После горя приходит радость

После горя приходит радость

После каждой слезинки придет улыбка, после ночи наступает день, после бури наступает затишье, после ненастья придет счастье, после печали приходит радость… Плохая погода не может быть вечно, выйдет и красное солнышко,…нельзя отчаиваться, всегда с нами Бог.
Притча… Один юноша был зеленщиком, и его отец был зеленщиком и его дед был зеленщиком. Вся их семья кормилась тем, что выращивала зелень на продажу на небольшом огороде. Поэтому черное грозовое облако нанесло семье тяжелый удар. Оно уничтожило градом всю зелень. Три дня юноша страдал, переживал, плакал на своем разоренном огороде и молил Бога о помощи. — Не горюй так, сынок, — уговаривал его старый отец. — Помни, что каждое темное облако серебром оторочено. — В облаке, которое послал нам Бог, был только град, — грустно ответил юноша. В этот момент показалась закутанная в покрывало женщина. Она протянула юношу мешочек с семенами и сказала: «Вот помощь от Всемогущего, возьми семена». Передав мешочек, женщина быстро ушла. Взрыхлил юноша землю и посадил новые крупные семена. Он старательно поливал их каждый день, и вскоре появились широкие листья, а между ними — желтые цветы. Это были кабачки. Они принесли невиданный урожай, и юноша заработал денег в два раза больше чем прежде. — Я давно хотел жениться, но раньше у нас не было денег на свадьбу! — радовался юноша. — Теперь ты видишь, сынок, что Бог не зря послал нам черное облако, — заметил отец. — Да, каждое темное облако серебром оторочено, — согласился сын… …и вы друзья, всегда знайте что для каждого из нас иногда Творец посылает какое-то испытание, просто надо верить что Все Будет Хорошо, и за все благодарит не забывать. Да поможет всем нам Бог

10 комментариев

Похожие цитаты

Однажды к старцу пришел странник и спросил его, почему Бог не хочет простить всех, и почему некоторые остаются осужденными.

День был солнечный. Старец вывел путника на улицу и заставил взглянуть на солнце.

Тот поднял глаза, но тот час опустил их.

Старец спросил, почему тот не хочет полюбоваться на солнце?

Странник ответил, что на солнце смотреть невозможно, — больно глазам.

— Вот и ответ, который ты ищешь, — ответил старец. — Нечистой душе больно смотреть на Бога, и если бы она была введена в рай, то сильно бы мучилась. Только праведники могут спокойно, с радостью и любовью находится в Божественном Свете.

ПРИТЧА О ГЛУХОМ, СЛЕПОМ И НЕМОМ Пришли глухой, слепой и немой к Богу. — Скажи, Господи, за что нам такое несчастье? — Тебе, — сказал Бог глухому, — за то, что ты никого не слушал, кроме себя. Теперь ты никого не слышишь, и ничто тебе уже не мешает слушать собственные речи и мысли. — Тебе, — обратился Всевышний к слепому, — за то, что ты никого и ничего не хотел замечать, кроме себя и своих нужд. Теперь ты избавлен от труда зрить то, что не желал видеть. — А тебе, — продолжил Господь, указывая на немого, — дана возможность помолчать, ибо переговорить и переслушать тебя, было невозможно. Вы получили всё, — сказал Бог всем, — что хотели, почему же вы не радуетесь, а скорбите? Но несчастные не ответили. Никто из них не предполагал, что счастье, о котором они так мечтали, обернётся горем. Нужно помнить, что уши даны человеку, чтобы слышать и слушать, зрение — чтобы смотреть и видеть, а язык — чтобы общаться, понимать через речь другого и быть понятым.

Один человек спросил у монаха:
— Одни говорят: «Бог есть!» Другие говорят: «Бога нет!» Что вы об этом думаете?
— Они все говорят правду, — улыбнулся монах.
— Ну и где же истина? — воскликнул человек.
— Истина в том, что звезды существуют только для тех, кто их видит…

Источник

Жизнь на земле — скорбь или благо? Радоваться или горевать, когда человек умирает?

