Препарат от депрессии симбалта

Болезнь загнанных лошадей — лицо современной депрессии

По мнению экспертов ВОЗ, депрессивные расстройства как причина временной нетрудоспособности и по степени наносимого экономического ущерба в скором времени выйдут на одно из ведущих, если не на первое место. При этом психиатры, психотерапевты, врачи других специальностей все чаще замечают, что пациенты, страдающие депрессией, уже довольно давно почти совсем утратили свой классический, описанный Ясперсом «облик» и жалуются на что угодно, но только не на пониженное настроение, чувство тоски или заторможенность. Так называемая атипичная, маскированная или ларвированная депрессия стала, пожалуй, извините за каламбур, наиболее типичной. Это затрудняет её выявление и, естественно, оказание эффективной, своевременной помощи.
Пациенты месяцами, а иногда годами обивают пороги кабинетов терапевтов, хирургов, неврологов, кардиологов, гастроэнтерологов, делают дорогостоящие исследования, «испытывают» на себе десятки медикаментов. Все чаще приходится наблюдать, когда интернисты, отчаявшись помочь пациенту со стойкой артериальной гипертензией, аритмией, язвенной болезнью или колитом, у которого нет четких признаков депрессивного расстройства, присоединяют к терапии антидепрессант и достигают быстрого улучшения при лечении, казалось бы, чисто соматического недуга.

В чем же причина такого явного, быстрого, если не сказать – катастрофического патоморфоза?
Объяснение кроется в резких изменениях условий жизни современного человека и россиян в особенности. Нас, десятилетиями пребывавших в «сонной одури застоя», а теперь вынужденных локтями, кулаками, другими местами и, к счастью, все чаще – мозгами отвоевывать достойное место под солнцем. Но, как говорится, нет добра без худа, все убыстряющийся темп современной жизни, все эти информационные и технологические «взрывы», безжалостность конкуренции неизбежно порождают настоящую эпидемию хронического стресса, захватывающую практически все слои нашего общества. Однако стресс, скажете вы, проблема всем известная и хорошо изученная, при чем здесь депрессия? А при том, что именно стресс множит число «депрессий истощения», «вегетативных», «соматизированных», «ларвированных» и иных подобных атипичных депрессий, в основе которых лежат особые механизмы, вносящие своеобразие в клиническую картину депрессивных расстройств.
В анамнезе у таких пациентов обычно не прослеживаются наследственная отягощенность или конкретная «свежая» психотравма, не видно четко очерченных «эпизодов» или «фаз», а чаще наблюдается жаркое «горение» на работе, череда «ударов судьбы», просто неутихающая боль за годы, прожитые бесцельно или в погоне за миражом, беспокойство за детей, тщетно мечущихся в попытках выбиться в «люди» или, напротив, выбившихся, и теперь пожинающих плоды успеха, которые уж очень напоминают яблоки с известного дерева в райском саду. В поведении этих людей обычно нет «пресловутой» психомоторной заторможенности, временами они даже могут казаться активными, «бойкими», лишь иногда как бы тускнеет взгляд или на лицо набегает «облако», особенно если удается нащупать по-настоящему важную для данного человека, «больную» тему. Настроение такие пациенты характеризуют как «нормальное» или, в крайнем случае, неустойчивое. Лишь при более тщательном расспросе выясняется, что периодически и со временем все чаще они ощущают «усталость от жизни», задерганность, раздражение, внутреннее напряжение, тревогу, невозможность расслабиться. Нередко отсутствует чувство отдыха после сна, выходных или отпуска, накатывают апатия, «лень», или жизнь теряет полноту и яркость, протекает, как на «автопилоте»; у случайно вырванного из повседневной суеты человека появляется растерянность — он не знает, что делать, чего хотеть.
В большинстве же случаев жалобы таких пациентов носят чисто соматический характер и при этом часто находятся объясняющие эти жалобы, вполне реальные, подтвержденные параклиническими исследованиями соматические заболевания. Лишь иногда опытные интернисты могут заметить то, что, к примеру, выраженность и стойкость болевого синдрома при остеохондрозе или гастрите или другие симптомы как бы преувеличены, то есть создается впечатление их аггравации, и они обычно резистентны к лечению.
Симптоматика таких депрессивных состояний практически не отличима от так называемого «синдрома хронической усталости», характерного для длительно протекающих вирусных инфекций, и с этим синдромом депрессии следует дифференцировать в первую очередь. Правда, такая дифференциальная диагностика довольно сложна технически и требует высокого профессионализма специалистов и современной лабораторно-инструментальной базы.

