Со мною боль со мною радость вот мы

Стихи про обиду и боль в душе

Вы представьте, как ноет душа…
Как она от обиды плачет,
Как забившись одна в уголок
В кулачок свои слёзы прячет.

Как не хочется ей показать,
Что она опять недовольна,
Что раздавлена и грустна
И сегодня ей… очень больно.

Вы представьте… как тяжело
Делать вид «ничего не случилось»,
А при этом… сердце толкать,
Чтоб оно веселее билось…

Настроение пытаться поднять
И собрать… последние мысли,
Те, что вновь от печали — тоски
Разбежались и где-то… зависли.

Доброта, прошу: «Перестань
Как всегда по головке гладить
Тех, кто в гости к тебе пришел
С одной целью — в душу нагадить.»

Не торопись сказать обидные слова.

Не торопись сказать обидные слова…
Не всё и не всегда в нас время лечит…
Пусть даже пролетят потом годА…
Слова те… Душу просто искалечат…
Не дай обидам сердце покорить…
И не пускай туда отростки мести…
Забудь всё… и начни опять любить,
Не уронив достоинства и чести…
Дай Бог тебе, терпения и любви…
Дай Бог, уметь прощать и просто верить…
Обидные слова… их прочь гонИ…
Когда уйдут… закрой плотнее двери…

Любимых никогда не обижайте,
Прощайте слабости, ошибки и грешки,
Любимых никогда не предавайте
В минуты ревности, разлуки и тоски.
Любимых не вводите в заблужденье
Холодным безучастием сердец,
И не читайте им нравоученья,
Не разобравшись подлинно в себе.
Не унижайте нежность чувств гордыней,
Несвойственной, возможно, даже вам,
Все испытанья унижением обычно
Приводят к обвинительным речам.
И не ищите идеалов в этой жизни,
Хотя, дай Бог, чтоб повстречались всё же вам,
Своих любимых из любви вы сотворите,
Она ведь самый ценный материал.

ЖдалА звонка, как ждут спасенья.
«Алло, сынок, как рада я…
Да, принимаю поздравленья,
Да, юбилей… года, года.
А как же ты, уж не болеешь,
вот слава Богу, что здоров.
да, да я знаю вечерееет
и гости все уж за столом…
Спасибо, что меня поздравил,
пусть Бог хранит твою семью.
пока, сынок… спешишь…я знаю,
целую, трубочку ложу…»
Сын позвонил, слеза скатилась.
какое счастье для неё…
«я голос слышу, это милость,
лицо б увидеть, мне, твоё.»

А ведь живет, рукой подать…
и каждый день проездом мимо.
уж восемь лет… тебе ль не знать,
что сын ты ей, родной, любимый.
взглянуть хотела б на тебя,
девятые ей уже десяток,
ты обижаешь маму зря…
и пред тобой не виновата.
Когда-то, может быть поймешь.
но будет поздно, пожалеешь.
ну как ты без нее живешь…
без той, что жизнь дала и верит…

Обидеть близкого совсем не сложно.
Трудней понять и попросить прощенье.
Порою, кажется, что это невозможно.
Но лучше победить нелепые сомненья.
С гордыней жизнь становиться сложнее.
Она, как аспид, нашу душу травит.
Ведь все же близкие куда важнее!
Так пусть же разум все же нами правит!

Уходите слезы, ведь нельзя иначе,
Улыбнись девчонка — гордые не плачут.
И назло обиде, ты должна смеяться,
Пусть от боли сердце будет разрываться!
Прячь от всех на свете горькие те слезы.
Ты хозяйка жизни, а не куст мимозы!

Как больно ждать и знать, что ты не ждешь
Как больно знать, что больше ты не любишь
Так знай, душа — ты от любви умрешь
А ты взмахнешь рукой и все забудешь

Так больно было вымолвить «прощай»
Еще больней простить тебя мне будет
И даже если я прощу тебе, пускай
Но сердце такой боли не забудет

Как больно слезы жгут мои глаза
Все в черно – белом цвете оказалось
Через окно ругается гроза
На то, что небо тоже разрыдалось

Как больно от того, что не вернуть те дни
Когда могла тобою любоваться
Нам не хватило на двоих моей большей любви
Как больно от того, что нам пришлось расстаться

Как больно от того, что больше ненужна
Я для тебя растаяла с снегами
Как больно от того, что больше не важна
Тебе важней всего, что ты с друзьями

Как больно от того, что больно не тебе
Дай Бог, чтоб мы не встретились с тобой когда-то
Как больно от того, что все же встречи жду
Мне стоит все забыть, не хочется, а надо

Как больно от того, что больше не коснусь
Твоей щеки своими теплыми руками
Как больно от того, что больше не вернусь
В твой дом – ты для меня отныне под замками

Как больно от того, что больше нечего сказать
Да и зачем, все сказано глазами
И на прощанье остается помолчать
Прощай Андрей , теперь ты только память .

Так больно мог мне сделать только ты
Ты сердце взял мoе и сжал рукой
Ты больно сделав смог потом уйти
А я теперь живу с одной тоской.

Она съедает душу изнутри
Ее уже оттуда не прогонишь
Так больно мог мне сделать только ты
И только ты вернуть все сможешь.

Мне не нужна любовь которая была
Мне не нужны твои слова строкой
Одно отдай-что б только я жила
Верни назад душе моей покой.

Так больно мог мне сделать только ты
Но я надеюсь ты когда-нибудь поймешь
Что не всегда сбываются мечты
Что иногда мечтой бывает просто ложь.

Я закрываю Сердце — на замок…
Простите те — кто не успел согреться…
Я пробовала жить — с открытым сердцем…
Не получилось… Вынесла урок….

Чертовски сложно — верной быть себе…
Чертовски сложно — быть тому неверной…
Которому в Любви — призналась первой…
Хотела многого — осталась в пустоте…

Я закрываю свое Сердце — навсегда….
По крайней мере, на года, я знаю точно….
Я буду гордой… независимой… порочной…
Но в Сердце больше — не поселится беда….

Я так старалась жить… И, видит Бог…
Я так… умела…Я почти… сломалась…
Смотрите – вот, что от меня осталось…
Я закрываю…. Сердце… на замок…

Прошу тебя — не отводи свой взгляд,
Не закрывай души глухие шторы,
Не заставляй поставить в один ряд
Постыдные сомненья и укоры.
,
Ведь всё произошло. И в чём вопрос ?
Я не готовила тебе ловушку.
Сейчас не нужно лжи , не надо слёз..
Произошло. Прими всё как игрушку…
,
Я без тебя всё это проживу ,
Переживу, перестрадаю молча,
Но не пойму :за что и почему
Ты прячешь взгляд и праведника корчишь…

Шли Двое… через пустоту….Сбивая… Души о Дорогу….
Несли Вдвоем — одну Мечту…Одну Надежду и тревогу…
Стучало Сердце у виска…А злость и нежность – в горле комом……

Шагали Двое…плюс тоска ….По переулкам незнакомым…
По бездорожью умных фраз… По паутине пыльных буден…
Пообещав – в который раз! — Не верить ни Богам, ни людям…
И в серость вечную глядя… Палитра замкнутого круга…

Бежали Двое…от себя..Любя мучительно.. Друг Друга…
Так, по сожженному мосту… По тишине уснувших улиц ….
Шли Двое… через пустоту…
И… так… печально…
разминулись…

Да что ж творится на душе, куда всё катится?
До хрипа голос сорвала, а всё не выплачусь…
Ну почему же за любовь лишь болью платится?
А может, мне тебя забыть — тогда и вылечусь?

Быть может, бросить всё к чертям, и успокоиться —
И просто вычеркнуть тебя в своём сознании.
Ведь, право, не о чем, почти-что, беспокоиться…
Какая может быть любовь на расстоянии.

Суметь проснуться в понедельник с «чистой совестью»,
(Ну что мне стоит хоть разок, но смалодушничать?)
И спрятать (я же героиня НОВОЙ повести!)
Под свитер крылья — перед кем мне показушничать.

В борьбе с любовью мне несложно будет выстоять,
Неважно, что ты в каждом зеркале мне чудишься…
Всё позабудется, и пятница, и исповедь…
Вот только ты, такой родной…не позабудешься…

Я тихо умру. И никто не услышит.
Я к тебе подойду, мягко делая шаг.
Обо мне этой жизни никто не напишет.
Извини, ели сделала что-то не так.

Не буди и не трогай – замёрзли ресницы;
В них с восходом вчера закатилась слеза.
Нашей радости дни улетели как птицы
И теперь неживые лишь смотрят глаза.

Оставляю тебе я себя половинку,
Половинку себя – половинкой души.
На ручонках моих не растает снежинка,
Здесь меня больше нет – ты меня не ищи.

Извини и пойми, что не я виновата,
Я хотела бы жить, укрывая любя.
Но ведь знаешь, что жизнь наша замысловата.
Я теперь лишь дождём поцелую тебя.

Идти, куда глядят глаза…
Пока не гаснет взгляд,
Туда, где прячется гроза
В давно знакомый ад…
Туда, где иней вместо рос
И воздух колет грудь,
Туда, где ночь не держит слез,
Залив обратный путь…
Туда, где места нет душе,
Где сбит сердечный ритм…
Где чувств пробитая мишень
Без пламени горит…
Где небо падает в песок
От тяжести молвы,
Где не стучится пульс в висок
В преддверии весны.
Где скрыты слезы между слов,
И черен ореол…
Чтоб в этом мире страшных снов
Забыть, что ты ушел…

Поддержи Бугага.ру и поделись этим постом с друзьями! Спасибо! 🙂

Источник

Как много тех, с кем можно лечь в постель

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено — и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель —
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель…
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И жизнь плетёт нас, словно канитель…
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: — работа… быт… дела…
Кто хочет слышать- всё же должен слушать…
А на бегу- заметишь лишь тела…
Остановитесь… чтоб увидеть душу.

Мы выбираем сердцем — по уму…
Порой боимся на улыбку- улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться.

Как много тех, с кем можно говорить.
Как мало тех, с кем трепетно молчание.
Когда надежды тоненькая нить
Меж нами, как простое понимание.

Как много тех, с кем можно горевать,
Вопросами подогревать сомнения.
Как мало тех, с кем можно узнавать
Себя, как нашей жизни отражение.

Как много тех, с кем лучше бы молчать,
Кому не проболтаться бы в печали.
Как мало тех, кому мы доверять
Могли бы то, что от себя скрывали.

С кем силы мы душевные найдем,
Кому душой и сердцем слепо верим.
Кого мы непременно позовем,
Когда беда откроет наши двери.

Как мало их, с кем можно — не мудря.
С кем мы печаль и радость пригубили.
Возможно, только им благодаря
Мы этот мир изменчивый любили.

Источник

Гляжу на жизнь со стороны

Домой – в Россию

О, мученик ошибок давних,
Хранимый небом и судьбой,
Ты сохранил в годах печальных,
Нетленной славы, дух родной.
Какая мощь, какая сила
В таинстве русской доброты.
Вновь возрождается Россия,
Услышав голоса мольбы.
Вошли в семью народы Крыма
В единстве радостных сердец.
В пределах дальних, сердцу милых,
Снискала Русь себе венец.
В очах родились слёзы счастья.
Да можно ль это позабыть?
Напрасны злобные старанья,
Полёт весны остановить:
Забвенью скучному конец –
Понять не хочет лишь глупец.
Вновь слышим яростные вопли,
Неистовый и дикий вой –
Порушены коварства козни
Державной, твёрдою рукой.
Не новы нам с Европой споры,
Косые взгляды свысока.
Был каждый бит из этой «своры»,
Да, видно, память коротка.
Вы вновь Русь-матушку браните,
Шипите злобой втихаря.
Чем озабочены вы ныне,
Двойным стандартом, лживым,
Народов выбор возбраня?
Так не ищите с нами ссоры,
Собой, умножив грусть веков.
К чему пустые разговоры:
Что нашим было – стало вновь!
Крым, Севастополь, Балаклава,
Керчь, Симферополь, Ялта –
Святые русским имена.
Омыта кровью сия слава
И мирно вновь возвращена.

Пели Музы в тишине
И легка была рука,
Смыслом полнилась строка –
Мир иной открылся мне.

И покой, уединенье
Позабыли про тоску.
Радость сердцу моему
Подарило вдохновенье.

И я сердцем вслед за ним,
Увлечённый струн игрою,
Путём следую своим –
Мне начертанным судьбою.

О, славный ряд имён и жизней,
Клоню главу пред вами я;
Вершили славу вы Отчизне,
Молебнов лести, не творя.
Труд неоправданных гонений –
Ваш скорбный труд, презрев века,
Хранит безмолвная толпа,
Вослед идущих поколений.
Вам славы не узреть своей,
Во власти смерти жизни бремя.
Но не подвластны даже ей,
Ваши бессмертные творения.

*****
Мои стихи не в моде
И сам я стар уже,
Мои младые годы
Не царствуют в душе.
Но возвращаюсь я, порой,
Размытой, юной тенью,
К утехам жизни молодой –
Черпаю вдохновенье.
И пламень вновь взволнует
Всю боль сердечных ран,
И душу мне милует
Пустых надежд обман.
Пишу, но лестью не грешу,
Я вас обманывать не вправе.
Своим читателям несу
Вдали затерянное пламя.

О, возраст осени унылой!

Когда уйти от старости нельзя,
Вернуться в юность невозможно,
Приди ко мне, мой друг, и я,
Печалям дней твоих внемля,
По-братски, поделюсь возможным.
Я не волшебник и не маг,
Бессилен я пред гласом времени.
Я не седой ареопаг,
Я просто пишущий чудак,
Несущий вам забытые мгновения.
От жизни сей устали мы,
Но душу всё ещё объемлют –
Надежд летучие мечты
И дум небрежных суеты,
И сердце радости приемлет.
Пускай летит о нас молва.
В минуты светлых упоений,
Молю: найдите час иль два –
Свои стихи пишу для Вас,
Стремясь избавить огорчений.

Юных лет отлетело веселье,
Легковерье восторженных дней;
Вялой жизни влачу огорчение,
Тени прошлого бродят во мне.

Так судьбою, друзья, мне назначено –
Одиноко, вдали жить от вас.
Тьма уносит в забвение мрачное
Скоротечное время от нас.

Сердцу больно. Шум жизни унылый,
Докучает в час поздний душе.
Образ юный, живой и красивый
Стал являться моей седине.

Опечален я тайною думой,
Стал послушен я доле своей;
Трачу век свой остатний и бурный,
Среди Муз и безумства страстей.

Увлечён я богинь песнопением
И свой путь на Парнас я торю.
У судьбы я молю снисхождение –
Хоть на миг мне отсрочить кончину мою.

Страстью юной я вновь околдован
И с сердечным томленьем спешу
К лире скромной, стыдливой, свободной,
Вдохновеньем питаю мечту.

Журчи родник на благость,
Журчи родник на счастье,
Журчи земная радость
Весёлого мечтанья.
Журчи, мой друг сердечный,
Мечтаньем юных дней,
Целитель мой волшебный,
Отрада жизни дней.
Журчи мне лирой звонной
В тиши сени лесной,
Журчи водой студёной
И летом и зимой.
Журчи мне в сновиденьях,
Журчи – я рад тебе.
Твой образ незабвенный,
Как юный день в душе.
Журчи и день и ночь,
Журчи, о дар небесный!
К тебе приду я вновь
С любовью и надеждой.
Отрадой жизни будь мне,
Мечтой моей приятной:
Один ты – радость будней,
Ушедших безвозвратно.

Дружу я с лирою простой
И прост в своих я написаньях;
Своей открытою душой
Я оживлён божественным дыханьем.
Покой бежит меня, я грешен –
Судил мне жребий тягость дум.
В тиши стихами я утешен,
Всё ново мне и счастлив ум.
Я удаляюсь жизни бренной,
Милее мне песнь сладких Муз.
И в простодушье поседелом,
Забот мирских слагаю груз.
И мыслей творческих волненье,
Несу читателям своим.
Достигнет глас мой откровенный
Сердец, наполнив трепетом живым.

Тебя пою, село Черёмное.

Зацвела буйным цветом черёмуха,
Чуть крадётся весенний рассвет.
Я навеки твой пленник, Черёмное,
Здесь улыбкой друзей я согрет.

Где бы ни был я, роком гонимый,
Неизбывна на сердце печаль.
Ты повсюду со мной, призрак милый,
Тихий шёпот берёз по ночам.

Не один по тебе я тоскую,
Кто покинул, когда-то, тебя.
Ароматом цветенья дышу я,
Дней отрадных мечтанья любя.

Чувства резвые и молодые
Воскресят забытое во мне;
Зори майские, дни золотые
Запоют о любви и весне.

Ах, друзья, пусть давно мы седые,
Радость снова трепещет в душе.
Своё счастье на всех мы делили,
Пусть же будут тут счастливы все.

Пусть меняет свой облик Черёмное,
День за днём убегает мой век,
Сердцу мило селение скромное –
Долг последний плачу я тебе.

Алтая вечные красы

Затуманились дали степные,
Вижу милые, с детства, черты –
Ой, вы сердцу места дорогие,
Благодатной, Алтайской земли.

Перелески, берёзки да колки,
В каждой капельке – лира росы,
Глас горячих сердец одинокий,
Да напевы седой старины.

И звучит во мне голос призывный,
Песни сёл и раздолье степей.
И живёт в моём сердце поныне,
Радость светлая юности дней.

Как мечтали мы, как мы любили,
Мчались годы средь верных друзей,
Мы поблажек в трудах не просили,
Присягая России своей.

Нет милее родных мест отечества
И в сердцах мы им верность храним.
Как бы ни было время изменчиво,
Мы Алтаю молитвы творим.

Курская область
посёлок Солнечный
Сестре Валентине

Ой, ты Курская сторонка,
В нежных трелях соловья.
Валя, Валечка – сестрёнка,
Сердцу милая девчонка,
Юность давняя моя.

Пролетели, годы юны,
Уж давно седые мы.
Но готовы грянуть струны –
Миг отрадный, вечно юный
Мы с тобою сберегли.

О, сестра моя старшая,
Пусть умолкнут соловьи;
Пропоёт тебе с Алтая
Моя муза молодая –
Я тебе пишу стихи.

Вновь у нас зима шальная:
Две недели снег валит,
Вновь юна, чиста, играет,
Веселится, заметает
Все дороги и пути.

А сегодня, глянь какое –
Чисто небо голубое,
Снег сверкает серебром,
День лучится в злате волн –
Всё красиво, молодое.

И с неловкостью приятной,
Я тебе одной твержу:
Пусть далёк наш час отрадный,
Пусть седы мы безвозвратно,
Я люблю тебя, люблю.

С днём рожденья, Алексей!

С днём рожденья, сын и друг!
Вновь я рад тебя поздравить
И пишу тебе не вдруг,
Чтобы ночку позабавить.
Так уж жизнь моя сложилась –
Что-то вечно я искал,
Любовь первая забылась,
Но тебя не забывал.

И довольно я любил
Чувством верным и глубоким.
Для немногих был я мил
И любил немногих.
Ничему душа не внемлет –
Всем чужой, мой пыл угас.
Вас люблю любовью прежней
И всечасно думаю о вас.

Прежних сил уж нет во мне,
Но в душе огнь не погас;
Крест не ставлю на себе –
Чистых муз внимаю глас.
И на суд несу былое –
Боли, радости, тревоги;
Трачу время дорогое
И итожу жизни годы.

И в тиши сени ночной,
Слабый дар судьбы бесстрастной,
Облекаю в звучный строй,
С чувствами души согласный.

Чувств искатель, я страдаю
В одиночестве тоски –
Вас люблю, душой стенаю,
Находясь от вас вдали.

Ты в кругу семьи, друзей –
Верный, любящий, задорный.
И от всей души своей
Я желаю, с чашей полной:
Долгих лет, сын Алексей,
И здоровья, светлых дней!
И на веки вечные, отныне,
Славлю сына именины.

Снег пушистый, снег искристый,
В небе сине-голубом
Блещет солнце золотистое –
И прекрасен мир вдвоём.
Сей напиток благородный
Не вкушать уж боле мне,
Душе пламенной, свободной
Не вернуть ушедших дней.
И с томительной тоской
Запоздалого прозренья,
Слышу голос смерти злой:
«Торопи свои творенья»
И, журча, кипит струя –
Сердца жар и вдохновенье,
И текут мои слова –
Радость, боль одновременно.

Тебе – Праматерь Человечества,
Тебе несу влюблённые мольбы.
Ты променяла блага вечности
На страстное желание любви.
И се есть благо и дерзанье мысли.
Мы в постоянном поиске живём,
Презрев условности, удобства жизни,
С познанья древа «яблоки» крадём.

И пусть се будет грех Вселенский,
И пусть постыдством это нарекли,
Мы рвёмся в тайну бездны – в неизвестность,
И открываем новые миры.
С твоим мы именем в устах – о, Боже!
Сквозь светлые, как радость, небеса,
Путь новый Человечеству проложим,
В безмолвье чёрное, свой глас неся.

О, возлюби нас, Боже, с умилением,
И всемогущей дланью не карай.
Любви мы Евы обязаны рождением,
Заветным именем не попрекай.
О, примирись же, Боже, с нами
И за грехи по совести суди.
И в утешенье райского изгнания,
В приют блаженства путь нам укажи.

Тебе, о, Ева – изгнанной из рая,
За непрестанный поиск новизны,
Хранительнице чувств – стихи слагаю
И воспеваю «запретные плоды».
25.07.2012г.

Ни бога, ни чёрта в молчанье парней,
Тут ценности жизни иные –
Горячие россыпи серых камней,
Всего один шаг до могилы.

Вокруг только горы, да шорох глухой,
Где кроются мрачные силы.
Твой образ, любимая, всюду со мной,
Со мною везде, где б я ни был.

И в мареве знойном, вдали от подруг,
Звучит песнь любви и страданий.
Угрюмые тени во мраке встают,
На пагубу юных мечтаний.

Вокруг только горы, обманный покой,
Да вздох полуночи остылой.
Твой образ, любимая, всюду со мной,
Со мною везде, где б я ни был.

Ах, девичьи слёзы, разлуки сердца,
Боль русской души, несравненной,
Спасёте ль вы юную душу бойца,
Забытую славой военной.

Вокруг только горы, предел нам чужой,
Далече мы служим России.
Твой образ, любимая, всюду со мной,
К тебе я вернусь, где б я ни был.

Отлетают на юг журавли

Отуманились зори осенние,
Отлетают на юг журавли,
Отлетают в края чужеземные
Легкокрылою песней любви.

И опять, что любил, я теряю,
Сердце стонет невольно в груди.
И пустеет сторонка родная –
Отлетают на юг журавли.

Я курлыканья грусть умножаю,
Не скрываю унынье своё;
Не могу наглядеться на стаю,
Всё гляжу, провожая её.

Белоснежной, минутной красою,
Услаждаю я душу свою.
И далёкое, счастье былое,
В журавлях с грустью я узнаю.

Вспоминаньем томлюсь и вздыхаю,
И немеет душа от тоски,
И вдали песнь любви затухает –
Отлетают на юг журавли.

Отлетают на юг журавли…

Ой, вода студёная…

Ручеёк журчит-звенит,
Да бежит по камушкам,
Воды хладные струит,
Что-то шепчет ивушкам.
Ой, вода студёная – чистая слеза,
Парня молодого полюбила я.

Ой, куда же ноженьки
Резво мчат меня,
Да тропинкой хоженой,
В ночку унося?
Ой, вода студёная – чистая слеза,
Парня молодого полюбила я.

Снова я спешу к нему,
В час желанный вечера,
Я от всех любовь храню
В глубине сердечной.
Ой, вода студёная – чистая слеза,
Парня молодого полюбила я.

Ночь темна – ни огонька,
В дрёме вся округа;
Я одна, у родника,
С милым сердцу другом.
Ой, вода студёная – чистая слеза,
Парня молодого полюбила я.

Старые песни с годами не старятся,
Вдаль убегают, меняясь, года.
Старые песни к нам вновь возвращаются –
В новой красе перед нами является,
Дней улетевших, златая пора.

Старые песни, вы юны по-прежнему,
Вновь вы расправили, лёгки крыла –
Светлой печалью, влюблённостью нежною,
Вновь вы летите над Русью безбрежною,
Истинным чувством пленяя сердца.

Старые песни – глас вещего времени,
Всё возвращают на круги своя:
Новые песни поют поколения,
Ретро-напевы звучат незабвенные,
Судьбам неведомым радость даря.

Я ищу тебя всюду.

Мне шумели леса: тебя нету,
И на душу мне тени легли.
Многозвучное, долгое эхо,
Безответно терялось вдали.

Мне шептали поля: тебя нету,
И тянулся мой след по росе.
Одинокое сердце не верит,
Тебя ищет, тая боль в себе.

И покорный сердечным мученьям,
И души разделяя тоску,
У небес я молю снисхожденья,
Чтоб облегчили долю мою.

Опечален я, край мой чудесный –
Степь раздольная, бор и луга;
И с мечтою всегдашней, о встрече,
Преклоняю колена богам.

Я ищу тебя всюду по свету,
Не теряю надежды своей.
Обойду, милый друг, я всю Землю,
В ожиданье приветных очей.

Пальцы щипят легонько струну,
И души льётся боль, и тоска –
И гитара поёт про судьбу,
Про нелёгкую долю певца.

А вокруг пеленой тишина,
Плачет осень унылым дождём,
Наползает вечерняя мгла…
Ты не жди, друг, она не придёт.

Разошлись, разбежались дорожки;
Отцвела, отгорела душа.
И гитара поёт, горечь множит,
Вдохновеньем последним дыша.

Нет любимой, ни старых друзей;
Лишь гитара, как прежде, верна.
И с любимцем былых, прошлых дней,
В этот вечер гитара одна.

Разгулялась метельная вьюга,
Ни проехать-пройти по селу;
Кружит-вьётся, несётся по кругу,
Всё в заснеженно-белом плену.

Разыгралась метель не на шутку,
С дивной лёгкостью мечет снега;
Стонет-воет вторые уж сутки
И печалит мне душу она.

Завывает метель, заметает,
Рыщет в поле, сосновом бору,
Мглой ненастной клубится, стенает,
Навевает на сердце тоску.

Вопль обиды в неистовстве вьюги
И метельный полуночи вой.
Нет ни сна, ни покоя мне, други –
Слышу поступь весны молодой.

Ожидание душу тревожит,
Напоследок лютует зима;
Но ничто в споре ей не поможет –
Её участь уже решена.
И в оконце стучится весна…

Мне нравятся зори весенние,
Трав росных густые ковры,
Берёз белоствольных веселие
В восходе холодной зари.

В рассветах цветущего мая
Вся прелесть земной красоты
И лёгкость весны молодая,
И помыслы чистой души.

И в пышном, душистом цветенье,
В рождении нового дня,
Пернатых призывное пенье
Зовёт к новой жизни меня.

О, как эти дни бесподобны –
И вновь оживают мечты,
И сердце полнится любовью,
Всё мило для глаз и души.

Я счастлив отрадным виденьем
И радостны думы мои,
И вторит душа песнопеньям
Под сенью могучей весны.

Край отчий – Алтай несравненный,
Другой такой нет стороны,
Нет краше сторонки, поверьте,
В серебряных росах зари.

Вновь перечитывая С. Есенина

Слог песенный я, братцы,
Ищу в Есенинской строке:
Он пел своей – Рязанской,
А я – Алтайской стороне.
Он молод был, не чужд веселью,
Летел на Музах вороных.
Я ж Лиру в руки взял, несмело,
Доживший до волос седых.
Стихи читаю с интересом,
Благоговею и грущу;
И белокурому повесе
Улыбку радости несу:
Портрет, недвижные черты –
Застывший облик на века;
Вдыхаю прелесть красоты
И запах свойский табака…

Люблю его я, братцы,
За слог и удали размах,
Что верен был крестьянству
И ложь клеймил в стихах.
О, бурь любимое дитя,
Певец стозвонных кущей,
Вставала новая заря
И ты искал в ней доли лучшей;
Не для себя, искал для многих.
Народ в тебе души не чаял.
В сомненье дум тяжёлых,
Ушёл, нам души опечалив.

