Мы с тобою лишь два отголоска
Імітація листа
Ларі
Милая! Цвет души моей. Вот сегодня и пересеклись наши дорожки. Вот и расквитались мы с тобой, Алёша.
Знаешь ли ты, как хочется обнять твоё исхудалое тело, расцеловать каждый твой наманикюреный ноготок. Синий. Синий. Синий. Бронзовый. И Золотой. Больно-больно сердцу моему чувствовать твоё больное сердце.
Доченька, ты так стремилась быть похожей на меня. Тебя так привлекал образ роковой женщины на моих картинах, что поневоле ты отождествила их со мной…и с собой. Тебе так хотелось страстей. Тебе казалась неполноценностью твоя меланхоличная флегматичность. Меня же бесило твоё непробиваемое спокойствие. Я не могла удержаться от того, чтобы не упрекнуть тебя: «Вся в папочку. Рыхтык номер 2».
Что было во львиной медлительности его взгляда, что заставляло женщин трепетать, желая, чтобы он осчастливил их своей царственностью?
Папа, я так люблю тебя. Могу ли я забыть, как тихо открывалась дверь в мою спальню, и ты мягко целовал мой затылок. Я не шевелилась, и не подавала и знака, что не сплю. Потом я действительно засыпала, чтобы утром твой бодрый голос будил меня: «Горобчик, вставай!» Но теперь я на самом деле крепко спала или просто ждала, когда ты меня укусишь за ухо, и скажешь: «А що це за вареничок?»
Мы с тобою лишь два отголоска:
Ты затихнул, и я замолчу.
Мы когда-то с покорностью воска
Отдались роковому лучу.
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло.
Оттого тебя чувствовать другом
Мне порою до слез тяжело.
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль ни слова, поверь, и ни взора,-
Только тайны утраченной жаль!
От тебя, утомленный анатом,
Я познала сладчайшее зло.
Оттого тебя чувствовать братом
Мне порою до слез тяжело.
Источник
От того тебя чувствовать братом мне
Мы с тобою лишь два отголоска:
Ты затихнул и я замолчу.
Мы когда-то с покорностью воска
Отдались роковому лучу.
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло.
Оттого тебя чувствовать другом
Мне порою до слёз тяжело.
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль не слова, поверь, и не взора, —
Только тайны утраченной жаль!
От тебя, утомлённый анатом,
Я познала сладчайшее зло.
От того тебя чувствовать братом
Мне порою до слёз тяжело.
Марина Ивановна Цветаева.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 22.02.2020. ***
- 19.02.2020. ***
- 16.02.2020. ***
- 14.02.2020. Марина Вирта
- 12.02.2020. Арбатские голуби. Дон Аминадо
- 10.02.2020. ***
- 04.02.2020. ***
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Источник
«Мы с тобою лишь два отголоска…» М. Цветаева
Мы с тобою лишь два отголоска:
Ты затихнул, и я замолчу.
Мы когда-то с покорностью воска
Отдались роковому лучу.
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло.
Оттого тебя чувствовать другом
Мне порою до слез тяжело.
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль не слова, поверь, и не взора,
Только тайны утраченной жаль!
От тебя, утомленный анатом,
Я познала сладчайшее зло.
Оттого тебя чувствовать братом
Мне порою до слез тяжело.
Сборник «Волшебный фонарь», раздел «Не на радость».
Анализ стихотворения Цветаевой «Мы с тобою лишь два отголоска…»
Лето 1910 года стало переломным для 17-летней Марины Цветаевой. Гостя на даче в Коктебеле у Максимилиана Волошина, она познакомилась с Сергеем Эфроном, который впоследствии стал ее мужем. Ему она посвящала достаточно много стихов, среди которых и произведение «Мы с тобою лишь два отголоска…». Точная дата его создания неизвестна, но из контекста следует, что оно было написано между 1912 и 1920 годами, т. е. уже после замужества поэтессы.
