кратко опишем формулу эмоций, введенную П. В. Симоновым, хотя использовать ее мы не будем. Приводится эта формула для того, чтобы дать возможность точнее понять, как эмоции связаны с вероятностью и что понимается под вероятностью.
«Суммируя результаты собственных опытов и данные литературы, мы пришли в 1964 г . к выводу о том, что эмоция есть отражение мозгом человека и животных какой-либо актуальной потребности (ее качества и величины) и вероятности (возможности) ее удовлетворения, которую мозг оценивает на основе генетического и ранее приобретенного индивидуального опыта. В самом общем виде правило возникновения эмоций можно представить в виде структурной формулы
где Э – эмоция, ее степень, качество и знак; П – сила и качество актуальной потребности (потребность также имеет свой знак; потребность, вызывающая мотивационное возбуждение, имеет отрицательный знак. – Е. В.); (И п — И c ) – оценка вероятности (возможности) удовлетворения потребности на основе врожденного и онтогенетического опыта; И п – информация о средствах, прогностически необходимых для удовлетворения потребности; И c – информация о средствах, которыми располагает субъект в данный момент. Разумеется, эмоция зависит и от ряда других факторов, одни из которых нам хорошо известны, а о существовании других мы, возможно, еще и не подозреваем. (например, духовных – Е. В.). Но все перечисленные и подобные им факторы обусловливают лишь вариации бесконечного многообразия эмоций, в то время как необходимыми и достаточными являются два. и только два фактора: потребность и вероятность (возможность) ее удовлетворения. речь идет не об информации, актуализирующей потребность (например, о возникшей опасности), но об информации, необходимой для удовлетворения потребности (например, о том, как эту опасность избежать). Под информацией мы понимаем отражение всей совокупности средств достижения цели: знания, которыми располагает субъект, совершенство его навыков, энергетические ресурсы организма, время достаточное или недостаточное для организации соответствующих действий и т. д. Спрашивается, стоит ли в таком случае пользоваться термином «информация»? Мы полагаем, что стоит, и вот почему. Во-первых, мозг, генерирующий эмоции, имеет дело не с самими навыками … не с самими энергетическими ресурсами организма и т. д., а с афферентацией из внешней и внутренней среды организма, то есть с информацией об имеющихся средствах. Во-вторых, все многообразие сведений, необходимых для удовлетворения возникшей потребности и реально имеющихся в данный момент у субъекта, трансформируется мозгом в единый интегральный показатель – в оценку вероятности достижения цели (удовлетворения потребности). Оценка же вероятности по самой природе своей есть категория информационная» [ 75 ; с. 20, 21]. Понятие информации как информационное далее использоваться не будет. Использоваться будет только упомянутая оценка вероятности достижения цели как интегральный показатель, участвующий в образовании эмоций. Для получения этой оценки достаточно полагать, что она определяется на этапе принятия решений, используя всю информацию полученную на этапе афферентного синтеза.
Информационная теория эмоций П. В. Симонова как обобщение биологической теории эмоций П. К. Анохина . И в теории П. К. Анохина и в теории П. В. Симонова возникновение мотивационного возбуждения вызывает отрицательные эмоции. В обеих теориях возникновение препятствий усиливает отрицательные эмоции, хотя само мотивационное возбуждение остается тем же самым. Теория П. В. Симонова точнее тем, что оценка вероятности достижения цели позволяет, во-первых, оценить возможность достижения цели еще до всяких действий на этапе процесса принятия решения (и, может быть, даже отказаться от действий и предпочесть «синицу в руках, чем журавля в небе»); во-вторых, адекватно, в соответствии с вероятностью мобилизировать организм для достижения цели (компенсаторная функция эмоций) и, наконец, использовать волю для преодоления препятствий.
Понятие «аппетит», рассматриваемое в биологической теории эмоций, есть предвосхищение положительной эмоции, но не сама положительная эмоция. В теории же П. В. Симонова само предвосхищение достижения цели с некоторой вероятностью является причиной возникновения положительных эмоций. « Удовольствие всегда есть результат уже происходящего (контактного) взаимодействия (удовлетворения потребности – Е. В.), в то время как радость (эмоция. – Е. В.) есть ожидание удовольствия в связи с растущей вероятностью удовлетворения потребности» [ 75 ; с. 90]. В дальнейшем мы будем придерживаться точки зрения П. В. Симонова и понятие «аппетит» биологической теории эмоций использовать не будем.