Ушёл из жизни молодой,
Мятежной вольности певец;
Умолк глас совести людской,
От рук злодейских пал боец…

Прав Кюхельбекер и поныне,
Ещё от Пушкинских времён:
«Горька судьба поэтов всех племён,
Тяжеле всех судьба казнит Россию».

Порою, я не понимаю:
К чему стремится человек
И, одержимый страстью тайной,
Куда направит жизни бег?
Чем он живёт, во что он верит
И каковы его труды;
Добро иль зло в нём перевесит
При испытаниях судьбы.

И правды пламень благородный
Уж не горит в душе иной –
И сердце пусто, взгляд холодный,
Нет жалости к душе другой.
В коварстве жажды накоплений,
Умолк глас совести святой.
И нет ни чистых помышлений,
Ни песен юности златой.
Корысть и алчность оттеснили
Былых друзей. И дух наживы,
Обманный льстец страстей слепых,
Стал властелином дум лихих…

Наживы идола венчая,
Хвалы избранным расточая,
Жизнь исказилась новизной:
Бездушье в людях нарастает
И жадность властвует душой.
Немало бед нам жизнь сулит
И грусть-тоска сердца терзает –
Олигархический синклит
Русь-тройкой ныне управляет.

И дремлет правый глас народа,
Как грозный судия обид;
При попустительстве закона,
Стяжаний дух нам лих творит
И взяточник спокойно спит…

Прости мне, друг, моё творенье,
Мне странность мыслей не понять;
Игривых мыслей настроенье
Хочу бумаге передать.
Вновь окроплены пивом пенным
Твои усы, сердечный взгляд,
Глаза лукавинкой горят,
Душа в минутном упоенье.
Унынье чуждо тебе, друг,
И лет минувших откровенье
Вернёт нам младость на мгновенье,
Утешит дружеский досуг:
Пошутим, побраним, посудим,
Ведь лучше тех времён не будет.

Была единая страна,
Души восторженной задор.
Но искромсал всё в пух и прах,
Лет перестроечных «топор».
Былое предано презренью
И нет ни цели, ни мечты,
Хулят Отечество бомжи;
И нет почтения военным,
Щитившим наши рубежи
Вражда и зависть в суетах,
И тонет, молча, строй Советский…
Давно ль ты, прапорщик в летах,
Оберегал наш мир в домах,
Ютясь с семьёй в каморке тесной?

Ты двадцать лет служил России,
Житейских благ лишенный.
Во цвете здравия и силы
Ты прибыл, в край сей отдаленный.
И дико взвыла тень пророка,
Узрев могучие черты,
В припадке билась одиноко,
Но непреклонен к ней был ты.
Ты молод был игрив и весел:
«Бокал вина? Да не вопрос…»
Ну, кто, скажите мне, безгрешен?
И божьим промыслом утешен,
Ты защищал Руси форпост.
Ты внёс в безжизненность Христа,
В песках вёл с Магометом споры
И едкой шуткой исхлестал
И чуждый дух, и разговоры.
Врагов – соседей дерзновенных,
Держал ты в страхе преклоненном.
Избави бог тебя от мысли
Вернуться в лётные войска.
Твои усы и мощь России
На них досель наводят страх.

*****
Ангел мой, даруй мне радость,
От лукавого храни;
Недоброжелателей сокрытых,
В наготе их зла яви.
И от тех, кто мыслит пакость,
Дар благой оборони.
И на поприще поэта,
Дни мои благослови.
2012г.

Я не поэт, но всё же…
Во мне величье не шумело,
Страна не пела славу мне.
Моё перо, таясь, «скрипело» —
Я пел сибирской стороне.
Мне ни к чему сия шумиха,
Не рвусь я в «гении пера»;
В заботах ежедневных быта,
Страдает сердце и болит душа.
Неотделим я от народа,
От радостей и бед его.
В своих мольбах прошу немного –
Не бранных дел, но мира для него.
И хочется излить сомненья,
И поделиться, с кем-нибудь…
И я в тиши уединенья,
Бумаге поверяю суть.
О жизни много говорят,
А более – романы пишут:
Года, столетия летят,
Эпохи глас уложен в ниши.

Тут всё по полочкам лежит –
Добро и зло уравнены во всём.
И беспристрастно говорит
Потомкам голос о было
А, мы, простые – от земли,
Простые люди – Человеки,
Что на плечах своих несли
Страданья лет и горьки веки;
О нас ни слова, ни полстрочки,
Как будто, не было там нас…
История не терпит заморочки,
Её бесстрастен вечный глас.
Важны ей главные событья,
Ни радость, боль или любовь;
Так древо осенью, теряя листья,
Младые обретает вновь.
Живёт история, как древо,
Корнями, разрастаясь вширь,
Меняет лист: людей и время,
Словно бесчувственный упырь.
Ну, что ж, о том мы не жалеем,
И наших дел истории не счесть.
Мы в памяти людской живее,
Чем строк седых сухая весть.
Сибирь моя, твои печали
Близки и так понятны мне.
Но, ты ещё в своём начале,
Так радуйся своей весне.
И нет роднее мне России,
Я для неё на всё готов.
Я всё стерплю: и хай спесивый,
И слёзы пьяных мужиков.

Гляжу на жизнь со стороны –
Годами стар, душою молод.
И в роковом просторе тьмы,
Мне страсти чуждые смешны,
Я никому не верю боле.
Мне скучен, шумною толпой,
Бездушный, в новом блеске, город;
Где каждый сам живёт собой,
Забыв былое и родное.
И состраданья в людях нет,
Доволен каждый сам собою.
Что стало с русскою душою,
Коей, всегда, дивился свет?
Нас пожирает алчность и обида,
Нет благородства, пала честь.
А бедам и конца не видно:
Страдает Русь, в восторге – спесь.
Навек надежды рок унёс,
Забвенью отданы преданья
И мысль в бездействии дерзанья.
Душа полна безмолвных слёз,
Отчизны слушая стенанья.
Гляжу в грядущее с сомненьем:
Томит нас жизнь и путь без цели.
И старится младое поколенье,
И вянет в страсти пресыщенья,
Как плод, источенный безверием.
И что бы власть ни говорила,
Как ни пыталась обмануть;
Я знаю: мы добрее были
И ближних, и друзей любили,
Единую являли суть.
Россия – колыбель народов,
Величья русского заря,
Живём мы «новью» инородной,
«Безумцев роскоши» терпя.
Прости, о Русь, своих сынов,
Что пошатнулись в божьей вере.
Уж слышу я не звон оков,
А звон кольчуг, мечей, колоколов…
И в жизнь иную, Русь, я верю!

Ужель державный, властный шум
Заглушит в нас сомненья дум?
Вновь в предпочтенье инородцы –
Без чести, чувств, в коварстве зла,
Поносят русское с злорадством.
Да ново ль это, господа?
Мы сердцем добрым закоснели
И чувством гордым оскудели,
И за беседой с самоваром,
Европу хвалим – вот конфуз!
Не русским ли, на поле бранном,
Бит швед и немец, и француз.
Тому уже минули веки,
Иная жизнь и человеки.
Забыты ужасы нашествий,
Погибель россам что несли.
Не жаль мне вас, о вражьи кости,
Что тлеют издревле в Руси.
Нет в сердце русском злого мщенья,
Но дух святого всепрощенья.
Как птица Феникс, восставая,
На пепелищах горьких лет
Вновь жизнь кипит. О, Русь святая!
Страны прекрасней в мире нет.
И в радостях, и в горькой доле
Нас край родной пленяет боле.
Внимая гласу вновь избранных,
Грустим о милой старине.
И пусть в Европе жизнь прекрасна,
Но нет свободы там душе.

Зачем ты, матушка-Россия,
Прияв намеренья благие,
Нас в искус алчности ввергаешь?
Зачем в лукавство, ложь уверив,
В благожеланье фанаберий,
Ты горькой правде не внимаешь?
Увы, увы! Покорствуя судьбе,
Мы участью равны тебе –
Свободой, славой и душой.
За годом год надежда тает,
Страданьем душу наполняет,
Тоски унылой глас немой.

Если б голос мой мог растревожить
Равнодушие стылых сердец,
Я бы Богу молитвы стал множить.
Пусть услышит молитвы Творец:
Не карай нас забвенья упрёком
И отрадный зажги в сердце свет.
Нам в безверии жить одиноко,
Средь кровавых разборок и бед.

Ты прости нам грехи, заблужденья
И безверье, померкшей души;
Укажи нам пути примиренья –
Где богини поют о любви,
Где святая искра вдохновенья
Наслажденье приносит в трудах;
Где не знает душа принужденья,
Где неведомы горе и страх…

За себя не молюсь я – не смею,
Я в мученьях безверья живу.
О, развей мои, Боже, сомненья!
Я в блаженстве счастливом вздохну.
И былое унынье, неверье,
Я на старости лет искуплю.
И простившись с земной колыбелью,
Чист душою, я в вечность уйду.

Вновь толпою теней я окружен,
Нет в померкшей душе огонька.
Но кому-то я, всё-таки, нужен…
Сердце хладное дремлет пока.
Грёзы чудные в лунном сиянии,
Душу в светлые дали манят.
Позабыты терзанья, мечтания,
Неизвестность меня ждёт опять.
Знал младой я любви наслажденье,
Радость добрых, улыбчивых глаз.
Я всё тот же, каким был и прежде.
Что ж тревожит мне душу сейчас?
Буду петь я, пленяясь обманом,
Буду ждать я минуты святой –
Когда сердца затянутся раны
И зажжётся любви дар благой.

Ой, ты боль моя – земля русская

Ой, ты боль моя – земля русская,
Голь сермяжная, песня грустная;

Степь ковыльная, сердцу близкая,
Отчий дом родной, ширь сибирская.

Горький жребий мой — мой любимый край,
Тихой жизни тлен, да собачий лай;

Всё печальней быт, стон со всех сторон,
Да не сытен день, всё тревожней сон.

Доля – долюшка, ты суровая,
Песни старые, да по – новому.

Нет ни радости, нет покоя мне,
Горечь я свою утоплю в вине.

Ты не плач по мне, край любимый мой,
Прикипел к тебе я своей душой.

В отгоревших днях душа мается,
Жизнь была – прошла, боль останется.

Ой, ты боль моя – земля русская,
Дума тяжкая, песня грустная…

…Полей недремлющая даль,
Лесов нехоженая ширь,
Живая рек, озёр вода…
Но прелесть сказки застит быль.
О, Русь моя, мила ты мне!
Вновь в переменах мы идём.
И власть – «Яга на помеле»,
Мятётся в «шабаше» своём.
И речь про счастье – скепсис множит.
Неуж в Руси, жизнь новая грядёт?
Живём, как на душу положит
Свои чудачества нам чёрт.
И нет нам в поисках покоя,
Нет радости и в «новизне»,
Коли пришедшему извне –
Поют хвалы, поклоны в пояс.
Пусть славит «взлёт» стяжаний племя,
Но та же жизнь в моём селе:
Во власти мук – и будней бремя,
И те же думы на челе.
Гонимо «русское» и тенью
Всё ходит – бродит по пятам.
Народ в самоотреченье,
В печали, с горем пополам,
Денно – нощно взывает к небесам:
«О, Боже! Четверть века позади,
Боль перемен сердца стреножит.
Свои мы души обрекли,
Жизнь, на алтарь судьбы положив…»
Он жив, ещё – народ деревни.

И не впервые в тверди древней,
Он сносит «измы» и напасти.
«Без дураков» ждёт перемены,
Живя мечтой народовластья.

Печаль моя – русская ширь.

Ветродуй осенний, вспаханное поле,
Нету жизни горшей деревенской доли.

Никуда не деться, не уйти с земли,
За неё и деды в землю полегли.

Совершили подвиг – отстояли Русь,
Миновали годы – породили грусть.

Всё печальней рощи, сеется роса,
Всё темнее ночи, глуше голоса.

Смолк и гомон птичий, трели соловья
И листвою плечи укутала земля.
Тихий час рассветный, лошадиный храп,
Степь да деревенька, да вороний карк.

Обезлюдела деревня – нет мечты,
Работяга сельский – городским стал ты:

Нет покоя сердцу в «каменном мешке»,
Нет душе простора в чуждом далеке.

Вызвездило небо, сельской жизни стынь,
Истязая души землякам моим:

Словно вызов смерти – «Чёрные глаза»,
Роковая песня – горькая слеза;

Сидя на пороге, «воет» гармонист
О «разбитом сердце», про «худую жисть»;

Спьяну, матом кроет всю «родню» мужик,
Быт села убогий – стон, да бабий крик.

Что селянин видит, чем свой век живёт?
Терпит зло, обиды и не в меру пьёт.

Оттого и весел, оттого и пьёт,
Болью русских песен на Руси живёт.

Оттого и сердцу больно за людей,
Что в Россию верит – несчастливый, в ней.

Дайте ж, мигом насладиться…

«…Ах, тише, тише, «брат-мусью»,
В тебе восторги так и пышут,
Уйми энергию свою,
Не дай-то бог, народ услышит…»

Я, может быть, вздохнул с восторгом,
В молчанье горьком бытия;
Я весь движением наполнен,
Унынья дух бежит меня.
В ответ стенаниям моим,
Судьба мой рок переменила:
И зазвучали струны лиры –
Страстей бунтующих порыв.
Во мне душа бурлит и плещет,
Я рад всему, я рад друзьям,
Не во хмелю сердечный трепет –
То Музы рукоплещут вам.
Мне что рожденье, юбилей ли,
И пусть не радостен народ,
Во мне кипит седин веселье,
Я забываю день и год.
И жалок мне: и гость суровый,
И груз забот его, и дум.
Свободный ум и дух высокий,
Родят во мне весёлый шум.

Мой Алтай
К 75-летию Алтайского края

Ах, край мой, край! Свой стих тебе я
Пишу, не думая о том,
Что стих сложить любой сумеет,
Кто всей душой в тебя влюблён.

И даже я, пусть самый малый,
Среди «поющих» жажду быть:
Душа ль моя затосковала,
То ль сердцу хочется любить.

Немного мне пройти осталось.
Ах, отчий край, тебя пою!
Уйду, почувствовав усталость,
Живой и свой, прияв судьбу.

Но, как никто и никогда,
Спешу любовь тебе излить:
В ней радость сердца и тоска,
И душ связующая нить.

Ах, милый край, — седые дали,
Прошли мы путь к душе душа.
Прошли года – взрослее стали,
Мы стали, как одна семья.

И смыты временем утраты,
И пусть несхожи времена.
За тех, кто жив, тут жил, когда-то,
Бокал свой выпью я до дна:

Да будет всё, что мной любимо,
Да сгинет зло – слепая страсть!
Болеть за всех и все должны мы,
Преодолев тщеты напасть.

Пусть сердце сердцу отзовётся.
И в трудных буднях «новизны»,
Пусть людям счастье улыбнётся,
Наполнив радостию дни.

Дерзай, Алтай, стань краше, ярче,
Ты в пору зрелости идёшь.
Семьдесят пять!? – тем паче:
Добра, любви тебе, удачи
И стань богаче – радость множь!!

Мой Барнаул
(Песня о городе)

Земель неисхоженных веси,
Раздолье тайги и пурги,
Степные просторы, полесья –
Алтаем в Руси нарекли.

О, край мой, деревни и сёла;
О, сердце моё – Барнаул!
Душою к тебе я прикован
И в завтра с тобою иду.

Как прежде, пылают рассветы,
Причастен к твоим я делам.
И радости жизни и беды
Делю я с тобой пополам.

Планета кружит неизменно.
И верю я, город, в тебя:
Твои, Барнаул, перемены –
Судьба и надежда моя.

От древних времён и поныне,
Тут славные люди живут.
В великом движенье России
Дерзай, процветай, Барнаул!

Прощай, Черёмное – село

Прощай, Черёмное – село,
Прощай, что было мило тут;
Печалью сердце облекло –
Судьбой начертан новый путь.
Не вижу радость в переменах,
В душе раздумчивая грусть:
Грозою небо отгремело –
Переменило время Русь.

Я в озабоченности дня,
В бессонном поиске толкусь –
То слышу посвист соловья,
То в завихреньях жизни мчусь.
Но где бы я ни колесил,
По жизни – скуке одинокой,
Друзьям, селу не изменил –
Храню тепло тех дней далёких.

И снится, снится мне во сне,
Что не забыть сединам грешным,
Как сердце, радуясь весне,
Пело любви безумства песни.
И сладок мне душевный зной,
И бор зелёный, сплошь сосновый,
И сердца вечный непокой,
Зовущий вдаль, к свершеньям новым.

Вам бы всё лирику, друзья,
Она везде, она – повсюду.
Угасшей страстью жить нельзя,
Любовью жил, живу, жить буду.

Любовь, что алая заря –
Есть тайна тайн Земного чуда.
Готов раскрыть вам душу я,
Где боль, любовь и радость будней.

Закат стекает позолотой
В глаза ромашковым лугам.
И синь, аукая кого-то,
Уж не меня ль, всё ищет там?
Я к вам, друзья, ещё вернусь –
В дела иные и заботы:
И желтизной ромашковой упьюсь,
Истомой в душу к вам прольюсь
И уведу в младые годы.

В память Черемновской
средней школы

Я в отраду юных дней
Возвращаюсь, как к причастию,
Где оставил круг друзей,
Ясных дней и дружбы счастье.
Среди старых тополей,
Я брожу унынья тенью:
Школы нет и болью мне –
Прах, лишённый погребенья.
Во владычестве забвенья,
Вспоминаю я о ней –
Чистое, невинное строенье,
Влюбчивость взаимную речей:

Где дыша восторгом, день
Пролетал одним мгновеньем;
В зимней шапке, набекрень,
Мчался досуг поколений.
Веря в дружбу и любовь,
На крылах младых мечтаний,
Открывала юность новь,
Устремляясь в тайну знаний;
С дерзновенной простотой,
Веря сердцу и уму,
Уходила в мир людской,
В потаённую мечту…

Да, иной уж возраст наступил.
Но, всё так же, сердце нежно,
Вспоминает всё, чем жил,
Что любя, оставил безмятежно.
И, вдыхая горечь грудью,
Жизнь обманную любя,
Вспоминаю школьны будни.
Но не вижу школу я.

Кануть в Лету, молчаливо,
И в забвении почить?!
Нет и нет! Твоя могила
В наших душах будет жить.
Можно ль, душу, умертвить.

Исполать вам: сторонка родная,
Одряхлевший родительский дом,
Непорочная юность шальная…
Сыновний вам, низкий поклон.
Во век славить я не устану
Всепрощение русской души,
В своих неудачах не стану
На Господа всуе грешить.

Я, памятью сердца страдая,
Ищу исцеленья в былом;
И лет моих стая седая,
Рыдая, кружит над селом.
Кружит поседелая стая
И тает в дыму голубом,
Где радостью юность, сгорая,
Живила родительский дом.

В пурпурной глазури округа –
Зарницы пылает закат.
И я, словно, старого друга,
Спешу домик детства обнять.
И хочется в сказку поверить,
В волшебный, мир новый уйти –
И жить, и любить, в сказку верить…
Но двери такой не найти.

Ах, домик – простой, сердцу милый,
Ты всюду был рядом со мной:
Учились, трудились, любили
И старились вместе с тобой.
В прозренье гляжу в поднебесье
И с новью мириться готов.
Пусть снятся тебе песни детства,
Мир, домик, тебе и любовь!

То ль росы по травам, то ль слёзы,
К вечере петух пропоёт;
Сгорают кометами звёзды,
Сорвавшись с безвестных высот.
И высшую суть постигая,
Безбрежной душой, испокон,
Влюблён я в красоты Алтая,
Молюсь на родительский дом.

*****
«Живите скромно», — рёк пророк, —
«Живите счастьем на Земле».
Почто ж, кичится Человек,
Перед подобными себе?
Почто живёт свой век во зле,
Христову заповедь не чтёт;
Друг другу чуждый по судьбе,
Утех, как дар небесный ждёт?
Так кто же в этом виноват;
Ох, люди, люди, уж не мы ли?
За злато брата продаст брат
И про Отечество забыли.
Гоненью предали скрижали,
За ложный призрак бытия.
На цепь мечи перековали,
Сковав бездействием себя.
И в жертву отданы свободы,
Безмолвна жизнь и сердцу больно.
К чему стремились мы все годы;
О чём жалеем мы, невольно.

Санаторий, санаторий…
(Шутка – шарж)

…Не тебя ли я любил,
Не тобой ли горился,
Не тебя ль боготворил.
Оттого и сгорбился:
На себе «весь дом тащил»,
Надорвал здоровье.
Санаторий подфартил –
В первый раз «Панове».
Подлечиться в самый раз –
Говорят там ванны,
Молодеет кровь зараз.
Право мне забавно.
Я с годами поутих,
А «ходок» был славный:
Что ни вечер, я – «жених»,
Для младой «Забавы».
Оженился, отбесился,
Но «Забав» не бросил;
И силёнкой истощился,
Бабью радость множа.
Пролетело лётом время –
Нет и страсти новизны;
Постарело бабье племя –
Нет и радости души.
Взор, потупленный желаньем,
Не могу уж разглядеть.
Может впрямь, помогут «ванны»
Очи страстные узреть?
Я прощаюсь – бьётся сердце,
Свой наказ даёт жена:
«Ты смотри там, не усердствуй,
Береги себя.
Отдыхай, да процедуры
Ни одной не пропусти.
Знаю я: мы бабы – «дуры»…
Господи, меня прости…
Всё – отъехал…

…Санаторий – «тишь да гладь»,
Всё размеренно и чинно.
Номер мой: стоит кровать,
Холодильник, телевизор…
Что ж, тут можно отдыхать:
По часам – ложись, по часам – вставать.
Всё на завтра оставляю –
Процедуры и врачей.
Празден я – на вечер приглашаю,
Обретённых вновь, друзей.
Мой заезд «отметить» надо,
Я же русский человек:
Самогоночки баклага,
Солонина, сальце, холодец…
Тут когда ещё покормят,
Мой запас не пропадёт.
Не зазря же, это пёр я –
Час похмелья всё сожрёт.
Вечер, шум, приветы лились,
Мы союз крепили свой;
Кое-как, угомонились –
Врач дежурный дал отбой…

…Утром все утряс дела,
Сразу в «ванну» — ох, ты «бл…»
Томно стонут члены в лад.
Теперь можно «погулять».
Ах, шальная жизнь моя,
Нет мне времени лечиться.
Ах, милашки, — вот он я:
Обнажённый и плечистый.
Всех люблю, как в стару пору,
Как во дни своей весны:
Все милы, приветны взоры;
Правда, много разговоров –
Голова от них болит.
Все умны, все с книжками.
Неначитан я – и что ж?!
Да домашними коврижками,
Приведу вас всех я в дрожь!
На диете все – худеют.
Ну, а мне – не повредит:
Набираюсь сил и молодею,
Чувствую – струна звенит.
Что мне «Фауст», что мне Гёте,
«Слог» мой будет посильней.
До утра вы не уснёте,
Забавляясь «лирою» моей.
Знаю: в тонкости проник,
В этом я уж разбираюсь:
Коли с «Музою» грешить,
Тут уж, я-то, расстараюсь.
Нет, поклоны-реверансы
Мужику, как злой недуг:
Чужды нам Европы страсти –
Пусть поют свои романсы,
Обольщая дум досуг
Целомудренных подруг.
А у нас всё просто: томны очи
И здоровый интерес,
Лечит слово, трепет ночи;
Лечит врач же, наконец.
Не гнетут ни дни, ни годы,
Все друзья тут, все равны.
Ухажёры кружат хороводы –
Феба славные сыны.
И Амур здесь бал свой правит,
Подстрекает шалунов
На невинные забавы,
Легкомысленных грехов…

Я по пальцам дни считаю –
Сколько ж «ванн» осталось мне?
Невзначай, вдруг, вспоминаю –
Надо позвонить жене:
«Как сама… Что в огороде.
У меня есть улучшение…
И спина проходит, вроде,
Изнываю от безделья…
Ох, пора, пора бежать –
Процедуры принимать.
Тут всё строго – по часам,
Тут едва-едва дышу.
Буду ль жив, не знаю сам.
Вот приеду – отдышусь»…

Ах, свобода – мой кумир,
От восторга всяк тут ахнет!
Славит Эрот страсти миг,
Воздержаньем «Муза» чахнет.

Добру и злу внимаем равнодушно,
И не противимся судьбе,
Жужжим, как вольный рой: послушным,
Позорным малодушием людей;

Кто не оставит по себе,
Ни памяти, ни воздыханья;
Пройдя по жизненной стезе,
Исчезнет паром зимнего дыханья.

В ответ речам обидным и постыдным,
Как колокол церквушки сельской,
В сердца людские бью молитвой,
Покой нарушив, жизни мерзкой.

Венец мучения земной,
Душе определён Всевышним.
Неведом мне убийственный покой,
В желаньях чистых, ум мой рыщет.

И пусть кипит огонь в крови,
И в бездну выси мысль стремится;
И разрезая холод тьмы,
России мчится колесница.

Снова разум измаян печалью,
Снова речи терзают мой слух…
Оглядитесь сперва, вы, вначале,
Поглядите на жизнь, что вокруг:

Бродят тени обмана, разбоя,
Беззащитен в стране человек.
И сжимается сердце от боли –
Честь и Совесть попраны на век.

Подлецов, олигархов мир бренный –
Мир сегодняшний плох наяву;
Слышу стоны российских губерний,
В тех же буднях влачащих судьбу.

И рождается вздох сожаленья,
На краю я «обрыва» стою…
На тревожную даль зрю с сомненьем,
Про убогую жизнь их пою.

Как хотелось бы беды и муки
Им облегчить, но я не Творец;
Не шарманщик я песенной скуки,
Я – несчастий и счастий певец.

Сладострастно «поёт коробейник»,
К своей выгоде, зло нам чиня.
Мы Россию теряем навеки,
Ублажая мещанское «Я».

Кукушка нам век исчисляет земной,
Судьбу загадаем вещунье лесной:

Кукуй же, кукушка, кукуй лет до ста,
Пусть радостью станут нам наши года;

И полною мерой отмерь нам вдвойне –
Чтоб счастливы стали в своей мы стране;

Пусть минет нас время страданий, печалей,
Пусть новые дни благодатью встречают.

Пусть Зло укротится величьем Добра,
Пусть новые всходят вокруг семена.

Кукуй нам, кукушка, радость новых начал,
Чтоб разум в России восторжествовал.

В делах и любви накукуй нам удачу,
Пусть вёсны капелью в Руси только плачут…

Смолк голос кукушки, в тиши опечаленной,
Мы торим свой путь, судьбой обозначенный.

Мила нам Россия, всех лучше нам – Родина!
Но, кажется, русские счастьем обойдены.

И, может быть, счастье – лукавство одно,
Хотелось бы знать, что взамен нам дано?

И нервов, и сил в напряжении крайнем,
Живём, воздыхая, о счастье украденном.

«Спаси, Господи, люди твоя», —
Зрю я в помыслах тщету.
Новый день календаря
Загоняет в нищету.
На черта сдалась мне эта –
Жизнь в каком – то «тупике».
Ни привета, ни ответа –
Средь людей, как вдалеке.
А душа, куда – то, манит
И зовёт меня опять.
В сердце жалости не станет,
Коль мне нечего терять.
Я пойду по белу свету,
Может где-то, пригожусь.
Велика Земля – планета,
Велика родная Русь…

Но везде одно и то же –
Стон, тоска и непокой,
Пустозвонство разум гложет.
Неуж, жизни нет другой?
Всюду жадность скалит пасть,
Бизнес – люд с костьми сжирает.
Отчего бездонная напасть
И откуда прорастает?
Я вздыхаю безотчётно
И, иной раз, матерюсь:
Барыши текут в заморье,
Вовлекая в беды Русь;

Всё на откупе у чёрта,
Преисподней всюду гнусь…
Сгинь, нечистое отродье!
Возгорись над тьмой заря,
Грянь над Русью гласом грозным:
«Храни, Господи, люди твоя!»

