Собаки с человеческими эмоциями

Десятки новостных сообщений рассказывают нам о научных открытиях в области эмоций у животных: собаки ревнивы, крысы испытывают сожаление, речные раки ощущают беспокойство и даже мухи боятся приближающейся мухобойки. И, разумеется, если вы живете с домашними любимцами, то наверняка видели их поведение, которое выглядит эмоциональным: они носятся в испуге, прыгают от радости, подвывают в печали, довольно мурлычут. Кажется очевидным, что животные испытывают эмоции так же, как мы. Профессор психологии Лиза Фельдман Барретт в книге «Как рождаются эмоции» рассказывает, так ли это на примере собак.

Виляние хвостом

Собаки, как и другие млекопитающие, ощущают аффект (это общее чувство, которое вы испытываете по ходу каждого дня, например, интуитивное предчувствие, удовлетворение, нейтральное состояние). Тут нет ничего особо удивительного. Один из видимых способов выражения аффекта — виляние хвостом. Они сильнее виляют хвостом вправо во время приятных событий, например при виде хозяина, а влево — при неприятных событиях, например при виде незнакомой собаки. Выбор стороны связан с активностью мозга: считается, что виляние вправо означает относительное увеличение активности в левой половине мозга, и наоборот.

Восприятие других собак

Также кажется, что собаки смотрят на хвосты других собак, чтобы воспринимать аффект. Они более расслабленны, когда видят покачивания хвоста вправо, и более напряжены, когда видят хвост, двигающийся влево; это можно измерить частотой сердечных сокращений и другими факторами. Также представляется, что собаки воспринимают аффект по лицам и голосам людей.

Умение обучаться

Собаки тоже могут учиться понятиям. И это опять же неудивительно. Например, если их научить, они могут отличать на фотографиях собак от других животных. Для этого им нужно провести тысячу или более испытаний (в то время как детям нужно всего лишь несколько десятков). Собаки могут давать правильное определение более чем в 80 процентах случаев, даже если пес на снимке совершенно новый или участвует в сложной сцене. Неплохо для собачьего мозга.

Чувство вины

Ясно, что у собак в голове есть что-то нетривиальное, но у ученых нет никаких подтверждений, что у собак есть понятия эмоций. Фактически имеются вполне серьезные доказательства, что их нет, хотя поведение многих собак и выглядит эмоциональным. Владельцы собак, например, делают вывод о вине, когда считают, что собака что-то скрывает (например, не желает смотреть в глаза) или ведет себя сабмиссивно (опускает уши, ложится, показывает живот или держит хвост низко). Но есть ли у собак понятие вины?

Проверьте себя: как вы думаете, какие эмоции испытывает эта собака? Источник

Этот вопрос расследовался в одном искусном эксперименте. В каждом испытании владелец собаки предлагал ей соблазнительное печенье, а потом давал четкое распоряжение не есть и тут же уходил из комнаты. Однако далее экспериментатор без ведома владельца входил в комнату и влиял на поведение собаки, либо давая это угощение собаке (и собака его съедала), либо унося его из комнаты. После этого экспериментатор говорил владельцу правду или лгал. Половине хозяев рассказывали, что собака послушалась и ее нужно поприветствовать теплым дружеским образом; вторая половина слышала, что собака съела печенье и ее нужно отругать. В результате получалось четыре различных сценария: послушная собака с дружелюбным хозяином, послушная собака, которую отругали, непослушная собака с дружелюбным хозяином и непослушная собака, которую отругали. Что происходило? Отруганные собаки демонстрировали больше признаков, которые люди воспринимают как стереотипные признаки вины, — вне зависимости от того, слушались собаки или нет на самом деле. Это доказательство того, что собаки не испытывают вины, совершив запрещенное действие; наоборот, это их владельцы воспринимали наличие вины, когда считали, что их собака съела печенье.

