New times чувства есть у всех

New Times вынесли предупреждение из-за статьи об оскорблении чувств верующих

Роскомнадзор вынес предупреждение редакции и учредителю сайта New Times за использование нецензурной лексики. Об этом сообщается на сайте ведомства.

По его данным, мат был использован в статье «Чувства есть у всех и каждый сам за них в ответе», опубликованной 21 ноября 2016 года.

В материале рассказывается о пикете против статьи 148 УК РФ об оскорблении чувств верующих, который в ноябре в Санкт-Петербурге провели православные священники.

Это второе предупреждение, вынесенное регулятором учредителю New Times за 2016 год. Первое — в начале года, за неправильное упоминание экстремистской организации «Правый сектор». Журнал не указал, что группировка запрещена в России. Главный редактор издания Евгения Альбац отмечала, что это первое за девять лет предупреждение, которое журнал получил от ведомства.

Два предупреждения в течение 12 месяцев дают право регулятору требовать отзыва лицензии у издания.

Комментирование разрешено только первые 24 часа.

Комментарии(74):

А мне статья понравилась , особенно хорошо трольнул поп

» — Вы уже пользовались их услугами? — парировал священник»

Закон действительно идиотский. а как быть с правами чувств НЕ верующий,всяких неоязычников,зороастрийцев и прочих.

«— Вы что, хотите, чтобы *** в церкви скакали? — допрашивал отца Григория пожилой мужчина, воинственно наступавший на подол его рясы.»

Собственно, слово, которое пометили звездочками известно уже давно, как активно употребляющееся в литературе и публицистике и, более того — в церковно-славянском лексиконе.

Кстати, на заметку господам икпертам. The New Times (ООО Новые Времена) никакого отношения к New York Times или к Times не имеет.

Источник

«Чувства есть у всех и каждый сам за них в ответе»

21.11.2016 | Шкуренок Наталья, Санкт-Петербург

Группа была скромной, всего три человека вышли с плакатами на набережную канала Грибоедова, напротив действующего Казанского собора и в прямой видимости церкви Спаса-на-Крови, остающейся музеем. Двое из пикетирующих — священники Апостольской православной церкви, не входящей в Московский патриархат, но признанной у нас в стране. Третий участник — прихожанин. Организатором акции стал священник отец Григорий (Михнов-Войтенко, сын Александра Галича).

— Акция получилась спонтанной, — рассказывал корреспонденту NT отец Григорий, прогуливаясь с плакатом вдоль набережной. — После событий в Подмосковье, где продолжается борьба за парк Торфянка, мы решили, что нужно громко говорить — эта статья никак не способствует объединению верующих, наоборот, она их разъединяет. Объединяют нас божьи заповеди, и в Евангелии существует очень простой текст — возлюбите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас. А статья 148 входит с этим текстом в противоречие, каким бы благими словами не прикрывалась идея защиты чувств верующих…

— Но ведь для нашей власти евангельские заповеди не указ! — к разговорам с отцом Григорием тут же присоединились окружающие.

— Мы не отвечаем за власти, мы отвечаем за свою позицию и ее высказываем, — разъяснял Михнов-Войтенко. — Если власти необходимо защищать религиозные чувства, пусть она это делает не от нашего имени.

И власть не заставила себя ждать: полицейские начали проверку документов участников пикета буквально через пять минут, как те развернули плакаты.

— Вы где стоите? — строго одернул отца Григория рослый полицейский. — Почему идете? Вы знаете, что одиночные шествия запрещены!

Это заявление рассмешило окружающих, но полицейские настаивали, чтобы люди с плакатами не дефилировали по тротуару. Вид полицейских проверяющих документы, привлек к пикетирующим самую разнообразную публику.

— Вы что, хотите, чтобы **** в церкви скакали? — допрашивал отца Григория пожилой мужчина, воинственно наступавший на подол его рясы.

— Вы уже пользовались их услугами? — парировал священник, выдергивая подол из-под ботинка поборника нравственности.

— Все с вами понятно! — рявкнул мужчина и двинулся в сторону Русского музея.

— А мне не понятно, почему не надо защищать чувства? — молодая барышня долго вчитывалась в короткий текст на плакате, а потом приступила к расспросам.

— Потому что чувства есть у всех, и каждый сам за них в ответе, — начал разъяснять отец Григорий.

— Ой, и я так думаю! — радостно подхватила барышня. — а можно прийти к вам на службу?