Ах, «серп и молот» — радость и беда;
Вождя гранитного простёртая рука,
«Сусанины» — перст указующий «ЦК» —
Вели народ к победе «Ком. Труда…»
А завели неведомо куда.
И жизнь иная, безвестностью пугая,
Срывая маски лжи с притворных лиц,
Помчала, смерчем, всё преображая,
Трибунных вожаков швыряя ниц.
О, перестройка! – «жила золотая» —
Наживы пляс под дудку Сатаны.
И новорусский бизнес – «волчья стая»,
Смакует перестройки – «слёз деньки».
Стране – разор, России – поношенье;
Но хмель пройдёт, что было – не вернёшь.
Идёт делёж народных накоплений,
Народ не ставится и в грош.
Вновь избран путь окольный и неверный,
Справляют торжество алчность и обман.
Куда ни глянь – безумства бум игорный,
Стяжательство – критерием умам.
И беспричинной болью дух томится –
Как в «скверне тараканьей» выжить нам,
Куда идти, к чему душой стремиться?
И студит мысль морока и дурман…

Кто растащил народное добро –
«Хап» прожигает нынче в казино:
И крутится рулетка – «удачи колесо»,
Тут «хата» круче, чем вертеп «Солохи»,
Тут раскрывают истины лицо –
«Сусанины», дельцы, «народа слуги».
И позабыты дни равенства,
И бесприютный предков прах.
В презренной слепоте блаженства,
«Перерожденцы» буйствуют в пирах.
На ставки денег не хватает?
Европа рада дать взаймы.
Из государственной казны
В сосуд игорный злато утекает.
Долг чести «красен платежом» —
Россией взято – значит, все должны.
Своим, считая, долг растрат чужой,
Сбираем вскладчину гроши.
Но вот одно не можем мы понять –
За что мы жизнью сей уязвлены?
Довольно же Россию унижать,
Нам надоела жизнь «взаймы»!

Ох, бытие… Прохиндеи-лихоимцы,
Закоренелые утилитаристы –
«Призывов мастера» и трепачи;
Непримиримые авангардисты –
Либералы, демократы, коммунисты,
О благе «масс» пекутся на Руси.
И нашу мысль, в сомненье облекая,
И новой ложью разум истязая,
«Поют себя» в трудных буднях «масс».
На «выборы-спектакль» люд завлекая,
В итог заведомый свой фарс вплетая,
Вновь обещают «правду без прикрас».
«Сценарий» же ничуть не изменился:
Всё те же «режиссёры», те же лица,
Скандал к скандалу, торгашей крик «бис!»
И тут как тут – вновь «старый» пригодился,
От тягот власти «прежний» отрешился,
«Предтечи» давши «посул-бенефис».

Ах, Русь, ты Русь! На сердце наболело:
Статистом «действа» — издревле народ.
Сказать по правде, пошлость фанаберий
В «делах высоких» всем осточертела.
И, может быть, со «старым» повезёт?
В сомненье, маясь и томясь в печали,
В привычках русских душенька живёт –
Ждёт правду, выстраданную веками.
Куда ж, Русь – тройку «дышло» повернёт.

Рождает время вздохи сожаленья:
Как во хмелю – «топтыгиных» цинизм;
А на «социализма разрушеньях»,
На обнищанье «масс» — блажит капитализм.

С верой в Россию

Ушёл в небытье век двадцатый,
Итоги нашей суеты.
А память счёт ведёт обратный
И вскачь проносятся мечты.

В них боль утрат и жизни сила,
И смысла здравого печаль;
И вечная любовь к России,
Своя Российская мораль:

Она в душе непостижимой,
Что всех, жалеючи, живёт,
В долготерпенье молчаливом
Христовы заповеди чтёт;

Она – в мятущихся порывах,
Переплетениях страстей
И в ожиданиях наивных
Благих намерений властей.

Пройдут года, десятилетья;
Уйдут и многие из нас,
Мечты оставив поколеньям,
Что вслед идут, вздымая глас.

Тяжёлой поступью Россия
Свой ищет путь, глядит вперёд.
Дарует небо ей и силы,
И веру в праведный исход.

На полянке, на лесной…
(Побаска)

Царь зверей, от скуки праздной,
Хочет зреть всех непременно,
Перечесть всех поименно.
И прельстясь сей думой важной,
Шлёт указ в свои владения.
Под указом оттиск царский –
Отпечаток лап ужасный.
Царь приял в судьбах участие,
Самых малых снизошёл.
Может он десницей властной
Остановит произвол?
И в молчанье мир лесной,
Ждёт, указ сей роковой.

И сороки – белобоки,
Тараторя без умолку,
Разнесли всем весть благую:
Пусть де, всякий – зверь жестокий,
Добрый зверь, трусливый, робкий,
Позабыв вражду былую,
Вековечный страх и склоки,
На полянку шёл лесную.
Чтобы всей семьёй спешили,
Никого не утаили –
Сирых, старцев и приплод.
Милость царская грядёт,
Прочь заботы – пир всех ждёт.

И в печальной тьме лесов
Сей указ благословили,
Звери хищные, без слов,
Норов злобный укротили.
Вольный глас глуши лесной,
В громах силы роковой,
Присмирел пред стражем трона.
Слава богу, есть такой –
Зверь, увенчанный короной.
Козней злых он истребитель,
Слабым, немощным светец.
Он – закон, он – повелитель,
Царь и бог, земной отец.
Разгорался день чудесный
И почила ненависть слепая.
Сильный, слабый, неизвестный,
Шли гурьбой к полянке тесной,
Дикий свой кумир восславя…

На полянке, на лесной,
Перемирие, братанье –
Пир горой, веселье, вой.
И умолк глас воли злой,
И немирные желанья.
О, неслыханный досуг,
Фауны свободного народа!
Льёт небесная лазурь,
Всюду радость, всюду благо:
Зайцы толпами вокруг,
Лисы; волки, как ягнята;

Тут медведи, там и тут
В дикой пляске топчут луг
Козлоногих тварей стада;
Тут свиваются руками
Кроткий нрав и алчный дух,
Эхо вторит голосами.
И хвалы ласкают слух –
И в восторге пасть с клыками…

Рать коварная в острастке,
В скуке скрытного отчаянья –
Всё воинство тёмной страсти,
Славя ласки царской власти,
Истомилось паче чаяния.
Длань тяжёлая томит,
Видит всё, а как иначе –
Свора хищная таит
И неблагодарности обид,
В лицемерных душах прячет.
Ныне своевольничать опасно.
Кто на льва махнёт рукой,
Кто запрет нарушит гласный?
Нет уж, хищник стал другой –
Дерзость подлая, души пустой,
Стать не хочет жертвой пасти.
Вмиг тут «выскочишь из шкуры»,
Не успеешь «Ой!» сказать.
Грозный трон на то и мудрый –
Приласкав, умеет наказать.
Веселиться тут не лучше ль,
Благодушье выражать?

Добрый зверь и хищник злой
Благосклонностью уравнен.
В грёзах сладких спит разбой,
Не гневит очей державных.
Славен, славен пир державный,
Самовластный и венчанный:
Радость чаши круговой,
Хмель в главах отчаянных…
Но, пора, пора домой,
По-английски – без прощания,
Поклоняясь дарам обманчивым.

И промчится быстрый миг;
В суете забав хмельных,
Смолкнут «дружбы» голоса
И продажной станет правота –
Жребий каждого сокрыт.
И едва падёт роса,
Тень на землю упадёт,
Зверь попрячется в леса –
Жизнь по-прежнему пойдёт.
О, рассудок омраченный,
Хмелем деспота споенный,
Вновь вернётся час ночной –
Вновь услышим хрип предсмертный,
Сладострастья хищный вой:
То царю служака верный,
Вышел на ночной разбой.
Будет светел смерти миг,
Кто в пирах учтён «благих».

Рождество
…На Русь приходит Рождество
И у всенощной люд молится.
Христовой правды торжество
В сердца открытые струится.

Крещёный всяк и некрещён
Исполнен кротости и веры.
И в ожиданье преклонён
Болящий дух и кротость тела.

И просветленьем разум чист,
И нет двусмысленных поклонов.
В лучах рассветных, неба высь
Прольётся в души чувством новым…

Надо сделать первый шаг

Мысль не новая в умах
И ответ совсем не прост.
Может нам прозреть пора? –
Риторический вопрос.

Люди множество столетий,
Повинуясь доброй воле,
Берегли Россию детям,
Своё счастье обездолив.
Непочатой чашей стали
Недра, земли и леса…
Годы бурные промчали –
Мысль скорбит и жжёт сердца.
Доброты огонь угас
И в печали стонут души –
Губят старое, подчас,
Ничего не сделав лучше.
И распев иной в столице,
Переменам власть «добро даёт»:
«Стоп, машина! Задний ход!»
Вспять Россия воротится
И в фарватере идёт.

Жив в погибельной ты сути,
Жив, пока ещё, народ.
Всё безрадостнее будни
И потерь безмерен счёт.
Из «избушки – развалюшки»
Ты вокруг себя вглядись –
«Бизнес – теремов» макушки
Подпирают неба высь.
Ахнув в радостном испуге,
В дверь стучит нужда – подруга
На постой в твой дом опять:
Ведь с кредитом «Банковского чуда»
Птицу счастья не поймать.
«Сказ про белого бычка» ведёт
Депутат на «думском вече»:
Как на мизерный доход
Жизнь прожить, судьбу облегчить.
Депутатам дорога
Жизнь другая – с жадными глазами.
Жаль, что выси синева,
Льёт на них не нашими слезами.

Что ж, бывает и пророк
Против истин погрешает.
Чёрта с два там будет толк,
Где мздоимец процветает.
Власть, прощаясь с прошлым, врёт,
За поживу «масть» меняет.
«В хвост и в гриву» б, этот «сброд»,
Что мздоимству потакает.
Не в попрёк скажу кому-то:
День за днём, из года в год
«Кто не сеет и не жнёт»,
Богатеет почему-то,
Припеваючи живёт.
Кто вознёс себя над нами,
Вряд ли, к богу ближе стал.
Во грехах «сколочен» вами
«Перестройки капитал».
«Серп и молот» Русь меняет
На «сиамских близнецов» —

Новизны «урод» взрастает:
«Бизнес власти – власть дельцов».
Плоти дьявольской «забавы»
Русь ослабшую терзают –
Бизнес слева, власти справа
Нас на беды обрекают…

Сути нам не докопаться,
Нет ни ходу, «чур» везде.
Резким словом пора, братцы,
Всем напомнить о себе.
Поруганью не дадим
Твой, Россия, вечный поиск.
По заслугам воздадим
Нелюдям, поправшим совесть.
Кто на истину наставит,
Кто поймёт нас, надоумит;
Не «слуга ль», что «пашет» в Думе?
Что вы, он не «служит» — правит.
Не товар мы «залежалый»
И без них поймём, пожалуй:
Истин нет неизречённых,
Грядет день за ночью чёрной.

Так доколе жить в минорности,
Сторониться жизни драк?
Коль «урод» на Русь набросился,
Надо сделать первый шаг:
Пусть познает наш кулак.

Люблю я друга детских игр;
Но с неких пор стал замечать,
Что стал немного он другим
И дум иных на нём печать.
Всему был рад он, всё любил,
Чтоб я в стихах ни говорил.
Пародию я, как-то, написал,
И лет былых зло развенчал.
Но, он нахмурился, читая,
Сомненьем ум мой омрачил:
Зачем дружил со мной, лукавя,
Зачем отрадой сердцу был?
Он – старый друг, в лицо мне бросил
Слова упрёка: стих поносен.
Обидел я его знакомого,
Явив на свет былое «тёмное».
Ведь он известный меценат,
В делах – делец преуспевающий,
Ему и мэр уж – не указ,
И бывшие «страдания товарищи».
Он новой властью отличён,
Да и богатства полон дом.
Зачем же снова «мордой в грязь»
«Благие» мысли и труды?
Боль дум и сердца унялась,
В грехах копаться нет нужды.
Годов «лихих» воспоминанья,
Несут душе одни страданья…

Что он тебе, мой старый друг?
Ни чувств возвышенных души,

Наживы страстью сердце полно;
А ты живёшь же на гроши,
В мечтах обманутых, всё помня.
Пред кем ты «шапку ломишь», друг,
Пред кем ты голову склоняешь?
Нет в нём ни чести, ни заслуг,
Лишь златом – серебром блистает.
А что до славы – слава дым,
Мы злато копим, им сорим.
И смотришь – ты уже банкрот:
И славы нет, и ты – никто.
Скажу тебе я, откровенно,
Что Честь и Совесть – символ вечный.
Кто верен дружбе, сердцем чист,
Людьми не будет позабыт.
«Благо народа – высший закон!»
Угоден небу, сей канон.

И предаёмся мы мечте,
Живя в постыдной нищете.
И не забыты времена,
Когда во зле зло народилось,
И дали всходы семена,
И пашни в пустошь обратились.
По всей Руси сорняк растёт,
«Культура» вянет и гниёт,
Зато цветёт чертополох.
Суд истине вершит порок:
Глас правды – мятежом зовёт…

На склоне дней моих

Давно не жду я уж гостей,
Давно судьбе я не пеняю.
Познал я суть иных вещей,
Иная страсть меня сжигает.

Она есть благо, совершенство
И грусть, и радость, и блаженство;
И страсти нет конца, ни края –
Свою ей душу растворяю:

Яви мне миг, яви, как чудо –
Черёмух дым, весну, друзей…
Твоим слугой я верным буду
За миг из юности моей.

…Среди девчат, младых парней,
Веселья был я запевала.
Скакали кони – годы: Эй!!
Душа в восторге замирала.

Я рад был всем и, как дитя
Игрушки яркие завидев,
Душой и телом трепетал,
И блажь, и шалости прощал,
Боясь их чем-нибудь обидеть.

Во мне резвилось сто чертей
И грусть сторонкой обегала;
Кружило время всё быстрей,
В мир новый зрелость увлекала.

Какая грусть, когда друзей
Сама судьба мне выбирала
И, среди множества людей,
На самых верных указала.

Ну, кто я есть, кто я без них,
Без смелых юности мечтаний?
А с ними – времени триптих,
Эпоха, ставшая преданием.

В картине жизни – холст они,
Наброски – плод моих стараний:
И краски светлые теплы,
А тёмные – холодными тонами.

Пусть я шедевр не сотворил,
В картине свет, контрастом – тени:
Свою я жизнь отобразил,
Как радость взлётов, боль падений…

И вот теперь я с ней одной
Всё чаще время коротаю.
Я рад ей, как никто другой –
Я Музе жизнь свою вверяю.

Я в муках творческой напасти –
Не все мной сказаны слова,
В исканьях окрылённой страсти,
Служу парнасским божествам.

О, Аполлон! Муз слышу пенье –
Не нам поют они сейчас.
Куда ни глянь, как в наважденье,
Поют, «страдают» в одобренье –
«Заезженный Пегас» и ловелас.

Звучат «фанерною» подделкой
Их – для забавы голоса,
В наш бурный век, в постыдстве мерзком,
Стал «пешки глас» — поэзией «Ферзя».

Терзает слух, до дрожи мелкой,
«Душещипательный дурман» —
Под «охи» парковых скамеек
И «вздохи откровений» дам…

А я же – служка неприметный,
В лучах улыбки озорной,
Тут забываю, что я смертный,
Обычный человек земной.

Я пленник Муз, я – раб их пенья,
Я предаюсь во власть стиха,
Чтоб мучиться и петь, и верить:
Бежит мой парусник в волнах,
В судьбе сокрытой флагом рея,

И шторм бушует, буря свищет,
И опыт мал, но есть борьба
И жизнь в стихии настоящей…
А может, спятил я с ума
И это – детская игра?

Напрасно, может, хлопочу,
Как идол древний, в облике седом;
И мой кораблик по ручью
Водою вешнею влеком?

И русло узкое ручья –
Неужто, это – мой предел.
Ручьями вздыбится река,
Поток мой мал, но он не оскудел.
Я в шум реки вплетаю свой напев.

В унынье жить мне – не годится,
Несусь потоком сам собой,
Душа же, парусником мчится,
Мечты, фантазии со мной.

И пусть вода весенняя мутна,
Стремит свой бег к морям она.
И выйдет парусник мой в море,
В солёных брызгах с морем споря.

*****
Не объемлет сердце радость,
Не резвятся чувства в нём.
Я встречаю свою старость
В одиночестве своём.
Грустной думой опечален,
Доживаю век свой я.
Мне страданья назначает
Жизнь – судьбинушка моя.
Богу я роптать не смею.
В жизни, полной огорчений,
Исключений не приемлю,
Не приемлю утешений.
В дни минувшие гляжу –
Незавиден мой удел.
Прожитого не стыжусь,
Позади немало дел.
Я не льщу себя надеждой,
Предо мною мир иной.
Не вернуть, что было прежде –
Ни мечтаний, ни любовь.
Сам себя не понимая,
Я оставил суеты
И живу в воспоминаньях,
Зрю на жизнь со стороны.
И летят ко мне виденья,
И уносят в детства дни.
Нет унылых сожалений,
Внове разум мой кипит
И рука добро творит.

г. Барнаул
Огаркову А.С.

О, брат мой, избранный судьбой,
Без нас сей жребий совершился.
Ты мне двоюродный, родной,
Ты заменил мне братьев, коих рано я лишился.

Ты стал родней родного брата,
Жаль, редко видимся с тобой.
По свету жизнь нас раскидала.
И стон разлуки, втайне, на сердце лёг тоской.

Нас было четверо, когда-то,
В далёкие, младые лета:
Валерий, я, два Александра.
И пели души в лад, в безбрежном шуме света.

Но злобный рок унёс Валерия,
Умчал в страну, где смерти нет.
Мы долго-долго в то не верили.
И, до сих пор, Его я слышу добрый смех…

И в бурной жизни шум призывный,
Прокрался тихий бездны глас.
И, внове, рок неумолимый
Взял Александра. И скорбь объяла нас.

Жизнь пронеслась, как тяжкий сон.
И подвергаю я сомненью
Судьбы суровый приговор.
О, Александр, прости мне слабости мгновенье,
Ведь ты со мной. Я сохраню к судьбе терпенье.

*****
Мне писать о детстве сложно,
Далеки те времена;
Далеки, но всё возможно:
Вспоминаю имена,
Позабытые волненья,
Радости счастливых дней.
О, явись, явись мгновенье,
Собери моих друзей:
Всех, покрытых сединою,
В суетах мирских тревог;
Кто в судьбе, нелёгкою порою,
Святость дружбы уберёг.
Я раскованной душою,
Ободрённою надеждой,
Воскрешу всё молодое,
Увлеку в восторги детства.
Пусть любовью позабыт;
Страстью сердца заблажит
Пламя юности живой,
Снова нас соединит,
Чудотворною рукой.
04.07.2012г.

Анне Самойловой
(Клуб «Беловодье» г. Барнаул)

«Беловодье, Беловодье»,
Чудо – дивная «страна»,
Не затворников угодье –
Душ мятущихся полна.
Тут слова имеют цену,
Мысль не ведает преград.
Аннушке, да не изменит,
Тут раскрывшийся талант.
Станем в поисках смелей,
Станем и известны,
Тайнознания вещей
Постигая вместе.
«В нашей роще соловьи
Засвистают с жаром»,
Посвятив стихи свои
Молодым и старым.

Памяти поэта
Александра Удовиченко

Звучат поэзии слова…
И пищу разуму даёт –
И недосказанность пера,
И златотканых чувств налёт.
И льются слов живые воды,
Созвучья тайные души
И вмиг спрессованные годы
Из сердца полного любви.

Где край трудам и летний зной,
Где ветер свеж и лют зимой,
Возрос весенней новиной –
Поэт, рождённый Кулундой.
И доброй, щедрою рукою,
Живя простой, земной судьбой,
Творил, чтоб засиял парчою
Наш дивный край – Алтай степной.

Уходят многие в безвестье,
Следа их нет, не слышен глас.
Звучат слова, стихи и песни –
Твой свет души в нас не погас.
И наполняет душу гордость:
Звеня кристальною строкой,
Твоих стихов не смолкнет голос –
Продлится в памяти людской.

*****
Накатит дум сокрытых слог
И огнь парнасский, закипая,
Что сердцу мило дарит вновь,
Словами строки наполняя.
И свет небесной вышины
Взбодрит уснувшее во мне.
И средь вечерней тишины,
Я снова жду к себе гостей.
Вы не забыты мной, друзья,
И не забыты дни младые.
И к вам душой стремлюсь вновь я –
В лет прежних, годы золотые.
И лёгок слог – не для забав,
И рифмы дружные парят.
Мне ли прошедшее скрывать –
Быть юным хочется опять,
Весенних зорей слушать песнь
И вновь гореть, и счастья тень,
Во днях минувших, обнимать.

Вам, товарищи мои
Друзья, когда я вам пишу
В порыве вдохновенья,
Я против истин не грешу,
Не льщу вам в посвященьях.

Я слог хвалебный не ищу,
Мне чуждо лести пенье;
Я просто вам, друзья, хочу
Воздать благодаренье.

Посильно ль, моему перу,
Средь новых жизни будней,
Воздать вам должную хвалу
За путь ваш многотрудный?

Посильно ль мне, создать смогу ль,
Достойные вас посвященья?
Среди вечерних, вольных дум,
Мне точит душу червь сомненья.

Да можно ль выразить в словах,
В скупых строках стихотворения,
То, что уложено в годах
Двадцатого столетия?

Любя вас сердцем и душой,
Пишу о сокровенном;
Делю я с вами хлеб да соль
В краю сем отдаленном.

Велика Русь. И нашей Родине,
О жизни, вами пройденной,
О Вас, не знаемый никем,
Хочу в стихах сказать я всем:

Пусть вы открытий не свершили,
Пусть жизнь, как вихорь пронеслась,
Служили честно вы России,
Презрев слепую славы страсть.

Надежде
Немая ночь и звуки лир,
Осенний заморозок, холод…
Когда то юн я был, был молод,
Весёлую девчонку я любил
И каждый миг был ею полон.
И чувства юные, земные,
Невольным трепетом влекли.
И тайные, мечты благие,
Внимали звук речей любви.
Я не искал других очей
И лик её боготворил.
И пела вся душа во мне,
С восторгом принимая мир…

Унынья звук, сокрытых мук,
И одиночество разлук
Печалят дни судьбы превратной.
Кто ж виноват, мой милый друг,
В летах, утраченных напрасно?
И вздох души самолюбивой,
Забыл язык любви немой –
Желаний жар душа забыла,
Волненье юности живой.
В душе, усталой от забот,
Всё меньше свежести младой.
Как мне тебя недостаёт…
И сердцу льстя, дум ложных рой,
Ко мне нагрянет в час ночной,
В младые лета унесёт…

с. Черёмное
Разину В. Г.
В честь юбилея 60 лет

…И новый парус ставит «струг»,
Иной престиж и всё вокруг,
И в спешке дел тебя не слышат.
Понять им просто недосуг,
Что «струг» — твой труд и праздник жизни.
Седая зыбь судьбы земной
Прольётся грустью в разум твой
И жаль становится вдвойне:
Встаёт громада бурных дней,
Наполнен парус, мчит прибой
И в буйстве бьётся в борт волной,
Стирая память о тебе.
«Плыви же «струг», гуляй по свету,
Попутных ветров в парус твой!»
Развеять грусть дозволь поэту:
Что вечным мнится – канет в Лету,
Дела и годы не сотрёшь волной.

Есть много сёл в России славных,
Но я скажу за Сараи:
В семье селян – сибирских Разиных,
Возрос достойный сын Руси.
И для истории не важно,
Как ты родился, как взрастал.
Со школьных лет начну, пожалуй,
Где ты познаньями блистал.

Ты был насмешлив, ироничен,
А в колкостях был просто «свин»;
Но не был груб, к друзьям циничен
«Сократ» учебных дисциплин.
«Бездонный кладезь обновленья» —
Ты просто жил и не был маг.
В тебе клубился дар творенья
И клокотал младой размах.
Ты рос бойцом, шёл к цели зримой,
Готов последнее отдать.
И мы не ведали причины
К тебе в бездействии пенять.
Нам пели юности свирели
И мчали молодо года.
Мы сделать многое сумели,
Но не вернуть нам никогда:
Нам не вернуть младых исканий,
Ни детства, юности, ни встреч,
Ни дней шальных, ни ночи тайны,
И звёзд угасших не возжечь…
Гремели оды восхвалений,
Сатиры бич зло бичевал.
Всему есть голос времени –
Анафема иль пьедестал.
Воспет герой в былинных песнях,
Приравнен к подвигу труд тех,
Кто на своём рабочем месте
Служил отчизне честь по чести,
Трудясь со всеми и для всех.
Пусть «шестьдесят», как миг для вечности,
Но сердцу вновь покоя нет.
Мы в зодиака многомерности
Пойдём с заката на рассвет.

Отметим даты, юбилеи,
В путь непокой нас позовёт.
«Драконы» мы, не корифеи,
Передохнём и – вновь в полёт!!

c.Черёмное
Бордачёвой Г. Г.
(В честь юбилея.)

Мы радость в днях рожденья ждём,
Не признаём конечность жизни
И в ногу со временем идём,
Небесный глас душою слышим.
Для нас не действовать – не жить,
Не канем мы в молчанье вечности.
И бездна звёзд пускай дрожит,
Пугаясь нашей бесконечности…

Тебе, мой друг, скажу я просто,
Без поэтических затей –
Была ты юной, стала взрослой.
Не оттого ль, любовь к тебе сильней?
В заботах жизни многотрудной,
Тебя и годы не гнетут;
Познала слёзы горьких будней,
Не розы устилали путь.
Ты, в сердце боль тая, всё та же,
С друзьями юность вспоминаешь.
И сердце женское не скажет
О чём грустишь, переживаешь.
И радости далёких лет
Живут с тобою в настоящем.
Ты для меня тепло и свет
От одиночества знобящего.
И не забыть душе во век
Тех юных лет и дней цветущих,
Черёмух дивный, белый цвет
И птичий гомон сельских кущей.

Где край добра и в радость снег,
Взрастали юностью счастливой.
И пусть скулят: «Двадцатый век…»
Его всем сердцем мы любили.
Он был к нам добр и чист, и светел,
Всё было общим и для всех,
Звучали радостные песни,
Нас радовал друзей успех.
И если так, откуда зависть,
Двуличье душ и жажда зла?
Добра личиной прикрываясь,
Во власть взошёл соблазн греха.
Душа грустит, не слышит зова,
Не та уж жизнь, не та и мысль.
Не возгораясь чувством новым,
Ввергает в грусть и даль и близь.
В них вижу я твои метанья,
Судьбы нелёгкой свет Добра,
Уединённый быт, страданья,
И отшумевшие года.
Давно речам мы не внимаем,
Давно живём своим умом.
Всё реже радость навещает
Земной наш, всем открытый, дом.

Не моё ли, сердце бьётся
Тайным страхом и тоской?
Жить немного остаётся,
Пламень чувств и мысль мятётся…
Но они умрут со мной.

Средь волнений жизни шумной,
Мчались годы чередой.
Мы семьёю школьной, дружной
Ворвались в мир многолюдный –
Зазвенел «пчелиный рой»:

Радость, смех и речь живая,
Блеск счастливых, юных глаз…
Без следа всё исчезало,
Грусть-тоска на душу пала.
Осень выбелила нас.

Поредела наша «стая»,
Грусть теснит уж грудь мою.
Наших горестей, не зная,
Жизнь шумит не умолкая…
Всё же, я её люблю.

Рассказовой Н.В.
(В девичестве Муравьёвой)

Верны мы юности своей,
Той радости счастливых дней,
Когда надеждою живёшь,
Ещё ты юн, всё впереди…
Гляжу на прошлое. И что ж –
Надежды слышу вновь шаги.

