Фото: © Flickr/ Mario
Денис Кожевников рассказал, как участвовал в одном из таких исследований. Оно проводилось с использованием электроэнцефалограммы (ЭЭГ). К системе ЭЭГ подключили пару — мужчину и женщину. Исследование показало, что, когда мужчина смотрел на фото женщины, в коре его головного мозга определённым образом выстраивались когерентные (то есть согласованные) связи электрических сигналов. В этот момент у женщины в головном мозге тоже выстраивались когерентные связи с совпадением в 70%. Когда участники менялись ролями, ситуация повторялась.
— Этот факт зарегистрирован, но объяснения этому явлению у нас пока нет, — говорит Денис Кожевников. — Мы периодически проводим такие исследования. И совпадения когерентных связей всегда подтверждаются.
По словам эксперта, самое простое объяснение того, почему мы чувствуем чужой взгляд, такое. Когда человек идёт по улице (едет в транспорте и т.д.), он никогда не смотрит в одну точку перед собой. Мы постоянно смотрим на всё, что нас окружает. Чтобы мы совершили следующий шаг, наш мозг просчитывает множество операций — мы этого даже не осознаём, это происходит автоматически. Мы обращаем внимание на тени, которые нас окружают, на звуки, цвета, свет.
— Например, вы идёте, а за вами следует человек, от которого падает тень. Включается инстинкт самозащиты. Я вижу эту тень и оборачиваюсь, чтобы узнать, кто там смотрит на меня. В момент, пока я оборачиваюсь, человек, который идёт позади, инстинктивно будет смотреть мне в глаза, — объясняет Денис Кожевников. — Для него я выступаю как неожиданное препятствие, и ему нужно обратить на это внимание. Таким образом я провоцирую, чтобы он на меня посмотрел.
По словам психотерапевта, «чувствование» чьего-то взгляда в транспорте тоже объяснить достаточно просто. Взгляд, направленный в вашу сторону, уже фиксируется вами вне сознательного поля зрения. В метро много отражений, много других людей, которые смотрят на ситуацию. Человек в своём сознании не обращает внимания на мелкие детали, но бессознательные процессы фиксируют все эти изменения в окружающей среде. Поэтому создаётся иллюзия: на меня кто-то смотрит, я это понимаю, поворачиваюсь — и действительно смотрят.
— Моё профессиональное мнение однозначно: человек не способен почувствовать взгляд других людей, — говорит клинический психолог Иван Алименко. — В силу своих фантазий он может лишь предполагать, что на него кто-то смотрит.
По его словам, можно выделить определённые типы характера, которые предполагают склонность к таким фантазиям. В том числе это люди с тревожно-мнительным характером (для них в воздухе очень много тревоги), люди, которым не хватает внимания (они неосознанно желают, чтобы на них смотрели).
Психолог подчёркивает: вера в то, что вы умеете чувствовать спиной взгляд, — это признак психической патологии. Фото: © Flickr/Neil
Художественный руководитель театра-студии «Отражение» Сергей Пименов говорит, что существуют специальные актёрские тренинги, направленные на развитие чувствительности. Для игры на сцене актёру необходимо, чтобы его нервная система могла улавливать эмоциональные колебания партнёра на расстоянии.
— Жизненный пример: в супермаркете девушка может почувствовать заинтересованный взгляд молодого человека, — сказал он. — Почему она его уловила? Потому что парень через свой взгляд передал ей на расстоянии своё чувство. Так же и актёры тренируют себя, чтобы иметь способность передавать свои чувства на расстоянии и улавливать их.
Как рассказала доктор психологических наук Оксана Защиринская, легче всего научиться этому л юдям, которые относятся к «когнитивам».
— Среди нас есть люди, которые обладают повышенной чувствительностью ко всему, что они видят и слышат, — сказала она. — Когнитивность, с одной стороны, может нас оберегать от каких-то внешних проявлений, но, с другой стороны, начинает немного надоедать. Потому что мы улавливаем слишком много информации и стараемся применить её.
Психолог говорит, что способность чувствовать посторонний взгляд можно развить в себе тренировкой.
— Например, вам кажется, что на вас сзади смотрят, — говорит она. — Хорошо. Повернитесь и посмотрите назад. Смотрят — отлично. Теперь нужно подумать, по каким признакам вы это определили, что помогло точно угадать. Это всегда индивидуальный опыт каждого и желание развиваться.
Источник
Спрашивает: Дмитрий, 30 лет
Категория вопроса: Самопознание
Здравствуйте, меня зовут Дмитрий, мне 29 лет. Я фрилансер, работаю в интернете — делаю ноты для одного сайта и перевожу тексты.
