Спорт это слезы радость

Эйфория бегуна: как физическая активность заставляет нас испытывать радость и помогает справляться со стрессом

Фитнес-энтузиасты часто сравнивают свою любовь к тренировкам с наркотической зависимостью, и в этом есть доля правды: при занятиях спортом организм вырабатывает те же вещества, что и при употреблении наркотиков, — дофамин, норадреналин, эндоканнабиноиды, эндорфины. Почему физическая активность меняет наш мозг почти так же, как и запрещенные вещества, но без деструктивного влияния на организм, объясняет доктор философии и психолог Келли Макгонигал в своей книге «Радость движения», которая готовится к выходу в издательстве «Манн, Иванов и Фербер». Публикуем фрагмент о том, почему наша система вознаграждения не видит разницы между каннабисом, спортивными снарядами и любимым человеком и зачем ученые хотят создать психостимулятор, который заставлял бы от природы неактивных людей бежать с горящими глазами в фитнес-зал.

В конце 1960-х психиатр из Бруклина Фредерик Бекеланд искал спортсменов для участия в исследовании. В своем последнем эксперименте он доказал, что занятия физическими упражнениями улучшают качество сна. Теперь он желал протестировать следующую гипотезу: ухудшится ли качество сна, если прекратить физическую активность?

Для эксперимента нужны были люди, регулярно занимавшиеся спортом и готовые прекратить занятия на тридцать дней. Проблема заключалась в том, что никто не хотел в нем участвовать.

Тогда Бекеланд предложил потенциальным участникам гораздо более высокое вознаграждение, чем в предыдущий раз. Позднее он написал: «Многие, особенно те, кто занимался спортом каждый день, заявили, что не прекратят занятия ни за какие деньги».

Наконец ученому удалось собрать группу. В ходе эксперимента испытуемые жаловались не только на ухудшение качества сна, но и на серьезные психологические проблемы, спровоцированные «двигательной депривацией».

Исследование Бекеланда, опубликованное в 1970 году, считается первым научным свидетельством, доказывающим существование зависимости от физических упражнений. С тех пор появилось множество исследований, подтверждающих, что регулярно тренирующиеся люди, пропустив даже одну тренировку, становятся более тревожными и раздражительными.

Три дня без тренировок вызывают симптомы депрессии, а неделя «воздержания» — серьезные проблемы с настроением и бессонницу. Венгерский биофизик Аттила Сабо, изучающий физические упражнения, заявил, что более длительные эксперименты с отказом от регулярных тренировок попросту «бессмысленны».

Даже если удастся набрать испытуемых для такого исследования, те, кто прежде регулярно занимался спортом, будут хитрить и лгать, а на самом деле тайком продолжать тренировки — точь-в-точь как люди с наркотической зависимостью.

Фитнес-энтузиасты и ученые часто сравнивают любовь к тренировкам с зависимостью. И в этом есть доля правды. Физическая активность действительно меняет мозг, причем затрагивает те же системы нейромедиаторов, что и каннабис и кокаин. Сравнивая себя с наркоманами, которым нужна доза, спортсмены говорят именно об этом кайфе.

Кроме того, спортсменам и повернутым на фитнесе свойственны определенные странности, характерные и для химически зависимых. Например, так называемый феномен захвата внимания: если в комнате находится спиртное, алкоголик будет думать только о нем; так же и люди, регулярно занимающиеся физическими упражнениями, демонстрируют повышенное внимание ко всему, что связано с фитнесом.

При захвате внимания мозг всегда ищет возможность предаться любимой привычке. Еще более очевидные параллели можно провести, изучив результаты сканирования мозга. Например, когда люди, называющие себя «фанатами фитнеса», видят изображения людей, занимающихся спортом, области головного мозга, отвечающие за желание, «вспыхивают» так же, как у курильщиков, когда им показывают изображения сигарет.

Небольшой процент спортсменов также демонстрируют симптомы настоящей зависимости: например, они согласны с утверждениями «тренировки — лучшее, что есть в моей жизни» и «у меня случались конфликты с родственниками/партнером из-за того, что я слишком много времени уделяю тренировкам».

Одна из участниц исследования, 46-летняя бегунья на длинные дистанции, призналась ученым, что после перелома лодыжки продолжала бегать два года вместо того, чтобы дать костям возможность нормально срастись. Когда ее спросили, что может помешать ей бегать, она ответила: «Я бы прекратила, если бы меня заковали в кандалы».

Эти исследования свидетельствуют о том, что физические упражнения активируют тот же механизм формирования зависимости, что и большинство сильнейших наркотиков.