Возникновение положительных эмоций в теории функциональных систем, связанное с удовлетворением потребности и достижением поставленной цели (совпадением достигнутого результата с его предвосхищением в акцепторе результатов действия), объясняется в информационной теории эмоций иначе: как увеличение вероятности достижения конечного результата вследствие его фактического достижения (оценка вероятности становится равной или близкой 1). «Информационная теория эмоций справедлива не только для сравнительно сложных поведенческих и психических актов, но и для генезиса любого эмоционального состояния. Например, положительная эмоция при еде возникает за счет интеграции голодового возбуждения (потребность) с афферентацией из полости рта, свидетельствующей о растущей вероятности удовлетворения данной потребности (вероятность усвоения пищи стала практически равной 1, так как пища попала в рот – Е. В.)» [ 75 ; с. 27].
Возникновение положительных эмоций в результате положительного рассогласования, когда, например, получаемое превышает ожидаемое, действительно не может быть объяснено без вероятностного прогнозирования. «Опираясь на свои экспериментальные исследования, мы настаиваем, что для возникновения положительных эмоций, так же как для возникновения эмоций отрицательных, необходимы неудовлетворенная потребность и рассогласование между прогнозом и наличной действительностью. Только теперь речь идет не об одной лишь семантике (содержании, качествах) цели, но о вероятности ее достижения. Именно прогнозирование вероятности позволяет получить положительное рассогласование, превышение полученного над ожидаемым. Введение параметра вероятности достижения цели, делающее возможным положительное рассогласование, представляет зерно нашей концепции эмоций» [ 76 ; с. 89, 90]. Иллюстрацией возникновения положительной эмоции в результате положительного рассогласования является следующий эксперимент: «В наших опытах на экране, установленном перед испытуемым, проецировались наборы из пяти цифр – единиц и нулей. Испытуемого предупреждали, что некоторые из кадров, содержащие общий признак (например, два нуля подряд 00), будут сопровождаться гудком. Задача испытуемого состояла в обнаружении этого общего признака. До возникновения первой (как правило, ошибочной, например 01) гипотезы относительно подкрепляемого признака ни новые кадры, ни гудок не вызывали КГР ( кожногальванический рефлекс – Е. В.). Возникновение гипотезы сопровождается КГР. После формирования гипотезы возможны две ситуации, которые мы рассматриваем в качестве экспериментальных моделей отрицательной и положительной эмоциональных реакций. Гипотеза не верна, и кадр. содержащий подкрепляемый признак (два нуля и, следовательно, не подтверждающий гипотезу о 01 – Е. В.), не вызывает КГР. Когда же гудок показывает испытуемому, что он ошибся, регистрируется КГР как результат рассогласования гипотезы с наличным раздражителем – случай, предусмотренный концепциями «акцептора результата действия» П. К. Анохина, «нервной модели стимула» Е. Н. Соколова и им подобными. Испытуемый несколько раз меняет гипотезу, и в какой-то момент она начинает соответствовать действительности. Теперь уже само появление подкрепляемого кадра вызывает КГР, а его подкрепление гудком приводит к еще более сильным кожногальваническим сдвигам. Как понять этот эффект? Ведь в данном случае произошло полное совпадение гипотезы («акцептора результата действия», «нервной модели» и т. д.) с наличным стимулом. Отсутствие рассогласования должно было бы повлечь за собой отсутствие КГР и других вегетативных сдвигов. На самом деле в последнем случае мы также встречаемся с рассогласованием, но рассогласованием иного рода, чем при проверке ложной гипотезы. Формирующийся в процессе повторных сочетаний прогноз содержит не только афферентную модель цели, не только ее семантику, но и вероятность достижения этой цели. В момент подкрепления кадра. гудком прогнозируемая вероятность решения задачи (правильность гипотезы) резко возросла, и это рассогласование прогноза с поступившей информацией привело к сильной КГР как вегетативному компоненту положительной эмоциональной реакции» [ 75 ; с. 26].