И ясен день, сияет синева,
Волненьем разума нова;
Но нет в ней прежнего мне зова,
Нет ни девчонок, ни мальчишек…
А сердце с лада сбилось снова –
Былое с памяти не спишешь.

И воздух густ – дух смоляной,
И в сердце не стихает зной,
Кровь не остыла. Рядом где-то,
Сокрыта молодость моя;
Поют росистые рассветы,
Вливаясь, жаждой жить, в меня.

Душа виденьями полна,
Ничто, моя ей седина.
Въявь слышу той девчонки смех
И, словно нет, прожитых лет…
И возвращает память всех –
Живых и тех, кого уж нет.

г. Барнаул
Платонову В.Н.
Мой близкий и далёкий друг,
Мы в неизменности лет юных.
«Дракон» отмерил новый круг;
В дорогу, друг, по трудным будням.

Так что ж – в полёт, долой усталость,
Взмахнём же, крепкими крылами
И взмоем к высям «белой стаей».
Назад не все вернутся с нами.

К горячей юности, мой друг,
Нам, к сожаленью, нет возврата.
Другие думы, всё вокруг
Стало разменной мерой злата.

Меняет мир свои черты,
Сердца в ознобе раздвоенья.
Дремота нашей суеты
Рождает дух непротивленья.

Не оттого ль, раздумчиво – печально,
Текут безрадостные дни?
Безлики судьбы. Паче чаяния,
Растленны чувства и мечты…

Но вновь, так хочется в былое,
В мир чудной, юной чистоты.
И пусть меняет мир черты,
Близки по духу мы с тобою –
Не выйдем, друг мой, из игры.
08. 01. 2012г.

c.Черёмное
Атапиной Л. А.
С Юбилеем, Лида!

Лида – золотая середина:
Доброта, терпимость и спокойствие,
Постоянство, скромность, дивность
Сердобольного безмолвия.

Всё истлело…
Твой облик зыбкий
Для души моей – икона:
Свет простой, святой улыбки,
Кроткий, нежный взгляд «Даноны».

Закрутилась жизнь моя,
Пролетела без оглядки.
Вновь к тебе вернулся я –
В хмель черёмух горько – сладкий.

Грусти юности внемля,
Хочу слышать, голос тих,
«Серой» — окликать, любя.
Песнь былую, спой мне,
Лидия Серых.

г. Барнаул
Яровому А.Ю.

О, друг мой ситный, друг забытый,
В тебе ль я с гордостью любил,
Весёлый нрав души открытой
И всё в тебе боготворил.

Немые дали поглотили
Всё то, что жило здесь тобой.
Да мы ли это, прежде, были?
Прости меня, товарищ мой.

Мои сомненья и печали,
Душе не свойственны, порой.
Но так мне хочется в начало
Вернуться вновь, побыть с тобой.

Друзей немало в жизни было,
Но не хватало мне тебя.
Зачем ты, жизнь, осиротила,
Нас разделила, не любя?

Друг мой!
Люблю тебя я вдалеке,
Моё уныло настоящее;
Молюсь всходящей я заре.
Прости меня, О, уходящее.

Соратникам по службе
в АГУ

О, ветры новых перемен,
Ужель мы новь не понимаем?
Звучанья старого рефрен
Мы в строки новые вплетаем.
Ни всплеска помыслов – покой,
Наш голос глух, жужжим, как мухи –
Ни радости, струи живой…
И это мы – «врата науки».
Проходят дни, надежды тают.
В закате сером седины,
Мы ожиданий гоним стаю
И прежней мерой отмеряем дни.
Тускнеет память понемногу.
Гляжу на новь, но что – то в ней
Коробит душу мне. Ей – богу,
Мне жаль, да, жаль седых людей.
Груз бытия не снимешь с плеч,
Терниста к новому дорога.
Нам душу б русскую сберечь,
Где место чёрту есть и богу.

г. Барнаул
Фроловой Л. М.

С Юбилеем,Лидия Максимовна!

Мохнатушка, Мохнатушка
(То ль село, то ль деревушка) –
Скорби, радости свидетель.
Безымянная избушка,
Словно набожна старушка –
Дух смиренья, Добродетель;
И в согласье с чувствами души,
Втайне милости творит.

В тишине отрадной там –
То печаль перед тобою,
То разгулье удалое,
С брагою хмельною пополам.
О, предел уединенный! –
Старина и песни поселян;
Сладкозвучным привидением,
Эхо вторит по лесам.

Дар бесценный, дар скупой
Нам дарован небесами –
Жизни радуйся земной
И дели восторг с друзьями.
И улыбка, опус мой,
Пусть отрадой сердцу станут.
Обо мне молись, порой,
Средь святых воспоминаний…

Внове юность не вернуть –
Так судьбой предрешено.
Вновь и вновь пройти свой путь
Только памяти дано.
И от бога вдохновенье –
Чистых дум и чистых слов,
Все развеет огорченья,
Воскресит в душе любовь.

Ах, напой мне, друг мой милый,
Ах, напой мне вдохновенье,
Чтобы мы благословили
Твой октябрьский день рожденья.
Пусть продлится упоенье,
Оживут мечты благие;
Легкокрылые виденья
Унесут в лета младые…

Угощай же нас, хозяйка,
Потчуй добрым нас вином,
Да покрепче наливай-ка.
Эх, как хорошо кругом!
Пусть трепещет в страхе скука,
Пусть весельем грянет дом.
Спой мне песню, спой, подруга,
И тебе мы подпоём.

О, святая матерь – Русь!
Сердцу благостно и свято.
Льётся песенная грусть
В седину осеннего заката…

Былого нет во мне веселья
И прежних лет увяла новь,
Остыли чувства и любовь,
И охладело умиление.
Но пылкой младости томление
Приходит призраком во сне –
Обманный миг воображения
Мечтанья смутные являет мне…

Утехой, внуки подрастают,
Круженьем радостных очей;
Моя печаль меж ними тает,
Неся покой душе моей.
Беспечной полнюсь суетою
И шалость свойственна душе,
Я полнюсь живостью младою
И внове предаюсь мечте.
И оживает торжество
Былых, счастливых наслаждений:
И вновь я вижу «божество» —
Милейшее во всей Вселенной.

Артуру Ударцеву
г. Барнаул

Послание
Юному незнакомцу

Стихи не славой хороши,
Стихи – земных богов напиток,
Как сердца чувственный избыток –
Есть радость или боль души.
Но, как же можно, славный отрок,
Из празднословия к тебе,
Жечь вольной Музы «страсти порох»,
Тебя, не зная, ни друзей…
Да, Восемнадцать – возраст чудный –
Огонь мятежный, спор ума;
Броженье молодо – вина,
Сулит напиток благородный.
Юна, чиста твоя весна,
Ещё душа полна мечтаний
И жажды дел, любви желаний,
И дружества, надежд полна.
Но будет всё: и радость, горе,
Печаль минувших светлых дней.
Никто не ведает покоя,
Пока живёт он на Земле.
В житейском море, суетном,
О людях судят по делам.
Не изменяй своим мечтам
И помни мать, и отчий дом.

Пишу – стихами я «грешу».
И разговор непринуждённый,
Невинной Музою рождённый,
Я скромной лирой завершу.

АГУ
Факультет Биологии

Дарье
Хризантем букет небесный,
Униформа и бутылка «спрайт»,
Сапоги надраены до блеска –
Ай, да парень – боевой солдат.
Сердце девичье пылает,
Жар малиновый ланит;
Дружбы радость молодая,
Юным дням благоволит.
Как всё ново: ожиданье,
Нежный взор и чувство рук;
И стыдливое лобзанье
На виду у всех подруг.
Вам стихи мои, друзья сердечны,
Чистого веселья – вашим дням.
Пусть ни дни, ни годы быстротечны,
Не изменят любящим сердцам.
Юности цветение не вечно
И умножат годы суеты.
Но в душе останутся навечно,
Хризантем небесные черты.

О, стыдливый цвет любви –
Томный жар, ланит румянец;
Сердце девичье горит,
Непонятным чувством маясь.

И волнения души
Бесподобны, чисты, вечны;
Ни о чём слова и речи,
И летят, как миг, часы.

Перста девы молодой
Столь податливы, чувствительны;
Очи блещут теплотой
Притягательной, мучительной…
О, счастливые мечты,
О, минутные виденья!
Сладок томный стон любви,
Горько будней продолжение.

Моим старым друзьям.
Всё горше дней моих печаль,
Осталось дней моих немного.
Умчались годы мои вдаль.
Отсрочки я прошу у Бога.
И вновь я жду к себе гостей,
С друзьями праздную свиданье:
Полнее, друг мой, чашу лей,
Теперь некстати воздержанье.
Вспомянем всех, кто есть живой,
И тех, что рядом с нами были.
Увидим вновь их пред собой,
Мы их, конечно, не забыли.
Тому уж больше не бывать,
Но сердце помнит – не забыло.
Я слышу голос их опять,
Во мне минувшее ожило.
И оживилось всё вокруг –
Какой восторг!
И вновь я счастлив,
Что, завершая жизни круг,
Я пью здоровье и удачу!

Атапину А.Д.
Ну, что сказать тебе, Толян…
«Напиши мне, друг мой, о рыбалке,
Страсть рыбацкую воспой,
Мир природы благодатный,
Утомлённый, радостный покой.
Напиши про ночи у костра
И удаче, нам не чуждой;
И о дружбе бескорыстной,
И, пожалуй, даже про ерша…»
Написанью «из-под палки»,
Гордая противится душа:
Вижу свет костра, угасший,
Хладный, как далёкая звезда;
Словесов не слышу шум,
Ни рыбацких разговоров.
Сердцу грустно, празден ум,
Цель неясна предо мною.
«Ах, явись восторг и рвенье,
Средь неверной темноты.
О, яви забытые черты…»
Но не внемлет гласу вдохновенье.

Да, люблю я порыбачить,
Знаю наслаждение прекрасным.
Вдохновенье даже не маячит
И в потугах я напрасных:
Слово к слову не идёт,
Нет восторга, всё – как неживое.
Знаешь сам: коль рыба не клюёт,
Так и быть ухе пустою.

Весел Бахус, вечно юный
(Крепок всё же, паразит),
Но молчат на лире струны –
Песнь души не прозвучит.

Да, давненько не держал
Я в руках утешное весло,
И давненько не седал
В лодки славное «седло»;
Вопли радости забыл,
Рыб живое трепетанье.
И, прости за прозаизм,
Стал минтай мне – подаяньем.
Подзабыла всё душа.
Но так хочется, порой,
Взять за жабры чудного ерша
И порадовать себя
Настоящей, рыбацкою ухой!

Души отрадный миг
… Недвижность туч тяжеловесных
Осенним сеется дождём;
В полночном, мраке поднебесном,
Луна – тоскующим пятном.
Туман над озером клубится
И всё в дремотной тишине;
Костёр во тьме, едва дымится –
Как это всё знакомо мне.
И в поздний час приятна мгла –
Отрада досуга рыбацкого.
На кой, нас чёрт несёт сюда,
Чтобы бессонницей терзаться?
Быть может, стол наш оскудел,
Иль может, рыбы не хватает?
О, нет!
Рыбацкий дух, как прежде, смел,
Извечной страстью полыхает.
Охота смертная дух томит
И тайный глас зовёт опять
Туда, где роскошь незнакома,
Благословенна ночи тьма.
Не лучше ли забыться сном
В постели тёплой, рядом с милой,
Под мягким жёнушки бочком,
В объятьях шалости игривой.

О, давний друг, тебе ль не знать –
Любовью к милым жизнь прекрасна.
Но ждёт сынов природа-мать,
Полня сердца единой страстью.

Отрадно мне хлеб-соль вкушать
И чарку «крепкой» выпивать
Под клики дружества седого,
Часы досуга провождать
С друзьями у костра ночного.
Я ныне стал стихи писать –
Бог весть, какой, но всё ж поэт.
Потомкам дух сей передать
Сумею ль я, под старость лет?

О, таинства мир подводный! –
Диво-дивное чудес;
Чередой игривой волны,
Пенясь, катятся на брег;
Гаммы красок, гаммы света
Тонут в хладной глубине
И, едва-едва тускнея,
Отражаются на дне.
Жалок, кто не видел это
Даже в отдалённом сне.
Эту тихую спокойность
Не смутит: ни хитрый взор,
Ни приличье, непристойность,
Громкий смех, ни разговор.
Тут душе покой, отрада
И трепещет упоение,
И в задумчивости сладкой
Возникает вдруг видение:

Рыба с рыбой говорила,
Рыба с рыбой речь вела,
Вся звенела и бурлила,
Хохотала, как дитя;
Плавниками шевелила
И хвостом от смеха била,
И крутилась, как юла,
И уняться не могла.
Ах, друзья, как это мило:
Целый час проговорила
О делах и где была.
Рот открыть она забыла,
Даже звук не издала…
Воды плещутся лениво,
Угасает тихо день.
Поспешая, молчаливо,
Наползает сумрак-тень.
И в дремоту погрузится
Мир пленительный, живой;
Хороводом закружится,
Привидений пир ночной.
Я иду домой весёлый,
Возвращаюсь я с «уловом»:
Не впустую день провёл я,
Наслаждаясь «разговором».

*****
Мне не с кем поделиться
радостью своей.
Да, мне опять не спится,
не клонит сон очей.
Звоню друзьям и близким –
одни гудки в ответ,
Душа ж моя стремится
порадовать весь свет.
Закончил я творенье –
притчу написал,
Хотел услышать мненье –
то ли, я сказал.
Но всюду сладкий сон,
ничем не возмущённый;
Морфея дар – святой канон,
души порабощённой.
Друзья мои!
Я прелесть Музы предпочту,
блаженству сладких снов.
Полночным гласом прозвучу,
мне лирой данной от богов.
И гласом вдохновенья,
в ночи Всевышнего молю –
О снисхожденье.

Притча
О «Кирпиче» и кошельке.

Я в налогах мало-мальски,
Разбираться перестал:
Как «Кирпич» — то бишь, – Садальский,
Множил малый капитал?
Кошелёк, конечно, мелочь,
Безусловно, тут есть риск:
Коли пойман – ты и сволочь,
Исковеркают и жизнь.
Душка мой, о бес лукавый,
По тебе тюрьма же плачет,
Небо в клетку. Боже правый,
Коли красть, кради иначе.
Ну, зачем, рукою рыться,
Шастать по чужим карманам?
Брось опасное постыдство
И живи людским обманом.
Ты «сваргань» любое «дело»
И рекламою обставь,
И лопатой, «очумело»,
Огребай людскую «дань».
Коль народ не разумеет,
Букв не хочет разглядеть;
Хочет враз разбогатеть;
Ты «небесной манны» не жалей им:
Обещай возврат с «приварком»,
Русской глупости азартной,
На три короба наври.
И восторгов излиянья,
Запоздалые рыданья,
С «пирамидной высоты»
На три буквы всех пошли…
Есть державная казна,
Ты держись поближе к ней.
Обретёшь покой во снах,
Жизнь покатит веселей.
О, «Кирпич» мой, достославный!
Воля тут, во всём размах:
Не карманник ты трамвайный,
Честен ты – «не при делах».
Бизнес русский – бизнес «грязный»:
Банки, займы, «прихватизация»;
Фирмы-дневки – призрак праздный,
Росты цен и индексация…
Всё в законе, всё приватно.
Все по-крупному берут,
Осуждают мелочёвку.
У державы же крадут,
Славя рук твоих сноровку.
Новый тут во всём подход:
Въяве милости суля,
Втайне всяк же, мзду дерёт –
Не марая рук, крадёт,
Не теряет время зря…

Мы живём в лихое время:
Спесь паскудная блажит,
«Кирпичей» жирует племя,
Сволочной стал паразит.
Я крещусь, не внемлю Сатане,
Кошелёк тоску влачит;
Набожный желудок спит,
Разговенью, радуясь во сне.
Жить так хочется народу,
Хорошо к тому же жить.

Сколько ж можно, год от году,
Воду в решете носить?
Да и в ступе, столь привычной,
Что б такое, нам смолоть?
Вдруг добреет взор «кирпичный»:
«Хватит ерунду пороть!»
И, зевая, средь пиров
Снизойдёт земных трудов.
Человечку не потрафить,
Как же бедным не помочь?
Меценатство он проявит,
Малость дыры подлатает –
Будет воду, в чём толочь.
Он, конечно, понимает
И обычай русский чтит:
Русь привычек не меняет –
Ступу с решетом хранит…

Прости, народ, прости душа,
Не всерьёз я, я – шучу,
Сожалею и грущу,
Слышу глас сиротского гроша:
«Слава, слава «Кирпичу»!
Кошелёк он, трепеща,
Во блаженстве, крал у всех.
Мелочёвка «щипача» —
Мал его и смертный грех.
Я по тем годам грущу
И кляну всех олигархов.
Слава, слава «Кирпичу»!
Есть предел грошовым страхам.

Сон в рождественскую ночь
…Душа устала от печалей,
Не распирает радость грудь –
Проходит всё. От общего начала
Отмерил рок нам долгий путь.
Пусть всяк себя считает правым,
Но всем воздастся по грехам.
Над нами небо суд свой правит,
Иную меру, назначая нам.
Кристально – чистою водицей,
Презрев пристыженные страсти,
Всеблагость в души заструится,
Смывая след земных напастей…

Я сплю и вижу странный сон:
Далёкий свет и чернота.
У врат небесных бьёт поклон
Крещёный люд и без креста.
Где верх, где низ, где даль, где близь –
Всё удалилось в одночасье.
Приемля звёздной тайны высь,
Молится люд с подобострастьем.
Призван на суд народ земной
Дела в котомках за плечами.
И я дела принёс с собой –
Все беды, радости, печали.
Уж нет меня, где прожил я,
Где буду – тоже неизвестно.
На всё тут воля божия –
Жду с чувством новым суд небесный.
Свои свершенья и исканья
Принёс на суд небесный я;

Сиюминутные страданья
И счастье – далеки меня.
Неспешно всё – нет бега времени
И всё творится чередом.
Из бытия земного бремени,
Мы образ дома бережём.
Глядь, кто-то, узнаёт знакомых еле,
Земным величьем опьянён;
Свой грешный норов не умерив,
И тут быть хочет «вожаком».
Когда во власти быв, подчас,
Я панской спесью не блажил.
И чувства добрые, не раз,
Плодил и множил – просто жил.
Пусть мал ты был, пусть был ты гений,
Пусть умник был, пусть «дуралей» –
Всему своё есть откровение,
Свой знак светил Вселенной всей…

«…Неужто ты, мой давний друг?
Как время потрепало нас –
И волос сед, и слабость рук,
И огонёк в руках угас.
Да, время, брат, нас не жалело
И не ласкала нас судьба.
Тебе направо? Мне – налево.
Мы расстаёмся навсегда…»
Нам по грехам воздали небеса.

Байка об Иване
Иван был мальчик славный
И юной добротой
Любил он папу с мамой
И мил был бабушке седой;
Послушным рос и честным,
Переходил из класса в класс,
Учился с интересом,
Явив к познаньям страсть.
Летело быстро время,
Судьба ему благоволила.
И не было милее
Единственного сына.
Со школой распрощался.
Теперь куда ж, куда?
В науку он подался,
Уняв свой резвый нрав.
В нём дух неукротимый,
Дерзание ума;
И в думах горделивых
Прекрасная мечта.
Кипит в нём вдохновенье
Для умственных затей,
Он ищет приложенья
Сил младости своей.
Окончен ВУЗ с отличием,
И юности благой
Не кажется обманчивым
Коварный, мир земной.
Благословим его труды
На благо всей России.
Пусть просвещения плоды
Несут нам изобилие…
Но жизнь страны повсюду та же:
В восторге только торгаши.
И стонет люд познавший,
Лихого времени «шиши».
Вокруг тщеславье и безделье,
И покровительства позор.
В пылу губящего похмелья,
В Руси творится произвол.
И шумный, пир разгульный,
Жизнь новую сулит;
И в кликах радости безумной,
Обычай старины забыт.
Повсюду пышною красой
Взрастает бизнес нечестивый
И, злобным умыслом хранимый,
Предерзок с нищею толпой.
Влачим безмолвие трудов
И в рубище с заплатой,
Лишенья терпим, стынет кровь,
На Бога ропщем, виновато…

А что ж Иван – специалист?
Я повстречался с ним однажды.
Как прежде, он душою чист –
Младой безумец жизни праздной.
Он по-китайски, по-малайски,
Языкам многим стал уметь.
Одна беда – как жаль, по-русски
Иван стал плохо разуметь.
Забыл он всё – чему учился,
Дерзание мечты младой.
В торговле «гений» растворился,
Ненадобный стране родной.
13.10.2012г.

Сказ о пнях, которым счёта нет
Извечный путь. Где наш предел.
Но час назначенный приспел:
«Бразды правления и мысли вечны
Низринуты в пучины бесконечны.
Уже, почти, не слышат нас
И меркнет свет в глубинах глаз.
Не ждёт нас время, ох, не ждёт.
Расход, приход – жизнь по графам.
В игривых чувствах мысль течёт.
Поведаю я, други, вам
Про «фарт с печалью пополам».
Где быль, где сказ – умён поймёт,
Дум озорных читатель ждёт.
Начну, пожалуй, помолясь,
С вином и без, стихов лить вязь.
Начну с того, что знаю сам:
…Там леший бродит по лесам…
Что ищет он, кого зовёт?
То, лучше всех, он знает сам;
Бранится матом: «Лес не тот…
Погублен кедр по пустякам», —
И бьёт поклоны свежим пням:
В них души кедров жить остались
И, в будни вросшая, усталость.
И в своеволье дум и чувств,
Я в двери разума стучусь:
Тревожен мир. Куда всё мчится?
Ни оглянуться, ни остановиться,
Всему отмеренность своя,
Не изменить и прозы дня;
А хочется послушать соловья…

О чём, бишь я?! Ах, что вы, что вы,
Объять величье мы готовы.
И наша мысль запутаннее драм:
Коль рубят кедр, до «щепок» ль, нам.
Судья мне – бог, защитник – чёрт,
На суд принёс я творческий отчёт:

«О, дровосеки!» — роковой народ,
Чем старей кедр – весомей плод!
В убытки списан он – в расход –
И ценный лес порублен вгорячах.
Глядь – вместо кедра, уж сосна растёт,
Богата шишкой, да бишь «плод» — не тот:
Нескромная размашистость в речах,
Губительный, коммерческий подход.
Культ перемен раскинул сеть тенет,
В грядущем дне уверенности нет.
И в свете перемен – «хвала уму» —
Раденье человечку своему…

Рак пятится, но движется вперёд;
И что ни день – то новый ход.
В дороге мы и отдыха не ждём,
Отметок в паспорте не признаём.
Коль рак – «тотем», в науке – «поворот»:
И в новый эпос – «задом наперёд»!

Юмореска на передачу
«Пусть говорят»

Дорогая передача –
«Говорите все и враз»,
Поглядел я вас вчерася,
Сотрясаюсь посейчас.
И, смирив тщеславья страсти,
Понял: жизнь-то – не игра.
Все земные зла напасти,
Далеки от облика добра.
Среди зол – вы всё же, лучшее.
Как же жили мы без вас?
«До печёнок» нас измучил
Сериал «Ментовский фарс».

Людям – братьям не помочь? –
Слабых я не дам в обиду.
«Рожи чистить» я не прочь –
Не смотри, что тихий с виду.
Самогоночки стаканчик
«Накатил», чтоб «нутрь достало».
Ну, Малахов – ох, потатчик,
«Чёрта в юбке» обещал нам…
А на деле, что ж выходит:
Мир столичный потешая,
К своей выгоде хлопочет,
Жертву новую терзая.
На Руси от века жизнь такая –
В пустых хлопотах душа живая;
И живя в вопросах нерешённых,
С криком боли, окажется другая,
Средь таких же обречённых.

Жаль, не видел я начала,
В кухне «закусь мастерил» —
Лук в селёдочку «вчиняя»,
Краем уха уловил,
Как мужик бабёнку «молотил»:
«Ложь, измена… Наболело,
Дать в «мурло» б, за это дело,
Чтоб до хруста… Вся душа…
В пах бы двинуть «антраша»…
Бабу бьют на передаче.
Эка, невидаль! Ан, нет,
Видно, вправду, она плачет,
Не играет в «сентимент».
«Доброхот», речист, подначит:
«Повторить битья момент. »
«Эпикурный элемент», —
Жаль не я на передаче
(Не дают ангажемент).
Я б ручищами, в мозолях,
«Поначистил» вам носы.
По-иному бы «запели»,
«Поучений храбрецы».
Вы б, познали – каково
Быть «героем» передачи.
Рассуждать-то, всем легко –
«Кукарекнул» – и тщеславься…

Как ты жизнь, порою, тяжела;
Я добавил «горькой» шкалик –
Ох, семейные дела…
Взвыл сосед за стенкой – «Алик»
(С трезвым бытом не в ладах).

То ль, жена вернулась рано?!
Матом, в голос стал орать:
С чувством, более чем странным,
Поминал всё «чью-то мать».
Хоть сосед не в меру пьёт,
Но в дебоше не отмечен.
Пусть орёт и матом шлёт,
Я вздохнул, и – стало легче:
Жизнь-то, вот она – довлеет,
Правда жизни – без прикрас.
Умный спор – то не про нас.
«Шоу» просто тут бледнеет:
Скалкой «мирной» — промеж глаз,
Враз всё стихло – спор угас.

Да, в такой «резон» я верю –
Он без слов являет «чудеса»
«Мирной мудростью» владея,
Умиришь и подлеца, и храбреца.

И жар воспламенит…

Жрицам таинства любви –
Вам, творящим прегрешенья,
Вам, порочным в заблужденьях,
Вам – изменницы ночи.
Вам лью строки вдохновенья,
Чувств и радостей моих;
Слышу глас неодобренья,
Благоверных непочтенье,
Лживых в помыслах своих.
Пусть мой стих непринужденный
Не унизит честь иных,
В буднях горьких сожалений.
Не смутит и чувств благих.
Что не так, прошу прощения,
И начну с благоволения
Всех угодников святых.

Вновь вернусь к нескромной теме –
Жён ведь надобно любить,
В ласках нег и наслаждений,
Первых дней влеченьем жить.
Хлад супружеской постели,
Столь безгрешной и унылой,
Не рождает упоений
В однообразии постылом.
Где супруг любовь мертвит,
Жар младых недоумений,
Дрожь трепещущих коленей,
Грех в объятия склонит.

Ты одна, совсем одна,
Ты живёшь в ушедшем времени,
Память мучит страсть во снах…
Ночью царствуют измены.
И взволнуют кровь надежды,
Сон покинет, томны вежды.
И в молчанье ночи тёмной,
Голос грешный, сердце муча,
Вновь поманит к страсти томной,
Из недвижности докучной.
И бесплодные желанья
Благоверного созданья,
И стыдливое смущенье,
Поспешат в очарованье –
Миг единого влеченья.
Боже мой, как жизнь полна,
Чувства страсти единя.

Мне ль забыть нескромные часы
И свербёж сердечного томления,
Страсть неверной наготы,
Сладкий стон уединения.
Жизнь, порою, нас утешит,
Случай душеньку потешит;
Радость сердце взвеселит,
Мнимым счастьем одарит,
Пусть украденным, пусть грешным.
И сей грех господь простит…

Днём ты – ангел, лик смиренья,
И скромна, тих свет очей.
Рок безвестного веленья
Не будит в душе твоей:
Ни стыдливого томленья,
Ни греховного влеченья,
Ни забытых ласк и нег.
Ночью ж, всё наоборот:
Демон страсти верх берёт,
Огнь желанья жжёт тебя.
Ангел дремлет, чёрт грядёт,
Плоть терзает, пламеня.
И лукавый, в ночи стылой,
Обездоленные годы,
Страсти вздох нетерпеливый
Увлечёт в объятия свободы.
И в приют забавы грешной
Убегают от тоски –
Нерастраченная нежность,
Прихоть женской наготы,
Снов приманчивых мечты…

Мы случайно повстречались:
«Ангел мой, ужели мне. »
И в немом лобзанье страсти –
К плоти плоть прильнула мне.
Стала с мужем жизнь не в радость,
Вопль страданья страждет в ней.
«О, случайности избранник,
Тихо дева лепетала,
В неуёмности желаний
Тень былого исчезала.
И душа моя клокочет,
Вожделение томит:
Вижу – хочет, хочет, хочет…
И с изменницею ночи
Нас восторг соединит.