Рассмотрев сходство физической активности и химической зависимости, мы сможем понять, как тренировки меняют мозг. Мы также приблизимся к осознанию, почему чем больше мы занимаемся, тем больше радости приносят физические упражнения.

Однако сравнивая двигательную активность и зависимость, следует все же выставить три ограничения. Во-первых, большинство фитнес-энтузиастов не страдают от зависимости, негативно влияющей на здоровье и способность жить нормальной жизнью. В их отношениях с тренировками действительно присутствует желание, потребность и постоянство. Но когда люди говорят о своей любви к физическим упражнениям, сравнение с любовью алкоголика к бутылке все-таки не слишком уместно. Да, люди подсаживаются на упражнения, но это все же не является классической историей зависимости.

Пожалуй, наиболее уместным будет сравнение тренировок и антидепрессантов . К тому же многие из нас — и я в том числе — подсаживаются на физические упражнения не потому, что те провоцируют зависимость, а потому, что наш мозг чувствует, что это занятие полезно, и вознаграждает нас за это.

Более десяти лет ученые пытаются создать лекарство, имитирующее физиологический эффект занятий спортом, чтобы вместо тренировки можно было принять таблетку и с ее помощью произвести такие же молекулярные изменения в организме, что и тренировка высокой интенсивности.

Не все ученые считают, что это хорошая идея; так, биолог Теодор Гарланд-младший в интервью журналисту New Yorker сказал: «Лично я гораздо больше заинтересован в создании лекарства, которое мотивировало бы нас заниматься спортом».

Гарланд не единственный, кому это пришло в голову. Спортивный физиолог Сэмюэль Маркора предложил использовать психоактивные препараты, чтобы мотивировать людей вести более активный образ жизни . Самыми многообещающими кандидатами на эту роль являются кофеин, модафинил — аналептик для лечения сонливости у людей, страдающих нарколепсией, — и стимулятор метилфенидат.

Что примечательно, три этих препарата воздействуют главным образом на дофамин и норадреналин: два нейромедиатора, содержание которых увеличивается при физической активности. Именно благодаря дофамину и норадреналину у людей, занимающихся спортом, повышается настроение.

Маркора даже предположил, что можно использовать для этих целей препараты, стимулирующие опиоидные рецепторы, если те будут усиливать эйфорию бегуна. («До сих пор помню, в какой ужас пришел один из спортивных психологов, когда я поделился с ним этой идеей», — пишет Маркора.)

Не знаю, какую реакцию вызывает у вас предложение Маркоры — ужас или интерес, — но мне кажется, это уже перебор. Сама идея дополнительных стимуляторов «интереса к тренировкам» предполагает, что человеческому мозгу не хватает собственных ресурсов, чтобы заинтересовать людей физической активностью, и требуется психотропный препарат, чтобы обмануть человека и заставить его полюбить спорт.

Но все исследования по этой теме безапелляционно свидетельствуют о том, что привычка к спорту легко формируется и без применения психотропных препаратов. Спорт и есть такой препарат. Подобно наркотическим веществам, вызывающим зависимость, регулярный «прием» физических упражнений приучает мозг любить их, хотеть их и нуждаться в них постоянно.

Любая зависимость формируется в системе вознаграждения мозга, и все известные наркотики — алкоголь, кокаин, героин, никотин — воздействуют на эту систему одинаково. После первого использования наркотик вызывает резкий выброс дофамина — нейромедиатора, сигнализирующего о присутствии «награды».

Дофамин захватывает внимание и приказывает употребить вещество, запустившее реакцию, или же повторить действие, вызвавшее предыдущий выброс. Большинство наркотиков также повышают уровень «гормонов хорошего настроения» — эндорфинов, серотонина, норадреналина. Мощная нейробиохимическая комбинация приводит к формированию зависимости.

Постоянное использование вещества запускает механизм, который ученые называют «молекулярным рычагом зависимости». Если принимать наркотик регулярно, в нейронах системы вознаграждения мозга накапливается транскрипционный белок, помогающий мозгу учитывать предыдущий опыт. Молекулы этого белка вызывают долговременные изменения дофаминергических нейронов, делая их более восприимчивыми к веществу, запустившему процесс.

Так, у кокаиновых наркоманов возможность употребить кокаин (и только кокаин) провоцирует лавинообразный выброс дофамина. Таким образом, употребление наркотика приучает мозг хотеть его все больше и больше.