В информационной теории эмоций выделяется несколько функций эмоций.
Переключающая функция эмоций . В теории функциональных систем стадия принятия решений была недостаточно точно определена. Выработка конкретного плана действий на основании всех возможных способов достижения цели, извлеченных из памяти на стадии афферентного синтеза, невозможна без вероятностного прогнозирования и активного участия эмоций. Действительно, если есть множество различных способов достижения цели (например, при движении по некоторой местности), имеющих разную вероятность, различные энергетические затраты и различные возможные опасности, связанные с отрицательными эмоциями, и т. д., то задача становится как минимум трехпараметричной – вероятность достижения цели; суммарное значение отрицательных эмоций (от энергетических затрат, опасностей, риска, трудностей и т. д.); и значение положительных эмоций (от достижения цели(ей)). Причем многие решения будут, очевидно, несопоставимы между собой. Для эффективного механизма принятия решений необходим синтез всех этих показателей в один параметр, что и делают эмоции, включая в себя как вероятность достижения цели, так и положительные и отрицательные эмоции, выражающиеся в многообразии качества эмоций. Эмоции и являются тем интегральным параметром, на основе которого принимается решение. «Зависимость эмоций не только от величины потребности, но и от вероятности ее удовлетворения чрезвычайно усложняет конкуренцию сосуществующих мотивов, в результате чего поведение нередко оказывается переориентированным на менее важную, но легко достижимую цель: «синица в руках» побеждает «журавля в небе». С физиологической точки зрения эмоция есть активное состояние системы специализированных мозговых структур, побуждающее изменить поведение в направлении минимизации или максимизации этого состояния. Поскольку положительная эмоция свидетельствует о приближении удовлетворения потребности, а отрицательная эмоция – об удалении от него, субъект стремится максимизировать (усилить, продолжить, повторить) первое состояние и минимизировать (ослабить, прервать, предотвратить) второе. » [ 75 ; с. 28].
Подкрепляющая функция эмоций . В теории функциональных систем под подкреплением понималась санкционирующая афферентация и вызванная ей положительная эмоция, возникающие при достижении цели и получении результата. «целенаправленный поведенческий акт, таким образом, заканчивается последней санкционирующей стадией. На этой стадии при действии раздражителя, удовлетворяющего ведущую потребность, – подкрепления в общепринятом смысле – параметры достигнутого результата через раздражения соответствующих рецепторов. вызывают потоки обратной афферентации , которая по всем своим свойствам соответствует ранее запрограммированным свойствам подкрепляющего раздражителя в акцепторе результатов действия. При этом удовлетворяется ведущая потребность и поведенческий акт заканчивается» [ 78 ; с. 89, 90]. При этом в теории функциональных систем предполагается, что для всех целенаправленных актов, если они приводят к достижению результата, существует соответствующая закрепляющая результат санкционирующая афферентация и положительная эмоция, даже для действий по устранению боли или, например, чихания: «Можно взять для примера такой грубый эмоциональный акт как акт чихания. Всем известен тот гедонический и протопатический характер ощущения, которое человек получает при удачном чихательном акте. Точно так же известно и обратное: неудавшееся чихание создает на какое-то время чувство неудовлетворенности, неприятное ощущение чего-то незаконченного. Подобные колебания в эмоциональных состояниях присущи абсолютно всем жизненно важным отправлениям животных и человека» [ 7 ]. Необходимость существования положительных эмоций, завершающих любой целенаправленный акт действий аргументируется так же следующими соображениями: «Следует, однако, подчеркнуть, что эмоциональное возбуждение негативного характера, как установлено, обладает длительным последействием и суммацией. В отличие от отрицательных эмоций. положительные эмоции оказывают расслабляющее действие и характеризуются небольшим последействием. Однако их главное биологическое значение состоит в том, что они способны полностью ликвидировать центральные и периферические последействия предшествующих отрицательных эмоций. Таким образом, любое достижение цели. ликвидирует любые последствия кратковременных и даже длительных эмоциональных стрессов. Именно поэтому никакой темп жизни, если он правильно организован, если человек правильно использует отработанные в ходе эволюции механизмы смены отрицательных эмоциональных переживаний положительными в процессе индивидуальной и социальной целенаправленной деятельности, не опасен для здоровья» [ 79 ; с. 18–20].