Каковы же патогенетические механизмы обсуждаемого типа депрессий?
Для объяснения их развития наиболее приемлема концепция неспецифических защитно-приспособительных реакций нервной системы, предложенная Ю.Л. Нуллером. Когда в результате длительных истощающих воздействий (хронического стресса) развивается общий дефицит энергетических ресурсов организма (в первую очередь – ресурсов нервной системы) по цепи обратной связи включается неспецифическая реакция тревоги (иногда пациенты ощущают это физически – жалуются на ухудшение сна, внутреннюю дрожь, напряжение мышц, появляются симптомы, которые принято считать «невротическими», — упорные цефалгии в виде «каски» на голове, «комок» в горле или затруднения глотания, ощущение нехватки воздуха или усиленного биения сердца). Параллельно по закону locus minoris resistencia обостряются старые или проявляются дремлющие соматические болезни, что также никак не способствует выявлению истинных пусковых механизмов расстройства здоровья. Так как реакция тревоги (неспецифическая активация) не решает проблемы, и истощение нервной системы продолжается, включается второй, более глубокий «эшелон» защиты — депрессия, которая в рамках данной концепции является не болезнью, а выработанным эволюцией особым механизмом охранительного торможения, не позволяющим растратить последний, «неприкосновенный» запас сил. Но для разумного, живущего в обществе человека этот механизм теряет свое защитное значение – он не может «спрятаться» от жизни, движимый чувством долга, ответственности, подчиняясь общепринятым правилам и социальным законам, наконец, просто по инерции, он продолжает суетиться и при этом постоянно получает от своей нервной системы сигналы о приближающемся внутреннем «банкротстве». Обладая способностью прогнозировать, такой человек на сознательном или подсознательном уровне как бы постоянно задается вопросом: «Как же жить дальше, находясь в состоянии выжатого лимона?». И смутно предчувствует или представляет возможность наступления полного краха по всем направлениям. Это порождает усиление тревоги, периодически достигающей степени отчаяния или паники. Последняя нередко сопровождается вегетативными «бурями» (в виде колебаний АД, аритмий, дискинезий желудочно-кишечного тракта), которые ранее обычно причислялись к вегето-сосудистой дистонии или к диэнцефальным (гипоталамическим) кризам, а теперь все чаще именуются «паническими атаками».

При повторении таких кризов или атак включаются обсессивно-фобические механизмы, которые наряду с вышеописанными защитно-приспособительными реакциями формируют порочный круг самоподдержания депрессии. И когда все эти механизмы, действующие не только на психологическом, но и на биологическом уровне, включены, пациенту, к сожалению, часто уже не в состоянии помочь ни полноценный отдых, ни самые изощренные психотерапевтические методики. Необходимы средства, надежно разрывающие порочный круг «истощение – тревога – истощение» и блокирующие приспособительные реакции нервной системы, утратившие у человека свой защитный смысл и лишь поддерживающие состояние болезни.

Пока на роль таких средств могут претендовать лишь транквилизаторы и антидепрессанты.

Кроме того, терапия депрессий всегда требует комплексного подхода. Наряду с всесторонним обследованием (из-за вышеописанных трудностей разграничения соматических и «депрессогенных» симптомов) лечение антидепрессантами должно сочетаться с психотерапией и психологическим консультированием. При этом психотерапия и работа психолога, независимо от применяемых методик, призваны обеспечивать решение следующих принципиально важных задач.