Подвергнувшиеся таким изменениям мозговые клетки становятся менее восприимчивыми к другим вознаграждающим стимулам: у них появился «хозяин». Если попытаться соблазнить их чем-то еще, они не поддадутся. Система вознаграждения, заточенная под кокаин, будет хотеть кокаин, а не домашний обед или прекрасный закат.

Стоит включиться молекулярному рычагу, и начинают проявляться все симптомы зависимости. Хочется именно этого, а не чего-то другого; человек готов пожертвовать чем-то, чтобы раздобыть «награду»; а если не удается ее получить, начинается ломка. Кратковременное удовольствие («А это приятно!») перерастает в устойчивое желание («Хочу!») и в итоге в зависимость («Мне это необходимо!»).

Ученые наблюдали за изменениями, происходившими в мозге, который в ходе регулярного употребления «научился» хотеть кокаин, алкоголь и сахар. Но имеют ли такой же эффект физические упражнения? Ответить на этот вопрос очень сложно. В чем-то — но не во всем — действие, которое оказывает физическая активность, схожа с наркотиками, вызывающими привыкание.

При занятиях спортом организм вырабатывает те же вещества, что и при употреблении наркотиков, — дофамин, норадреналин, эндоканнабиноиды, эндорфины. При повторяющемся воздействии бег запускает молекулярный механизм формирования зависимости.

У крыс, пробегавших десять километров в день в течение одного месяца, наблюдались те же изменения нейронов, что и у грызунов, которым вводили ежедневную дозу кокаина или морфина. Поведение крыс, бегающих в колесе, сильно напоминает картину зависимости у людей: если не пускать их в колесо в течение двадцати четырех часов, они начинают бегать с утроенной силой, когда доступ восстанавливается.

Но между физическими упражнениями и наркотиками есть важная разница. Во-первых, продолжительность периода привыкания. Несмотря на то что и после занятий спортом, и после приема наркотиков в системе вознаграждения мозга происходят одни и те же изменения, процесс формирования зависимости от упражнений занимает больше времени.

Двух недель бега в колесе недостаточно, чтобы у лабораторных крыс повернулся молекулярный «рычаг»; только через шесть недель крысы начинают больше бегать по вечерам и отмечается нейробиохимическая картина зависимости. То же самое происходит со взрослыми, ведущими сидячий образ жизни: начав заниматься высокоинтенсивными тренировками, они отмечают, что тренировки приносят все больше удовольствия с каждым днем, и пик приходится на шесть недель.

Исследование, проведенное среди новых клиентов фитнес-клуба, показало, что для формирования привычки к тренировкам необходимо заниматься не менее четырех раз в неделю в течение шести недель. Столь длительный период привыкания свидетельствует о том, что на молекулярном уровне процесс формирования зависимости от тренировок отличается от процесса формирования зависимости от химических веществ.

Наркотики буквально «присваивают» систему вознаграждения мозга и быстро подчиняют ее. Физические упражнения делают это постепенно. Одна женщина, которая всю жизнь избегала физической активности, но в сорок лет занялась бегом и велосипедным спортом, призналась мне:

«Изменения происходят постепенно. Иногда даже не замечаешь — как. Сейчас я чувствую себя счастливее всего, когда надеваю кроссовки».

Ощущения от первой тренировки необязательно совпадают с ощущениями от последующих. Многим нужно время, чтобы полюбить физические упражнения. Движение начинает дарить удовольствие не сразу, а по мере того, как тело и мозг адаптируются.

Один мой собеседник всю жизнь считал, что ненавидит физические упражнения, но в пятьдесят три года решил начать заниматься с персональным тренером, чтобы улучшить здоровье и повысить эффективность программы избавления от наркотической зависимости.

Он начал с одной тренировки в неделю, через три недели решил, что можно добавить вторую. Однажды выходя после занятий, он заметил, что улыбается; его это потрясло.

«Я понял, что не просто счастлив: мне понравилось тренироваться. Раньше мне казалось, что такое удовольствие может приносить только наркотик».

Кому-то важно начать заниматься в нужное время. Молодая мать-одиночка страдала от социальной изоляции и ощущения, что в ее жизни нет «ничего кроме материнских обязанностей». Она начала играть в любительской волейбольной команде, завела друзей и поняла, что она не только мама, но и спортсменка.

Кому-то важно найти физиологически подходящий вид активности. Одна женщина занялась греблей после сорока лет и призналась мне: «Многие мои коллеги по команде считали себя неспортивными; но стоило им сесть в лодку, и их тело откликнулось; они почувствовали себя в своей стихии». Кроме того, человеческая психика сложнее, чем у крыс, бегающих в колесе.