Приблизительное время чтения: 6 мин.

В редакцию журнала «Фома» пришел вопрос читательницы:

Не так давно похоронила сразу двоих дорогих мне людей. Начала изучать мнение Церкви о смерти, беседовать с батюшками, читать Писание. И вот какой парадокс: все батюшки меня утешали тем, что — судя по обстоятельствам жизни и смерти – мои, скорее всего, сейчас в раю, что им там лучше, чем здесь, и что Бог никому зла не желает. Но в Писании сам Бог почитает земную жизнь за благо. В Библии об этом говорится во многих местах. «Чти отца твоего и матерь твою, да благо тебе будет, да долголетен будешь на земле». И в 90-м псалме: «Долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое». Получается, жизнь на земле — никакая не скорбь, а благо? Тогда почему батюшки говорят, что надо радоваться, а не горевать, когда христианин отходит к Богу, особенно если это дети до 7 лет — они, мол, точно сразу в рай попадают. Но как же так? Бог обделил одним благом и дал другое?

На вопрос отвечает протоиерей Александр Елатомцев, настоятель храма Рождества Христова в селе Рождествено Московской области

Отец Александр, так жизнь на земле — это скорбь или благо?

Земная жизнь не может быть ничем, кроме блага, по той простой причине, что ее создал сам Бог. И несмотря на все испытания, тяготы и лишения, верующий человек не перестает видеть ее красоту и чувствовать радость — к примеру, в создании семьи, рождении детей… Так что

неправда, что все земные радости — зло, от которого христианство учит нас избавляться.

Но все же неслучайно в погребальных стихирах преподобного Иоанна Дамаскина есть такие слова (в русском переводе): «Какая житейская радость не смешана с горем? Какая слава стоит на земле непоколебимо? Все ничтожнее тени; все обманчивее сновидений: одно мгновение — и смерть все отнимает. Но, Христе, как Человеколюбец упокой того, кого Ты избрал Себе, во свете лица Твоего и в наслаждении красотою Твоею».

Эти слова — напоминание нам, что все земные радости конечны, как и само наше пребывание здесь, на Земле. Но это вовсе не означает, что жизнь — сплошное страдание, заповеди — суровые запреты, а смерть — избавление от мук. А между тем, если попросить современного человека назвать основные заповеди, он начнет перечислять: не убей, не укради, не сотвори себе кумира… То есть люди чувствуют себя настоящими узниками — этого нельзя, того нельзя… А что можно?

На самом деле источник большинства наших страданий в нашем собственном занудстве и неумении радоваться жизни.

Представьте, что вы солдат-срочник перед демобилизацией: вы можете буквально лезть на стенку — до того невыносимым может вам казаться терпеть все тяготы военной службы еще бесконечные несколько дней; а можете жить в радостном предвкушении скорой встречи с близкими. Если уметь радоваться, всю жизнь можно прожить счастливо — и тогда смерть будет не избавлением, а приобретением.

Но как можно — не в идеале, а в реальности — радоваться, когда человек умирает?

Для нас, христиан, смерть — «воскресение из мертвых и жизнь будущего века», а не просто загробное существование. Вот почему смерть мы воспринимаем как радость, как возможность обрести вечную жизнь. Вот и апостол Павел говорит: Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение (Фил 1:21)

И все таки, если земная жизнь — благо, нам же должно быть грустно с ней расставаться…

Да, мы не можем не любить эту жизнь. Как хорошо дышать этим воздухом, как здорово купаться в реке! А какое счастье влюбиться! Вот только при этом всегда в центре должен быть Господь. Но чаще бывает наоборот: блага земной жизни становятся самоцелью и вместо того, чтобы приводить нас к Богу, отводят от Него.

Скажу больше: величайшая ошибка — считать все приобретенное на земле своей собственностью, приписывать все заслуги себе. И человек лежит на смертном одре и сожалеет о том, что оставляет здесь, на земле: о том, что делал, о детях, о доме, о любимой машине…

главная христианская мудрость: живи, радуйся, но не привязывайся к земному.

