Почему другие чувствуют вину

Плохой Добби. Как работает чувство вины и почему оно иногда портит жизнь

Чувство вины — один из самых мощных инструментов в отношениях. В идеале оно должно мешать нам потакать своим желаниям, когда они ведут к неприятным социальным последствиям, — вполне себе полезная для выживания «кнопка». Но у некоторых она начинает включаться без веского повода, а окружающие этим охотно пользуются

Поделиться:

Наверное, каждому хоть раз в жизни (а скорее всего, не раз) приходилось играть в игру «догадайся, что не так». Один из игроков провинился перед другим, но не знает, в чем именно его вина. Другой уверен, что если бы первый игрок по-настоящему его любил, он бы точно знал, в чем косяк, и, скорее всего, этого бы не допустил. В результате получается чувство вины в квадрате: человек виноват и в том, что он сделал, и в том, что он настолько равнодушный чурбан, что даже не понял, что натворил. В такую игру часто играют как романтические партнеры, так и дети с родителями (собственно, из детско-родительских отношений этот modus operandi и усваивается).

Парадокс этой игры — в том, что эгоцентризм и отсутствие эмпатии здесь на самом деле проявляет обвинитель. Никто не может и не обязан знать, что у вас в голове, мы все по-разному воспринимаем мир, и гармоничные отношения заключаются в умении договариваться между собой, а не в том, чтобы безупречно ловить эманации друг друга. Но если человек не очень хорошо понимает, где заканчивается его ответственность за комфорт ближнего, его будет очень легко подловить на чувстве вины.

Как все устроено

Вина относится к категории социальных эмоций — они сформировались специально для успешного взаимодействия с другими индивидами. Тут может возникнуть закономерный вопрос: «Как же так? Ведь мое чувство вины связано с моим личным, внутренним чувством собственной неправоты. Это же я решаю, что хорошо, а что плохо». На самом деле любая личная этика изначально формируется окружением (потом она может меняться по мере получения информации об окружающем мире), но фокус в том, что эти правила интегрированы в психику так, словно бы сформировались у нас изнутри. Чаще всего они воспринимаются как что-то самоочевидное, а не как навязанная схема, поэтому, когда мы нарушаем эти правила, нам кажется, что мы предаем в первую очередь себя.

Коварно со стороны природы заложить в нас такой механизм, не правда ли? Но это в целом в наших интересах. Чисто извне эти правила бы не работали, точнее, работали бы до тех пор, пока сильное желание сделать что-нибудь запрещенное не перевесило бы разумные прогнозы неприятных последствий. К сожалению, для многих людей силы тут неравны: когда лимбическая система, в которой формируются эмоции и желания, уходит в отрыв, она чаще всего «перебивает» зоны мозга, отвечающие за планирование и самоконтроль (как яркий и эмоциональный, но недалекий оратор может затмить зануду, говорящего что-то разумное). Поэтому гораздо эффективнее не оставлять этические правила чисто абстрактными, а тоже привязать к ним эмоции: получаю пряник, когда я хороший, сам себя секу, когда я плохой.

Все это, как любое обучение на опыте, завязано на системе вознаграждения, которая здорово облегчает нам выбор, раздавая психологические награды за полезное для нас поведение и психологические же пендели — за вредное (но тут есть нюансы — например, калорийный пончик, с точки зрения древних отделов мозга, скорее полезен для выживания, чем вреден). Когда мы решаем, как поступить в новой ситуации, не всегда есть время взвесить все доводы, и тут система вознаграждения услужливо (и, главное, очень быстро) напоминает нам, сколько пряников и кнутов мы раньше получили за подобное действие. Такая вот экономия усилий. Проблемы начинаются, когда новые ситуации требуют новых моделей поведения, и не все люди одинаково хорошо перестраиваются с автопилота на импровизацию.

Но вернемся к чувству вины — оно появляется у нас не одновременно со способностью обучаться на кнутах и пряниках, а несколько позже, когда мы начинаем понимать, что другие люди — отдельные личности со своими переживаниями и интересами. Условно говоря, вначале ты запоминаешь, что не стоит швыряться маминым смартфоном, потому что это приводит к неприятностям лично для тебя. Через какое-то время ты понимаешь, что мама из-за этого расстраивается, а еще что мама не швыряет папин смартфон, потому что не хочет расстраивать папу, и т. д. Этот переход происходит лет в пять, когда у ребенка формируется так называемая theory of mind — умение понять чужую психику и поведение — и начинает работать когнитивная эмпатия. Все это надстраивается поверх системы вознаграждения, пряники и кнуты начинают выдаваться за соответствие морали и отклонения от нее. И мы получаем что-то вроде Супер-Эго, по фрейдистской терминологии, — часть нашей личности становится внутренним судьей (при этом в нашей психике есть и «кнопка», отвечающая за прогнозирование внешнего осуждения, — стыд).