Вознаграждением для нас служат не только физические ощущения, но и смысл, который мы придаем занятиям. Одна моя собеседница начала ходить в зал после того, как ушла от мужа-абьюзера. Тридцать восемь лет супруг следил за каждым ее шагом; теперь она могла выйти куда-то одна, и занятия на беговой дорожке символизировали для нее долгожданную свободу. «Когда я двигаюсь, я свободна», — призналась она.

Источник

Эмоции в спорте

За что люди любят большой спорт? За красоту движений, за стойкость и мужество, за упорную борьбу несмотря ни на что, за желание спортсменов стать быстрее, выше, сильнее. Это своего рода преодоление природы, победа над ограниченными человеческими возможностями. Какой момент в соревнованиях запоминается нам ярче всего? Конечно — победа! Порой невозможно передать тот шквал эмоций, которые захлестывают спортсменов, болельщиков и всех, кто следит за соревнованиями. Но амбассадору Nikon Роберту Максимову на своих фотографиях удается запечатлеть самое ценное — живые чувства. На примерах своих работ Роберт делится с читателями секретами мастерства.

В разных видах спорта эмоции профессиональных спортсменов схожи: радость и счастье, если победил, и огорчение, переживание, если что-то не удалось. Но наивысшего накала страсти достигают, пожалуй, на Олимпийских играх. К этим соревнованиям спортсмены готовятся годами, в них вкладываются все душевные, физические и эмоциональные силы. Пик карьеры любого профессионала — Олимпиада. Нервы натянуты до предела. На Олимпийских играх соперничают суперзвезды мирового спорта, здесь просто не может быть иначе! Как рассказывают потом сами олимпийцы, это непередаваемые ощущения: «Весь мир замер в ожидании, когда ты сделаешь то, ради чего приехал». А приезжают, конечно, за победой!

Самые сильные эмоции — во время выступления. Прыгнул последнюю высоту, отбил последний мяч — азарт и страсти зашкаливают. И для профессионального фотографа очень важно это учитывать. Следует помнить, что свои чувства спортсмен в первую очередь обратит в сторону тренера или любимого человека. Поэтому перед последним, решающим, выходом, я всегда стараюсь встать поближе к тренеру. С этой точки можно сделать очень хорошие, яркие кадры, показать крупным планом лицо, переживания на лице чемпиона.

Очень сложно поймать эмоциональные моменты в тех видах спорта, где соперники играют друг напротив друга, например, в теннисе или в командных видах. Здесь уже мне помогает профессиональное чутье — заранее понять, кто же станет победителем, кого нужно будет фотографировать в первую очередь. Я всегда тщательно готовлюсь к соревнованиям: изучаю спортсменов, их приемы, на олимпиадах — просматриваю протоколы. Заранее составляю для себя план съемок: где и в какое время я должен оказаться, чтобы ничего не пропустить. Все это нарабатывается с опытом. Когда уже знаешь специфику того или иного олимпийца, то знаешь, какие у него будут эмоции, и ждешь определенный кадр.

Чаще всего спортсмены выражают свои чувства двумя способами. Одни задействуют голос и мимику: кричат, улыбаются, зажмуриваются. Другие выражают эмоции телом: падают на колени, целуют от счастья корт или бросают ракетки. Это очень принципиальный момент для фотографа, потому что важно заранее определиться с оптикой. Если нужно снять крупный план, то я обязательно возьму AF-S NIKKOR 400mm f/2.8E FL ED VR, если нужен общий, то я выберу AF-S NIKKOR 70-200mm f/2.8E FL ED VR.

В моей практике был случай. Последняя попытка, решающие мячи, и, понимая специфику чемпиона, я мгновенно перебрасываю объективы с тяжелой оптики на AF-S NIKKOR 70-200mm f/2.8G ED VR II. Фотографы рядом остаются на линзах с фокусным расстоянием 400 мм, чтобы снимать эмоции крупным планом. Вдруг спортсмен падает на корт! И я делаю отличный кадр! Да, иногда это удача, но в основном — привычка думать на шаг вперед, предчувствовать и анализировать.

Кроме того, у каждой звезды спорта есть свои «фишки» — жесты, движения, характерные знаки. С ними человек становится узнаваемым. Если фотограф знает о «фишках» заранее, то обязательно дождется их и сделает красивый кадр.