Это не означает, что не надо привязываться к ближним. Просто надо понимать, что настоящая любовь к ним не обрывается смертью. Любить их — значит надеяться быть с ними и в вечной жизни.

Но там все-таки лучше?

«Там» совсем не обязательно должно быть лучше. И потом, где гарантия, что произойдет наше соединение с Богом? Не факт, что человеку в принципе будет хотеться попасть к Нему. Многие рай представляют какой-то бесплатной харчевней. Мы и правда не знаем, в каких формах будет происходить наше богообщение в раю, но верим, что будем испытывать огромную радость от самого факта пребывания с Ним, общения и большего Его узнавания.

Однако все это справедливо для человека, который на протяжении земной жизни жил со Христом и ждал своего воскресения. А если ему благодать общения с Богом неведома и неинтересна? Неужели вы думаете, что Господь его насильно к себе протащит?

Чем же тогда отличается земная жизнь от загробной?

Главное отличие в том, что здесь душа и тело вместе. Тело без души — труп, душа без тела — призрак. Человек был создан в единстве души и тела, чтобы эти две части никогда не разлучались, чтобы они взаимопроникали друг друга. Разделение души и тела и есть смерть.

Когда человек умирает, душа отрывается от тела и человек испытывает страх и боль, потому что рвутся созданные Богом связи. Но если душа успела полюбить Бога, она знает: ей остался всего один шаг до воскресения.

Но даже радость праведников от встречи с Богом после смерти не полная — и останется такой до Второго Пришествия Христова и всеобщего воскресения, когда не только их души, но и тела почувствуют эту радость. И здесь, на Земле, мы еще можем что-то сделать для своей души, а вот представ перед Богом — уже нет.

Почему же тогда одним Господь дарует долгую земную жизнь, а других забирает быстро?

Это вопрос, на который у нас нет ответа. Действительно, люди часто ломают голову, почему Господь забрал того или иного человека так рано или послал им самим неизлечимую болезнь. Или просят продлить время их жизни здесь, на Земле. Но одно дело, если человек просит об этом, чтобы успеть приложить усилия для спасения души, а другое — если в выпрошенные у Бога дни он продолжит жить, ничего не меняя.

Так что же вы ответите нашей читательнице? Как ей пережить смерть своих близких?

Когда человек теряет близкого и приходит к священнику, его стараются утешить, оказать первую духовную помощь. Но у человека возникают вопросы, и разные священники отвечают на них по-разному. Поэтому по-христиански пережить смерть близкого можно только в одном случае: если дерзнуть все свои вопросы адресовать не батюшкам и не Священному Писанию, а самому Богу. Может быть, именно благодаря этим трагическим событиям произойдет встреча с Ним.

А когда человек встречается с Богом как с живым существом и осознает Его величие, большинство вопросов отпадают сами собой. Мы же чаще всего воспринимаем Бога лишь как некую инстанцию, у нас, к сожалению, огромный дефицит живого общения с Богом.

Именно поэтому опыт веры должен быть сугубо практическим — через церковные таинства. Ведь исповедь, причастие — это инструменты, которые помогают человеку в богообщении.

И нет смысла пытаться помочь усопшим, ставя рюмки на могилки или желая, чтобы земля «была им пухом». Надо налаживать живой контакт с Богом и принимать все события, даже такие скорбные, как потеря близких, — как повод для общения с Ним.

Источник

ЖизньВернуться к себе:
Как прожить горе,
не избегая его

От отрицания до принятия

Проживание потери настолько же важная, насколько и табуированная тема. Реакция горевания запускается, когда мы переживаем любую значимую утрату, например смерть близкого, конец отношений или потерю идентичности. Так, горевание сопровождает эмиграцию, смену работы, да и вообще любую смену статуса — вроде появления хронической болезни. Даже если она не смертельная, человек всё равно теряет ожидаемое будущее, что и вызывает тяжелые чувства.