И вот тут начинается самое интересное

Когда у ребенка появляется чувство вины, в руках у родителей оказывается очень мощный инструмент влияния. Больше не обязательно вдаваться в подробные объяснения типа «не стоит так делать, потому что это неполезно для тебя самого и к тому же расстраивает нас» — можно просто сказать: «Хорошие мальчики/девочки так не поступают». Для сокрушительного комбо-удара иногда добавляется (буквально или в контексте) звено «мы любим тебя, только когда ты хороший». Пока психика очень пластична, а в распоряжении ребенка не так много других примеров поведения, внутреннюю сигнализацию виновности можно поставить практически на что угодно.

Например, на мысли и желания. Тут высоко задирает планку христианская традиция со всеми ее «загляделся на чужую жену — считай, уже прелюбодействовал». С точки зрения регуляции поведения это опять-таки очень удобно: человек едва успел подумать о чем-то нежелательном, как уже сам себя за это отстегал. Для тех, кто следит за общественным порядком, сразу сильно меньше хлопот (поэтому все тоталитарные государства очень заботятся о должном уровне морали среди населения). Проблема в том, что на самого человека с повышенным чувством вины самобичевания действуют разрушительно. И это рикошетом задевает тех, кто рядом, поэтому обилие таких индивидов в итоге неполезно для общества, насколько бы ни казалась привлекательной мысль о контроле над нравами.

Как вина начинает мешать нормальной жизни

В первую очередь — если говорить о детях — обращение к чувству вины и стыда по поводу и без повода сильно мешает учиться по-настоящему и разбираться в природе вещей. Например, здраво оценивать долгосрочные последствия своих действий с точки зрения своей же выгоды. И если эмоциональный кнут когда-нибудь даст сбой, человек окажется дезориентирован. Например, в консервативных американских штатах, где устраивают «балы невинности», а родители взращивают у подростков (особенно девушек) чувство вины и стыда за интерес к сексу, статистика подростковых беременностей выше — в том числе и потому, что неприятные эмоции не дают ребятам спокойно изучить вопросы предохранения, а самоконтроль все-таки часто дает сбой.

Во-вторых, когда чувство вины привязано не только к поступкам, но и к мыслям, желаниям и эмоциям («Как ты мог подумать об этом!», «Не смей на меня злиться», «Ты не хочешь проводить со мной все время? Значит, ты меня не любишь» и т. д.), человек лишается возможности быть собой. Ведь этими проявлениями психики невозможно полностью управлять, а если индивид начинает слишком преуспевать в контроле над той или иной эмоцией, он становится невротиком и получает кучу проблем (депрессии, тревожные расстройства, селф-харм, психосоматические проблемы или просто не очень высокое качество жизни). Очень много энергии в таком режиме тратится не на полезные действия, а на разрешение внутренних конфликтов — как в анекдоте про магнолию. Человек перестает себе доверять, потому что считает свои внутренние порывы «неправильными», но избавиться от этих порывов не может.

В-третьих, люди часто не понимают, что не все, что расстраивает ближних, по умолчанию делает их виноватыми. И наоборот, многие готовы переложить ответственность за любые свои неприятные ощущения на окружающих. Если мне обидно — значит, ты меня обидел, если я не чувствую себя достаточно любимым — значит, ты недостаточно меня любишь (или вообще не способен любить), и так далее. Если докрутить от частных отношений до мировой справедливости, можно начать испытывать чувство вины вообще за то, что тебе хорошо, пока дети в Африке голодают.

И наконец, чрезмерное чувство вины начинает искажать поведение окружающих. Тут могут быть разные варианты: совестливый индивид может принять весь удар на себя и необоснованно снимать ответственность с других (этим охотно пользуются манипуляторы, но и обычный человек в какой-то момент может привыкнуть «переводить стрелки» на вечно виноватого), а может передать свое чувство вины кому-то по цепочке («Почему я из-за этого столько мучаюсь, а он нет. Так нечестно!»). В любом случае это распространяет неправильные представления об ответственности.

Что делать

Большие проблемы с чувством вины требуют глубокой проработки с учетом индивидуальности человека, часто тут требуется психотерапия. Но все-таки можно перечислить несколько универсальных вопросов, которые стоит регулярно задавать себе, если эта эмоция выходит из берегов.