Дар благой приемлю я,
Вторит ночь: твоя, твоя…
И отзывно плоть трепещет,
Огнь бежит и в жилах плещет;
И, в порыве властных сил,
Оголились бёдра, груди, плечи…
Во блаженстве страстных игр:
Поцелуй, пустые речи,
Взгляд бесстыдный и шутливый.
В упоенье обоюдном,
В милых шалостях прелюдий,
Перст касается игривый,
Мест нескромных, потаённых,
Столь доверчиво – покорных.
И восстал счастливец горделивый…

В лоно страсти и любви
Устремлюсь питомцем грешным,
Оживленным и отменным.
И любима будешь ты.
И в приют благовременный –
Сень стыда, начал прелестных,
Вдруг нагрянет гость нескучный,
Сын греха, буян могучий,
Посетитель столь чудесный.
И уста сольются, груди,
Поцелуев жарких звуки,
В непрерывном упоении.
И владыка безрассудный
Осеняет действом чудным
Мрак отверстых сокровений.
На пиру непринужденном –
И источник наслаждений,
И лобзаний пылких нежность,
И надежд долготерпение.
И мечтаний тайных грешность,
Душ единое влечение.
Час гармонии святой –
Стан упругий в ласках буйных;
И любви проснулся стон,
Во блаженстве бурь разгульных…

О, минуты утомлений;
О, бездушное дитя,
Вновь ты полон устремлений,
Миг приятный ждёт тебя.
Ожиданья обомлеют:
Грусть и радость, стыд и страсть,
Наготы непротивление
Вновь заставлю трепетать.
Страстью юного желанья
Истерзаю невозбранность,
Пробуждённые красы;
И услышу благодарный
Лепет ангельской души.

О, приятные грехи,
Ночи праздник утомленный,
Ну, какое дело свету
До безумия любви?
Сердце радостью полнится
В поминутных повтореньях…
И в ночах мне будет сниться:
Пламень уст, упругое движенье,
Томный взор, приветный лепет;
Сладострастья нагота,
Живой радости игра,
И, души спасённой, трепет.
Нежась в тайном согрешенье,
Всё пойдёт чредой степенной.
Ты уйдёшь, но может вновь,
Волею судьбы несчастной,
Нам случится повстречаться –
Жар желанья вспыхнет вновь.
И, средь дней однообразных,
Мы, тайком, устроим праздник.

С любовью к ближнему…
В дебатах ярых, передача –
Опять жалеют всех и вся;
О чьём-то будущем судачат
И Добродетель чуть не плачет…
А мне неведома судьба моя.
О ком мы только не печёмся,
В безверье дней, живя тщетой.
В обмане вечном, сердце бьётся,
Объято хладною тоской.
Моё грядущее сокрыто,
Дней улетевших не вернуть.
Я тенью счастья позабытый,
В унынье духа, продолжаю путь.
И мне в отрадной тишине,
Приносит вечер утешенье.
И всё поёт, звучит во мне,
И с теми, кто храним в душе,
Делю я радости мгновенья.
Ко мне весёлою гурьбой,
Спешат в объятия друзья.
И вновь я юн, я юн душой,
Они со мной, где б ни был я.
И я творю молитвы небу,
К Богам взываю я о том,
Чтоб счастье, задержавшись где-то,
К ним поспешило в облике седом.
Ну, что мне боль благого рассуждения?
Когда сердец мучения деля,
Любовью к ближнему живя,
Я слышу божье одобрение.

01.06.2012г.
Шутка-шарж
Иван «заказал» Валентина
(Слова ругательные, не матерные,
разговорные)

Ты – волчий потрох, сучье вымя,
Твоя деревня на юру.
И Водолазкин – твоё имя,
Чтоб вырос «хрен» у тя во лбу.
Вахлак Бурановский, Жлобина,
Ты, как сорока на колу,
Трещишь, а в голове мякина
И хлещешь воду поутру.
«Заказан» ты о, хвост ослиный,
Парням, что ты «видал в гробу».
Парниша, ты одет по моде –
Прикид, щтиблеты и фасон,
Но на твоей суконной морде
Возрос «щетинистый газон».
О, глаз свинячий, чтоб тя рвало,
Всё самогона тебе мало?!
Да чтобы встал он колом в глотке,
Да чтоб ты скорчился от водки…
О, друг гранёного стакана,
Сквозь грани ты на свет глядишь,
В хмелю обманного дурмана,
Ты беса тешишь, господа хулишь.
О, харя вечного стыда,
О, пёс помойного разлива,
С тобою дружится беда,
А радости с тобой тоскливо.
О, наши грешны времена,
Пьём, что ни попадя, до дна.

На развалюхе стародавней,
Ты – «два барана» за рулём.
И «железяке» твоей срамной
Мы свой памфлетик пропоём:
Тошнит народ, от сей «руины»,
На свалку – ей покой «нужон».
Не лезь, Валюха, на рожон,
А лучше справь по ней поминки.
То не машина – дикий вой,
Коль хочешь жить – её зарой.
О, рвано ухо, чёрт в полоску,
Ты, словно зуб больной – свой в доску.
Но как увижу твоё «рыло»,
Так жизнь становится немила:
И кривы ноги, крюки-руки,
И рожа синя от сивухи,
А зубы, что твой крокодил.
Ну, кто тебя таким родил,
Что только чёрту угодил?
Во сне приснится твоя рожа
И утром не проснёшься. Боже,
На промах твой она похожа…

Рядясь в наряд овцы невинной,
Иван – с Закладного дружок,
Да «заказал» на посошок
Мне – Валентина. Ну, скотина!
Что ж, я заказчику воздам,
Да той же мерой, что и вам.
И он у нас ничем не блещет –
Отрыжка зла, язык «остёр»,
Послал он друга на «костёр».
Пускай теперь и он трепещет,
Коль отдал друга на позор.
В «колоде» ты – «козырный туз».
Да чтобы ты в долгах погруз,
Чтоб отвалился твой язык,
Которым «жалить» ты привык.
Твой нос, как хобот у слона,
И голова едва видна;
И брови густы, глаз лукавый –
Не то левый, а может правый.
И речь насмешками полна,
И для души, и для пера.
О, драный пёс, о, клок мочала,
Да чья б коровушка мычала.
Чтоб молока тебе не видеть…
Но хватит слов, боюсь обидеть.

Эх, Ванька – русская душа,
Нет лучше друга Валентина.
Сгоришь от водки ты, но «ша» —
От самогона – он, скотина.
Ох, дал мне бог друзей – ну, рожи,
И на что они похожи?
Меня, друзья, вам не забыть,
За шарж ненадобно винить.
Пусть плод сей, умственных затей,
Не ведает нахмуренных очей.
Да, я уже седой
И что-то стало с головой –
Вдруг начал я стихи писать
И рифму шалую творю.
Но вас прошу: не блатовать,
Забыть словесную хулу
И «мать твою», и «бога мать».
Иначе вам несдобровать.
15.12.2007г.

Шёл автобус по маршруту…
О, язык наш благодатный –
Речи русской глас отрадный;
Ты дарован небесами,
Полон сказок, чудесами;
Полон мыслей благородных,
Устремлений дум свободных;
Полнозвучен и прекрасен,
И по-своему несчастен.
Сердцем ясным зрю отечество,
Безнадежьем душа мечется:
Не похмелье русское ругаю,
Но презренье брани выражаю –
В ссоре ли, в домашнем споре,
Да и просто в разговоре…
Вы слыхали ли, друзья,
Как от счастья хрюкает свинья,
«Пойлом» жажду утоляя?
Да она иных всех лучше,
Визгом слух наш не измучит –
Ест и пьёт, других не раздражая.

Пой поэт, живой строкою
И любезных прославляй,
И, шутя, открой смешное,
И невежливость карай.
Да услышит голос твой –
Глас земной негодования,
Всеобъемлющий покой
Отчуждённого существования.
«Здравье Музе!» Хват удалый,
Что щетинишься, как ёж?
О, глупец, себя не узнаёшь –
Свой «язык» и слог невнятный?
Стану ль спорить с пьяным я,
Трезвость – норма бытия.
Что ж, мы предисловие оставим,
Твой портрет народу явим:

Шёл автобус номер «два»,
Выполнял обычный рейс:
«Остановка «Силикатный», — жив едва,
Пассажир «поддатый» влез.
Дремлет люд, поник главою,
Тишины вкушая миг.
Разрезая бор надвое,
Лента чёрная бежит…
Трезвыми – мы глупости стыдимся,
Во хмелю же с ней роднимся.

Миг отрадный омрачив собою,
Лепетун хмельной блажит:
Шлёт анафему покою,
Все и вся он костерит
На чём свет стоит.
По салону «бля» летает,
Может быть, для связи слов,
Словоблудие являет,
Грешной скверне бьёт челом.
Дух развязности внеся,
Из горла пивко «сося»,
Полон хамства пассажир;
И готов всю дурь «осла»,
Выплеснуть на добрый мир.
Едем в гордости немой,
Безучастные к бессмыслице.

Нам едино всё, порой –
Демон злой, иль дух святой.
Заждались нас дома близкие.

Я внимаю пошлым звукам –
Косности невежды записного:
Речь живописуют – тупость,
Пьяный бред полубольного.
Как ты шумен «брат земной»,
Тешишь душу – пиво «глушишь»,
Как развязен болтовнёй
В молчаливом благодушье.
Пусть учился ты едва,
В школе не был именитым;
На маршруте номер «два»
Пошляком стал «знаменитым».

О, Вакха мирные бойцы,
О, сыны порочной страсти.
Пусть достатком вы разны,
Глупостью своей равны –
К пиву пенному пристрастием.

г. Барнаул
Калугину В.С.
В мой угол тесный и простой,
Шаля, вдруг Муза залетает;
И слышу я напев хмельной –
Соседу панегирик посвящает:
Он – оформитель, он – художник,
С высоким творчеством знаком…
Но всё уже в далёком прошлом,
Всё поросло быльём.
Грешит он водочкой с пивком
И доживает век в безбожии.
В России ноне всё не так:
Будь ты охотник, будь рыбак,
Будь просто «Алик» — кроткий агнец.
Тут есть душе, где разгуляться.
И пусть последний наш пятак,
Крепит бюджет российский, братцы.
Без нас Руси, ну как прожить,
Не будет нас, кто будет пить?
О, Вакху верный, славный сын
Отечества и заблужденья,
Ты скукой праздною любим,
Былого нет в тебе горенья.
Не разлучайся с ней, мой друг,
Дели последних дней веселье;
В хмельном угаре сладких мук,
Умножь бутылок звонкий круг –
Крепи союз соединенья!
Ты с утречка в «комок» бежишь,
С нутром «пылающей геенны» —

Поможет Родине мужик,
Отдав заначку – «рупь» последний.
Ну что пятак душе нетленной,
А для похмелки он – бесценный!
В дыму угара гаснут дни,
Года проносятся над нами.
Из «государевой казны»
Нас вновь наделят пятаками.
И пусть тебя никто не любит,
Концы с концами не сведёшь;
Во славу всех, грядущих будней,
Пятак последний, ты – пропьёшь!

*****
О, как она глядела,
Неотразим был взгляд;
О, как она хотела,
Но не могла сказать.

И страстью, и томленьем
Пропитана насквозь,
И каждое движенье…
Откуда что бралось?

О, женская природа,
Так непонятна нам.
Старея год от года,
Пленяет нас обман.

Ах, милая кокетка,
В одежде власяной;
Цепь бытия от века,
Порыв смиряет твой.

О, Динка, друг мой верный,
Сопутник многих лет…
В собачьем откровении,
Я слышу: «Гав!» — в ответ.

И мне того же хочется –
Печёночку варю.
Конечно, ей обломится,
За преданность свою.

Поэт и банкет
Ох, земные суеты,
Я печали позабуду;
Но писать свои стихи
Для банкетов я не буду.
Я, судьбу свою кляня,
Не забуду стыд вовек:
Равнодушие похмелья
И жевание котлет.
«Погремушкой бытия»,
Среди оргий стал поэт.
Да за что ж унижен я –
Стихотворец, человек?
Не за то ль, что стих свой робкий
Размышленьем наделил,
Лицемерием « вельможам»
Не потрафил, не польстил?
Для кого звенели строки,
Чьи я души пробудил.
Нет к высокому стремленья,
Увлечённых пиршеством гостей –
В лицах: мысли отдаленье
И гурманское веселье,
Эгоизм обглоданных костей.
Что стихи им – развлеченье
Между «первой и второй»:
Тут главенствует похмелье,
Тут гурманов пресыщенье,
Словоблудье «прозы шутовской»…

Ох, банкеты, торжества –
Лживость чувств и суета,
Суесловие, попойка.
Малодушье большинства
Не нуждается в высоком.

По следам Адама
О, времена! О, нравы света! –
Самолюбования обман.
Я – восторга и печали жертва,
И с пристрастием поэта
В откровеньях трезв и пьян:

«Шапка в баню, рукавица,
Коврик» — всем я дорожу,
Мне подарок пригодится.
По ночам мне стало сниться –
В бане голый я сижу.

Нет ни веника, ни пара.
Шапкой «кое-что» прикрыл –
Рукавицы одной мало
(Тут не выручит и пара),
Коврик к заднице пристыл.

Я, как Бобик на морозе –
«Лай, скулёж…» Да лучше в ад…
Может я не то «сморозил»?
Я сменю стихи на прозу,
Коль подарят мне халат.

Что мне баня – «Ах и ох!»
Я «в подарке» весь дрожу.
Может, в лирике я плох,
Зря стихами себя сжёг?
Прозой больше заслужу.

Я одет легко и просто:
Мой «прикид» – «а-ля Адам».
У меня вещей не густо
И, пылая в новых чувствах,
Я подарок не отдам.
Прикрывая «грех» рукой
(Да простит меня Адам),
Я цветы несу другой.
И бокал наполню свой –
За земных и милых дам!

Бой воробьёв
(Побаска)

Два шустро-звонких воробья
Чириканьем округу всполошили:
Клокочет бой – «потехи для» –
Горбушку хлебную делили.
Всяк воробей Руси удал,
Всяк победить надеется.
Ужель ломоть столь чудно мал
И пополам не делится?
Да нет, горбушка не мала,
Всем издали виднеется.
Тут честь быть первым – бой вела,
А поделить – всегда успеется…

Вдруг «зрителей» слетелась рать:
«А ну, наддай растрёпанный. »
А сами корку – ну клевать,
До драки нет и дела им.
Из-за чего сыр-бор возник
Они-то и не ведали.
Ломоть склевали – дружно, вмиг,
Славно отобедали.
А пух летел, крыла висели,
«Бойцы» уж на ноги подсели.
Уже и силы на исходе.
А стая сытая – в полёте.
И только «зрителей» не стало,
«Бой-воробьи» взглянули вкруг:
Горбушка хлеба тут лежала.
Но на поляне – перья, пух…

Не мы ль, подобны воробьям?
Хмельна, бузит компания:
И смех, и клики с матом пополам.
Эх, Русь – народные гуляния.
И бьются молодцы – врагам на страх,
Без злобы бьются – для веселья.
И все одежды – в пух и прах.
Ох, тяжелы Руси похмелья.

Ди-джей смеётся – плачет зал.
(В дополнение к сказанному)

Сие мне странно, господа,
Обидами пенять негоже,
Узнали вы себя когда,
Свои наглеющие рожи.
Ваш всероссийский лжепортрет
Писал с натуры я в апреле.
Не знаю возраст ваш, сколь лет,
Но в хамстве вы – «собаку съели».
Кто платит вам, на чьи же средства,
Вы унижать людей посмели?
И совести в душе нет места,
Коль сердцем вы окостенели.
Сергей Есенин «хулиганил»,
Любя Русь-матушку, народ.
Он наши чувства не «поганил»,
Даже, скорей, наоборот.
Издёвки ваши нам не в радость,
Когда в России жизнь тяжка;
«Поганят» души наши, святость,
Что пронесли мы сквозь века.
Вы безнаказанно «острите»,
Нажива властвует умом;
Вы рейтинг свой поднять хотите,
Идя неправедным путём.
Ваш возраст – «без году неделя»,
А Руссам много тысяч лет.
«Мели Емеля – твоя неделя».
Я бы программе дал совет –
Назвать её «тушите свет».
Я не даю вам наставлений.
Но есть всего одно желание:
Избавьте нас от унижений,
Мы Русы, вы ж – иного звания.
На сем окончу с вами спор,
Оставлю и пикирование;
Вы – всероссийский наш позор,
Наш тяжкий крест во испытание.

Шарж на рекламу
«Пиво, мясо, танцы»,
Бар «Большой», г. Барнаул

Здесь пиво, мясо, танцы –
Не кризиса слова.
С такого сочетанья
Вскружится голова.

Оно, конечно, пиво
Без водочки – ничто.
Реклама же, красиво,
Нам намекнёт о том.

Что ж медлить? Эх, славяне,
Тут мяса поедим;
Руси весельем грянем –
Распитьем крепких вин.

И в пляске покуражимся
Под свист, паркет круша;
Опять к пивку потянется
Ширь-русская душа.

По кругу вновь пройдёмся –
Пивком и мясом, танцем.
Когда ещё придётся
Душой нам разгуляться.

О бесчинном пьянстве
Брызжет пенная струя –
Льётся пиво, льются вина,
Беспохмельной водки рай.
Эх, гуляй да пей, Россия,
Неразумье услаждай.
Блеск сияния реклам,
Вольность властвует душой.
Снуют бесы тут и там,
Ум, смущая молодой.
Демон лживый, но прекрасный,
Дарит чашею хмельной;
В мир обманных сладострастий,
Увлекает за собой.

И бутылок тесен круг,
Матерщина, крик и вой.
Тут главенствует не труд,
А безделья важного досуг
Увядает жизнью молодой.
Ой, ты Русь – моя красавица,
Пиво пенное – рекой.
Что грешить нам, что покаяться
В смертный час перед тобой.
Чем новее время наше,
Пьём за здравье, упокой
И без повода, порой.
За хмельной разгулья чашей,
Вижу «трупов» строй живой –
Что язык свой позабыли
И обычай свой родной…
Роет Русь себе могилу,
Упиваясь «влагою» хмельной.
Тут: то пьянка, то похмелье –
Роковая Вакха страсть.
В разливанном море «зелья»,
В упоенье, буйствует напасть.

Об одном грущу лишь я,
Об одном лишь сожалею:
Что любитель «пития»
Мне воздаст хулой своею.
Господа, не мне вам льстить –
Против истины грешить:
Вы и ум пропьёте свой,
Забавляясь «рыбьей чешуёй».

*****
Спасенья чаша – дар небесный,
Вновь опустела повсеместно;
Забыта истина, проста –
Что чаша не наполнится сама…

В восторге диком демоны завыли,
Пред Сатаной колена преклонили
И циник, и пронырливая гнусь…
И ликовало всё, и злобой исходили
Посланцы ада – «владыками на Русь».
Зван смертный грех на пир обильный,
Где пиво пенное и водки изобилие;
Где рюмок звон и правды глас смешон,
И где порок разгулья полн;
Где всем приветлива русская душа,
Чей многолетний труд – молчание гроша.
Венком лавровым коронован
«Позор России» — бизнес кровный.
В красе надменной, величавой,
В постыдстве лицемерной славы,
Почиет бизнес во блаженстве,
На прахе дней былых – равенстве.
Своим величьем возгордился,
Кто на развалинах Руси обогатился.
Как прежде, «миллионы» в нищете,
Иным житьё, другие же – в тщете.
И нет веселья, скучен день,
Тоски угрюмой всюду тень.
Под сенью мрачною небес,
Стяжаний жажду распаляет бес,

Злодеям, подлецам потворствует Сатир…
На обесславленной земле,
Во сне ужасном пробудился мир:
Ни в чём не изменился свет,
Что было здраво – и того уж нет.
Всё та же вера болтунам,
Повсюду сговор, подкуп и обман.
Молчит закон, безмолвствует народ
И от досады плачет, с горя – пьёт.
Пред наглостью корыстных дел,
В роптанье малодушных горемык,
Державный голос онемел,
Как будто, проглотил язык.
Порой кивает головой
Ив рог трубит он боевой,
(Жмёт руку скрытою рукой)…
О, боже, боже – лик смиренный,
С земным изгнаньем примиренный,
Кто б ни был ты, нам дай ответ:
«Почто в Руси нам счастья нет?»
На чистые сердца взирает божество,
В слезах отчаянья, безмолвствует оно.

*****
Друзья, корить меня не надо,
Былое внове не вернёшь.
Но и в осеннем листопаде,
От жизни что-то ещё ждёшь.

И верю я – пройдёт зима,
Прольётся благодати дождь.
И зашумит весенняя листва,
Зачнёт свой колос в поле рожь.

Во власти Бога всё, иль чёрта,
Мне всё едино, коль живу.
Былое с памяти не стёрто,
В грядущих днях я радость жду.

Отныне всё в моей лишь власти,
Свою судьбу я сам решу:
Есть сила в теле, жажда страсти,
Я не спешу, свой час я жду.

*****
…Унялся перестройки бум.
И где же вы, отечества витии.
Родят сомненья горьких дум
Унылые развалины России.
Угасли светлые мечтанья
И омрачён души покой;
Храним холодное молчанье
В сердцах, отравленных тоской.

«Счастливцы» — баловни судьбы,
Без чувств, без чести, потаённо,
Рукою жадной загребли
Всё достояние народное.
Звучат хвалы и льстивы речи.
О, боже праведный, прости!
Но клич сей не разбудит чести,
Стяжанием отравленной души.
И честолюбию предела нет,
И славы хочется земной.
На ужин приглашён поэт –
Любимец Муз с возвышенной душой.
Своё бессмертие вкушая,
Нувориш «девяностых лет»,
Гостям резвиться не мешая,
С поэтом разговор ведёт:
«…Прости, Господь, мои грехи!
Поэт, яви благоволение –
И торжеством священным пения,
Души мученья услади.
Восславь дела мои размахом,
Ни алчной скупостью, ни страхом,
Как вечный промысел святой,
В преданьях след оставив мой.
Воспетый музой благосклонной,
Я буду жить, покинув свет,
И в поколеньях отдалённых,
Людской молвой и памятью согрет.
Скажу тебе я прямиком:
Я в роскоши живу без бед.
Ты, ремеслом своим – стихом,
Вкушаешь нищенский обед.
Тебе я знатно заплачу,
Мне будет лестно твоё слово,
Почётной чашей отличу,
Облегчу жизнь твою суровую…»
«Когда б вы, други, отличили
Почётной чашею меня,
В тот час навеки б позабыла
Меня российская земля.
Правдив, свободен мой язык
И разуму богатство чуждо,
Не нужен дар «земных владык»
И призрак счастья ненадёжный.
Я зло карать призван судьбой
И лирой воспевать Добро.
Хвалой тебе, не омрачу перо
И не обмолвлюсь ни строкой».

*****
Великая бездна – сам Человек –
Хранитель пороков и истин благих.
Во плоти душа пребывает свой век,
Средь мыслей высоких, соблазнов земных.
Не всем уготован венец или слава.
Сердечной молитвой Спасителя славя,
В трудах и заботах, не зная покоя,
Все ищут сокрытое счастье земное.
В объятьях игривых, обманных надежд,
В гоненье неправом властных невежд,
В бесплодных мечтаньях влачат свои дни
Страдальцы отчизны, питомцы судьбы.
В открытиях новых наш разум живёт
И в муках душевных дни радости ждёт.
Меняется мир. Что нам он несёт?
Взираем на новь – и унынье берёт…
И смерть уравняет венчанных, и славных,
И тех, кто в трудах ежедневных бесславен.

Прости, Иваныч!
(Напарнику по вахте, 60 лет)

Это что за «паразит» —
Мой напарник новый?
Он – зараза, сидя спит,
Непробудно в кресло вбит,
А с губы слюна бежит…
Ох, охранник, видать суровый.
Век живи и дивись –
Жизнь даёт урок мне снова:
В «шестьдесят» лишь тянет вниз,
Груз увядших лет былого.
Ты поспи, «милок», взбодрись –
Служба ждёт тебя «родного».

Прост в еде? Ох, быть беде!
Ты не любишь разносолов:
Булка хлеба на обед.
И на ужин булка снова?!
Хлеб «Романовский» – нигде
Не пекут такого.
Шаг вперёд и два назад –
Это «па» в тебе извечно.
Кто прислал тебя в наряд,
«Рубака ипотечный»?
Не знает муки мысль твоя,
На челе – склероз печатью.
В счастье и несчастье я –
Вот Плетнёву б, это «счастье».
Всё в тебе меня изводит –
И склероз, и как храпишь…

Пусть Господь меня осудит:
«Чтоб ты лопнул, «хлебный мякиш»!

Напарнику по вахте
(Шарж, ЧОП, 20 лет)

Крепка же, в «ЧОПе» молодёжь –
И крепок сон, да аппетит.
«Ну, где за «бабки» отдохнёшь?» —
И служба душу веселит.
Ему «до фени» всё на свете,
Иной он «мудростью» живёт.
И голова – «муляж в берете»,
Которой всё он прошибёт.
Его наивные вопросы
Вгоняют и меня в «тупик»,
От них же, чуть не «крышу сносит».
Я так работать не привык.
Мороз жмёт – минус тридцать пять:
Его от печки не отнять.
И служба пусть к чертям летит –
Себе бы тут не навредить,
Здоровье б тут не потерять.
Да, «ЧОП» текучка заедает.
Работу нашу, как сравнить? –
Один азы лишь постигает,
Другому – службу всю тащить.
Кто должен дать им обученье,
Послав на службу, как «в мученье»?
Охрана мы – не педагоги.
Пошли терпенье мне, о, Боги!

Златая середина – истины зерно,
В достоинстве мужчины, важное звено.
Взыскательным не будь, правде меру знай;
И в праздничном застолье лик не утеряй.

Будь сдержан, весел, простодушен,
Будь в речи краток, в изложенье прост.
Сухарь бездушный, никому не нужен.
Будь, как застольный, бравый тост.

Серьёзных тем, бесед не затевай,
Рукам и языку – воли не давай.
И с шуткой обращайся, осторожно –
Возможно, что ты будешь понят ложно.

И в питии умерен, будь, не поспешай,
Галантным кавалером, дам не забывай.
И будь душой компании – играй,
Движенья танца в радость превращай.

Коль хмарь в душе, так это не причина,
Чтоб портить настроение другим.
Веселья, дружелюбия «личина»,
Украсит твой уход:
Ты – Ангел! Херувим!

*****
Без крова я давно ношусь,
Как ветр пустынного ненастья;
Не знаю, где остановлюсь.
Найду ль, своё земное счастье?
И, злобно, мной судьба играет –
Всегда гоним, всегда в изгнанье.
И лишь одно меня прельщает –
Муз запоздалое призванье.
И пусть уныньем стих мой дышит,
Живу отрадною мечтой;
Суть жизни по-иному вижу
И искренен своей душой.
Что я искал, к чему стремился.
Творец услышал ропот мой.
В воспоминаньях я уединился,
Где чувства дум проходят предо мной.
Вновь вечер, Тихо. Мгла густится.
Уснули сёла, города;
День суетной угомонился.
В молчанье ночи мне не спится,
Неясных дум душа полна.
Во тьме сокрылся мир земной;
Кружась, ко мне летят виденья.
На сердце радостный покой
И Муз весёлых песнопенья.
О, тайна прелести ночной;
О, чувств свободных вдохновенье!
И примирён я со своей судьбой,
И счастлив божьим откровеньем.