Наше общество избегает всего, что связано со смертью и потерей — и тема горя из-за этого тоже оказывается закрытой. Практически всё, к чему мы привыкли в контексте переживания утраты, оказывается непродуктивным способом справиться с произошедшим. Тем, кто столкнулся с расставанием, советуют побыстрее выкинуть все вещи и общие фотографии и заняться поиском нового партнёра. Тем, кто получил травму, болеет или потерял работу, говорят «радоваться тому, что есть». А о смерти или смертельной болезни вообще говорят с трудом, предпочитая не упоминать то, что может вызвать острую реакцию.

Принято считать, что горевание после смерти близкого, развода или расставания после длительных отношений длится как минимум год-полтора, а часто и несколько лет — хотя острота переживаний, разумеется, притупляется со временем. Горевание — долгий процесс, но его важно прожить, чтобы вернуть себя — себе.

Текст: Яна Шагова, автор телеграм-канала «Со мной всё в порядке!»

Всем хорошо известна схема горя Элизабет Кюблер-Росс, по которой насчитывают от пяти до двенадцати стадий — как на этой картинке. Чаще всего можно услышать о пяти: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Модель Кюблер-Росс хороша для специалистов помогающих профессий, которые сталкиваются с чужим горем: врачей, психологов, соцработников, сотрудников хосписов и так далее. Однако анализировать так своё собственное состояние бывает непросто. К примеру, в отрицании люди часто находятся намного дольше, чем кажется им самим — по несколько недель или даже месяцев. Эту стадию вместе с предваряющим её шоком нередко принимают за депрессию, финальный этап, предшествующий выходу из горя — из-за этого человек может ошибочно предполагать, что скоро станет лучше.

К тому же стадии часто не идут в описанной выше последовательности. Процесс горевания сопровождают самые разные интенсивные чувства: вина и стыд, гнев и страх. Они могут сменять друг друга как угодно — и триггером для них могут стать любые поводы, не относящиеся напрямую к утрате. К примеру, охваченный гневом после смерти родителя человек может злиться на партнёра, на детей, на знакомых, чьи родители живы, или даже просто на коллег и пассажиров в метро. Злость сопровождает утрату, потому что у нас отнимают что-то хорошее: отношения, любимого человека, здоровье или возможности. Мир оказывается к нам несправедлив, и мы злимся на него и на отдельных людей в нём.

Нередко люди, не осознавая,
что они проходят через «нормальный» процесс горевания, ссорятся с друзьями, расстаются с партнёрами или уходят
с работы

Вина и стыд характерны для любых травматических переживаний. Но когда мы сталкиваемся с утратой, они могут перекинуться на любые другие области: например, мы можем стать недовольны своей работой или внешностью, решить, что уделяем недостаточно внимания близким, и так далее. Горевание не всегда подразумевает, что человек будет чувствовать себя подавленным — у него могут случаться всплески сильнейшей тревоги, даже паники. Происходить это может, даже если всё плохое, казалось бы, уже случилось — например, он уже расстался с партнёром, или близкий уже умер. Тревога может быть как привязана к причине утраты («Я совершенно не знаю, как организовать похороны, всё пойдёт не так»), так и, на первый взгляд, совершенно не связана с ней («Я провалю проект, и меня уволят»). Лишь на завершающих стадиях горевания приходит чувство подавленности и депрессии. В этот момент человеку может казаться, что кроме утраты у него есть и другие реалистичные причины, из-за которых он находится в упадке: не состоялся в профессии, в отношениях, жизнь «не удалась». Горе словно окрашивает всё в мрачные тона.

Всё это важно знать, чтобы лучше понимать свои чувства. Нередко люди, не осознавая, что они проходят через «нормальный» процесс горевания (насколько горе вообще можно назвать «нормальным»), принимают решения под влиянием захлёстывающих их сильных чувств. Ссорятся с друзьями, расстаются с партнёрами, уходят с работы или ругают команду, когда этого можно было бы избежать. Понимая, что происходит в нашей психике, мы можем бережнее обращаться с собой и близкими.