П. В. Симонов показывает, что необходимым условием подкрепления является не действие подкрепляющего раздражителя (санкционирующей афферентации ), а действие положительных эмоций при наличии мотивации: «Однако ни афферентация из полости рта (санкционирующая афферентация – Е. В.), ни голодовое возбуждение (мотивация – Е. В.) сами по себе не могут играть роль подкрепления, обеспечивающего формирование инструментального условного рефлекса. Только интеграция голодового возбуждения от фактора, способного удовлетворить данную потребность, т. е. механизм, генерирующий положительную эмоцию, обеспечивает выработку условного рефлекса» [ 75 ; c . 34].
Таким образом, для подкрепления необходимыми являются два фактора – мотивационное возбуждение и положительная эмоция, означающая увеличение вероятности достижения поставленной мотивацией цели, при, возможно, еще не достигнутой цели. Участие оценки вероятности в эмоциях сразу же делает подкрепление более локальным и точным. При любом шаге вперед в достижении поставленной мотивацией цели, который фиксируется обратной афферентацией от достижения некоторого этапного результата (приближающего достижение конечной цели и тем самым увеличивающего оценку вероятности ее достижения) вызывает положительную эмоцию и подкрепление тех мозговых структур, которые осуществили этот шаг. Следовательно, эмоции, основанные на вероятностном прогнозировании, осуществляют подкрепление каждого успешного шага действий, увеличивающего вероятность достижения конечной цели (в то время как санкционирующая афферентация и положительные эмоции в теории П. К. Анохина подкрепляют только сразу всю последовательность действий, приведшую к достижению цели).
Мы не будем рассматривать пока что спорную возможность «негативного подкрепления». «К тому же термин «негативное подкрепление» интерпретируется различными авторами неоднозначно, а во многих случаях, особенно применительно к инструментальным методикам активного избегания ( avoidence ), самостоятельность физиологического механизма отрицательного подкрепления вообще отвергается или ставится под сомнение». [ 84 ; с. 225]
Компенсаторная функция эмоций . Гипермобилизация вегетатики : «. При возникновении эмоционального напряжения объем вегетативных сдвигов (учащение сердцебиения, подъем кровяного давления, выброс в кровяное русло гормонов и т. д.), как правило, превышает реальные нужды организма. По-видимому, процесс естественного отбора закрепил целесообразность этой избыточной мобилизации ресурсов. В ситуации прагматической неопределенности (а именно она так характерна для возникновения эмоций), когда неизвестно, сколько и чего потребуется в ближайшие минуты, лучше пойти на излишние энергетические траты, чем в разгар напряженной деятельности – борьбы или бегства – остаться без достаточного обеспечения кислородом и метаболическим «сырьем» [ 75 ; c . 35].