Старому, городскому домику
Уж осень мглу сгущает,
Тьма холод вслед стремит,
Печь в доме полыхает,
Жар душеньку томит.
Домишко городской
В унынье дум не спит,
С печалью и тоской
На всё вокруг глядит;
Никем не замечаем,
Страданий дни влачит;
Надежды не питает,
Кончину свою зрит.
Не внемлет он приветам
«Высоток» городских,
Коварное презренье
Он чувствует от них.
В чаду разливов света,
Безумства и страстей,
Он помнит прошлы лета
И радость прежних дней.
Его обымет скоро,
Навек, печаль-разлука.
Он чистою душою,
Земным осужден мукам.
О, ужас ожидания,
Забвения тоска,
Готовит разрушения
Грядущего рука.
Домишко свой родной,
В слезах, покинет житель.
И над могильною землёй

Взметнётся новострой –
«Высотная обитель».
Пойдёт ли в дом высотный,
Хранитель за тобой –
Незримый покровитель,
Страж тайный – домовой.

Весь сектор старый, бренный,
Покорствует судьбам.
Без права снисхождения
Внимает рок мольбам.
Пусть домику нет будущего,
Иным он радости давал.
Жаль, волею грядущего,
Былое рушит длань.

Раздумья в июльский вечер
Уж гаснет долгий, летний день,
Шум голосов, машин затих;
С небес скатилась мрака тень,
Виясь средь улиц городских.
Гляжу на город – чудно всё же:
Зажглись вечерние огни,
Домой торопится прохожий,
Трудов оставив суеты.
Вкруг высятся домов громады
И где-то там, на «энном» этаже,
Ждут домочадцы, милые предметы.
Ах, домосед, завидую тебе.
Ну, кто не рад душе родной?
Ты сердцем светел, нравом тих.
И не смутит твой радостный покой,
Повес горланье молодых…
А что же мне от жизни надо?
Спит город в сумраке ночном.
Под сенью тишины, отрадой –
Не светится моё окно.
Мне одиночество постыло,
Но так сложилась жизнь моя.
Живая страсть меня пленила,
В бездейственном покое бытия.
И страстию поэзии пылая,
Дух тешит Муза молодая,
Игривой шалостью блажит.
Взыграет сила роковая,
Моё перо благословит…

Дышу чарующей прохладой,
Жара, безумствуя, ушла;
Упав дождями, где и градом,
Нам непогоду принесла.
И дивно лето оживленьем,
Сонмом немыслимых хлопот.
И улетают дни круженьем,
Не до природы тут, не до красот.
Взаимностью я б лету отвечал,
Но нет во мне к нему влеченья.
О, не брани мою печаль,
Внимая сердца откровенью.
Мне мил созревший урожай,
Златая осени пора…
Стих этот, как бы невзначай,
Пролился с моего пера.

Ах, Новый год!
…Огней бегущих чехарда,
Огней, резвящихся на ёлке;
Детишек шумная орда,
Гурьбой вопящей мчится с горки;
Сияньем ночь освещена,
Сиянье полное восторга…
Ах, Новый год! – открытость чувств,
Надежд угасших оживление.
Уносит полночь сердца грусть,
Мир, осенив крестным знамением.
И в торжестве домашней суеты,
Гостеприимство русского стола:
Закуски, блюда стеснены
И помыслы души чисты,
И звон призывный хрусталя…
В веселье праздничном народ,
Улыбки торжествуют в лицах.
Всё ожиданием живёт –
Селенья, грады и столица.
Земной изгнанник – «Старый Дед»,
Глядит с улыбкой сожаления
И шлёт последний свой привет –
Прощального благоволения.
В тиши мгновений и секунд,
Желанье загадаем, друг:
Простосердечие любя,
Услышь желания судьба.

…И бой часов – и треск петард –
Взорвался воздух, как снаряд –
Гром фейерверка – Новый год!
Валит на улицу народ.
Расцвеченное небо – миг живёт,
Меняются расцветки, тают.
Вино, шампанское – всё в ход идёт,
Стаканов звон – веселье нарастает:
«А ну-ка, нашей!» — крепче наливают.
Похмельный, лёгкий разговор,
Искренье шуток «остряков»
И русской водочке – почёт!
И пьётся чаша без чинов.
Ужель тут трезвым кто уйдёт?
И крепость водочки похвальна –
Пробудит в каждом шалуна.
И в заблуждении приятном
Игривый вымысел ума.
Тут нет «чужих», тут каждый – свой.
Блажит народ, гармонь ярится.
С широкой, русской простотой,
Так искренне, никто не веселится:
Вкруг ёлки кружит хоровод,
В него вливается народ –
Круг резвый ширится, растёт,
Смеётся, пляшет и поёт.
Тут пламя юности живой,
Приветный взор, сердечный трепет;
И молодеет всяк душой,
Забвенью, бросив прожитые лета…
Летит «снежок», в ответ – другой,
Кипит на горке «снежный бой»,
Задором пышут, распалились лица.
Забыт недуг – и мирный бой –
Дух несравненный, боевой
«Разит врага» и матерится…
И стар и мал, как может, веселится.
2012г.

Кто-то, с радостью сибирской,
Постучал в моё окно –
О, снегирь, мечтаний чистых
Птах, возлюбленный Зимой!
Ты, как весть крылатых лет –
Моей юности далёкой;
Был я молод, стал уж сед,
Под ударами судьбы жестокой.
Не ропщу и в думах о былом,
Втайне, музам бью челом;
Утекает день за днём
В одиночестве моём.
Я всё тот же – бодрый, прежний,
Сердцем чист, душой безгрешен;
Как избранник роковой,
Молча, крест несу я свой:
Я пишу и это – радость,
Не для славы я стараюсь,
Дорог мне друзей привет –
«Для муз и дружбы жив поэт».

Призрак юный, лет чудесных,
Миг, молю – яви прелестный,
Воскреси любви надежды,
Оживи мечтанья прежни.
О, Творец благословенный,
Ты прости грех вдохновенья.
Ты во мне и надо мной,
И душа полна тобой.

*****
Приют мой скромный обречён
На одиночество, разлуку.
Повелевает сердцем скука
И рок уносит день за днём;
И призрак вымысла витает,
Воспоминаньем душу согревает.
Услышу ль голос вести милой?
Ужель любовь забуду той,
Что лёд сердечный растопила
В душе, окованной зимой.
Проходит век мой – горьки мысли.
Среди толпы, мне безответной,
И сердце дружества не ищет
В делах ничтожных и суетных.
Моей тоски никто не слышит,
Печальных дум уединенья.
Творю в утешном я затишье,
С земной судьбою примиренный.

Примакам
Нам достаётся в жизни роль, порой,
Любовника ли, примака седого.
И мы становимся игрушкою живой
В руках судьбы. Но, право слово,
Как хочется бежать туда, где снова
Ты можешь быть самим собой,
Где есть ты сам и угол твой,
Где всё твоё и нет чужого…
Пока ты в силе, нуждаются в тебе
И любят честно, любят страстно.
Летят года, здоровье – так себе.
И самому себе признаться страшно,
Что жил не так, забыл ты о себе,
В семье ты новой – неродной.
Кому ты нужен – усталый и седой,
Родные внуки вспомнят ль о тебе?
Ты в жизнь чужую влиться захотел,
Ты честно «воз тащил» — и что же:
Работа – примаков удел,
Наивность, глупость – тоже.
И новый дом не стал твоим.
Да и, навряд ли, будет.
Но ты любил и был любим.
Судьба ли это? Бог рассудит.
О. рок безвестного веленья;
О, поступь ранней седины,
Свершился жребий провиденья –
Безмолвно стонет глас любви.
А жизнь идёт. Проходит мимо,
И нету сил, пенять судьбе.
Душа в тоске необоримой.
И ты живёшь, таясь в себе.
Печи русские
Домишко деревянный
За тридевять земель,
Во граде серо – каменном
Погинуть мне ужель?

К тебе, однажды, я вернусь,
Печь истоплю на славу;
Души слезою умилюсь,
Печь русскую восславлю.

Мила ты мне по-прежнему,
Как мать, ко мне добра.
Ты сказкою волшебною
В быт русичей вошла:

Пал вечер тих над долами,
Над смолкнувшим селом,
Запела песнь весёлую
Печь звонным говорком.

Поленья жаром стонут,
Огнистый вал ворчит,
Сосновый дух по дому
Смолистый сруб точит…

Ах, печи, печи русские,
Печных дел мастера!
Сгорают думы грустные
И одиночества хандра.

О двух столах, на стульях шатких,
Вкушал «пирог наук» ты сладкий.
Остались сладкие видения
И разума недоумение.
Увы! Для новых поколений
Умрёт твой «просвещенья гений»
И слава, и мечты, и мысль.
Как быстро поменялось время:
И стол один, и, к сожалению,
Земля у ног и недоступна «высь».

О, неизменный друг льстецов,
В оковах службы поседелый,
В кругу «вершителей – спецов»
(Со спесью чванливой глупцов),
Ты не был чужд решений смелых.
Умолк твой глас «на поле брани»,
Лета, мечты твои – в гонении.
Нашёл тебя удар нежданный –
Ты побеждён! О, рок ужасный!
И почести, и слава в отдалении.

Где с глупостью дружится ум,
Где голос правды одинок;
Не будь там думами угрюм,
Не шли слепой судьбе упрёк.
Сложил ты груз забот и дум
Во цвете здравия и силы.
Ты слышишь клики, величанья шум,
Гремят «оракулы» с трибун,
Тамтамы, бубны, нови гимны.

И в творчестве высоких дум,
Минутной славы ищет ум,
Подвигнутый на «путь счастливый».
Покорствуя судьбе, иди тропой
Унылых, поздних размышлений;
Не мучь себя душевной пустотой,
Постись в уединении.

К поэтическому дебюту
АГУ 2011г.

Получен мной диплом от вас –
Он в «битве» честно мной заслужен.
Звеню пчелой и жалю в глаз,
Стал стих серьёзней, стал горазд,
Но вам, по-прежнему, не нужен.
Что ж, мне судьбы не надо лучшей.
Рождает скрип «колючего пера»:
Грызущий сердце, «гад ползучий»,
Глупцам гремящая хвала,
И выпивохи грешного «хорал».
О, скептики – трухи сыны!
От вас я мыслями далёк.
Душа и сердце дум полны,
Мечтаний отлетели сны,
Судьёй мне – совесть, правды слог.

*****
Поэт – потребность, зов души
И чувств, и мыслей вдохновенье;
Он – глас народа и меньшинств.
Всем место есть в его твореньях.

Не мыслит жизнь он по-другому
И слово правды в жизнь несёт.
Не ради славы молвит слово,
А просто этим он живёт.

Есть боль и радость в белом свете,
Всё вперемежку нам дано.
Ему ж, с рождения до смерти,
Нести свой крест предрешено.

Не всем бессмертье обещалось.
Но всем невзгодам вопреки,
В сердцах мятущихся рождались
Вольнолюбивые стихи.

Филиппу Киркорову
Ах, время, время! Уж Филиппу
Страна справляет «сорок пять».
И Бедрос, Пугачёва и Лолита,
И вся московская элита
Пришли всех благ ему желать.
Со сцены сыплются приветы –
Все славят доброго певца.
Прими же пожеланья света
Не ради красного словца.
Пусть Музы властвуют тобой –
Волшебный мир очарования.
Прости сердечной простотой,
Зла закулисные шептания.
О, славы звёздной, именинник,
Размолвок, радостей виновник,
Тебе цветы, друзей лобзанья
И зала полного признанье.
Тебе ль, певец, судьбе пенять,
Скучать под звуки лир о доле?
Тебе, всего-то, сорок пять,
Иным – намного более…
Подделкой под оригинал,
Поёт шалун – «певец забавы».
И развлекая пеньем зал,
Он по-французски тебя славит.
Ты не смотри, что ростом мал,
«Её» любви, достойный идеал.

Песни хочется писать,
Есть к тому поползновенья –
Чувство есть, есть что сказать,
Сердца и души волненья…
Но другие пишут песнь
С музыкой в соединенье:
Тут обманчивая лесть,
Хлад сердечного творенья;
Меж строками скука кружит,
Поощряет уз измену;
Счастию несчастье служит,
Назначая свою цену…
03.07.2012г.

Проказы шоу-бизнеса
Ох, тусовка, ты тусовка!
Тут свой взор, куда ни кинь:
Лицемерный, склочный мир,
Воздыханья ловеласов ловких,
Обветшавший глас «богинь».

Потеряв надежды, младость
Со смирением души,
Проклиная дар судьбы,
Познаёт измены сладость,
Обожателей талантов страстных.

«Боги», смертный вас поносит.
Тут приличье хлад объемлет,
Празден ум и сердце дремлет.
Жертвы новые приносит
На алтарь искусства время…

Были ж, свадьбы в старину.
…Всколыхнула ранней ранью,
Суматоха дом в селе:
И невесту обряжают,
Бабы охают во тьме.
И пропел петух – к заре.
Ах, колечко золотое,
Знать бы, что оно сулит –
И сердечко сладко ноет,
Трепет душу холодит.
День – на диво, люду – страсть,
Негде яблоку упасть;
Двор цветами разукрашен,
Тесен двор, гостей собравший…
Ба! А вот и суженый – жених,
В час назначенный приспел:
Конно – звонный скачет «вихрь»,
Скачет, свищет «ветровей».
Звоны ближе – смолкли враз,
Кони встали у ворот.
И раздался зычный глас:
«Тут «купца» девица ждёт. »

Все к венчанью приглашёны –
В церковь, к батюшке – попу…
И уже – молодожёны,
Всех гостей зовут к столу.
Счастьем светится невеста,
Праздно – весел и жених:
В счастье и несчастье вместе –
Повенчало небо их.
И незыблем свадебный закон:
Пусть всем пьётся и поётся,
От закусок «стол прогнётся»,
Пот с чела прольёт гармонь.
Не в урон и не в разор
Долгий свадьбы разговор:
День ли, два ли – сколь придётся,
Пока душенька уймётся…

Ах, колечко золотое,
Впору девичьей руке.
Жар в душе, а сердце ноет
И слезинка на щеке.
02.03.2012г.

Что ж одиночество для нас?

Любовь – блаженство, жизни сила.
Что ж одиночество для нас?
Летят деньки в тоске унылой,
Ничто не радует нам глаз.
Неясны думы, сердце пусто,
Бегут года и сердцу грустно –
Бесценен жизни каждый час,
В небытье убегающий от нас.
Жизнь одиноких рок не украшает
И ни к чему стремленья нет,
И сердце радости не знает,
И не лучится в душах свет…

Не молод я, да и не стар,
От прежней жизни я устал,
Стал одинок, любовь ушла,
Душа ж надеждою жива.
Душа любви желает вновь
И гонит хладную печаль,
Зовёт в неведомую даль.
Найду ли там я вновь любовь?
Былое мне немного жаль,
Но кто уймёт мою печаль?
И нет сильней любви начала,
И вдаль тоска меня погнала.
И я в пути…

Луна, луна…
Пал на озеро белесый,
Полуночный сон-туман.
Лунным гребнем кудри леса,
Расчесала свет-луна;
И вспорхнув, как бабочка с цветка,
Легкокрыло взмыла в облака.

Серебристым, ясным взором
Огляделась свысока.
И рассыпала просторам
Щедрый дар её рука:
То ли росы, то ль жемчуг –
Перламутра чистый звук;

Зазвенела в травах хладных,
Мглу рассеяла вокруг;
В написаниях приватных,
Мой украсила досуг.
И досель, неведомая мне,
Зазвучала радость в тишине.

О, грехи, мои грехи,
О, часы, прелестной муки!
И текут мои стихи,
И пленяют сердце звуки.
И душа – поэзия сама,
В суд являет плод ума.

Ой, ты милое село –
Радость и кручина.
Опечалено чело
Молодой дивчины.
Отчего же, отчего
Счастья нет простого –
Любит сердце одного,
Любит и другого.

Сердце, сердце укажи,
Выбери милого.
Сердце девичье молчит
И в ответ ни слова.
Радость – душенька моя
В раздвоенье мечется:
Я сама себе судья
И сама ответчица.

Светом лунным полнится
Ноченька шальная,
У окошка девица –
Как ей быть не знает.
От калитки два пути
Полные тревоги,
По какому же пойти,
По какой дороге.

Только раз судьба даёт
Сделать выбор главный.
За тревожной далью ждёт
Радость со слезами.
25.12.2011г.

Степи, степи, целина…

Ах, дорога – мать честная!
Степи – взглядом не объять.
Еду я, а встреч шагает –
Вся Алтая благодать.

И уходит боль телесная,
Как по ветру облака.
Льётся в душу синь небесная –
Песней радости, река.

Перелески да околки,
Духовитых сосен стать.
И кудрявые молодки
Вновь бегут меня встречать.

Сохранив весенние серёжки,
Понадела белые сапожки
Вся берёзовая рать.
Ах, милашки, «ёшки – кошки»,
Не невесту ж, еду выбирать.

Не вернуться дважды в юность,
Мил – родная сторона.
Не плетёт узоров чудных
В сердце девичьем весна.

Дивна степь, желтеют нивы –
В сердце радость без конца;
Как весною песнь скворца,
Бесконечна для любимой.

С ветром шепчется пшеница,
Золотится ширь полей,
Рожь высокая клонится –
Колосится зернь звончей.

О, сентябрь, тебе трудиться.
Урожай пускай теснится
В закром золотом полей.
Да землёй вознаградится
Всяк трудящийся на ней!

Табуны вы мои, Табуны
Раскинулись, вольны просторы
Целинной, Алтайской земли;
Давно уже это не ново,
Но дорого чувствам души.

Табунские шири и дали,
И звёздная россыпь в ночи,
Встречали меня, провожали.
И верен я этой любви.

Нет сердцу сторонки милее,
Селенье моё – Табуны.
Отечества славой овеяны
Питомцы твои и труды…

Прости мне мой ропот, селенье,
Души молчаливую брань;
Запутанной жизни смятенье
И горькую долю селян.

Стеснились в уме мрачны грёзы.
Дни прежние помня твои,
Пою, а в груди боль и слёзы
Слова заглушают мои.

Вновь Муза мне явила
…Всюду скука и забвенье,
Немо слово – звук пустой;
Позабыто вдохновенье,
Лира не звучит. Покой…
Враз, вдруг всё переменилось.
Не обман ли, что со мной?
Сердце жаром охватило –
Слышу голос Музы милой:
Не скучай, пиши и пой.

Вновь текут мои стихи,
Позади унынья страхи.
И слова мои легки,
Как прощёные грехи.
Я молюсь священной страсти.
Что причиною молчанья стало:
Может внуков окруженье;
Может быть, душа устала,
Мир мечтаний утеряла,
Жизнь, увидев обнаженной?
Неуж ты, душа вздыхая,
Страждешь в муках безответных?
Тем живу ль я, то ль слагаю,
Не бездельем ли страдаю,
Воспевая Добродетель?
Жизнь дана мне от богов,
А судьба вручила лиру.
Знал надежду я, любовь.
В прошлом всё. Однако, вновь
О любви пою я миру.
03.07.2012г.

г. Барнаул
Глуховских Светлане

Льёт болью в душу лунный свет
И сердца пыл угас во тленье;
И прежней жизни отраженье,
Стирает время новых лет.

И нет возврата мне в былое,
Устал я грустью сердца жить;
От тяжких дум мне нет покоя –
Возврата нет, но надо жить…

Кровь горячит январь студёный –
И полыхнул пожар в душе:
И грусть – тоска, и думы чёрные
Сгорели в пламенном костре.

О, «карий омут» — дум волненье
И Белокурихи круженье,
И радость душ зовёт к себе!
Молю святое провиденье
Что привело меня к тебе.

Душа надеждой расцветилась –
Я снова молод, полон сил.
И сердце трепетно забилось –
Я полюбил, я вновь любил!

О, злато-карий, нежный взгляд
И сердца крик, и вопль любви –
Они без слов мне говорят:
«Люблю тебя! Ты только позови!»

И закружил нас снежный вальс,
И музыка любви в сердцах звучала.
Любовь венчала в зимний вечер нас
И сердце сердцу в унисон стучало.

Прощальной лиры звук…

Час мой печальный встречала
январским морозом зима.
Грустным напевом звучала
сердечная боль и тоска.
Мы расставались с тобою –
ни слова, полслова в ответ.
Чувство простое, земное,
унёс я с собою навек.
Молода ты и прекрасна,
ты счастье земное найдёшь.
Муки седого страдальца,
молю: не терзай, не тревожь.
Тяжко, ты знаешь, страдаю,
винюсь, но не спорю с судьбой.
Осень моя золотая,
стон лиры услышишь ли мой?
Милый мой друг, взор твой чудный,
пусть дружеством светится мне;
Пусть излучает радушье,
надежду, даря седине.

*****
Оставя круг забот всечасных,
Мечты любви, надежд напрасных,
Душою волю возлюбя;
Невольно, вспоминаю день вчерашний
И вижу, мысленно, тебя.
Тебя преследовать не буду,
Печалью мне – угасшая любовь.
Сердечный хлад, души остуду
Уж не согреет взор немой.
В нём чувства нет, нет жарких дум,
Нет кликов радостных восторга;
В нём прошлых наслаждений шум
И откровенье доли горькой…
Всё канет в прошлое. Порою,
Струнами памяти звеня,
Взор оживает предо мною –
Любви смиренная мольба.

*****
Седина уж красит волос,
Непокой печалит дом,
Но волшебный, ночи голос,
Мне напомнил о былом –
О целомудрии любимых,
Робости томления
Очей пламенных и чистых
В ожиданье упоения.
Ах, вы ночи, страсти ночи –
Святы вы и так близки.
И шумят берёзовые рощи
Охраняя сон любви:

Любви жаркие объятья,
Сладость уст и рук блудливых;
И неистовость лобзанья
В ненасытности желанья,
И нескромные порывы;
И слепое буйство страсти,
И бесстыдство сладострастья;
Персей дрожь и глас стенанья
Утомлённого созданья.

И уста во мраке ночи
Шепчут: «Боже, охрани…»
И стыдливо клонит очи
Утро раннее зари.

*****
Я так хочу тебя увидеть
И утонуть в твоих глазах,
Хочу твой голос нежный слышать
И всё забыть в твоих руках.

Я так хочу тебя увидеть
И быть единственной твоей.
И ты без слов поймёшь, любимый,
Что нет любви сильней моей.

Я так хочу тебя увидеть –
Глаза в глаза, хочу, хочу…
Хочу я голос твой услышать,
Люблю… Звоню… Грущу… Молчу…

*****
Захмарил осенний денёк,
Душа не печалью томится,
Спешу я на твой огонёк –
Лечу быстрокрылою птицей.
И в запахах прелой листвы,
И в жёлтых отсветах просёлка,
Мне чудится запах весны
И милая сердцу девчонка…

Давно это было, давно.
Что жизни года, коль любовью
Не бьются сердца заодно –
Ни страстью, ни горькой слезою.
И счастья напев я простой,
С другою ищу, как когда–то,
И в ранних седин, мир былой,
Навряд ли, вернусь я обратно.

Ах, весна — девица цветистая –
И чувств, и мыслей разнобой;
И лето звонкое, душистое,
Да буйство зелени младой;
И много солнца, много света,
Калёный воздух душною волной.
Я не люблю весну и лето,
Владеет осень сердцем и душой.
Люблю я осень на Руси,
Не надо мне красы иной.
Алтайский край мой – гой, еси!
И ширь, и даль передо мной,
И люба мне златая осень;
Её, как женщину люблю,
В ней замирающую просинь;
Я замираю с ней и восстаю.
Очарованьем грусти странной
Вдруг, вострепещет сердце вновь.
Но, чу!? Идёт, идёт желанная –
Моя царица и любовь!
Ах, бабье лето – тайн творенье,
Златятся степи и поля,
Пернатых льются песнопенья –
Алтай – сибирская земля!

Екатерине Заниной
От Натальи Заниной

Убежала ты из детства,
Материнская подмога.
Ох, девчоночка-невеста,
В сердце матери тревога.
Не впервые мать тоскует,
Пряча слёзы расставанья;
Дочку среднюю милует,
Провожая на венчанье.

Разлетаются птенцы,
Силу крыльев обретая;
И летят во все концы,
Жизнь земную продолжая.
Понимаю, всё приемлю.
Белым лебедем взлетай,
Дом родной, родную землю
Никогда не забывай.

Ты лети, лебёдушка, лети.
Радостью пусть будет вам,
День, что вас соединит,
Разделив заботы пополам.
Чувства сбивчивы и речь,
И волнение в груди:
Зять Антон, тебе беречь,
Мою Катеньку любить.

Пусть любовь сердца живит
И семейный круг теснит.
С внуком долго не тяните,
Можно внучку – как хотите.
Эх, гулять, плясать, шутить
Станем мы, друзья, все вместе.
Радость к радости спешит,
Как жених к своей невесте.

В день бракосочетания
15. октября 2011г.

*****
Душа немало повидала,
В сомненьях я приемлю новь.
Жизнь хочется начать сначала,
Соблазн любви вновь греет кровь.
Гоню из тела я усталость,
Живу приливом новых сил.
И в сердце чувства нарастают,
Как дикий по степи ковыль.

И в спешке дел деньки бегут,
И грусть – тоска мне душу гложет.
И шелковистой шалью, вдруг,
Я чьё – то сердце растревожу.
И пусть мне многие твердят
Про годы, волос поседелый.
Душе вновь хочется страдать
В напевах соловьиных трелей.

Осень – любовь моя.

С дерев уж облетает багряно-жёлтый лист,
В веселье бесшабашном играет гармонист.
И кружат листья в вальсе, притягивая взгляд,
В кружении прощальном осенний листопад.
Калина да рябина, что девицы невинны,
Зарделись от смущенья открытостью нагой.
И гроздья налитые, как груди обнаженны,
В томленье жаркой плоти рождают вздох младой.

«Тепло-обман», — О, чаша колдовская! –
Пьянит-ласкает бабье лето.
Рябины гроздья, от стыда сгорая,
Прельщают птиц рубиновым отсветом.
«Где родился – там сгодился» — люди говорят.
Корни ли кержацкие мне душу бередят?
Растворюсь я в осени – я слиться с нею рад,
Осень тихо шепчет мне: «Люби и жди меня опять».
И качает маятник времени качели:
Стал вдруг день короче – и стала ночь длиннее.
И дохнул октябрь плакуче – листья облетели,
Тяжелее стали тучи – моросят уж злее.
Только бор всё зеленеет – сосны, пихты, ели…

О, боже, дай мне силы, укрепи мой дух!
Я с осенью прощаюсь – песнь пою ей вслух;
Ничто мне не поможет её остановить…
Я снова, буду ждать её, значит – буду жить!

Ты одна …
Твои обиды сердце ранят,
Я постарел, пойми меня –
Не жил и не живу обманом,
Тобою жив, люблю тебя.

Но жизнь сложней. Судьбу ругаю,
Невмоготу душе, порой, —
Душа болит, душа страдает,
Ей вновь быть хочется с тобой.

О, тайны кротость и терпенье,
И трепет юных, чудных глаз!
Прости меня за прегрешенья,
Я встречи жду – всегда, сейчас.

Дождусь ли, радость ты моя?
Тебя всегда люблю и жду.
Я не зову по имени тебя,
Но лишь тебя одну люблю.

Я не дарю тебе цветов,
Но нежностью пропитанное слово.
Я пел, когда-то, про любовь,
Теперь пою о ней я снова.

Тебе я, мог бы, посвящать стихи
И звать любимой и прекрасной…
Прости, за прежние грехи,
Я одиночеством наказан.

*****
Дева юная любви,
Я с тобой делил досуг.
Страстью дикою томим,
Вновь к тебе стремлюсь, мой друг.

Ласк твоих не забываю
И стихами, в тишине,
О себе напоминаю.
Помнишь ты ли обо мне?

Жизнь в смятении лилась,
Всюду беды и невзгоды.
Ты одна отозвалась,
Скрасив дни мои и годы.