Существует и другая, более удобная для личного пользования модель, предложенная психологом Уильямом Ворденом и описанная в переводе Варвары Сидоровой. Она опирается не на стадии, а на задачи горя, которые должен последовательно пройти столкнувшийся с утратой человек, чтобы вернуться к обычной жизни.

Всего задач четыре. Первую из них можно сопоставить со стадией отрицания в модели Кюблер-Росс — это признание факта потери и необратимости ситуации. В попытках избежать боли наша психика пытается подменить реальность иллюзией, говоря нам, что ничего как будто и не изменилось. Именно в таком состоянии расставшиеся партнёры уверяют всех, что останутся друзьями, даже будут вместе ездить в отпуск и ходить на вечеринки друзей. А человек, у которого диагностировали диабет, продолжает есть фастфуд и сладости, не задумываясь о последствиях.

Люди, чьей психике трудно справиться с этой задачей, не ходят на похороны близких. Они могут по-разному рационализовать это: «Не могу отпроситься с работы» или «Хочу запомнить её живой (его живым)». Но смысл похорон, помимо того, чтобы разделить горе с окружающими, именно в том, чтобы признать потею и её необратимость. Этому же помогает и пугающая многих традиция целовать покойника в лоб или гладить по руке: телесные ощущения помогают нам окончательно осознать смерть близкого — мёртвое тело на ощупь очень сильно отличается от живого.

Можно отрицать не только саму потерю, но и её значимость (ведь если что-то не важно — этого как будто и нет). К примеру, мы не ладили с умершим родственником и можем говорить, что не переживаем о его смерти, поскольку отношения были плохими. Или обесценивать переживания по поводу развода, говоря, что уже «отзлились» и «отгоревали», а теперь хотим только радоваться, что наконец свободны. Действительно, когда заканчиваются тяжёлые для нас отношения или умирает тяжело и долго болевший человек, утрату может сопровождать и радость, и чувство облегчения — это нормально. Но мы будем и горевать, даже несмотря на то, что отношения могли быть плохими. Теряя отношения или человека, мы теряем будущее, в котором был бы этот человек, вынуждены перестраивать всю жизнь, а также признать, что улучшение невозможно.

В процессе этой первой задачи, мы можем, к примеру, видеть в толпе смутно похожих на умершего человека людей или думать: «Надо будет рассказать об этом ему/ей», — и лишь потом спохватиться, что рассказывать уже некому. Бывает, что расставшиеся супруги тянутся набрать сообщение бывшему партнёру, чтобы поделиться каким-то впечатлением, как делали во время брака. Такое состояние в первое время после утраты нормально: оно создаёт «буфер» для психики, помогая постепенно осознать факт потери. Но если оно затягивается на годы, человек застревает в вечном горевании. С одной стороны, он избегает боли от утраты, потому что как бы не доходит до неё. Но с другой — он теряет и возможность вернуться к полной жизни, строить новые отношения и получать свежие впечатления.

Одно из частых проявлений такого «застревания» — попытка сохранить комнату и все вещи умершего в прежнем виде, словно он в любой момент может вернуться; или, например, увлечение спиритизмом и стремление общаться с душой умершего так, как с живым человеком. Попытка поддерживать статус-кво после расставания — явление того же порядка: люди отрицают, что содержание их отношений изменилось — и не может оставаться прежним.

Необходимо оговориться, что всё это касается и религиозных людей. Даже если человек верит в загробный мир, где он встретится с близкими, ему необходимо признать, что эта встреча состоится лишь по прошествии отведённой жизни. В такой ситуации перестроить мышление и принять факт потери тоже необходимо.

Погрузившись в боль, человек боится,
что никогда не выйдет из неё. На самом деле всё совершенно наоборот — проживание боли делает выход
из состояния посильным

Вторая задача горя — признать боль и пережить её, как раз от этого нас и «защищает» отрицание потери. Действительно, эта стадия порой кажется непереносимой: горюющие клиенты психологов часто спрашивают, как долго продлятся переживания и закончатся ли они вообще. Погрузившись в боль, человек боится, что никогда не выйдет из неё. На самом деле всё совершенно наоборот — проживание боли делает выход из состояния посильным. Попытка убежать, напротив, вынуждает психику застрять в этой стадии — порой на годы.