Именно в этот период чувства Цветаевой к своему избраннику постепенно блекнут, и она все чаще и чаще ловит себя на мысли, что считает супруга своим другом. Разлад в семейную жизнь Цветаевой вносит и Софья Парнок – женщина, в которую поэтесса влюбилась без памяти. На фоне ярко вспыхнувшего романа Марина Цветаева, обращаясь к мужу, признается: «Тебя чувствовать другом мне порою до слез тяжело». Действительно, ее с Сергеем Эфроном связывает слишком много общего. Поэтому неудивительно, что себя поэтесса отождествляет как отголосок супруга, считая, что и он чувствует нечто подобное. Она с ностальгией вспоминает те недавние времена, когда влюбленные «с покорностью воска отдались роковому лучу». Роман Цветаевой и Эфрона развивался стремительно, и с отдыха в Крыму юная поэтесса вернулась совсем другим человеком. Куда-то исчезли непокорность и угловатость, на смену которым пришли женственность, плавность в движениях и грациозность. Ничто не предвещало, что столь глубокое чувство когда-нибудь сможет померкнуть, и Цветаева с Эфроном, состоя в браке, станут просто хорошими друзьями.
Сама поэтесса воспринимает подобные перемены во взаимоотношениях с болью и горечью, отмечая, что после того, как «наши души терзало и жгло», в них поселилась пустота. Исчезли флер и то удивительное состояние эйфории, которое испытывают все без исключения влюбленные люди. Цветаева понимает, что такое случается со многими парами, и при этом они продолжают жить счастливо, не разрушая семью. Поэтесса же не хочет и не может лгать самой себе, поэтому уходит от супруга к Софии Парнок, с которой проживет под одной крышей несколько лет. Она тоскует не только по ушедшей любви, но и признается, что ей «жаль не слова, поверь, и не взора, – только тайны утраченной жаль!». Жизнь уже не кажется Цветаевой такой безоблачной и беззаботной, а будущее представляется лишенным всякого смысла и достаточно мрачным. Ведь тот лучик света, который дарил ей радость и душевное тепло, уже угас, и неизвестно, появится ли он когда-нибудь в судьбе поэтессы.
Источник
От того тебя чувствовать братом мне
Небо Звездное запись закреплена
Мы с тобою лишь два отголоска:
Ты затихнул и я замолчу.
Мы когда-то с покорностью воска
Отдались роковому мечу.
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло
Оттого тебя чувствовать другом
Мне порою до слез тяжело
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль не слова, поверь, и не взора,-
Только тайны утраченной жаль!
От тебя, утомленный анатом,
Я познала сладчайшее зло.
От того тебя чувствовать братом
Мне порою до слез тяжело.
Небо Звездное запись закреплена
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
От того, что лес моя колыбель и могила – лес.
От того, что я на земле стою лишь одной ногой,
От того, что я о тебе спою, как никто другой
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей.
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца,
От того, что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других, у той одной.
Ты не будешь ни чей жених, я – ни чьей женой.
И в последнем споре возьму тебя – замолчи! –
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но покуда тебе не скрещу на груди персты
О проклятье! – у тебя останешься ты…
Два крыла твои, нацеленные в эфир
От того, что Мир твоя колыбель, и могила – Мир.
Источник
От того тебя чувствовать братом мне
Костер неистовой любви
Как-то раз, туманным ноябрьским вечером 1924 года, на Карловом мосту, что над рекой Влтавой в Праге, стояла, низко перегнувшись через перила, какая-то женщина и смотрела на воду. В этот поздний, очень поздний час больше ни одного человека не оказалось ни на мосту, ни на набережной, и некому было или удивиться: «Что она там высматривает, ведь ничего не видно!» – или встревожиться: «Не задумала ли недоброе?»