Ревность

Еще одно исследование рассматривало ревность у собак. Хозяев просили заниматься игрушечной собакой, в то время как настоящая собака на это смотрела. Игрушка лаяла, выла и виляла хвостом. Обнаружилось, что собаки в такой ситуации кусались, выли, толкали хозяина и игрушку, лезли между хозяином и игрушкой чаще, чем когда владелец занимался другой игрушкой или читал книгу. Авторы эксперимента сочли, что эти данные означают наличие ревности у собак, в частности, потому, что многие из тестируемых собак обнюхивали анус у игрушечной собаки. К несчастью, экспериментаторы не проверяли, вели ли себя хозяева в этих трех условиях (игрушечная собака, светильник и книга) как-нибудь по-разному, что могло бы повлиять на поведение собак. Они полагали, что поведение владельцев было одинаковым и что собака понимала, что ревность появлялась только в одном состоянии. Таким образом, даже если многие хозяева домашних животных уверены, что их собаки испытывают ревность, у нас нет научных подтверждений для таких убеждений.

Ревность собак научно не доказана. Источник

Ученые все еще изучают пределы того, что могут делать собаки в отношении эмоций. В некоторых отношениях их аффективная ниша шире нашей, поскольку их обоняние и слух лучше; однако в других отношениях их аффективная ниша же, поскольку они не могут путешествовать в будущее, чтобы вообразить мир, отличный от настоящего. Оценив свидетельства, можно предположить, что у собак нет человеческих понятий для эмоций наподобие сердитости, вины или ревности. Можно представить, как одна отдельная собака могла бы развить собственное похожее на эмоцию понятие, отличающееся от любого человеческого понятия, по отношению к своему хозяину. Однако без языка понятие эмоции у такой собаки с необходимостью будет же, чем у человека, и собака не смогла бы обучить этому понятию других животных. Поэтому вероятность того, что собаки испытывают обычную «сердитость» (или сходное понятие), исчезающе мала.

О чем должны заботиться владельцы собак?

При всех этих накапливающихся подтверждениях, что у собак есть некоторые поистине замечательные умения, мы по-прежнему неправильно понимаем собак. Мы видим в них своих родственников, применяя устаревшую эссенциалистскую теорию человеческой природы. Мы смотрим на собак неправильно, поскольку у нас есть преобладающее стремление найти «внутреннего волка», которого должна приручить цивилизаторская сила, то есть владельцы (интригующая параллель с нашим собственным мифическим внутренним зверем, которого должна смирять рациональность). Собаки — крайне социальные создания, как и волки в дикой природе, пока вы не суете их в зоопарки с кучей незнакомцев. Пустите в какой-нибудь парк несколько собак, и через пару минут они будут вместе играть. Подумайте об этом: мы берем дружелюбное ласковое создание, и оставляем его в одиночестве на большую часть каждого дня. (Можете вы представить такое для ребенка?) Разумеется, они ощущают неприятный аффект с сильным возбуждением. Мы выращивали их, чтобы они аффективно зависели от нас. Поэтому владельцы должны заботиться о телесных ресурсах своих собак. Собаки, возможно, не чувствуют страха, гнева и прочих человеческих эмоций, однако они испытывают удовольствие, несчастье, привязанность и прочие аффективные переживания. И для того, чтобы собаки были успешны как вид при совместной жизни с людьми, аффекта может оказаться достаточно.

Источник

Ученые разобрались в эмоциях собак: «Как трехлетние дети»

Вину и стыд четвероногие питомцы испытывать неспособны

«Он совсем как человек: все понимает, все чувствует, просто сказать не может» — такое утверждение часто можно слышать от многих владельцев собак. Порою нам кажется, что наш четвероногий друг настолько впечатлителен, отзывчив и эмоционален, что мы начинаем его очеловечивать. Но способны ли собаки чувствовать так же, как мы?

Выводы большинства исследователей, изучавших психологию и поведение собак, в этом плане одновременно и оптимистичны, и пессимистичны. Да, собаки так же, как и мы, способны испытывать эмоции. Но они у четвероногих более примитивны.