1. Описание (в доступной пациенту форме) природы, механизмов развития и, главное, обратимого характера депрессивных расстройств.
2. Ознакомление пациента с особенностями эффектов применяемых препаратов и необходимость строго соблюдать данные доктором рекомендации!
3. Выявление основных истощающих факторов – перегрузок, внешних и внутренних конфликтов, зависимостей, «дисфункциональных» отношений и когнитивных процессов, а в более отдаленной перспективе – формирование нового, менее «жестокого» по отношению к нервной системе и к организму в целом стиля жизни. Процесс это сложный, трудоемкий и приводит к успеху лишь если начат вовремя – когда у пациента уже появилось желание и силы что-то менять, и он сам ищет «новые пути», а психотерапевт, как того требует один из основных законов этой профессии, играет не директивную, указующую, а сопровождающую («фасилитирующую») роль. При этом мы должны помочь пациенту понять, что в противном случае (при отказе от таких поисков) сохраняется риск, как минимум, повторных курсов лечения антидепрессантами.

Терапия современных депрессий – процесс обычно результативный, но далеко не простой и безоблачный, достаточно часты рецидивы, нередко возникает тенденция к хронизации депрессивных расстройств.

Пока еще не предложен идеальный антидепрессант, сочетающий в себе высокую активность, «силу», широту спектра действия с отсутствием побочных эффектов. В Областном консультативно-диагностическом центре широко используются самые современные схемы лечения и комбинации препаратов, отличающиеся большей надежностью, универсальностью и минимальными побочными эффектами и рекомендуемые ведущими специалистами неврологии и психотерапии.

В ОКДЦ ведет консультативный прием врач-психотерапевт Владимир Михайлович Подгрушный, готовый помочь в сложной ситуации.

Источник

Препарат от депрессии симбалта

Симбалта (дулоксетин) является представителем новейшей генерации антидепрессантов. Этот препарат может быть отнесен к пятой генерации антидепрессантов. Антидепрессанты “родом” из туберкулеза, т. к. в 1940–е гг. было отмечено эйфоризирующее действие гидрозида изоникотиновой кислоты у тяжелых больных туберкулезом с кровотечением. В дальнейшем было показано, что подобный эффект обусловлен необратимой блокадой моноаминооксидазы (МАО), фермента, разрушающего биогенные амины (в т. ч. серотонин) в синаптической щели. Следующим этапом стало открытие трициклических антидепрессантов (ТЦА), которое можно лишь в определенной степени считать случайным. В дальнейшем новые поколения антидепрессантов создавались благодаря знанию этапов жизни медиатора [2]:

• синтез;
• секреция;
• накопление;
• выделение в синаптическую щель;
• рецепция;
• разрушение в синаптической щели;
• обратный захват.

Следует учесть, что биогенные амины – дофамин, норадреналин, серотонин – имеют много общего как в вышеописанных этапах жизни медиаторов (включая общие ферментные системы разрушения), так и с точки зрения значения в патогенезе многих неврологических и психиатрических заболеваний.

Было показано, что ТЦА являются ингибиторами обратного захвата серотонина, дофамина и норадреналина. Они оказались гораздо эффективнее и безопаснее в лечении депрессии, чем необратимые блокаторы МАО, и в течение многих десятилетий являлись “золотым антидепрессантным стандартом”. Появление ТЦА привело к тому, что блокаторы МАО ушли из клинической практики и вернулись в нее только после открытия обратимых блокаторов МАО, таких как моклобемид. Более того, эти препараты стали рассматриваться как селективные ингибиторы МАО типа А, в основном участвующей в разрушении серотонина.

Идеология ТЦА получила развитие в селективных ингибиторах обратного захвата серотонина (СИОЗС). Эти препараты обладают несомненными достоинствами, такими как высокая эффективность, достаточная безопасность, отсутствие необходимости титрования дозы и синдрома отмены. Все это сделало их очень востребованными не только в психиатрической, но и в общетерапевтической практике. Было также показано, что СИОЗС высокоэффективны в лечении тревожных расстройств и это привело к их использованию для лечения генерализованной тревоги и панических расстройств.

Еще одной группой препаратов стали антидепрессанты, воздействующие на рецепцию путем блокады постсинаптических или пресинаптических рецепторов. К их числу, в частности, относятся миансерин – антагонист

a2–адренорецепторов и серотониновых рецепторов (5НТ1А и 5НТ2С), и тразодон – блокатор 5НТ2–рецепторов.