• Я виноват в том, что делаю, или в том, что я думаю/чувствую? Если второе, то могу ли я на сто процентов это контролировать? (Правильный ответ, как вы уже знаете, — «нет».)
• Насколько мое чувство вины пропорционально проступку и где лежат границы моей ответственности? Например, люди с синдромом спасателя могут чувствовать себя виноватыми за то, что не сделали кого-то счастливым. Но, как было метко сказано в фильме «Покровские ворота», осчастливить человека против его желания нельзя. Можно изменить к лучшему только ту часть его жизни, на которую вы реально можете влиять (например, обеспечить теплые и поддерживающие отношения). Кроме того, в жизни, как в самолете, продуктивнее всего руководствоваться правилом «сначала надень маску на себя» — не стоит обеспечивать ближнему комфорт ценой своих мучений.
• Что я могу сделать? Как мы уже говорили, чувство вины функционально, его смысл в том, чтобы менять поведение на пользу самому человеку, а не в том, чтобы его просто наказывать. Если вы чувствуете себя виноватым за то, чего не можете изменить, это никак не улучшит мир, но зато отвлечет ваше внимание от более полезных дел. А вот если можно что-то исправить, стоит этим заняться.
• Что это говорит обо мне? Люди, склонные к перфекционизму и самобичеванию, позволяют любой ошибке ронять свою самооценку. Поэтому важно помнить, что оступиться может каждый. Зато не каждый готов признать неправоту, сделать выводы на будущее и по возможности компенсировать причиненный вред — и если вы с этим справляетесь, вы уже хороший человек.

Источник

Зачем нужно чувство вины?

Чувство вины — наш внутренний компас, который подсказывает, что мы сбились с пути, в чем-то предали свои принципы, себя. Эта структурирующая эмоция помогает нам быть более чуткими и внимательными в отношениях с другим людьми. Но она же может сильно осложнить нашу жизнь.

Напряжение, неловкость, тревога, самообвинение — мы болезненно переживаем ситуации, в которых нам пришлось нарушить свои обязательства и обещания или не оправдать чьих-то ожиданий. Однако парадокс в том, что способность переживать свою вину — знак нашего психологического здоровья, утверждают эксперты. Это чувство дает нам понять, что мы поступили плохо, предали наши ценности, преступили моральные принципы.

«Я, например, целый день злюсь на себя после конфликта с продавцом в супермаркете. Можно ведь было сдержаться, проявить терпение, понимание и выдержку, не отвечать на хамство. Но я вступила в перебранку, а такое поведение противоречит моему внутреннему кодексу, и теперь я переживаю, что повела себя недостойно, сожалею о своих словах и готова извиниться», — делится с нами читательница.

«Осознание чувства вины делает нас лучше», — считает социальный психолог Дэвид Майерс. — Повинуясь этому чувству, мы исповедуемся, приносим извинения, помогаем другим, лучше чувствуем чужое страдание и стараемся избегать дурных поступков. А это значит, что мы сами становимся более чуткими, а наши отношения с окружающими — более человечными».

Чувство вины так легко пробудить в каждом из нас, что этим часто пользуются окружающие, чтобы нами манипулировать

Чем строже и требовательнее мы к себе, тем более склонны переживать вину. По сути это острое чувство — указатель, который позволяет нам двигаться в верном направлении. Это структурирующая эмоция, гарантия того, что мы не спутаем добро и зло.

«Общество, не знающее чувства вины, оказалось бы самым беззаконным и самым опасным в мире», — уверен исследователь психологии эмоций Кэррол Изард. Однако на практике чувство вины далеко не всегда приводит нас к разумным и гуманным поступкам. Более того, чаще оно погружает нас в пучину изматывающей и бессмысленной тревоги. Почему же это происходит?

Универсальная эмоция

Так же как гнев и удивление, грусть и страх, чувство вины принадлежит к универсальным и самым древним эмоциям. Психоаналитик Жак Лакан считал его едва ли не врожденным. Его коллега Мелани Кляйн, один из ведущих специалистов по раннему детству, доказывала, что оно возникает в первые месяцы жизни из-за тех смешанных чувств, которые ребенок испытывает к матери: он может любить и не любить ее одновременно.

Чувство вины — часть психической жизни здорового человека. (Его лишены лишь некоторые душевнобольные, которые воспринимают других людей как неодушевленные объекты.) «Оно — основа нашей совести и морали, или «Сверх-Я», как называл эту структуру нашей личности Фрейд, — объясняет психоаналитик Екатерина Калмыкова. — И нам важно стремиться не «вылечить» это чувство, а принять его, научиться понимать, где мы действительно виноваты, а где нет».