По предположениям многих ученых, интеллект собаки примерно соответствует интеллекту трехлетнего ребенка. Если пользоваться этой аналогией, то можно сказать, что пес, как и маленький ребенок, способен испытывать страх, тревогу, любовь, радость, счастье. Но вот вторичные эмоции — такие как вина, стыд, смущение, ревность, презрение, гордость и верность (в более тонком смысле, чем преданность хозяину) — собаки, как и дети до трех лет, испытывать не способны.

Но почему же тогда по возвращении владельца домой нашкодивший пес прижимает ушки или прячется под кровать, выглядывая виновато из своего укрытия? И почему после того, как его наказали или отругали, он начинает как бы подлизываться к хозяину, демонстрируя, что ему стыдно и он хочет загладить свою вину?

Доктор Сьюзан Хейзел из Университета Аделаиды (Австралия) считает, что за тысячелетия существования рядом с человеком собаки адаптировались и научились принимать виноватый вид перед своим хозяином, как только его поведение говорит о том, что он рассержен (а считывать настроение человека по мимике и жестам собаки умеют очень хорошо). Животные очень быстро понимают, что если принять позу подчинения (прижать ушки, перевернуться на спинку, начать ластиться и заглядывать в глаза человеку и т.д.), он сменит гнев на милость и наказания не последует (либо оно прекратится). Иными словами, собака будет вымаливать прощение не потому, что она чувствует свою вину и ей стыдно, а лишь с целью поменять отношение человека к ней. Причину же гнева хозяина она может и не осознавать.

Ученые Будапештского университета имени Л.Этвеша провели любопытный эксперимент с участием более чем 60 домашних собак. На стол клали вкусную еду и питомца оставляли один на один с пищей, предварительно запретив брать ее. Кто-то из животных съедал еду, кто-то — нет. По возвращении человека специалисты наблюдали, как ведут себя четвероногие. Предположение о том, что собаки начинают вести себя виновато только после того, как их поругают, а не потому, что нарушили запрет, полностью подтвердилось. Более того, сами владельцы собак не могли с точностью определить по поведению своих питомцев, нарушили те запрет или нет, пока им об этом не сообщали экспериментаторы.

Шотландский специалист по поведению животных Элейн Хенли поясняет: «Чувство вины или стыда, конечно же, собакам приписывают люди. Зато животные способны реагировать на тон голоса, движения и даже запах владельца. Они распознают также и запах гнева».

Иногда позу подчинения собаки после наказания или какого-то запрета люди также ошибочно принимают за обиду питомца. Однако на самом деле это не так. Собака не обиделась, а просто по своему опыту знает, что если уйдет и ляжет в уголке, отвернувшись, сердце человека смягчится.

Могут ли наши хвостатые питомцы ревновать? Собаки — высокоорганизованные социальные существа. Но, увы, то, что мы принимаем за их ревность, лишь разновидность иерархического инстинкта. Любимого хозяина пес воспринимает прежде всего как вожака стаи (а стая — это ваша семья либо круг ваших близких друзей, постоянно находящихся в вашем доме). Любое животное знает, что вожак имеет исключительное право первым подойти к пище, занять лучшее место для отдыха и так далее. Поэтому каждый член стаи будет стремиться быть поближе к вожаку, иными словами, подняться по иерархической лестнице. У собаки это выражается, например, в стремлении залезть в кровать к хозяину, вытеснив оттуда его супругу или ребенка, требовать поиграть с ней, когда хозяин занят кем-то другим, рычать на соперника и так далее. Со стороны это выглядит комично, но объяснение у такого поведения, как видим, вполне научное.

Способны ли наши четвероногие друзья сопереживать? Во время одного из экспериментов ученые собрали собак разных пород и включили им для прослушивания разнообразные звуки.