Таким образом, до середины 1990–х гг. основной тенденцией в развитии антидепрессантов была их селективность в отношении моноаминовых медиаторов. Однако в дальнейшем было показано, что дополнительные терапевтические возможности скрываются в сочетании ингибиции обратного захвата серотонина и норадреналина, позволяющем ускорить наступление антидепрессантного эффекта и воздействовать на боль [8]. Все это привело к созданию антидепрессантов двойного действия, селективно блокирующих обратный захват серотонина и норадреналина. Первым представителем этого класса стал венлафаксин. Симбалта (дулоксетин) – новый представитель класса антидепрессантов двойного действия.

По механизму действия Симбалта – сбалансированный и мощный ингибитор обратного захвата серотонина и норадреналина [12]. Препарат относится к числу антидепрессантов с наиболее сильным сродством (аффинитетом) к транспортным субъединицам серотонина и норадреналина. Сбалансированность означает приблизительно одинаковое связывание транспортных субъединиц, осуществляющих обратный захват указанных медиаторов.

Коэффициент К аффинитета оценивается in vitro в виде концентрации лекарства, требующейся для ингибиции 50 % от максимума мест связывания, определяемых радиолигандным методом. Чем меньше значение коэффициента К, тем меньшее количество лекарства нужно для ингибирования мест связывания и тем сильнее аффинитет препарата к транспортным субъединицам. По этому показателю Симбалта в 3 раза превосходит венлафаксин [12].

Восстановление с помощью Симбалты баланса между серотонинергической и норадренергической медиацией играет важнейшую роль в лечении депрессии и боли с учетом роли дисбаланса этих медиаторов в формировании эмоциональных и болевых расстройств.

Симбалта практически не обладает эффектом в отношении блокады обратного захвата дофамина и не вступает во взаимодействие с холинергическими и гистаминергическими рецепторами.

Фармакокинетика Симбалты линейна и зависит от дозы. Максимальная концентрация в плазме достигается через 6 часов, а после приема пищи – через 10 часов [11]. Период полужизни препарата в плазме составляет 12 часов. Симбалта метаболизируется в печени посредством изоферментов 2D6 (первичный путь метаболизма) и 1А2 системы цитохрома Р450. Симбалту относят к умеренным ингибиторам изофермента 2D6. Более 90 % препарата связывается с белками, и это следует учитывать при совместном назначении Симбалты с субстанциями, которые могут составить ей конкуренцию за это связывание. Симбалту необходимо с осторожностью сочетать с ТЦА (ингибиция 2D6) и антиаритмическими средствами. Симбалта не ингибирует изоферменты 1А2 и ЗА4, которые опосредуют метаболизм большинства лекарственных препаратов. Поэтому в неврологической практике применение Симбалты практически не ограничивает использования других лекарственных средств. Метаболиты Симбалты неактивны и на 70 % выводятся с мочой. Возраст и пол мало влияют на фармакокинетику препарата, в силу чего не требуется коррекции дозировки в зависимости от этих показателей.

Клиническая эффективность Симбалты в отношении депрессии можно считать вполне изученной, т. к. проведены плацебо–контролируемые и сравнительные исследования по применению этого препарата у взрослых пациентов с диагнозом большого депрессивного расстройства (в соответствии с критериями DSM–IV) [9]. Уже на первой неделе лечения с использованием Симбалты в дозе 60 мг наблюдалось значимое улучшение самочувствия пациентов по шкале глобального клинического впечатления (CGI) в сравнении с группой плацебо [3, 4]. Уровень депрессии по шкале Гамильтона под влиянием Симбалты начал достоверно уменьшаться со второй недели лечения. По завершении терапии эффект Симбалты в 1,5 раза превысил эффект плацебо.