Что ж оставил я себе –
Призрак ложного томленья?
Нет и нет. Молюсь тебе –
Юной, чистой, откровенной.

О, приди вновь день чудесный!
Грусть моя, моя любовь,
С жаром трепетного сердца
Обниму тебя я вновь…

Друг бесценный, зла молва,
Безымянной будь пока,
Милой тайной будь моей –
Дивной звёздочкой ночей.

Вся жизнь – простая диалектика,
Земной ей мало красоты.
Справляет торжество косметика,
Ложась на милые черты.
Помада, тушь – бездонность глаз:
И красотою неподспудной
Вдруг обернулась мама враз –
Принцессой сказочною, чудной.

Таланты, пробуя свои,
Малюет лик и дочь меньшая –
Помада, тени, глаз круги
Глядят из зеркала, пугая…
Ну, что сказать: пора такая.

*****
Ах, вольный край мой, степь широкая,
Желанный сердцу, край родной!
Я обпечален долей горькою,
Судьбы коварною игрой.
И лучших лет надежда тает,
И недалёк час роковой.
Мои слова печальны: знаю;
Но мыслей жар не угасает,
Я в море бед живу мечтой.

Мне снится милая сторонка
И луг с росистою травой;
Легка, как облако, девчонка
Бежит по травушке, босой.
И вечер манит в тайну ночи,
Берёз духмянится листва.
Огнём лукавства брызжут очи.
О, миг отрадный полуночи –
Уста стыдливые к устам.

В моей судьбе всё это было,
Не возвратить, что было, вновь.
Но сердце помнит – не забыло,
Той робкой младости любовь.
Как жаль, не может миг продлиться –
Уносит утро сладкий сон.
И сердцу снисхожденье мнится:
Ах, скоро ль, скоро оживится,
Моей тоски, пустынный дом?

«Должна быть в женщине загадка»,
Я счастлив тем, что вижу Вас.
И лет ушедших мне не жалко –
Грядущее не разлучило нас.

В порыве юного задора,
В весёлом шуме сил игривых,
Всегда ты там, где жарки споры,
Ни дня без этого не жила.

Но в жизнь отчалил наш «корабль»
И мы со школой распрощались:
«До свиданья наш причал», —
Где детство с юностью остались…

Вас вижу я – питомцы школы:
Горячий спор – «девятый вал»;
Галина в споре – азарта волны,
Десятый «Б» — начало всех начал.

О, жизнь моя, печаль – судьба,
Всё та же ты, но чуть другая –
Другая неба синева
Весенней нежностью пленяет.

Капелью звонной, песнь весны
Нам краски свежие являет.
И полнощёкий лик луны,
В душе вздох прошлого рождает.

Деньки кружатся всё быстрей
И в таянье – снега седые.
Тоска на сердце всё острей –
Всё дальше годы молодые.
Но ты, весна, всё ж приходи,
Шуми, звени ручьями вод,
Влюблённых в «кущи уводи»
И соблазняй «запретный плод».

О, торжество земного чуда!
Приемлю радости твои.
И сердца жар – желание любви,
Снега седые не остудят.

Пой, судьба, мне о печали

Ах, пой же, пой мне о печали,
Судьбы тоскливая струна:
Как было радостно в начале,
Как горьки старые года.

Я ел свой хлеб, всем был я нужен,
В свой мир земной, едва вступив;
Друзьями, радостью окружен,
И спешкой дел был одержим.

И ерунду житейскую отсеяв,
Приемля истин власть и страсть,
Я не берёг златое время.
Свалилась старость, как напасть…

И жжёт мне сердце боль и стыд,
Что жизнь свою я «профуфукал».
Когда б, не тяжкий русский быт,
Не жил бы в старости я в муках.

Уж сентябрь на дворе…

Тихим шелестом листья ложатся,
С озорной расставаясь порой;
А мы с летом не хочем расстаться,
Ты прости нас, сентябрь золотой.

Ты прости бесшабашную глупость,
Куролесье влюблённых сердец.
Повзрослела на год наша юность,
Постарели на год мать-отец.

От тебя в сини неба не скрыться,
Ты и там, ты, и тут, ты – везде.
Буйство глаз обновленьем струится –
Летним звоном скитаний, в тебе.

Брызжет солнце златое нам в лица,
Стали зрелей, мы стали сильней.
А кипенью сердец лето снится –
Неуёмною прытью своей.

Дух бродячий души, понимая,
Нас учитель не станет журить;
Воркования пыл умеряя,
В мир познаний начнёт уводить.

Собираются в стаи и птицы,
Под осеннюю песнь сентября.
В добрый путь! К знанью юность стремится,
Возжигая «огонь от огня».

Я не пытаюсь прошлое забыть
И не ищу в нём оправданья
Того, чего могло не быть:
В душе ни чувств, ни покаянья.
Возможно ль, прошлое забыть?
Себя обманывать устал я,
Устал пустой надеждой жить
И мучить душу ожиданьем.
На сердце слёзы и тревоги,
Душа в безмолвии печали.
Воскреснут ль, младости восторги,
Зажжётся ль вновь блаженно пламя.
Уходят годы, унося печали,
Надежды, чувства остаются.
И мук сердечных, сладостное чувство,
Взволнует душу, как вначале.
И нету жизни, ни одной,
Прожитой без печали на Земле.
Вновь жаворонок песнею живой,
Влечёт к небесной чистоте.
И к женщине стремленья не избыть,
Неизъяснимо сердце замирает,
Родится жар…
И тихо остывает.
Судьба ли это? Может быть…

Стылой осени льётся прохлада,
Одинок, неприютен мой дом.
Отлюбившее сердце, однако,
Всё грустит, неизвестно о ком.

Скоро, скоро предзимье завьюжит,
Нежным чувством томится душа.
Что ж синица поёт, словно тужит –
В днях осенних всё меньше тепла.

А озимым полям лето снится,
Жизнью новой живут зеленя.
Так не пой мне о грусти, синица,
В раздвоенье душа у меня:

Я минувшим объемлем, порою,
Временами уныньем тесним.
И прощаясь с оплаканной болью,
Сердцем светел я, Богом храним.

Журавлиный клин в небе курлычет,
Крик призывный над домом моим.
Новых сил набираюсь я нынче.
Может мне, улететь вместе с ним?

Есть наслаждение в печали,
Когда у друга плачешь на груди;
Который горечь слёз твоих похвалит,
Или за слабость извинит.
Есть радость в жизни – быть любимым,
И есть не меньшая – любить.
У несчастливых – речи злые.
Но можно ль их за то винить?
Другие речи у счастливых,
В волненье гордом радость дум.
И счастья тень счастливцев милых,
Внимает звукам сладких струн.
Друзья мои! Душа влюблённая
В душе любимого живёт.
Несчастного – безверье злобное
По жизненной стезе влечёт.
Любовь, Любовь, ах, если можно,
Дай злым сердцам искру огня.
Пусть будет счастлив, сколь возможно,
И тот, кто счастлив был вчера.

*****
…Воды сонные, знобкая мгла,
Берег лениво, лижет волна,
В шелесте тихом дремлет камыш.
Тихо, тихо – кругом тишина,
Лебедем белым – в небе луна,
Час рассветный крадётся, как мышь.
Дремлет сумрак на лапах сосновых,
Дышит хвойным настоем чудес.
Мило сердцу тут всё и знакомо,
Ночи тень покатилась с небес.
Миг отрадный на сердце ложится
Чувством слитным единства с душой.
Разжигает кострище зарница,
Разгораясь, струит свет златой.
И вдали утомлённых забот,
Среди дивной, прелестной красы,
Сей волшебнице, страстно, поёт,
Благородство рыбацкой души.
Сердцу памятны все времена.
Тайной грустью я часто томим –
Вспоминаю родные места,
Где был счастлив я, был я любим…

Поют поэты о любви,
Любимым строки посвящая.
И нежной страстию полны
Сердца, стыдливо замирая.
Фантазий мысль и радость снов,
И чувств сердечное биение,
Коснулись седины власов,
Душе, даруя наслаждение.
Стремясь фантазиям вослед,
Невинной радостью живу я.
Уходит ночь, бежит рассвет,
Все сновидения сметая.
И в хлопотах проходит день,
Я вечер жду, томленьем маясь;
Небес коснулась ночи тень…
Вновь, робко, милая ко мне прижалась…

*****
Давно ль, ты, с лёгкостью шутила,
Тобой был очарован я.
И каждый вечер, молчаливо,
К тебе рвалась душа моя.

И сердца страстию окован,
Я думал только о тебе
И чистой пламенел любовью;
Но ты смеялась лишь в ответ.

Уж таково судьбы решенье –
Вдали прошла вся жизнь моя.
Во снах счастливого виденья,
Хранил твой светлый образ я.

Мольбы души своей не скрою,
Признаюсь, искренне, тебе –
Что сожалею о судьбе,
Несправедливою со мною.

В крови остывшей жар унялся –
Безумство страсти молодой.
Но с первой, юною мечтой,
Я никогда не расставался.

О, вы, минутные виденья!
Твой образ, вечно молодой,
Рисуют сны воображенья;
А я давно уже седой.

В пустынной мгле, я в час прощальный,
Молю святое провиденье:
Уйми души моей печали
И подари одно мгновенье.

Воспоминанья чтоб ожили –
Взгляну на милые черты.
И бездны глас неодолимый,
Приму смирением души.

Я Музе посвятил…
Пусть говорят: мне делать нечего,
Мирских не ведаю забот.
Весь день я в ожиданье вечера –
Когда песнь Муза запоёт.
Я не бездельник, труд мой славен.
Им не понять души моей.
В молчанье ночи, глас внимая,
Милуюсь с Музою своей.
Она верна мне – не обманет,
Её любовь полнится мной.
И с ней мне грустно не бывает,
Не то, что от любви земной:
Где больше боли и страданий,
То нежный взор, то взгляд пустой…
И сердца страсть – любви желания,
Я в мир иной унёс с собой.

Олеся…
«Олеся, Олеся, Олеся…»
О, как звучала песня,
О, как пылала кровь!
Казалось, будет вечной
Нежданная любовь.

Была моей ты песней,
А стала вдруг чужой.
Давно уже не вместе –
Расстались мы с тобой.

Былое часто снится,
Где я живу душой.
И в сердце боль стучится,
Хранимою мечтой.

Я слышу глас поэзии
И лир напев живой.
И память в поднебесии
Рисует образ твой.

Надежду вновь лелею,
Жду призрак счастья свой.
Пою свою «Олесю»,
Не расстаюсь с мечтой.

Ах, школьная любовь…
«Заблудилось, затерялось
Моё счастье где-то.
Я со счастьем разминулась
В молодые лета.

Не сложилось, не слюбилось,
Безутешна я –
Беззаветно полюбила,
Безответно я.

В сердце радость онемела,
Лишь глядела на него;
Трепетала, тайно млела,
Он не видел ничего.

Может, я любви не стою,
Но так хочется любви.
Сжалься, Боже, надо мною,
Каплю, счастья подари.

Повстречаю я другого.
Ой, пора мне быть смелей!
Я в любви ему откроюсь,
Что он лучший из парней…»

И уходят годы детства,
Расцветает юный цвет.
Новым чувством бьётся сердце,
Ждёт, по-прежнему, ответ.

*****
Ах, денёчки золотые.
С Музой резвой и младой,
Вспоминаю дни былые –
Возраст юный, образ той,
Что душа ещё хранит,
Но уж сердце не томит.
Призрак давний, забытой,
В беспокойстве непонятном,
Вновь встаёт передо мной,
Из времён тех, невозвратных:

Ах, денёчки золотые –
Сладки думы, сердца стук;
Страсти пылкие порывы,
Тень вечернюю зовут.
В час отрадный бытия,
Тот же я, но и другой –
Умножаю я собой,
Жизни милой скуку дня.
Ах, ты грусть – мучитель мой.
Нет сердечного покоя,
Всюду вижу я тебя –
Трепет уст, рука с рукою,
Озорной, игривый взгляд.
О, отрад уединенье,
Нужен сердцу ль, чей совет?
Охрани от бессердечья,
Злых шептаний и от бед…
Томный час стыдливой ночи,
Чуть забрезжил раннею звездой;
Я спешу, бежит за мной
Месяц ясный – друг беспечный,
19.07.2012г.

Тоской безмолвной окружённый,
Бесплодной думой упоённый,
В утеху грусти и судьбе,
Я новый мир воздвиг себе,
Пременой сей заворожённый.
Милее стало всё вокруг,
Полнее, радостней досуг.
Мой кров, доселе неприютный,
Благословил на пир безумный,
Поэзии блаженный дух.
Богов любимец, слов кудесник,
Питомец Муз, любви прелестник,
Мой жребий скучный изменил
И лиру робкую вручил,
Наполнив душу вдохновеньем.
О, глас певучий лир небесных,
Воспой рассудок благоденствий:
Чтоб скорбь исчезла навсегда;
Чтоб сердцу вторила душа,
В напевах Муз и наслаждений.

Увы, мне, старый друг
Увы, мне старый друг, увы,
Всё тот же я, но и другой –
Текут в печали мои дни,
Клонюсь седою головой.
Всё чуждо мне, мой милый друг,
В уме теснятся мрачны грёзы,
Всё чаще чувствую недуг
И нет ответов на вопросы.
Иной уж возраст наступил,
Нелёгкий пройден путь.
И неприятным словом «был»
Я подменяю свою суть.
Живу в унынье мрачных дум,
Не верю властным увереньям.
И равнодушной жизни шум
Несёт одни мне огорченья.
Меняет время нашу жизнь,
Душа охвачена тоской –
Нажива, злоба и корысть
Справляют пир свой роковой.
Всё, чем страдал, мечты и радость –
Погребено всё «новизной».
Остаток дней не хочет старость
Прожить с сердечной пустотой…

Я возвращаюсь снова к вам,
Гляжу с волненьем на село,
Знакомым кланяюсь местам,
Где детство с юностью прошло:
Всё также бор шумит сосной,
Всё то же озеро и луг
Зелёной плещутся волной.
Всё живо тут – и кажется, порой,
Что, нет и не было разлук…
И ты, по-прежнему, остряк
И множишь круг моих друзей –
Живая речь и добрый взгляд
Мне возвращают радость дней.
Пусть стары мы – то не беда,
Забвенью годы предадим.
С тобой, мой друг, к душе душа,
Волненьем юности дыша,
За чашей дружбы посидим.

Атапину Анатолию
Утешенья нет душе моей.
Сон бежит моих очей;
Мрак безмолвный в неге дремлет,
Всё живое сон объемлет,
Всюду царствует Морфей.
Полусонный призрак бродит
В свете тусклых фонарей…
Вспоминаю дни былые,
Радость дружества, свободы,
Надо мной кружатся годы
И терзания седые.
Призрак ложного видения
Дух унывший ободрит
И полночным снисхождением
Дни минувшие явит.
Ах, утраченная младость!
Незабвенные мечты,
В строки памяти вплетаясь,
Да украсят седины…

Край задумчивой природы,
Где ласкаясь, плещут воды,
Красота пленяет дух;
В упоенье страсти вольной,
Разным возрастам покорный,
Промысла одушевлённый труд.
Сей предел забуду ль я?
Те места, где всё милей,
Где живут мои друзья,
Я храню в душе своей.
Ах, Черёмное-селенье!
Друг мой, радости внемли
И минуты искушенья
У скупого времени кради.
Позабудь про утомление,
И зажги фонарь волшебный;
Рук златых умножь творения
В лодке, дружбой освященной.
Будь послушен наслаждению
И воздай сторицею трудам,
И с рыбацким вожделением
Собирай Фортуны «дань».
Пусть усталости наградой
Станет твой улов богатый,
Досуг лунного блистания
И удачи упование.
Мир заботливой природы –
Сердцу свойский, духом братский,
Да умножит твои годы
И всей братии рыбацкой.
Треск костра и шум речей
В непритворной радости друзей –
Всё в судьбе твоей, мой друг,
Украшает твой досуг.

Мне отныне суждено
Вдалеке жить от тебя.
Выпьем, Толя, заодно –
За тебя, друзей и за меня.
Выпьем всё же – под уху!
Стуком полных чаш звеня,
Воздадим хвалу началу своему,
Где сдружился с вами я,
Где мы все – рыбацкая семья.

Сыны природы славные

Чьё сердце страсти не томят?
О, Боже праведный, прости!
Привычно жёнушки ворчат:
«Ох, уж нам эти рыбаки…»
Уходим «окаянные» —
Тут спорить «не моги»,
Нас ждут озёра хладные,
Где блещут вод струи.
Сыны природы славные,
Сердечной простоты,
Милей брега вам дальние,
В сгущённой тьме ночи…

Ах, лодочка двухместная,
На лоне тихих вод –
Мечта уединенная
Вдали мирских невзгод.
Одна, луной озарена,
Безмолвие внимает.
И душу тешит тишина,
Очам красу являет.
И нет ни бед, ни старости,
Есть верный круг друзей,
Блистают звёзды младости
В неизреченности своей.
Удаче сердце молится,
Душа с душою в лад,
Веселье и бессонница,
Под стопочку, шалят.
И тихо плещут волны,
Живой напев костра,

Единой страстью полны
Рыбацкие сердца.
И радость полнит грудь;
Трепещущей рукой,
Одушевлённый труд,
Приемлет дар благой.
Ночным гребцам я страсть пою
И в лодочке простой,
Увенчанной мечтой,
Привет им братский шлю…

О, вы, которые с упрёком,
Зовёте дружество пороком,
Вы осуждаете других,
Погрязши во грехах своих.

О, Муза!
Не ведал в жизни страха я,
Не ведал, Муза, и тебя.
Вдруг поманила ты меня:
И в страхе я –
Я утерять боюсь тебя.

Игривой Музой увлечён,
Я в свой остатний жизни век,
Я ей одною покорён.
Пусть судит свет,
Пред богом мне держать ответ.

*****
Влюблённость лёгкую, порой,
Мы за любовь принять готовы.
Но хладен ум, сердечный зной
Он охладит влеченьем новым.
Коль разом дух и ум взмутится,
И закипит, играя, кровь;
Господня воля совершится –
И в сердце расцветёт любовь.

*****
В огне любви сердца свои сжигая,
Всё на Земле свой продолжает род;
В согласии и к пользе всё живёт.

Любовь земная разная бывает.
Родится человек, живёт и – умирает,
А Человечество – живёт!

*****
Нет ни радости, ни боли,
Вчуже всё и нет мечты;
И ничто не потревожит
Умиротворение души.
Ночь сменяя, день проходит,
Сон ли, явь – уж всё равно;
Рок земную жизнь итожит –
Всё предопределено…

26.02.2012г.
*****
В волненье сердца чувство бьётся,
Мучений сладостный обман;
В любви и верности клянётся
Сердец мучитель – «Донжуан».
Как переменчив он душою,
Коль юной, чистой красотою
Предстанет взору «божество»;
Забвенью отдано «земное» –
Любви стыдливой торжество.
Невинности он вновь клянётся
В любви и верности опять.
Надолго ль, ей он отдаётся,
В угоду ль господу? Как знать…
01.07.2012г.

*****
О, блаженство, ты – невеста!
Двух сердец счастливей нет.
Коли сердце любит сердце,
Полон жизни чудной свет.

25.06.2012г.
*****
Во всём патриот сибирский народ,
Безмолвный судья он, к тому же:
Он сердцем горячим Отечеству служит,
Рассудком в смиренье несносном живёт;
Правдив языком, как российский «Петрушка»,
Счастливый в грехах и весёлых пирушках.

25.08.2012г.
*****
Для Добродетели святой,
Витийство злобы – звук пустой.
И множит время добрые дела,
Предав забвенью козни зла.

26.02.2013г.
*****
Нет, не Европе обветшалой,
Земли жилец усталый,
Душой благоволит.
России – скорбь и радость,
Души отрадный миг,
Мечты младых и грусть седых.

Cтаря души молодые,
Отлетели дни златые,
Бренных уз покой терзая.
Бросив вызов всей России,
Торжествует сила роковая.
Тучной праздности презренье,
Власти лживой лицемерье,
Обрекают нас страданьям.
Происки, расхитителей растленных,
Множат дум негодованье.
В безнаказанность уверив,
Спят спокойным сном злодеи,
И правителей стяжанья,
Дланей пакостных «деянья»,
Лишь сомненья всюду сеют.
Торг постыдный возвеличен
И рублями обналичен,
Грёзы чудные рождая.
А народ всё счастье ищет,
Перемен, не одобряя.
Город шумный, город душный,
В заунывном малодушье,
Средь пороков, заблуждений,
В днях страданий и безверии,
Ожидает жизни лучшей.
Запоздалое прозренье
Люд пред небом искупит;
И обдумав намеренья,
Хлад души, предел терпенья –
В жар свирепый обратит.

Слоганы рекламы подсолнечного масла
«Золотой Алтай»

*****
Семечко златое – солнцем налитое,
Силушкой сибирскою взыграй.
И дари нам масло не простое – золотое,
Подсолнечное масло «Золотой Алтай»!

*****
Все ищут золото повсюду –
«Золотая лихорадка» обуяла край.
Я тоже золото беру, и брать я буду –
Подсолнечное масло «Золотой Алтай»!

*****
Была рыбка серебристая –
Стала рыбка золотистая:
Чудо – блюдо, сказка, рай!
Ай, да масло «Золотой Алтай»!

*****
…Хотите в честном споре драки?
Ну, что ж, извольте, господа.
Встречаю вас не лаем злой собаки,
Но пеньем мартовским кота.
Пусть не покажется зазорным,
С «котярой» биться молодцу.
Но в виртуальном мире – иллюзорном,
Сие сравненье мне к лицу.
Сему я рад, сему и быть,
К суровой жизни я готов:
С волками жить, по – волчьи выть
И волчьих испытать клыков.
Люблю я слог сравнений краткий,
Таким уж мама родила:
В траве не скрыться «куропатке»
От глаза острого «орла».
В словах я мысли выражаю
И истине вершу венец,
Кого-то, может, обижаю,
Но от возмездья не уйдёт подлец.
Я первым слабого не бью,
Так начинайте, забияки,
За правду, вас не пощажу –
Нашлёпаю по «голой сраке».

«Лица необщим выраженьем…»
(Шаржи, пародии)

*****
Друзья, вглядитесь в зеркало души,
Понять вам многое оно поможет.
Не только годы в нём отражены
И ваша мудрость, но и глупость – тоже.
2010г.

*****
А ведь есть в АГУ немало,
«Безотчётных топтунов»:
Ни конца в них, ни начала –
Много слов и нет трудов.
О, стезя научных знаний!
Мучась праздностью желаний,
Чуждый знаньям, славит Бога;
Пустошумностью стараний,
Ум терзает бедолага.
2010г.

*****
Мыслишка вертится одна,
Жужжит и бьётся о чело.
И в руки я беру перо –
Творю из «мухи» я «слона»:
Вельми округл, хоть мал, но «грозен»,
Как электрический удар.

Не скат морской он, между прочим,
Его стихия – не вода.
Вглядитесь лучше, господа:
В нём поступь важная и речи,
Пустые хлопоты без цели,
Безделья ратного тщета…

Не о службе, но услужливости…
Стараньям хитрым – мой ответ:
Он не измучен делом, нет.
На сонный труд и бранный шум
Взирает со стены портрет –
Всегда злодейству близкий ум.
«Кухарку» к власти допустили –
И не узнать страну Россию,
Итог плачевный всем известен.
Но мы историю забыли –
На те же «грабли наступили».
В итоге – вновь дурные вести:
Рисуясь свойским мужиком,
Он раздраженьем глупым налит.
И службу правит не умом –
Хитрит, лавирует, виляет,
Поклон начальству бьёт умеючи…
А, впрочем, это – уже мелочи.

Один привычно щёки брил,
Другой брадою дорожил.
Да не обидев тем Христа,
В благих намереньях уста:
«Христос Воскресе!» — каюсь, грешен,
Не верил в мессии приход.
Преображеньем я утешен:
Я – «За Науку», я прилежен –
Я всем святым веду учёт.
Но где же Музы песнопений
И мыслей творческих волненье?

Курильщикам АГУ
Стал университет милей
И встали урны у дверей,
И сердце радо пустяку:
Жить с новой урной веселей,
А стало быть, восторг – плевку!
Так плюйте ж, в «роскошь», господа,
И ратуйте за чистоту в науке.
Сбылась курильщиков мечта:
В счастливой перемене и окурки,
Венчая радость, угасают в урне.

Безопасность – это комплекс
Против козней, мнимых зол.
И на страже – наша совесть,
Не пройдёт тут произвол.
Стал не нужен, труд сей ратный –
Враг бессоньем изнурён.
Ни к чему теперь охрана,
Но при «деле» снова он:
Грусть, на скуку променял,
Злобных умыслов знаток.
Ну, зачем, скажите, нам,
Сна беспечный друг – «сурок»?
Повернуться б с боку на бок.
А, зачем? Когда и так
Вновь получит свои «бабки»
Истребитель теней зла.
Везде след его труда…
Я ему сердечно рад,
Он за «труд» не требует наград.

Но каков же эпилог?
Вкратце я, друзья, отмечу,
Что давно людьми подмечено:
Исполняя службы долг,
«Метит» важный кобелёк
И забор, и всяк столбок.

Шарж на передачу
Фактор «А».

Крики «Бис!» и крик «Ура!» —
На экране Фактор «А»:
Судят-рядят, обсуждают –
Дескать, от Европы отстаём.
Что Европа понимает
В русских песнях, не поймём!?
Так звучи, глас, россов славя,
В сердце робость мы уймём
И Европе нос утрём,
Песне душу отдавая.

*****
Друг мой милый, друг седой,
Стали старей мы, мудрей.
Помня радость прежних дней,
Юбилей справляем свой.
Непокой сердца терзает:
Память дедов и отцов
Из глубин веков взирает
На сыновний, пагубный позор.
Новый век раскрыл нам двери.
И отечество любя,
Мы влачим судьбу и верим,
Что взойдёт прекрасная заря.
Дней размеренных теченье
Вдаль уносит день за днём.
В муках самоотреченья
И обмана мы живём.
И душою обнищалой
Затаились в ожиданье;
Заглушая крик страданья,
Верим лживым обещаньям.
Мы живём, тая в себе,
Стон и ропот бытия;
И покорствуем судьбе,
Мир торгашеский кляня.

В новый век входя, с тоской,
Мы не льстим себя надеждой.
Поминутно жертвуя собой,
Ищем призрак счастья свой,
В меру сил своих, как прежде.

*****
Судьбе-судьбинушке послушен,
Я не роптал и не стонал.
Разлуки чувство – зимней стужей,
На сердце пала мне печаль.

На всё имел своё суждение
И взгляд на жизнь менял, порой,
И мысль моя – как отражение
Всего, что связано со мной.

И дни минувшего забыты,
И младости утрачена весна.
Но дружбе и любви открыты,
Рождённые для радости сердца.

Во мне бунтует жажда дел,
Игривым вымыслом ум дышит.
И пусть, подчас, тяжёл удел,
Я чист душой перед Всевышним.

В печаль бежит моя дорога.
В раскаянье всех прошлых лет,
В надеждах, чувствах и тревогах,
Друзья мои, вам шлю привет.

Я – пенсионер.
Меняет время жизнь кругом,
Печалью мне – черта земная:
Шестидесятилетие справляя,
Я одинок на празднике своём.

Вокруг шумит младой народ –
Кто я для них? Меня не знают;
Сиюминутной радостью живёт –
И пусть живёт себе, как знает.

Но я, вдруг, ясно понимаю,
Что новой жизнью обделён.
Тоски не в силах скрыть, страдаю,
И память в думах о былом.

Вокруг шумит младой народ,
А я – уже пенсионер.
И жизнь иной разбег берёт,
Переступая мой предел.

*****
За стенкой жизнь, жизнь за окном,
А я в томленье о былом.
И чувства добрые души,
В словах не выразить, что ни пиши.