К сожалению, такой способ бегства от тяжёлых переживаний не только практикуется, но даже поощряется. Считается, что если человек «слишком сильно» переживает после развода или даже после смерти близкого, с ним «что-то не в порядке». На самом деле это окружающим некомфортно находиться рядом с человеком, столкнувшимся с острым горем, ведь оно задевает их собственные воспоминания об утратах — возможно, так и не пережитых. Именно из этого чувства люди могут давать «бесценные» советы: женщине, у которой произошёл выкидыш, говорят поскорее забеременеть снова, только что разведённой паре — начать ходить на свидания с другими людьми спустя две недели, потому что надо «двигаться дальше».

Традиция носить траур, почти исчезнувшая сегодня, как раз давала человеку возможность «легально» выражать боль и предъявлять её окружающему миру. Видя человека в чёрном или с траурной повязкой на рукаве, все понимали, что имеют дело с горюющим. Это снимало с человека необходимость всякий раз объяснять, почему он подавлен (это может быть очень тяжело), зачем отказывается от приглашений или не хочет проводить время в шумной компании. Поминки, одна из немногих традиций, сохранившихся до наших дней, дают возможность разделить горе с близкими, поделиться тёплыми воспоминаниями об умершем, ощутить поддержку других людей, которые переживают то же самое. К тому же они «отмеряют срок» (три дня, девять дней, сорок дней с момента смерти) и таким образом не позволяют психике застревать в иллюзии, что время остановилось и умерший всё ещё рядом.

Попытка «проскочить» эту стадию ведёт к травматизации. Выглядит это так, будто человек очень быстро оправился от потери и начал жить дальше. На самом деле непрожитая боль осталась внутри, и человек будет «проваливаться» в неё снова и снова, поражаясь, почему кража сумки или неудачная презентация вызывают такую бурю тяжёлых чувств.

Третья задача горя, согласно концепции Вордена, — перестроить уклад и своё окружение. Утрата меняет жизнь: если мы лишились человека из-за смерти или расставания, мы можем потерять и часть своей идентичности («Я больше не женатый человек»), а также функции, которые этот человек выполнял в нашей жизни. Разумеется, это не значит, что отношения сводятся к функциям, но исчезновение даже самых бытовых вещей («Муж всегда занимался ремонтом машины»), не говоря об эмоциональных моментах, во-первых, снова и снова напоминает нам об утрате, а во-вторых, неизбежно снижает качество жизни.

Эта задача актуальна, и когда мы теряем часть возможностей из-за болезни или травмы: «Больше не смогу для удовольствия (или профессионально) заниматься спортом», «Больше не смогу рожать», «Больше не буду путешествовать». После того, как мы осознаем реальность этой утраты и переживём боль из-за того, что нас лишили желаемого будущего, приходит время подумать, чем же в таком случае заполнить образовавшуюся пустоту.

Перейти к этой стадии можно, когда боль потери уже не так сильна и есть возможность размышлять о насущном. Расставшиеся партнёры думают, с кем они теперь хотели бы общаться и проводить время, пойти в кино, кафе или поехать в отпуск — и не хотят ли они сделать это в одиночку. Взрослые дети, утратившие пожилых родителей, думают, к кому теперь обращаться за советом и поддержкой. Вдовы и вдовцы задумываются, как устраивать жизнь без умершей супруги или супруга.

К сожалению, иногда третья задача опережает другие или идёт параллельно с ними — когда покинувший нас человек выполнял какие-то жизненно важные функции, например зарабатывал значимую часть семейного бюджета. Опять же принято считать, что это благоприятный фактор («Зато у неё есть дети, есть ради кого жить», «Теперь нужно искать работу, зато отвлечётся»). На деле же это сильно осложняет горевание: вместо того, чтобы более плавно прожить отрицание, а затем боль утраты, человек вынужден активно решать проблемы во внешнем мире — хотя внутренних ресурсов у него на это нет.