— Далеко ехать придется, моя церковь отсюда — в трехстах километрах (отец Григорий служит в церкви деревни Верясско Старорусского района Новгородской области).

В это время другой участник пикета в рясе — молодой священник Александр Хмелев — буквально держал оборону от наступавших на него заинтересованных граждан. Один из них — с камерой без опознавательных знаков и выносным микрофоном — допрашивал его, почему не надо защищать чувства верующих.

— Я считаю, что чувства не только у верующих, — мягко разъяснял священник. — Чувства есть у атеистов, у агностиков — у тех, кто ищет бога или себя. У каждого есть чувства, но почему у нас защищают только чувства верующих, а чувства всех остальных — нет?

— Первый раз вижу, что церковь вместе с коммунистами выступает заодно! — раздался радостный вопль справа. — Я Машковцев Михаил Борисович, секретарь ЦК партии по идеологическим вопросам. Почему чувства верующих защищают, а атеистов нет?

На отвороте пиджака пожилого мужчины был закреплен большой красный значок со словами «Коммунисты России».

— Так ведь Зюганов уже давно православный коммунист! — веселились окружающие.

— Да это только Зюганов, остальные-то не такие! — хорохорился секретарь по идеологии. — А мы нормальные коммунисты, не зюгановцы. И вообще — Христос был первый коммунист в истории. Десять заповедей и моральный кодекс — это вообще одно и то же! Христос был основоположником коммунистической идеологии. Воскрес он или нет — это не важно, важно, что он делал до казни.

Отец Александр со своим плакатом почти влип в стену дома, а публика продолжала активно интересоваться происходящим.

— Вы не секта, вы признанные? — мужчина средних лет достал из кармана ручку. — Тогда я согласен, где у вас нужно расписаться?

И поставил на плакате со словами «Чувства верующих оскорбить невозможно» размашистую подпись.

— Я разговаривал со многими священнослужителями православной церкви, которые думают также, но которые не выходят в пикеты, не имеют возможности выражать свою позицию, потому что им не разрешает начальство, — рассказал отец Григорий. — Многие верующие тоже говорят, что статью нужно отменить, не только мы — целый ряд евангельских общин писали и возмущались, греко-католики очень скептически относятся к этому закону, иудеи, мусульмане. Нужна независимая религиоведческая экспертиза, которой у нас в стране нет, чтобы оценивать, что является оскорблением, а что — нет, а не криво прописанный, противоречивый закон. Мы будем готовить совместное заявление с участием представителей других конфессий.

Полиция в очередной раз начала проверку документов, но обозначенное участниками время пикета закончилось — и все мирно разошлись.

Источник

Редакция The New Times получила новое предупреждение от Роскомнадзора (обновлено) Издание уличили в использовании мата

Обновлено: добавлена реакция редакции The New Times.

Роскомнадзор вынес новое предупреждение редакции издания The New Times за использование мата. Об этом сообщается на официальном сайте ведомства.

Нарушение выявили в статье «Чувства есть у всех, и каждый сам за них в ответе» от 21 ноября 2016 года. В ней рассказывается о прошедшем в Санкт-Петербурге пикете против уголовной статьи об оскорблении чувств верующих, который провела группа православных священнослужителей. В прямой речи одного из прохожих упоминается нецензурное обозначение женщины распутного поведения — одна буква в нем заменена многоточием.

В Роскомнадзоре напомнили, что законодательство запрещает СМИ распространять материалы, содержащие мат, и потребовали незамедлительно отредактировать статью.

1 февраля 2016 года Роскомнадзор вынес The New Times первое предупреждение за девять лет существования журнала — сразу после выхода статьи о предполагаемой дочери президента России Владимира Путина. Поводом для этого стало то, что журнал упомянул запрещенную организацию «Правый сектор», не указав, что она запрещена.

Если издание получает два предупреждения за 12 месяцев, то, согласно закону, суд может отозвать у него лицензию.

UPD (16:00): The New Times обжалует предупреждение Роскомнадзора, которое ведомство вынесло за мат в одной из публикаций на сайте издания.

При этом в редакции подчеркнули, что у The New Times не могут отозвать лицензию, так как первое предупреждение касалось печатной версии журнала, а второе затрагивает только сайт. У ресурса есть отдельное свидетельство о регистрации сетевого СМИ.