Помимо музыки и шума животным проигрывали плач и всхлипывание человека. Удивительно, но именно на эти звуки острее всего реагировали псы. Это свидетельствует о том, что собаки четко понимают всю эмоциональную силу человеческого плача и переживают, слыша его. Возможно, даже сопереживают.

«Мы точно знаем, что у собак есть чувства. Однако о том, что конкретно они испытывают, мы пока можем только догадываться по их внешнему поведению», — констатирует Элейн Хенли.

Источник

Любит ли вас ваша собака? Все сложнее, чем кажется

Исследователь Александра Хоровиц показывает, что собаки испытывают эмоции — скорее всего, не совсем такие, как у людей, и возможно, даже более сложные

Люди любят собак. Это фундаментальный факт, столь же бесспорный и неизменный, как гравитация — просто взгляните на эпитафию лорда Байрона его любимой собаке. Но «любят» ли собаки нас и что это действительно означает — мы постоянно задаемся этим вопросом, колеблясь между абсолютной, высокомерной уверенностью и бесконечным, неуверенным сомнением. Ответ намекает на фундаментальную природу эмоций, на центральную загадку сознания, на сам смысл любви и тот факт, что мы никогда не сможем полностью познать внутреннюю жизнь другого создания, будь то человек или животное.

Директор Лаборатории познания собак в Барнард-колледже, когнитивист Александра Хоровиц исследует этот вопрос в своей совершенно захватывающей книге «Наши собаки и мы: история особой связи» (Our dogs, ourselves: the story of a singular bond).

Хоровиц отмечает, что как в своей лаборатории, так и во время наблюдения за собаками в городской природе она постоянно видит поведение, которое мы инстинктивно сравниваем с человеческими эмоциями — любопытство, когда собака сталкивается с танцующим роботом, удивление, когда спрятавшийся исследователь появляется из-за двери. И все же ее часто спрашивают, способны ли собаки на самые широкие человеческие чувства: любовь, злость, тоска. Можно ли представить внутренний монолог любимой собаки как «я бы кусала все эти неприятности до тех пор, пока они не убегут»? Считая эти вопросы «свидетельством пылкого интереса к собакам и непонимания, что на самом деле переживает собака», Хоровиц пишет:

Если наши собственные дни могут быть окрашены беспокойством, ожиданием или дурными предчувствиями — окрашены ли дни собаки таким же образом? Если мы реагируем на события и людей с сочувствием, сарказмом или недоверием — могут ли собаки испытывать такие же чувства?

Многие из этих вопросов сводятся к тому, есть ли у собак чувства или эмоции вообще. Но они, конечно, есть. Посмотрите на это с адаптивной точки зрения: эмоции передаются мышцам и системе реагирования, чтобы избежать дискуссий между органами чувств и мозгом. Я вижу тигра, я знаю, что тигры — хищники, и один из них приближается ко мне… и … Эй! — мозг эмоционально трезвонит. — Бойся! Беги!

Если посмотреть на это с точки зрения нейрологии, то в мозге собаки обнаруживаются такие же области, что активируются у человека, когда мы чувствуем, вздыхаем, жаждем и отчаиваемся.

Посмотрим на это с поведенческой точки зрения: хотя нам не всегда удается точно назвать, на какие эмоции указывает конкретное поведение (как мы вскоре увидим), широкий спектр различных форм поведения и поз собак говорит нам об о том, что они переживают.

Посмотрим на это с точки зрения разума. Альтернатива эмоциям — недифференцированный опыт — бросает вызов разуму, бросает вызов Дарвину, бросает вызов преемственности. Человеческие эмоции возникли не каким-то таинственным образом, сформировались не из полностью бесчувственных роботов. Не забывайте, что последний крупный сторонник подобных теорий, Декарт, жил во времена, когда кровопускание считалось полезным для здоровья.