На эту женщину смотрел лишь каменный всадник по имени рыцарь Брунсвик. Его статуя находилась не на самом мосту, а ниже у реки, однако он часто видел здесь эту женщину. Он ей нравился, и знаменитый пражский рыцарь знал это (если статуи, конечно, могут что-то знать). Она смотрела в его суровое и задумчивое каменное лицо с дружеской улыбкой и что-то тихонько шептала. Однажды она пришла с каким-то мужчиной и показывала ему Брунсвика, словно знакомила со своим другом. И сказала:
– Я люблю его. Он очень похож на меня!
Мужчина рассмеялся. А рыцарь, пожалуй, обиделся бы – если бы каменные статуи могли обижаться. Ну что за глупости, как он мог быть на нее похож?!
На ее узких губах, которые беспрестанно шевелились (женщина была говорлива), лежала легкая усмешка. У нее был отрешенный взгляд, но иногда он менялся, становился цепким, вдумчивым – если тот, с кем она шла, оказывался достоен всматривания и сочувствия.
У нее были стриженые темно-русые волосы и короткая челка на лбу. Руки – сильные, с широкими ладонями, с пальцами, на которых виднелись следы чернил и желтизна от табака. Да, она много курила, каким-то непостижимым образом выдыхая через ноздри слоистые голубоватые дымные кольца. На руках женщина носила массивные серебряные кольца и браслеты, которые начинали тревожно позвякивать, когда она доставала папиросу, вставляла ее в деревянный мундштук… Она была тонка, невелика ростом и одета так небрежно, как одеваются женщины либо с недостатком средств, либо те, которые думают, что внешность не имеет никакого значения, а гораздо важнее совсем иное…
Эта женщина думала именно так. К тому же она и в самом деле была бедна.
Прошлой осенью рыцарь видел ее особенно часто. Тогда она приходила тоже поздним-поздним вечером, когда набережные пустели, и вот так же перевешивалась через перила Карлова моста. И непонятно было, хочет ли она рассмотреть что-то внизу или набирается решимости кинуться с моста.
Тогда… тогда, ровно год назад, она пыталась рассмотреть, как выглядит вода, в которую ей так хочется броситься. Но было страшно сделать это. И она шептала, молила, напряженно вглядываясь в шевеленье темных волн:
– Вода, поднимись, возьми меня!
Потом переставала шептать и глядела вниз еще напряженней: не услышала ли вода? Не поднимается ли?
Вода то ли не слышала, то ли не хотела отзываться. Тогда женщина начинала молить снова и снова, громче и громче, однако Влтава не отвечала, медленно струила дальше свои темные, закованные в камень воды.
Может быть, Влтава не понимала чужого языка? Ведь эта женщина была не чешка, а русская.
А впрочем, что за разница, на каком языке зовут смерть как последнее спасение от любви? Да, эта женщина хотела умереть потому, что любила слишком сильно, потому, что сильно любили ее…
Странно, диковинно, невероятно! Такой любви надо радоваться, ведь правда?
Вся беда этой женщины заключалась в том, что она не умела радоваться любви. Она умела только страдать. И если жизнь доставляла ей слишком мало страданий (а между тем жизнь никогда не была к ней ласкова и добра, только и знала, что терзала ее да мучила!), она умела создавать себе страдания сама.
Именно сердечные страдания.
Без горя, без боли, без разорванного в клочки сердца жизнь ей была не мила. Без слез, без отчаяния она не умела и не хотела жить.
Тысячи обычных, нормальных людей сочли бы эту женщину, конечно, сумасшедшей. Никто же не стремится страдать по доброй воле!
Вообще-то ей еще с детства частенько говорили по тому или иному поводу:
– Да ведь никто так не делает!
На что она отвечала упрямо:
Так она и жила. И именно поэтому год назад она хотела умереть от любви к человеку по имени Константин Родзиевич.
Впрочем, сколько Марина себя помнила (а женщину звали Мариной), она всегда мечтала о смерти – не только в самые мучительные, но и в самые счастливые минуты жизни, а главное, когда что-то только начиналось в жизни… Наверное, потому, что очень боялась разочароваться в ней, перестать ее любить. И кто бы мог поверить, что в день, когда ей сравнялось семнадцать, она напишет такие стихи-молитву:
Источник