Несомненно, важнейшим показателем для любого лекарственного средства является его безопасность. В рамках проведенных исследований Симбалту получали более 11 500 больных. Начальная доза Симбалты, как правило, равна терапевтической и составляет 60 мг/сут (однократный прием) [4, 5]. Для уменьшения выраженности побочных эффектов в первую неделю применения возможен прием препарата в дозе 30 мг/сут. Симбалта назначается пациентам старше 18 лет. Имеющиеся в настоящее время данные свидетельствуют об отсутствии каких–либо различий по эффективности и переносимости Симбалты у пожилых и молодых пациентов. Не рекомендуется использовать препарат у больных с тяжелой почечной и печеночной патологией [11].

В целом Симбалта хорошо переносится, спектр ее побочных эффектов близок к профилю безопасности других современных антидепрессантов. В клинических исследованиях чаще всего отмечались следующие побочные явления [3, 10]:

• тошнота (20 %);
• сухость во рту (15 %);
• запоры (11 %);
• снижение аппетита (8 %);
• повышенная утомляемость (8 %);
• сонливость (7 %);
• повышенная потливость (6 %).

Как правило, именно тошнота была причиной прекращения приема препарата, которое имело место в 1 % случаев. Применение Симбалты по 30 мг в течение первой недели уменьшает вероятность развития этого побочного явления.

С учетом норадренергической активности Симбалты самое серьезное внимание при ее изучении уделялось деятельности сердечно–сосудистой системы. Показано, что препарат не вызывает негативных кардиоваскулярных эффектов: частота сердечных сокращений повышалась на два удара в минуту по сравнению с плацебо, не отмечалось связи между повышением артериального давления и дозой Симбалты. Тем не менее рекомендуется контролировать артериальное давление в начале лечения. Существенных сдвигов в ЭКГ не отмечалось.

Несомненно, в неврологии депрессия играет очень важную роль и встречается при самых разных заболеваниях. Депрессия, сопутствующая соматическим или неврологическим заболеваниям, еще более ухудшает качество жизни больных и труднее поддается лечению [1, 6]. Более того, депрессия может существенно модифицировать течение основного заболевания, и применение антидепрессантов как бы “очищает” его клиническую картину.

У больных инсультом при депрессии возрастают риск инвалидизации и смертность [1]. Больные хроническими неврологическими заболеваниями в целом более подвержены депрессии, чем пациенты с соматической патологией. Неврологические заболевания, при которых может возникать депрессия, весьма многочисленны [1, 2]:

• цереброваскулярные заболевания;
• хронические болевые синдромы различного генеза;
• экстрапирамидные заболевания – болезнь Паркинсона, хорея Гентингтона и др;
• болезнь Альцгеймера и другие деменции;
• рассеянный склероз;
• опухоли головного мозга;
• эпилепсия;
• последствия черепно–мозговой травмы;
• энцефалопатии эндокринного генеза (при гипотиреозе, тиреотоксикозе).

Список можно продолжить, и при этом существует несомненная закономерность: чем длительнее и тяжелее неврологическое заболевание, чем больше степень инвалидизации пациента, тем выше риск депрессии и ее выраженность.

Следует также подчеркнуть, что продепрессантной активностью обладает целый ряд лекарственных средств:

• нейролептики;
• барбитураты;
• снотворные и седативные препараты;
• химиотерапевтические средства;
• интерфероны;
• Н2–блокаторы;
• нестероидные противовоспалительные препараты;
• миорелаксанты;
• сульфаниламиды;
• кортикостероиды;
• препараты, изменяющие уровни половых гормонов;
• гипотензивные средства;
• антагонисты кальция;
• бензодиазепины.

Исходя из вышесказанного, совершенно очевидно, что Симбалта как препарат с доказанным быстронаступающим эффектом и возможностью сочетания с другими лекарственными средствами, используемыми в неврологической практике, получит значительное распространение. Важно подчеркнуть наличие у Симбалты выраженного терапевтического действия в отношении болевых синдромов, ассоциированных с депрессией, что было показано в большом количестве клинических исследований. Во многих из них тестировалась динамика интенсивности болевого синдрома по визуальной аналоговой шкале (ВАШ) и по опроснику соматических симптомов (Somatic Symptom Inventory – SSI). Симбалта продемонстрировала высокую эффективность в отношении боли по обеим шкалам (ВАШ и SSI). Например, интенсивность боли в спине под влиянием Симбалты достоверно уменьшилась уже на первой неделе лечения и значительно регрессировала на 2–3–й неделе терапии [3]. По завершении лечения выраженность практически всех болевых синдромов уменьшилась, за исключением головной боли [6]. Анальгетический эффект не зависел от снижения эмоциональных расстройств и на 50 % являлся прямым эффектом Симбалты.