Это очень глубокая проблема для меня, это настолько давит на меня. Самое интересное, что я не знаю, что мне делать. Суть в том, что я чувствую себя чужим в этом мире. Это идёт с детства. Много вижу мест во сне, которые кажутся родными для меня, но когда просыпаюсь, мне приходится жить там где я чужой, гулять там, где я чужой. У меня нет ни друзей (только знакомые), ни девушки. Как-то раз, когда я служил в армии, полковник назвал меня — не от ми ра сего, т.к. я был рассеянным, неуклюжим, постоянно всё терял и т.п. Я с ним полностью согласен. Постоянная нехватка веры в себя, чувство, что я здесь чужой. Опять же, во сне я вижу будто родные города, но я не нашёл ничего похожего в этом мире, т.к. там (во сне) совершенно другое пространство, иначе это никак не объяснить, там классно. Там я живу другой жизнью и хотелось бы жить всегда — во сне. Я не могу здесь развиваться нормально, так как здешняя реальность давит на меня.. Такое ощущение, что природа хочет избавиться от меня, потому что я здесь чужой. У меня астма, постоянный насморк по утрам, чихаю по 100-200 раз утром, используя полотенца. Я думаю, что причина именно в этом.. Аллергия на этот мир. Что-то психосоматическое.. Что мне можно поделать в такой ситуации? Я пытался адаптироваться много раз, но ничего не получается.. Заранее премного благодарен за ответ!
Источник
Для многих «выпускников» дисфункциональных семей свойственно в любом коллективе, в моменты всеобщего единства и радости чувствовать себя изгоем — чужим на этом празднике жизни.
Они смотрят на эти выражения лиц, жесты и динамическое взаимодействие тел между собой, по всему этому догадываются, что наверное людям хорошо, но понять и присоединиться к этому «хорошо» они не могут.
С таким неприсоединением вполне можно выжить. В конце концов отвечать на вопросы и даже как-то взаимодействовать с другими изгои могут. Мало ли ситуаций в жизни, когда испытывать радость и счастье не обязательно. Однако на фоне неспособности присоединится к групповому счастью обостряются реакции на любые негативные события в коллективе. Их просто нечем компенсировать. И тогда раны от любых травм, связанных с социальным взаимодействием, не затягиваются, но с каждым разом всё больше кровоточат. Наши изгои отстраняется от коллектива, а так как в куриной стае принято клевать члена стаи в кровоточащее место, то и изгоев, которые демонстрирует отчуждение, подвергают буллингу, мобингу, троллингу и т.д. и т.п.
Проблемы изгоев пытаются решать по-разному.
В основном с помощью развития социальных навыков. Например, вполне можно натренироваться здороваться, улыбаться в ответ, поддерживать беседу и выполнять прочие социальные ритуалы. Внешне человек в результате таких тренингов может казаться вполне частью коллектива, но сам он всегда испытывает отстранённость от жизни коллектива, а главное он чувствует фрустрацию от неудовлетворяемых потребностей в близости и принятии.
Изгоями становятся по разным причинам, но на мой взгляд в первую очередь причиной является травматичный опыт дисфункциональной семьи и расстройства привязанности в ней.
Как можно описать природу травматичного опыта?
Если предельно упрощать, то картину того, как люди с расстройствами привязанности изначально формируют травматичный опыт можно изобразить следующим образом.
Психика младенца, его способность формировать и чувствовать себя обеспечивается (речь про работу зеркальных нейронов) вниманием, демонстрируемыми эмоциями в контакте с ребенком матери и их имитацией младенцем. Если мать в постоянном зрительном и эмоциональном контакте с ребенком, ее отношение и имитирует ребенок. Изначально именно она становиться эталоном реакций ребенка на самого себя в различных ситуациях. Если же матери не до ребенка, если в ее взаимодействии с ним нет место эмоциональному контакту и демонстрации, что ребенок ОК, то этого чувства (что “я хороший”, что “я ок”) не возникает и во взаимодействии с любым другим человеком или с множеством людей в коллективе. Если я не умею определять, под чьим взглядом “я ок”, то все чужие взгляды будут скорее сбивать все мои настройки. На попытку понять, для кого из них “я ок” будет уходить слишком много энергии. И в таком случае будет проще вообще отказаться от таких попыток и закрыться в своем пусть и холодном, но не так высасывающем энергию коконе.