Замещающая функция эмоций . Эта функция в определенном смысле является обратной по отношению к обогащению функциональных систем в процессе ориентировочно-исследовательской деятельности. Развитые функциональные системы имеют богатый акцептор результатов действия и, значит, большое множество контролируемых пусковых, обстановочных и сигнализирующих о достижении промежуточных результатов стимулов. В новой необычной обстановке часть этих стимулов может отсутствовать и, следовательно, функциональные системы в ней не смогут сработать. В этом случае необходимо ослабить требования к поступающим стимулам, что и делается эмоциями. В новой необычной обстановке нельзя получить хорошую оценку вероятности и, следовательно, будут возникать отрицательные эмоции тревоги, страха или беспокойства, изменяющие формы поведения: «Если процесс упрочения условного рефлекса сопровождается уменьшением эмоционального напряжения и одновременно переходом от доминантного ( генерализованного ) реагирования к строго избирательным реакциям на условный сигнал, то возникновение эмоций ведет к вторичной генерализации. #Чем сильнее становится потребность, – пишет Ж. Нюттен . – тем менее специфичен объект, вызывающий соответствующую реакцию# . Так, голодный человек начинает воспринимать неопределенные стимулы в качестве ассоциирующиеся с пищей» [ 75 ; с. 38]. Нарастание эмоционального напряжения, с одной стороны, расширяет диапазон извлекаемых из памяти энграмм , а с другой стороны, снижает критерии «принятия решения» при сопоставлении этих энграмм с наличными стимулами. «Возникновение эмоционального напряжения сопровождается переходом к иным, чем в спокойном состоянии, формам поведения, принципам оценки внешних сигналов и реагирования на них. Физиологически суть этого перехода можно определить как возврат от тонко специализированных условных реакций к реагированию по принципу доминанты А. А. Ухтомского» [Там же; с. 35]. « Компенсаторное значение эмоций заключается в их замещающей (недостающую информацию. – Е. В.) роли» [Там же; с. 38, 39]. «Что касается положительных эмоций, то их компенсаторная функция реализуется через влияние на потребность, инициирующую поведение. В трудной ситуации с низкой вероятностью достижения цели даже небольшой успех (возрастание вероятности) порождает положительную эмоцию воодушевления, которая усиливает потребность достижения цели». [Там же; с. 39].
Психофизиология воли . Понятие «воля» имеет много смыслов в философской, духовной, психологической и мистической литературе. Мы рассмотрим ее только как физиологическое понятие.
Выше мы говорили, что при появлении препятствий отрицательные эмоции усиливаются, давая дополнительное энергетическое обеспечение для преодоления препятствия. Но такое усиление осуществляется в рамках энергетических возможностей данной потребности. Если препятствие значительно, то достижение данной цели может быть тем не менее приостановлено. Чтобы приостановка действий не происходила при каждом серьезном препятствии, а хоть иногда продолжалась, несмотря на препятствие, необходимо иметь дополнительное и независимое от потребности энергетическое обеспечение. Таким энергетическим обеспечением является воля. «. Трудность постижения подлинных мотивов поведения и породила убеждение в наличии каких-то сверхрегуляторов , которые управляют потребностями, хотя и не всегда справляются с ними. В качестве таких регуляторов традиционно рассматривают волю и сознание. Ниже мы постараемся показать, что воля не управляет потребностями, а, присоединившись к какой-либо из них, содействует ее удовлетворению. Что касается сознания, то оно занято вооружением потребностей средствами и способами их удовлетворения. Таким образом, и воля, и сознание есть результат трансформации потребностей, этап их дальнейшей разработки» [ 75 ; с. 160]. «Мы полагаем, что филогенетической предпосылкой волевого поведения является « рефлекс свободы », описанный И.П.Павловым. В сопротивлении собаки ограничить ее двигательную активность Павлов увидел несравненно большее, нежели разновидность защитной реакции. « Рефлекс свободы» – это самостоятельная форма поведения, для которой препятствие служит не менее адекватным стимулом, чем корм для пищедобывательных действий, боль – для оборонительной реакции, а новый и неожиданный раздражитель – для ориентировочной. Столкнувшись с преградой на пути к пище, животное начинает использовать не те варианты действий, которые раньше приводили к пищевому подкреплению, но хранящиеся в памяти способы преодоления сходных препятствий . Именно характер преграды, а не первичный мотив определяет состав действий, перебираемых в процессе организации поведения, способного обеспечить достижение цели. Активность вызванная преградой, в определенных случаях может оттеснить первоначальное побуждение на второй план, и тогда мы встретимся с упрямством, с поведением, где преодоление стало самоцелью, а исходный мотив утратил свое значение и даже забыт» [Там же; с. 162]. «Итак, воля есть потребность преодоления препятствий. Как всякая иная потребность она может явиться источником положительных или отрицательных эмоций, обусловленных самим фактом преодоления (или не преодоления) преграды до того, как будет достигнута конечная цель. Заметим, что вмешательство воли не отменяет универсальную регулирующую функцию эмоций, поскольку воля вмешивается в конкуренцию мотивов опять-таки на уровне эмоций». [Там же; с. 162]
Источник