Чувство вины так легко пробудить в каждом из нас, что этим часто пользуются окружающие — чтобы нами манипулировать. «Значит, у тебя нет времени навестить меня? — говорит со вздохом бабушка внучке. — Ну что ж, придешь на мою могилку».

Наш внутренний судья не всегда различает реальное и воображаемое, и поэтому в каком-то смысле мы все обречены быть виноватыми и страдать. Мы создаем, например, свой идеальный образ, а потом переживаем, что не можем ему соответствовать, расценивая это чуть ли не как нравственное падение: «Я ненавижу себя, потому что я не так хорош (умен, заботлив, терпелив), как должен быть». Хуже того, мы можем мучиться от собственного несовершенства и наказывать себя: «Откажись от удовольствий», «Думай о других, а потом уж о себе».

Постоянно чувствуя себя виноватыми, мы начинаем хуже к себе относиться. Можно справиться с этим чувством, проанализировав свои поступки, признав свою вину и постаравшись так или иначе ее загладить. «Но иногда человек не в силах проделать такую (порой мучительную) работу и выбирает деструктивную реакцию, тем самым лишь усугубляя проблему, — говорит Екатерина Калмыкова. — Чувство собственной «плохости» может сопровождаться злостью и даже ненавистью к тем, кому человек причинил вред. Или он словно «замуровывает» вину внутри себя, наглухо закрывая к ней «дверь». И живет так, как будто ничего не случилось. Такая защита срабатывает лишь на время».

Обманчивое чувство

Далеко не всегда чувство вины оправданно. Иногда оно преследует нас, хотя мы и не совершили никакого проступка. Мать, оставившая малыша с няней, чтобы сходить в кино, может ощущать себя настоящей преступницей. Хорошо известен и другой феномен: когда чудом уцелевший в авиа- или автокатастрофе мучается виной за то, что остальные пассажиры погибли. Как возникает это обманчивое чувство, которое неизбежно сопровождается сильными переживаниями и постоянной (часто даже возрастающей со временем) потребностью искупить свою вину?

«Так проявляется защитная реакция психики человека, который не может признать собственное бессилие тогда и невозможность изменить случившееся сегодня, — объясняет Екатерина Калмыкова. — Возникает фантазия о том, что он воспользовался чужим шансом выжить, отобрал его у другого. Переживая вину по выдуманному поводу, человек на самом деле страдает от своей беспомощности».

Есть много людей, которые десятилетиями несут на себе груз вины за развод родителей, за их болезни или смерть

Когда человек винит себя по любому поводу, даже не совершив морального проступка, это уже вина невротическая. «В ней тоже есть боль и стыд, но у нее есть и особая характеристика, — рассказывает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. — Это чувство выглядит тоскливо-знакомым: «Конечно, я виноват! Я всегда виноват!» Это ощущение — «виноват, как всегда» — формируется в детстве, когда ребенок еще не может дать взвешенную оценку: чего от себя можно требовать, а что ему не под силу.

Например, он не может нести ответственность за настроение матери. Есть много людей, которые десятилетиями несут на себе груз вины за развод родителей, за их болезни или смерть. Конечно, вина это не их, но выученное в детстве и закрепившееся чувство создает своего рода рельсы, по которым катится их жизнь». Как же справиться с этим чувством, которое отравляет жизнь? «Нужно разбираться, как оно сформировалось, — отвечает Светлана Кривцова, — и заново осмыслять все ситуации детской вины с позиций своего взрослого «Я».

Выбор из двух зол

Чувство вины многолико. Мы отправляемся на недельку в Турцию, вместо того чтобы провести отпуск рядом с больной мамой. Но неспокойная совесть требует, чтобы мы были наказаны, и потому в Турции мы бессознательно запрещаем себе наслаждаться морем и солнцем. Или другой сюжет: мужчина годами обещает своей любовнице оставить жену. Только прямо сейчас он этого сделать не может: у нее слабое здоровье, она слишком нуждается в нем. Чувство вины позволяет избежать трудной ситуации выбора.

Надо сказать, что и само понятие проступка, нарушения нравственной нормы не всегда однозначно. Жизненные коллизии, с которыми мы сталкиваемся, подчас настолько сложны, что установить границы между дурным и хорошим чрезвычайно трудно. Иммануил Кант утверждал, что ложь всегда есть зло. Но сколько мы знаем примеров благородной лжи! Кто, например, осудит переговорщиков, обманывающих террориста с целью его обезвредить? А ложь во имя спасения невинных?

А иногда мы попадаем в ловушку между чувством и долгом, когда любой выбор заставляет нас ощущать себя виноватыми. Прекрасный пример тому — рассказ Николая Лескова «Человек на часах». Стоя на посту около Зимнего дворца, часовой Постников слышит крики со стороны Невы и понимает, что в полынье тонет человек. Покинуть пост — значит пойти на преступление, остаться на посту — человек на его глазах погибнет.