Почему в этой ситуации обязательно формируется травматический опыт? Не может не сформироваться? Дело в том, что вы росли в ситуации, когда вам требовалась поддержка для формирования нового опыта решения задач взросления, но вы не получали эмоциональной поддержки (признания наличия у вас эмоций, эмпатии по отношению к вам и поддержка ваших эмоций). Поэтому, при попадании в те или иные ситуации, которые вызывали у вас тяжёлые эмоции, вы не могли нормально на них (ситуации) реагировать. Вы не могли включить в процесс решения задач ваших родных, которые могли помочь не только советом, действиям и конкретной помощью, но и признанием проблемы и разделением ваших эмоций. Они помогали вам вниманием, которое показывало вам, как правильно относится к наличию у вас тех или иных эмоций, а также соответствием этих эмоций ситуации, в которой вы оказались. Например, ребенок упал, почувствовал физическую боль, но не знает как на эту боль реагировать и смотрит на маму, мама помогает ему подняться и всем видом показывает, что любит его и что ничего страшного в его падении нет, он понимает, что физическая боль — не катастрофа и реагирует на ситуацию также как мама.
Если всего этого нет, травма становится чуть ли не единственным способом адаптации к реальности. Теперь вместо того, чтобы переваривать ситуацию эмоционально и интеллектуально, то есть через сознание, в реакцию на ситуации включается только рептильный мозг с его «стой, бей, беги» и на стрессы вы реагируете только телесными, неподконтрольными сознанию аффектами со всеми этими обрывками неинтегрированного сознанием опыта вроде флешбеков, мучительных воспоминаний, ужасных снов и психической боли.
Одним из самых существенных следствий травматического опыта становится отключение эмоций и чувств. Чтобы не чувствовать психической боли, которой вы реагируете на все подряд. Вы не только не чувствуете себя, вы не испытываете сострадания и сочувствия к другим. При этом вы знаете, что любой нормальный человек испытывает сочувствие и сострадание к другим, но поскольку этого почувствовать вы не в состоянии, вы начинаете сгорать со стыда от того, что вы не-“нормальный”.
Этот стыд является одной из причин, почему вы не хотите интегрироваться в коллектив. Они что-то чувствуют, а вы нет. И вам за это стыдно. И не важно, что ваше бесчувствие когда-то было единственным способом выжить в травматической реальности.
Более того, в вашем опыте есть переживание, что семья (как малая группа) является источником страданий. Вы имеете опыт неприсоединения к семейному трэшу (от пьяных разборок или чего-то вроде этого в семье вы сбегали в учебу, кружки, где никогда не делились тяжестью своей жизни). У вас нет других выученных уроков, кроме сбегания. Сбегание становится единственным опытом сохранения себя в травматических условиях.
Наблюдая за семейной идиллией чужих семей, вы часто фантазируете, какой может быть ваша семья. В ваших фантазиях вы все делаете вместе, в семье никто ни на кого не орет, все пребывают в одинаково хорошем настроении, все друг с другом вежливы и все на одной волне. Короче, ваши фантазии о нормальной семье оторваны от реальности. Для вас ценностью не является самодостаточность каждого члена семьи, усилия по достижению согласия, фрустрации, без которой невозможно взаимодействие полноценных людей. Для вас равенство в различии равно сумме одиночек. Но для вас существование одиночкой это всегда только форма спасения от невзгод (вы всегда плохую погоду пережидали в одиночку под мостом). Из-за своих идеалистических представлений о хорошей семье и о хорошем коллективе вы все время пытаетесь жить в новых коллективах в рамках своих идеализаций, но коллективы противятся эмоциональному слиянию, отсутствию границ. Они начинают устанавливать границы в общении с вами и это вы воспринимаете как отвержение и уходите в свою привычную скорлупу. Причем ваш уход опять сопровождается стыдом. За то, что вы какой-то не такой как все.
Начнем с того, что за последние десятилетия человечество прошло много шагов к принятию изгоев в свои ряды (почитайте для примера книжку Фуко M. “Ненормальные: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974—1975 учебном году”, в которой по сути была заложена новая парадигма отношения к изгоям). Теперь изгои, коих очень много, узнают друг друга по нонконформистским способам предъявления себя обществу. Я про всех этих странно одетых людей, все эти татуировки и эпатаж, которые стали чуть ли не социальной нормой. Как это ни парадоксально, благодаря своему странному предъявлению, изгои вполне справляются со своим стыдом (который постепенно становится чем-то вроде контролируемой через эпатажный образ формой экологичного для общества эксгибиционизма. Для примера можете вспомнить всех этих рок и поп звезд с их демонстративным поведением, которые были в повседневной жизни чрезвычайно робкими людьми. С другой стороны по эпатажу изгои узнают друг друга и формируют сообщества себе подобных, где они друг друга как минимум понимают. Так что изгоям нашлось свое место в этом мире.
И все же сложность с социализацией, которая связана с психологической травмой, травматическим опытом и сложностями психологического развития, не дает возможности полностью почувствовать себя эмпатически принятым и поддержанным обществом. И значит, решать нужно первопричину. Психологическую травму. Через личностное развитие в психотерапии. Так вы сможете обрести зрелость и человеческое тепло. Без эпатажа, стыда и эксгибиционизма.
Источник