Я очень люблю фотографировать спортсменов, которые ярко выражают свои эмоции. У них, как говорится, все написано на лице. Радость победы — это то, что чемпион может подарить другим людям, разделить вместе с теми, кто болеет за него, со своим тренером и командой. На Западе считается обязательным показывать, как ты счастлив, дарить улыбки публике. Но не все российские спортсмены это понимают. К примеру, у меня бывали случаи, когда приходилось подходить к нашим чемпионам и просить их активнее выражать свои эмоции. Ведь нельзя радоваться победе с каменным лицом.

Самая главная задача профессионального фотографа — не упустить момент. Очень важно успеть поймать эмоцию в кадр. К примеру, в теннисе, если у вас на снимке чувства на лице сложатся с ракеткой и мячом, который летит на скорости свыше 200 км/час — это будет прекрасная фотография! Но чтобы ее сделать, нельзя снимать бездумно. Я всегда советую тщательно выбирать момент, готовиться, и только потом нажимать на кнопку спуска затвора. В этом движении должно быть заложено все ваше мастерство: задуманный кадр, увиденный кадр и получившийся идеальный снимок. Это большой спорт, здесь не бывает дублей. Возможности переснять не будет: либо успел поймать эмоцию, либо нет.

Эмоции и движения спортсменов во время соревнований, к сожалению, не всегда бывают красивыми. Есть спортсмены изящные от природы. У них интересные, приятные и плавные черты, и на фотографиях они всегда получаются выигрышно. Но есть и те, кто занимают призовые места, но при этом, с точки зрения эстетики, их движения далеки от идеала. В таких случаях во время выступлений выразительное эмоциональное лицо я стараюсь снять крупным планом, а руки и ноги при этом могут быть в небольшом размытии. Задача фотографа состоит как раз в том, чтобы найти ракурсы, при которых чемпионы будут выглядеть хорошо. Иногда даже простая смена позиции помогает сделать более интересный кадр.

Бывает, что спортсмены во время сильного напряжения стоят гримасы, закатывают глаза — такие кадры никогда не получатся красивыми. Обычно тренер старается научить своего подопечного следить за этими эмоциями. Но бывают и другие случаи: травмы, ушибы, даже кровь. Этого никогда нельзя предугадать заранее.

На моей памяти был один случай. Во время соревнований на Олимпиаде в Рио-де-Жанейро наш борец Давит Чекветадзе получил сильную травму глаза. Он все-таки выиграл золотую медаль, и во время церемонии награждения стоял на верхней ступени пьедестала со счастливой улыбкой и огромным синяком под глазом.

А вот, к примеру, регби — вид спорта, в котором постоянно идет суровая и жестокая борьба. Синяки, ушибы, ссадины в порядке вещей. И там фотографу нужно наиболее тщательно подходить к выбору ракурсов для съемки и последующему отбору кадров, которые попадут в СМИ.

Повидав многое за время своей работы, могу сказать, что далеко не все снимки достойны того, чтобы их показали широкой публике. Спортивный фотограф не папарацци, он должен всегда соблюдать этику, уважать спортсменов и мероприятие, на котором он находится. Во время соревнований случается всякое, и некоторые кадры могут выглядеть неэстетично. Поэтому такие снимки я всегда удаляю, не храню в своем архиве.

Не только эмоции чемпионов на стадионе должны привлекать внимание фотографа. Много всего интересного происходит вокруг! Я всегда осматриваю трибуны: хорошие эмоциональные снимки можно сделать и там. Кто-то из великих мира сего приходит посмотреть мероприятие. Или на трибуне разворачивается достойный внимания сюжет. А уж во время победы или поражения любимых публикой спортсменов страсти кипят с утроенной силой!

В каждой стране болельщики, конечно, больше переживают за своих, особенно это заметно в Соединенных Штатах Америки. Там всегда очень тяжело выступать, потому что даже в СМИ стараются показывать только американских спортсменов. Но чувства всегда неподдельные: скорбят и радуются всей страной.

Что же касается фотографий проигравших, в моей коллекции есть всего несколько таких снимков. Во-первых, потому, что в большом спорте все внимание достается победителю. Есть даже своеобразное негласное правило: когда выиграешь, тогда мы тебя и снимем. А на самом деле на это просто не остается времени. Возле чемпиона всегда какое-то действие: то ждешь, когда он покажет свою коронную «фишку», то снимаешь бесконечные обнимания с родными, с тренером, с командой, слезы радости на глазах, овации трибун. Попросту боишься отвлечься и пропустить хороший кадр. А во-вторых, редко кто из проигравших открыто демонстрирует свои переживания… Это по-спортивному: достойно проиграл — достойно уходи.

Источник