Если вопрос, есть ли у собак чувства — это всего лишь пережитки высокомерного средневековья, то вопрос о том, что и как чувствуют собаки, остро стоит на повестке дня, поскольку наши представления — это во многом проекции наших собственных переживаний. В конце концов, первичные ощущения любого сознательного опыта уникальны для сознания, переживающего их, и недоступны для других сознаний.

И все же мы полагаем, что можем легко считать эмоциональное состояние собаки. Когда-то Дарвин сказал, что «человек не может выразить любовь и смирение внешними признаками так же ясно, как это делает собака, когда встречает любимого хозяина с опущенными ушами, висящими губами и виляющим хвостом». Но Хоровиц сомневается, что можно так просто делать выводы об эмоциях на основе поведенческих сигналов. Она рассматривает разницу между описанием и эмоциональным диагнозом:

В целях упрощения можно использовать эмоциональные термины для описания того, что мы видим. Будь я в лаборатории, я бы сказала: голова собаки подается вперед, опережая тело на полшага, уши полностью подняты (читай: любопытство). Собака отпрыгивает назад, готовясь к побегу, прорывается рычание (удивление). При отступлении тело собаки прижимается книзу и назад (беспокойство); приближаясь, собака отводит голову, поднимает лапу, кривит губы (отвращение); при радости собака слабо виляет хвостом, прыгает на двух или четырех лапах и пытается лизнуть каждое лицо, собаку или человека вокруг (восторг).

Но я не использую эти слова, стоящие в скобках, в качестве изначального описания того, что собака делает, потому что не решаюсь предположить, что собака, когда переживает что-то похожее на восторг или любопытство, чувствует то же самое, что и я. Хотя сходство мозга млекопитающих повышает вероятность того, что млекопитающие способны на разнообразные эмоциональные переживания, у всех нас очень разные жизненные переживания в зависимости от культуры, в которой мы живем, и от людей, которых мы встречаем. То же самое и с собаками. Я предполагаю, что если человека поместить в тело собаки, он не сможет испытать такие же чувства, как наши собственные. Но в том, что чувства в принципе есть, я не сомневаюсь.

Таким образом, я занимаю промежуточную позицию между тем, что собаки предположительно обладают субъективным опытом, примерно таким же, как и люди, и полным отрицанием любого опыта. Признать, что вы не понимаете субъективный опыт собаки, вовсе не означает, что такого опыта не существует.

Как это ни парадоксально, она подчеркивает, что именно отрицание долгое время было основой научного исследования сознания животных, и последствия этого были весьма жестокими.

Исследователи задаются вопросом: как без явного доказательства страха животного перед болью мы можем быть уверены, что животное вообще испытывает страх или боль?

Как ни странно, медицинские и психиатрические исследования по большей части вроде бы не ставили под сомнение реальность чувств животных. Чувства принимались как исходное условие. Чтобы доказать эффективность лекарства против тревожности для людей, его сначала необходимо тщательно проверить на животных»: по существу, у лабораторных животных нужно вызвать тревогу, затем провести тест и выяснить, уходит ли тревога (и не возникает ли никаких других побочных эффектов). Логика такого мышления читается между строк каждого медицинского исследования с использованием животных: они очень похожи на нас, поэтому служат для людей хорошей моделью.

Если кто-то заявит мне, что собака определенно не может находиться «в депрессии» или получать лекарство от депрессии, я возьму их за руку и проведу экскурсию во времени. Несколько десятилетий назад исследования депрессии сделали шаг вперед — была разработана модель «выученной беспомощности» Мартина Селигмана. Он и его коллега придумали схему, чтобы выяснить, может ли беспомощность быть вызвана обстоятельствами. Готовьтесь: там участвовали собаки.