После мучительных колебаний солдат принимает решение спасти тонущего. Однако он нарушил присягу, и чувство вины его таково, что он готов понести любое наказание и даже доволен, когда получает в итоге «всего лишь» двести розог. Рассказ этот основан на подлинном случае. Каждый из нас сталкивался с дилеммами такого рода, и помочь с ними справиться нам позволяет только наша совесть, наши представления о добре и зле.

Вина, стыд, смущение: в чем разница?

Чувство вины возникает в тот момент, когда мы нарушаем (реально или в воображении) нравственное правило (запрет лгать, воровать, убивать, причинять страдания, нарушать данное слово…) и осуждаем себя за это. Чувствуя себя виноватыми, мы пытаемся исправиться. Стыд связан со страхом осуждения со стороны других людей, а как следствие — социального отвержения, исключения из общества. Он приводит к тому, что мы полагаем себя недостойными, считаем, что мы хуже других (например, бедны, плохо одеты, необразованны). И возникает желание убежать, спрятаться. Смущение же, чувство замешательства, неловкости возникает тогда, когда человек выглядит не так, как ему хотелось бы, когда мы «теряем лицо» в неожиданной или неуместной ситуации.

Желание быть собой

Французский психоаналитик Жак Лакан утверждает, что единственное, за что мы действительно должны чувствовать себя виноватыми, — это за неприятие своих желаний, «моральную трусость». Речь, разумеется, не о том, что любые наши прихоти надо немедленно удовлетворять. И уж конечно, не о криминальных наклонностях или извращениях. Он говорит о той жизненной силе, которая может наполнить наше существование.

Например, жажда сочинять или рисовать, которая побуждает поэтов и художников творить, невзирая на нищету и голод. Это наше желание быть самостоятельными, выбирать свой жизненный путь, распоряжаться своим временем, быть рядом с теми, кого мы любим, — что бы ни думали на этот счет окружающие.

Выйти из состояния виновности возможно лишь через понимание себя настоящего, через признание своих истинных желаний

«Реальное чувство вины говорит о том, что мы сделали что-то, что не соответствует нашей сущности, и поэтому утратили ощущение своей целостности, — полагает Светлана Кривцова. — Вина, если это вина настоящая, сопровождается сильной болью, стыдом, она лишает покоя, не дает права жалеть себя, сострадать себе. Человек словно не может больше быть самим собой».

Выйти из состояния виновности возможно лишь через понимание себя настоящего, через признание своих истинных желаний и… ошибок. Через нашу способность сказать: «Я хочу», «Я принимаю». Через принятие ответственности за свои устремления и поступки. И наоборот, чем больше мы стремимся убежать от мрачных или чем-то пугающих нас аспектов нашего «Я», тем сильнее будет в нас чувство вины.

«Не обращать внимания на чувство вины — это все равно что ехать в машине с закрытой приборной доской».

Светлана Кривцова — экзистенциальный психотерапевт

Чувство вины ценно тем, что в нем всегда содержится еще и сожаление. Это переживание несоответствия того, что я реально сделал, тому, что я мог бы сделать. Оно вызывает большое напряжение, но в нем есть очень полезная составляющая: образ того, как надо было бы сделать. Сожаление — важная часть раскаяния. У экзистенциальных философов встречается мысль о том, что в раскаянии человек выбирает себя. Проделывая эту духовную работу, плывя по морю раскаяния, человек имеет шанс найти причал, где он снова обретет самого себя. И себя простит.

Раскаяние всегда сопровождается деятельной работой: мы размышляем, как все-таки можно воплотить в жизнь то, что мы не воплотили в своем неправильном поступке. Это происходит даже тогда, когда вернуть мир в исходное состояние уже невозможно. Например, женщина, сделавшая аборт, уже ничего не может сделать для ребенка, которого она потеряла. Но она может сделать что-то для других детей. Поэтому не обращать внимания на чувство вины — это все равно что ехать в машине с закрытой приборной доской.

С чувством вины помогает справиться признание того, что мир не идеален, и человек не идеален, и нам приходится жить с ошибками, не только учась на них, но и понимая, что мы не застрахованы от них и в будущем. Это позволяет принимать себя несовершенным и относиться к себе лучше, по-дружески. Не носить вину в себе, а идти с ней к тому, кто поможет нам в ней разобраться. Для кого-то это священник, для кого-то — психотерапевт или хороший друг. А часто таким добрым помощником может быть собственная совесть.

Источник