Считается, что если человек «слишком сильно» переживает, то с ним «что-то
не в порядке». На самом деле это окружающим некомфортно находиться рядом с человеком, столкнувшимся
с острым горем

Четвёртая задача — изменить отношение к человеку, которого мы утратили, или к прежней жизни и возможностям, которые она давала. Несмотря на кажущуюся лёгкость, порой такой этап длится долго — всё зависит от того, насколько человеку удалось справиться с тремя предыдущими. На этой стадии мы принимаем факт потери и можем выработать новое отношение к тому, кого или что утратили. Считается, что на смену острой печали и боли приходит грусть и остаются светлые воспоминания. Спортсмен, потерявший карьеру после серьёзной травмы, всё ещё грустит, но теперь может вспомнить радость после выигранных соревнований, испытывает гордость от того, что в его жизни был такой насыщенный и интересный период. Потерявшие близкого родственника вспоминают о нём не с острой тоской, но с грустью и благодарностью за пережитые моменты. Думая о бывшем партнёре или партнёрше, мы вспоминаем совместно пережитые моменты, отпуска, общие шутки. Испытываем благодарность за то, что эти отношения были в нашей жизни, но уже без острого сожаления о том, что они закончились.

Застрявшие в горе

На любых стадиях серьёзной утраты желательно заручиться поддержкой психотерапевта. В горе очень важно найти опору во внешнем мире, разделить его с другим, более устойчивым человеком, потому что сами мы в этот момент не можем быть устойчивы. Но особенно терапия нужна тем людям, которые обнаруживают у себя признаки незавершённого или «замороженного» горевания.

Не до конца прожитое горе может проявляться разными способами — например, человек не горюет при, казалось бы, значимой утрате. «У меня нашли астму, и пришлось бросить баскетбол, но я не помню, чтобы как-то сильно переживала. Отвлеклась на что-то». «Мама умерла, когда я был в выпускном классе, поэтому у меня не было времени на слёзы — я готовился к экзаменам». «Я и не помню развод. Всё было обычно: сходили в загс и развелись». Тревожный признак и, напротив, очень эмоциональное отношение к потере даже спустя многие годы. Например, прошло десять или пятнадцать лет, но человека всё ещё душат слёзы, когда он рассказывает об умершем друге или родственнике. Или пара развелась несколько лет назад, но злость на бывшего партнёра, который разорвал отношения, остаётся такой же острой.

В горе очень важно найти опору
во внешнем мире, разделить его с другим, более устойчивым человеком,
потому что сами мы в этот момент
не можем быть устойчивы

Подсказать, что процесс горевания был нарушен, может и наше тело. У тех, чьи близкие умерли от болезни или травмы, вдруг могут развиться похожие симптомы, хотя такого же состояния у них нет. Например, покойная мать страдала от эмфиземы лёгкого, а у её дочери развивается синдром гипервентиляции лёгких, вызванный психологическими причинами. Или после смерти близкого от рака у человека начинается онкофобия: он бесконечно «обнаруживает» у себя симптомы той или иной формы рака, проходит обследования, находится в постоянном страхе. Затянувшаяся депрессия, самодеструктивное поведение, резкая смена образа жизни сразу после потери (например, внезапный переезд, резкая смена работы и тому подобное) тоже могут сигнализировать, что «замороженное» горе продолжает влиять на жизнь.

Справиться с непрожитым горем самостоятельно сложно. Можно попробовать написать человеку, которого вы потеряли в результате расставания или смерти, письмо, рассказав о своих чувствах — но не отправлять его. Можно попробовать и другие практики: ведение дневника, записывание воспоминаний, — правда, гарантии, что они помогут сами по себе, нет. Изредка они могут даже ухудшать состояние, погружая человека в слишком тяжёлые воспоминания. В любом случае прожить горе важно, чтобы двигаться дальше несмотря на утрату — и не стоит бояться обращаться для этого за помощью.

Источник