В отрывке, который трудно читать, не рассвирепев, Хоровиц описывает работу в рамках классической поведенческой психологии — эксперимент, в котором участвовали 32 «взрослых беспородных собаки», которые никогда не дышали свежим воздухом и жили привязанными в лаборатории, где подвергались воздействию электричества и шума в 70 децибел, пока «не поняли», что совершенно беспомощны. Хоровиц признается в сноске, что читала исследование в три мучительных подхода, а потом захлопнула компьютер и вышла из комнаты. (В ее собственной лаборатории нет живых животных, есть только две плюшевые собаки. Добровольцы приходят к ней из «реального» мира. Например, однажды человек и собака проехали 210 миль, чтобы принять участие в 30-минутном исследовании.) Она размышляет о безжалостности исследования Селигмана:

Собаки были шокированы, доведены до депрессии, пассивности и бессилия, чтобы доказать, что мы можем чувствовать пассивность и бессилие в депрессии. Собак по-прежнему широко используют в медицинских исследованиях, не заблуждайтесь: это происходит прямо сейчас. И сейчас. И снова.

Наблюдение за несчастными животными без попыток облегчить их положение демонстрирует большую несправедливость по отношению к животным. Мы «награждаем» их чувствами, когда они соответствуют нашим потребностям в тестировании, но лишаем их чувств, когда они им не соответствуют. То, что делают люди в этих экспериментах — электроконтроль, утопление, — считается жестоким обращением с животными где-либо за пределами лабораторий.

Так почему же все еще поднимается вопрос об эмоциях животных? Маятник качается, и мы оказываемся в одной из крайних позиций: либо собаки совсем не похожи на нас, либо, наоборот, собаки такие же, как мы. Убеждение, что у собак нет эмоций, изначально ошибочно, но и наделять их человеческими эмоциями тоже неправильно. (И при этом правда не находится где-то посередине: насколько мы знаем, эмоциональный опыт собак гораздо сложнее, чем наш.) Мы смотрим на собак и делаем вывод, будто знаем, что они чувствуют, но слишком спешим сделать заключение, основываясь на небольшом количестве доказательств — и на неспособности прочитать эмоции собаки.

При том, что мы плохо читаем эмоции собак, собаки, кажется, отлично считывают наши эмоции. Один из захватывающих результатов лаборатории Хоровиц заключается в том, что знакомый «виноватый взгляд», который мы так часто наблюдаем у собак — поджатый хвост, опущенная голова, слегка вздернутые брови, — говорит не о том, что собака ощущает свою вину за плохое поведение, а о том, что владелец злится или собирается разозлиться, независимо от того, сделала ли собака что-то заслуживающее осуждения.

Также лаборатория Хоровиц обнаружила: классические поведенческие исследования восприятия справедливости — когда одной собаке дают больше еды, а другой меньше, — интерпретируют свои результаты как доказательство наличия «ревности» у собак, на деле это просто разумный отказ собаки работать даром. Ее эксперимент также затрагивает вечный собачий оптимизм:

Вопреки ожиданиям, они предпочли и дальше взаимодействовать с нечестным человеком. Опять же, кажется, они мотивированы не столько чувствами несправедливости или ревности, такими как испытывают люди, сколько чистым оптимизмом, что, возможно, на этот раз какие-то вкусняшки им достанутся…

Хоровиц также указывает на ключевую проблему, мешающую нам понять собаку:

Наша неспособность хорошо читать эмоции собак, вероятно, начинается с недостаточного понимания собственных эмоций. Хотя они совершенно доступны нам — и только нам, — общество постоянно вынуждает нас предпринимать какую-то работу, чтобы «быть в контакте» с нашими эмоциями. Хотя мы и так в прямом контакте с ними. Учитывая эти трудности, неудивительно, что мы плохо подготовлены, чтобы понять эмоции четвероногого существа рядом с нами. Поэтому мы по умолчанию награждаем собак эмоциями, но только человеческого свойства. Мы предполагаем, что собаки не только находятся с нами в одной комнате, но и делят с нами коллективный разум.

Так что, любит ли вас ваша собака? Понаблюдайте за ней и скажите мне.

Интересная статья? Подпишитесь на наш канал в Telegram, чтобы получать больше познавательного контента и свежих идей.

Источник