Симбалта оказалась удивительно эффективной при нейропатической боли. До конца механизм этого явления не ясен, но можно предполагать, что анальгетическое действие препарата связано с повышением активности антиноцицептивных (противоболевых) систем, в результате чего ослабляется восприятие боли. К настоящему времени завершены два исследования по изучению анальгетической эффективности Симбалты при диабетической нейропатии [6]. Персистирование боли при сахарном диабете объясняется развитием “центральной сенситизации” за счет триггерной активности пораженных периферических сенсорных нейронов. Центральная сенситизация влечет за собой изменения в ноцицептивных проводящих путях ЦНС, результатом чего являются гипералгезия (повышенная чувствительность к болевым стимулам), аллодиния (ощущение неболевых стимулов как болевых) и ощущение боли при отсутствии стимуляции.

В указанных исследованиях в течение 12 недель применялся препарат Симбалта в дозе 60 мг/сут. По сравнению с плацебо на фоне приема Симбалты боль достоверно регрессировала, причем улучшение наблюдалось уже в первую неделю лечения и сохранялось на протяжении всего периода приема препарата. При этом не было вывялено достоверных различий между Симбалтой и плацебо по показателям обмена глюкозы.

Таким образом, Симбалта – это новый высокоэффективный и достаточно безопасный антидепрессант, который, несомненно, займет важное место в неврологической практике, обладая не только антидепрессантной, но и противоболевой активностью, особенно в ситуации труднокурабельной нейропатической боли.

Литература

1. Дамулин И.В. Особенности депрессии при неврологических заболеваниях // Фарматека. 2005. № 17 (112). С. 25–35.
2. Смулевич А.Б. Депрессии при соматических и психических заболеваниях. М., 2003. 429 с.
3. Detke MJ, et al. Duloxetine, 60 mg once daily, for major depressive disorder: A randomized double-blind placebo-controlled trial. J Clin Psychiatry 2002;63:308–15.
4. Detke MJ, et al. Duloxetine 60 mg once daily dosing versus placebo in the acute treatment of major depression. J Psychiatry Res 2002;36:383–90.
5. Dunner DL, et al. Duloxetine in treatment of anxiety symptoms associated with depression. Depression and Anxiety 2003;18(2):53–61.
6. Fava M, Mallinckrodt CH, Detke MJ, et al. The effect f duloxetine on painful physical symptoms in depressed patients: Do improvements in these symptoms result in higher remission attest? J Clin Psychiatry 2004;65(4):521–30.
7. Goldstein DJ, Lu Y, Detke MJ, et al. Duloxetine in he treatment of depression: A double-blind placebo-controlled comparison with paroxetine J Clin Psychopharmacology 2004;24(4):38999.
8. Nelson JC, Mazure СМ, Bowers MB, et al. A preliminary, open study of the combination of fluoxetine and desipramine for rapid treatment of major depression. Arch Gen Psychiatry 1991;48: 303–07.
9. Nemeroff СВ, Schatzberg AF, Goldstein DJ, et al. Duloxetine for the treatment of major depressive disorder. Psychopharmacol Bull 2002;36:106–32.
10. Raskin J, Goldstein DJ, Mallinckrodt CH, et al. Duloxetine in the long-term treatment of major depressive disorder. J Clin Psychiatry 2003;64: 1237–44.
11. Tsuneizumi T, et al. Drug distribution between blood and brain as a determinant of antipsychotic drug effects. Biol Psychiatry 1992;2(9): 817–24.
12. Wong DT, Bymaster FP. Dual serotonin and noradrenaline uptake inhibitor class of antidepressants – potential for greater efficacy or just hype. Progress in Drug Research 2002;58:169–222.

Источник