В тумане, словно, тают лица,
На суету жизнь извелась.
Но, мне от них не отделиться –
Не разорвать сердец ту связь.

И мне их – голоса земные,
Напоминают о былом.
Ах, годы, годы молодые,
Другая жизнь шумит кругом.

В иных заботах новый день,
В рассветах – новая заря.
Я, словно, прошлого тут тень
И эта жизнь – не для меня.

******
Тоскою серой день кадил
И в скучный досуг горечь лил,
И чувства тленьем уходил –
На предыдущие похожий.
И что, когда-то, было мной –
И спор, и спорт, и труд земной,
И жаворонка песнь над головой –
Печалью сердце мне тревожит.

Ведь были слёзы расставания
И радость незабвенных встреч;
Влюблённый вздох, призыв желания,
И глаз весенних, страсть и речь.
Что я искал, что в жизни множил
На протяжении всех лет?
Уйти в былое, там, быть может,
Мой не размыло время след.

Но только эхом отзовётся –
Что там пропажи не найти:
Что отжило – то не вернётся
И нет мне в прошлое пути.
Скучна, пуста моя обитель,
Но нет греха на мне. У тех,
Кого, когда-то, я обидел,
Прошу прощения – у всех.

*****
Ну, вот и всё – я прожил жизнь,
Друзья уходят понемногу.
И глас измученной души
Торопит и зовёт в дорогу.

Слепые страсти мне смешны,
Ничто мне сердце не тревожит.
И дни мои уж сочтены,
Всё тяжелее жизни ноша.

Смотрю на жизнь со стороны –
На беды, радости живущих,
Не понимаю новизны,
Далёк потребностей насущных.

Ну, что мне в них, коль не дано
Прожить повторно жизнь земную.
Прожить один раз суждено –
Свой долг исполнив, ухожу я…

*****
Скучно, грустно, одиноко
От сердечной пустоты;
В хладе старости дорога –
Нет ни цели, ни мечты.
Отцвела моя весна,
Ниспосланный дар благой;
Ни тепла, ни огонька.
Жду конец печальный свой.
Меж трудов, забот и лени
Сердцу мила ночи тень.
В думах смелых откровений
Жажду жизни перемен.
О, целитель сил душевных –
Мой приют разлуки, тишины,
Тут уединением утешен
Глас тоскующей души.
И в отрадной тишине
Верой жив унывший дух.
Правды слог звучит во мне –
Вдохновенья вольный труд.
Ни мечтаний пылких взор,
Ни страданье, ни задор,
Ни томленье страсти молодой,
Не терзают мой покой.
В муках памяти моей
Скрылся образ волоокий
И, покинутых друзей,
Не вернуть из лет далёких.
Всё что было, уж не будет вновь.
В сожаленьях доли горькой,
Пережив мечты, любовь,
Доживаю век свой долгий.
22.08.2012г.

Где златые ночи, дни,
Где крылатые мечты;
Где глас правды благородный,
Устремлений дух свободный?
В днях тлетворных гибнет младость,
И в мученьях стонет старость;
В дикой страсти дел корыстных,
Коррумпированные лица…
Начертал нам, кто сей путь,
Подменяя ложью суть?
Кто явил нам сих «избранных»,
Перестройки дней бесславных?
О, достойное презренья,
Улетевших дней правленье;
Пышность новых богачей
Расцвела в лишениях людей.
Мы на бога всуе ропщем
В безотрадном бытие;
Добродетель опорочив,
Семя зла растим в себе.
И взирая призрак ожиревший,
Молит небо люд прозревший:
«Вихорь буйный, глас ревучий,
О, уйми Отечества рыданья,
Пусть грозою грянут тучи
И испепелят стяжанья».

*****
Гордись фамилией своей,
Какой она бы ни являлась;
В ней правда горьких, прежних дней,
Корней твоих начало.
В ней будней славных ратный путь
И мирных дел свершение,
В ней многих поколений труд
И Господа благоволение.
Средь бурь жестоких, жизни сей,
Храни дух предков величавый;
Гордись фамилией своей,
Напрасно, не гонись за славой.
Не преклоняй своей главы.
В деяньях, чести не теряя,
Свою фамилию блюди,
Потомкам место уступая.

«Авось да небось,
до добра не доведут»

«Авось» родился раньше нас,
Всеблаг и свят он на Руси.
О нём лукаво все молчат,
В желаньях чистой простоты.
Он в каждом намертво сидит,
В решеньях дел домашних;
И в ложной мудрости сокрыт
Ныне властителей державных.
Он гость простой, без этикета,
Конечно, не «ума светильник»;
Но вечный двигатель прогресса
И, всякий час, наш собутыльник.
Он молод юной красотой –
Седой старик веков утратных
И выручает нас, порой,
В мечтах несбыточных и страстных.
И прав оратор наш «Петрушка»:
Куда «кривая» ни ведёт,
Россия – матушка – старушка
Дорогу верную найдёт.
И счастливы мы в этой доле:
«Авось» для Россов – друг и брат.
Кто скажет мне, чего же боле,
России можно ожидать?

Школьным товарищам
В час одинокий, грустный час,
Когда судьбе твоей случится
В днях горькой жизни заблудиться,
Взгляни на небо, любящее нас.
Средь бед, обид, как прежде, небо
Шлёт голубой и солнечный привет.
И пусть в пути удачи нет,
Мы верим в дружбу неизменно.
Пишу о дружбе вновь и вновь.
И эта верность и любовь
За парту вновь со мной садится –
В весёлом оживленье лица,
Надежды юные волнуют кровь…

О, если бы душа могла,
Вернуть мне дни и годы юные,
Где буйно молодость цвела,
Гитары пели семиструнные.
«Один за всех и все за одного!»
В семнадцать лет неполных,
Я б отдал душу за него –
Товарища лет школьных.
О, юности моей товарищи,
Слегка грустя, вздыхаем мы;
Неравный бой ведём со старостью,
Своим мальчишеством сильны.
Пусть наша жизнь так коротка,
Успеть в ней можно многое.
Коль радостно горят сердца,
Овеянные дружбой школьною.

О переводе времени на час
(вперёд-назад).

Струит вино и брызжет пена –
В чаду веселья «страждущий» народ.
На час назад сдвигаем время,
«Рука торговли» думцам руку жмёт.
Час роковой жизнь не изменит,
Но приумножит частный капитал.
Ни «плюс», ни «минус» судьбы гробит,
А думцев «нулевой потенциал».
О чём же «думы», что решают,
В реалиях заблудшие сыны –
Курантов бой Европе досаждает,
Зловещих мыслей обрывая сны.
Я дни страданий думою питаю,
Внимаю речи, а душа грустит:
Вперёд-назад свой час передвигая,
Мне доли тяжкой не избыть.

Можно власти покоряться,
В заблуждениях терзаться,
Можно власти материть;
Но уродливость сознанья
Невозможно изменить.
Управителей обман от века
Властвует над человеком.
И, как прежде, беззаконье
Кроется под сенью «трона».
Сонм властителей тщеславных
Присуждает к бедам нас;
Взятками, оплот ужасный
Возрастает, веселясь.
И Отечество любя,
На пути правдоисканья,
Терпит чистая душа
На святой Руси страданья.
Веры нет. В слепой надежде
Я внимаю звук речей
И, иной раз, думаю о смерти,
Презирая жизнь во лжи своей.
Я смотрю на жизнь со стороны,
На блистанье новизны:
Вижу я, как злобный гений
Лишь наживой накоплений,
Единит властителей умы.
И унынием безмерным
Дни мои удручены.

*****
Растим своих мы сыновей,
Растим своих мы дочерей,
Концы с концами сводим еле.
В сужденьях чуждых всё острей
Встаёт вопрос деторождения.
В демографической картине
Мы вновь от мира отстаём.
Всегда ли это с нами было?
Воспоминанье вдруг ожило –
Росли в семье мы вчетвером:

И мчались младости года
На радость матери-отца:
Детсад и школа, институт,
Земная радость без конца,
Питали юную мечту.
И молодёжи труд отчаянный,
Вселял надежду жизни лучшей…
Но оказалось всё утраченным –
Чужим, бездушным и обманчивым.
Нас давит алчности удушье.
Всё в жизни враз переменилось:
Вокруг разруха – перестройка.
И долго-долго образ милый,
Горел в душе нашей унылой,
Сердца мечтой единой полня…

Легко ль сейчас растить детей,
Коль всё дороже радость детства?
Всё те же беды матерей,
Всё те же посулы властей
И дни текут во мраке бедствий.
Нет постоянного труда,
На низком уровне доход…
Но верит юная душа,
Надеждой младости дыша,
Что сгинет гибельный «оплот».

*****
Знать хотят про всё на свете
Малыши и в школе дети;
Задают вопросы мамам,
Задают вопросы папам.
Хочет знать всё, непременно,
Подрастающая смена.

Далеко ходить не надо,
Удивительное – рядом.
Любят внуков бабушки,
Любят внуков дедушки,
Всюду ходят парами
Малые со старыми.

И журчат, весёлы споры,
И серьёзны разговоры;
И сердца единой страстью,
Жизнью новою полны.
Вот оно – людское счастье,
Чувств возвышенных мечты,
Где во всём и все равны.

Убегают, хохоча,
Вдаль уносятся деньки.
Догорают, как свеча,
И стареют старики.
Но прияв мечты земные,
Возрастают молодые.

В бурях жизни поседелый,
Ветер знаний и любви,
Наполняет парус смелый –
Юный парус праздника весны.
Пусть плывёт в небесной чистоте
Навстречу славе и мечте.

О пирожке с капустой.
Студенты многих-многих лет,
Внимая, свет наук святейший,
Вкушали скромный свой обед –
С капустой пирожок милейший.
Да, было это, было прежде,
Но юным хочется мечтать…
Неумолимо время и надежды,
В мечтах обманных, стали угасать.
О, славный, юный мир АГУшный –
Младые лета, шумные деньки,
Дивись превратностям судьбы:
Доселе славятся капустой,
В науках всяких, пироги.
Вновь пирожок пекут с капустой,
Хорош своей он простотой:
Им не пресытится желудок
И не предастся лени ум младой.
Но стало время «оно» лучше.
Неуж, начинки нет другой?
Вздыхать – смешно, а верить – безрассудно,
Так жуй что есть, проказник мой.
И ведь жуёт – жуёт по-русски!
О, боже праведный, прости!
Пирог с капусткой – стал закуской,
Под пива пенные струи.

Шарж
На «посвящение в студенты»

Восславься дух свободной воли,
Вздымайся Университета глас!
В Европе зазвучал наш голос
И Азия встречает нас…

«Столпы» российских академий,
Открытий чудных праотцы,
Младая «поросль» уже «в деле» —
Вкушает радость «новизны».
Студентом стал питомец школы,
Что помнит Пушкина завет:
«Хлещи вино из чаши полной,
Гуляй, студент, лови момент!»
Поют младым: авансом – славу,
Всем первокурсникам – привет!
И посвящения «забаву»
Продолжит город, факультет…
О, посвященья новых поколений –
Кафе, гулянки, кутежи.
Есть ректората разрешение:
Валяй, студент, гуляй, греши!
Взбодри и ночь горластым криком,
Пропей стипендии гроши –
Не поминайте, дескать, лихом.
И оживив свои мечты,
«Молись» селу от всей души:
Звони родителям почаще,
Здоровья долгого желай,
Что помнишь их и любишь вяще,
Селу – «набегом угрожай».

О, безрассудный сын Земли,
Любимец лени, развлечений,
С глубокой чашею прими
Прощанье с юностью своею…

Но сколько ж можно «посвящаться»,
Когда ж учиться-то вам, братцы,
Коль вы на «жизненном пиру»?
Уж мимо вас октябрь промчался,
Румянец щёк поистрепался –
«Куёте» знанья во хмелю.
Как надоели «посвящения»
В студенты ли, «да во что хошь».
Мы не друзья «О, лига попечения
Младых забав, нетрезвых рож».

И чужды мне минутные забавы,
И вольность первых ваших дней.
Коль в школе глупость не оставили,
Так в ВУЗе распрощайтесь с ней.

Ответ язвительному скептику.

Гляжу на жизнь – печален вновь:
Я сокрушил бы эту жизнь,
Где всё продажно и любовь
От чувств возвышенных бежит.
Болтун, «изношенный остряк»,
Пускай судьба определила
Мне путь гонений и досад,
Но дружба мне не изменила.
Эти гонения ничтожны.
Огонь поэзии живой
Являет образ отдалённый,
Где мысль сливается с мечтой;
Где всем приветлив человек,
Нет лжи, двуличья и досад;
И не погубит злобы яд
Мой, в наслажденьях Муз, удел.
И прилетят ко мне на зов
Мои давнишние друзья;
И сбросив цепи бытия,
Мы возвратимся в юность вновь.

Светлане
(Для воздействия на неплательщиков)

Немало стало должников,
За счёт других живущих в долг.
Сажали в яму подлецов,
За неуплату в срок.
Не будет то, что было раньше,
Другие нынче времена.
В час безотрадный, словом бранным
Скорбит и полнится душа.
Хитры вы, да опять некстати,
Как зайцы прячетесь, таясь.
Долг неоплаченный за дачу,
Торчит, как уши заячьи.
Тащить что ль, за уши мне вас?

*****
Затихло всё вокруг устало,
Пропели зорьку петухи;
На небе звёзды заблистали,
В домах погасли все огни.

И где-то тихо, за околицей,
Запела грустная гармонь.
Полна невольной грусти девица
Да гармонист душа-огонь.

Любовь томит, любовь страдает,
Любовь поёт, любовь молчит.
Кто не любил, тот не узнает,
Как сердце ноет, кровь бурлит;

Тот не поймёт души страданье,
Любви сердечную тоску…
Спешит девица на свиданье,
Стыдливо прячась в темноту.

Играй гармонь и пой от счастья
Благослови ночную тьму;
И в миг отрадный сладострастья,
Дари устам пылающим мечту.

Отрада тайных наслаждений –
Волшебной ночи темнота,
Мученья сменит на веселье,
В безвестность радость унося.

Уймись сердечко ты моё,
Уймись же ты – болезное:
Мне одинокое житьё –
Как осень пожелтелая.
На лоне скучной тишины,
Кружит лист помертвелый;
Забыто всё – мечты любви
Исчезли в сновидениях.
Вокруг глухое запустение.
И день минувший мне несёт
Отрадный миг, и утешением
В глубинах памяти живёт.
И льётся боль моих стихов –
Певца, судьбой избранного;
Текут плоды моих трудов –
Смиренного дерзания.
Звучит незнаемая песнь
Среди дубрав, полей и рощ.
Моя тоскующая тень,
Раскаяньем печалит ночь.
Могу ль забыть я то, что было –
Души волненья и любовь?
Пишу, спешу и молчаливо,
Былое проживаю вновь.

*****
Играй гармонь, играй на радость,
Звучи отрадный, глас живой;
Воспой страданий юных сладость
И горькой старости покой.
О, чувств свободные певцы!
В огне любви сгорая страстной,
Вы юной прелести несли
Свои сердца, на всё согласные.
Грустят о давнем седины.
И улыбнётся им, порою,
Бесценной жизни луч весны…
Но спит желание земное:
Не внемлет сердце уж страданьям
И страсти отлетела тень.
Под сенью суеты домашней,
В покое скучном пролетает день.

Когда обида сердце гложет
И, затаясь, душа молчит,
Развеет, ваши мрачны грёзы,
Моих молений вольный стих.
Я не хочу иной награды,
Когда людскому унижению,
Верну былых мечтаний радость
И жажду жизни утомленной.
Я не верну вам юности святой,
Увы, напрасные желанья.
Я, как вы – человек простой
И мне знаком предел туманный.
Оставя злой и шумный свет,
Внемлите мой сов6277ет простой:
О прожитом не стоит сожалеть,
Безумной мучиться тоской.
России образ современный –
Он нашим духом создан был:
Могущ и мрачен одновременно,
И чем-то сердцу всё же мил.
На всё глядим печальным взором.
За ложь, обман пустых речей,
Осудим «зло» последним приговором;
Не предадим мечты своей.

*****
Так наскучили серые дни,
Полуночи напев безотрадный.
И тревожат мне сердце в ночи
Сожаленья потерь безвозвратных.

Ни унять, ни избыть эту боль,
Оживают лет прежних виденья:
И волненья страстей, и любовь
Вновь рождают в душе упоенье.

И грустит о былом седина.
Да простит мне господь прегрешенье –
Обнимает вновь с жаром душа
Призрак любящих, трепетных теней.

Кто-то тайный, во мраке таясь,
Перекрестит в час поздний меня –
И польются, в безмолвье струясь,
Строки нежные, лирой звеня…

Одинок, продолжаю свой путь –
Путь, начертанный вышним веленьем.
И пустынный, разлуки приют,
Дарит радости мне и мученья.

Рождество
Пресвятой Богородицы

О, радость! День осенний,
Тесна от люда паперть;
Благочестивых дум волненье,
Пир колокольного веселья,
В молитвах к Богу настоятель.
И Богоматери святой
Узрим мы всепрощенье –
В очах небесных вспыхнет огнь,
Ничем не омраченный.
И предстоит святыне мир земной –
У православных праздник нынче:
Лик Богородицы святой
Приял венок величия.
И жаждет сердце неба тайны,
В смятенье дух воображенья:
Мы чувствуем Её дыханье,
В желаньях чистых откровений…

Сокроется в ночном тумане
Сей день благословенный,
Но образ Богоматери –
Всечасный, неизменный,
Венчанный и смиренный,
Останется навечно с нами.

*****
Угасает бурный день.
В сень тенистую аллей,
Улиц, парков, тополей
Наползает ночи тень.
Брезжит бледный, лунный свет,
Золотится в маковках церквей.
Смокли речи, гул движенья
В суетах благих и грешных.
О, минуты наслажденья,
О, пора отрады нежной!

Тих, вечернею порой,
Звонниц глас смиренный
И торжественной красой
Кропит души утомленных.
Лейся, лейся глас отрадный,
Чувство сонное буди;
Голос твой, слегка печальный,
Бесподобен прелестью души.

Всё, что было сердцу мило,
Не вернётся никогда:
День за днём бежит уныло,
Прибавляя нам года;
В теле копится усталость,
Всё белее седина;
Думой грустной опечалясь,
Ноет сердце и душа…

Что же муками терзаться,
Смерти час свой ожидать?
В Лету канет всё однажды,
Жизнь другую не начать.
Пусть венчает мир и радость
Добродетельную старость,
Наслаждайтесь зорькой ранней
И любите жизни данность.

*****
Писать интересно – не просто,
Слова находить нелегко.
Читаю иных стихоплётство:
Где радость, где боль? – Ничего.
Бездомной мечты заблужденье
Ласкают сердечным отчаяньем:
Поют ли души вдохновенье,
Жалеют ли день свой печальный?
И мучась рифмованной болью,
Забаву в стихах находя,
Страдают несчастной любовью,
Льют строки, жалея себя.
Судьба в «поддавки» не играет
И раз только счастье дарит;
Вослед за ней скука немая
В заботах и бедах спешит.
Беспечной весёлости время,
Умчат наслаждений деньки;
И сладкое, нежное пенье
Увянет в моленьях души.
Но сердцу так хочется верить
И первой любовью любить,
И дни провожая, смиренно,
Путь краткий, земной свой, прожить.

С младенчества дух наш предивный,
Под сенью Муз дружных томим.
И мы, расставаясь с любимыми,
Неведомый путь свой торим.
И ждёт нас подруга-разлука,
Безмолвье страданий любви;
И ждёт нас поэзии мука –
Обманные грёзы судьбы.

Всё же есть, в сей жизни радость –
Роковая страсть огня:
Муз младых внимает сладость
Моей осени заря.

Вновь звоню, звоню друзьям,
В своей гордости унижен:
Нет почтения стихам,
Им мой труд – забава жизни.

Что ж, стерплю и это я,
Мне б издать свои творенья –
Боль и радость бытия,
Одиноких дум смятенья.

Может быть, через года,
Их прочтут младые поколенья.
И вспомянут, буду я –
Раб мечтаний, вдохновенья.

*****
На Земле был я гостем желанным,
Был я молод и чист был душой,
Всем был нужен и был благодарным,
Тратил время, не ведал покой.

И летели года скоротечны,
Знал я лихо, познал и нужду.
И смиряясь с неправым гоненьем,
Не роптал на свою я судьбу.

И с прошедшим навеки прощаясь,
В наслаждениях прошлых живу.
Я не знаю, сколь жить мне осталось,
Гостем жил я и гостем уйду.

*****
В огне заката день сгорает
И вечер звёзды зажигает,
И камень валится с души –
Отрадны мне сии часы.
О, жизнь моя, где прежний жар,
Где страсть сердечного томленья.
Осталась хладная печаль
И мыслей творческих волненья.
Ничто покой не нарушает,
Всё дремлет в святости благой.
Меня ж минувшее снедает –
Года текут передо мной.
Душа от счастья замирает
И нет сердечной пустоты,
И радость чувства оживляет,
И, внемля им, вновь любишь ты…
И я, в обмане наслаждений,
Чего уж нет, то вижу въявь:
В мгновениях воображений,
Я полнюсь новых вдохновений.
И свой нежданный, скромный дар,
Друзья мои, я посвящаю вам.

Тем, кому за…
Простым, хорошим людям,
Дарю от всей души
Плод начинаний трудных –
Вечерних дум стихи.
В них грусть, тоска, порою,
И радость юных лет.
Забытое былое
Несу я вам – седой поэт.
И пусть слова мои
Встревожат сердца сон.
Ужель мы так изнурены,
Что жизнь для нас – докучный звон?

Нас время не щадило
И тяжкие труды,
Но есть ещё в нас сила
И светлыё мечты.
И скажем не в обиду,
Без лишней суеты:
Кто в нас не видит силу,
Слепцу глаза, откроем мы.

Летят года, седея,
Нелёгкий пройден путь,
Усталости безделье
Теснит печалью грудь.
Ох, тяжко жизни бремя,
И надо многое успеть,
Но скоротечно время…
Так было, так и будет впредь.

К Вам, с помыслами чистыми,
Спешу я вновь, мои друзья.
Кипит мой разум мыслями –
Я и другой, и прежний я.
Как совместить мне раздвоенность
В недвижной скуке бытия?
Ищу возможного, храню вам верность,
Лета ушедшие любя.
И всё младое мне священно.
И школьной дружбою дыша,
Я мучусь в новых переменах,
Тоской охвачена душа.
Преобразилось ныне время,
Чему душа обречена?
Нет сердцу прежнего веселья
В рассветах завтрашнего дня.
Своё владычество вкушает
Пронырливый, бездушный циник;
Руси богатства расточает
Заворовавшийся политик.
Там лавры сыплются, чины,
Там лесть, весёлости избыток;
А мы нуждой удручены,
Стеснённые в мечтах забытых.
Где дружный смех, песнь вечерком,
Где страсти вздох и смелы речи?
И рок уж веет холодком,
Седин печальных не жалеючи.

Явись, о, юности мгновенье,
Зову к себе я вас, друзья.
Но нет отзыва поколенья –
Пятидесятых лет рожденья,
Распалась школьная семья.
Редеет верный круг друзей,
Заботы тяготят мирские.
Я, как посланник-чародей,
Несу вам радость светлых дней,
Где мчались годы молодые.

Нам разный путь судьба судила

«Ну, здравствуй, друг уставший,
Мне, право, жаль тебя», —
Знакомец подгулявший
Приветствовал меня.
Шутя, ответил я ему:
«И ты не свеж, дружок,
Измят и весь опух,
Тяжёл был, видно, посошок».
«Да, ночка чудная была:
Девиц компания шальная,
Смесь водки, пива и вина
Младое буйство вдохновляли.
А ты всё пишешь, пишешь,
В печалях горьких ум
И радостей не видишь,
Льёшь строки тяжких дум.
В лачужке ветхой тишь
И ночь тебе милее дня.
Ты ночью тоже ведь не спишь,
Парнасских «девок» веселя…»
И я, душою возмущённый,
Что мог сказать ему –
Чей разум обеднённый,
Не знал душевных мук.

Молю Творца, отныне
Во власти я его:
Прости, о, Боже сына –
Знакомца моего.
Гнездятся вкруг пороки,
Сердца людские злы,

Соседей всюду склоки
И меркантильные глупцы.
Не ходят в гости люди,
Затворничество чтут.
Что дальше с нами будет,
Найдём ли верный путь?
В народе слух ужасный
И цены скачут вновь –
И пьёт мужик несчастный,
Забыв друзей, любовь.
Не может мысль смирится,
Предчувствуя погибель;
К иным уже стучится
Судебный исполнитель.
По приговору власти,
Где честь утратила права,
Обречены мы на несчастья…
Но зреет, зреет гнев суда.

За чашей круговой…

Ох, выпить мы, горазды,
Вкусив, что бог послал.
Благословим же, братцы,
Наполненный бокал.
Средь вьюг сибирских, хлада,
Взыграй огонь в крови.
Эх, стопочка – услада –
Отрада для души!
И усыпив земные муки,
Мечты, надежды и тщеты,
Поговорим о жизни, други,
И о превратностях судьбы.
Поговорим о наболевшем
Открыто, не таясь, —
Житье-бытье теперешном,
На власти матерясь.
И стопка вновь наполнится,
Как дружеский привет,
Заговорит глас совести,
Прольётся истин свет.
Махнём на всё рукой
И, может быть, напьёмся;
Коль жизни нет другой,
Так в этой перебьёмся.
И в сожалениях унылых,
В сетях запутанной судьбы,
Продолжим дни земные,
Труды и суеты…

Ничто не изменилось
В слезах отчаянья Руси,

Живём, как деды жили –
Похмелье душу веселит.
И любим мы по-прежнему,
Русь-матушку свою;
Храним мечту-надежду
И мыслей доброту.
И борются вновь власти
С державным алкоголем,
И злобной зависти напасти
За «трон» российский спорят…

Так выпьем чарочку, друзья,
За жизнь, сквозь слёзы бытия;
За неба блеск лазурный
И радость новых будней;
За понимание, взаимность,
За дружбу и гостеприимность.
Чтоб на Руси святой, венец
Обрёл ум здравый, наконец.

И снова вечер наползает,
И снова грусть в моей душе –
Один. И сердце вновь терзает
Напоминанье прошлых лет.

Почиет пылкость откровений,
Тоска любви в годах седых.
И льются тихие напевы,
Рождая слог стихов моих.

Порой мне, кажется, что вечность,
В полночном сумраке таясь,
Мне одолжает вдохновенность
В несовершенстве бытия.

Нужны ль, мне в жизни перемены?
В объятьях Муз и темноты,
Я зрю отрадные черты,
Полночных, юных, страстных теней.

Прости меня, мама.

И мамы моей вдруг не стало,
Впервые так горестно мне –
И холодом сердце объяло,
Катилась слеза по щеке.

Ах, мама моя, дорогая,
Твой сын от тебя вдалеке.
И, молча, один я страдаю –
Ни слова, ни взгляда тебе.

Простой гроб цветами украшен,
Родные несут хоронить.
Твой сон беспробудный мне страшен,
Прости, что не смог проводить.

О, Боги, моленьям внемлите,
Век грустный вдали я влачу;
Карания длань отклоните,
Виновным я к праху приду.

Думы унылые, чувства остылые,
Словно на тлеющих углях зола.
Ночи бессонные, ночи тоскливые,
Час разлученья мой близок, Земля.

Звёздные выси, докучные мысли,
В небе пустынном блистает луна.
В сердце усталом нет радости жизни,
Тают надежды, страдает душа.

Жаль, что так мало я прожил на свете,
Краток мой век, отпылала заря.
Жизнь пролетела в круженье суетном,
Видно такая уж доля моя.

Всё оставляю я этой планете –
Неба лазури, полдневны края;
Но и за гранью жизни и смерти,
В бездне вселенской, любить буду я:

Чувства спасённые, боже, тобою,
Всё, чем с рожденья окружен был я,
Младости споры, друзей разговоры;
Всех, кто когда-то, любил здесь меня.

Источник