Источник

«Если они испугаются, то начнут делать необратимые вещи»

14.05.2012 | Альбац Евгения | № 16 (244) от 14 мая 2012 года

ЧТО ждать? — этот вопрос мы задавали политикам, социологам, силовикам, людям при власти, около нее и в оппозиции к ней. Сегодня, когда кажется, что ответ предопределен, мы задали этот вопрос последнему энциклопедисту нашего времени, человеку, мыслящему эпохами, оперирующему культурными пластами, сопрягающему математику, антропологию и филологию, читающему на всех европейских языках и многих языках почивших цивилизаций, профессору американского университета UCLA и РГГУ, автору книг и статей общим счетом более 1000 — академику Вячеславу Всеволодовичу Ивáнову

NT : Хорошие варианты у нас еще остались?

У истории есть свой план. Если у истории есть план не погубить человечество, что я сейчас все-таки допускаю, то тогда в ближайшее время история нам должна помочь.

NT : Вы мыслите столетиями и тысячелетиями: «Индоевропейский язык и индоевропейцы» — так назывался ваш знаменитый двухтомник. Поэтому «ближайшее время» — это когда?

Год-два. Но это не стопроцентно.

Параллели

Я очень опасаюсь Парижской коммуны. Что было? Они добились временного успеха, как, я думаю, вполне можно добиться в Москве, но при условии, если, скажем, часть ОМОНа или какая-то маленькая часть из тех, кого называют силовиками, от него, от Путина, тоже устала и по своим причинам хочет его сменить — тогда можно добиться временного успеха. Но это кончится очень большим кровопролитием. Это то, с чего началась теперешняя французская буржуазная демократия — как результат Великой французской революции, которая длилась примерно 100 лет. Наша революция, которая началась в 1905 году, тоже уже длится немножко больше 100 лет. Но Россия (по размерам территории) гораздо больше, поэтому точные сроки у нас и Франции не могут совпадать. Но то, что сейчас происходит, это последние отблески того, что началось в 1905 году. Конечный результат нам понятен: буржуазная демократия — это будет. Вопрос: какой ценой? Наибольшая цена — неудачное восстание. Чем неудачнее, тем кровавее. Оно может даже иметь короткий успех, но потом будет подавлено. И это будет стоить огромной человеческой крови. Я не преувеличиваю: вся история говорит о том, что это так. Значит, надо было бы найти такую систему хитрости, которая бы все-таки часть руководящей верхушки убедила в том, что им самим выгоднее мирным образом это кончить. В этом нельзя убедить ни Путина, ни Медведева, ни Чурова и так далее, но какое-то количество, скажем, олигархов, то есть людей, у которых реальная финансовая и другая власть — можно. Выбор такой: или мы проливаем массу крови, или все-таки находятся умные политики. Умные политики, это не значит — хорошие люди. Это значит — люди, которые умеют идти на компромиссы. И компромисс в данном случае нужен: смена верховной власти необходима, и чем быстрее, тем лучше, но это надо делать с осторожностью.

NT : Вы не допускаете, что Путин может пойти на либерализацию режима?

Вот это просто невозможно.

NT : Почему?

Потому что у него патологическая страсть, я думаю, к деньгам. Не к власти — тогда можно было бы просто его сделать «Его Величеством». Он, наверное, об этом думает. Но он труслив. Если бы не боялся, то стал бы императором. Но любит он все-таки символические деньги. Ну зачем, скажите, ему нужно столько? Это ненормальность, но серьезная ненормальность: он понимает, что бежать ему будет некуда — хотя это был бы наилучший вариант, если бы он сел в самолет и улетел бы, скажем, в Финляндию или Италию. Но дальше начнутся расследования, Интерпол и прочие неприятности — он это понимает. Я в его лице читаю смесь трусости, небольшого ума, бездарности и каких-то подавленных комплексов, которые делают его очень опасной личностью. Боюсь, что он вообразил себя воплощением национального духа или что-то в этом роде есть у него. Отсюда и эти игры с РПЦ.

Смена верховной власти необходима, и чем быстрее, тем лучше, но это надо делать с осторожностью

NT : В смысле — «всякая власть от Бога», РПЦ становится для него источником недостающей легитимности?

Я и говорю, если бы он не боялся, то короновался бы. Еще, может быть, и коронуют…

NT : Многие с вами не согласятся, скажут, что вы недооцениваете ум и хваткость ВВП: он разделался с олигархами, кого-то заставил бежать в эмиграцию, кого-то, как Ходорковского, посадил — другие выучили урок. Он заставил бизнесы платить налоги — его предшественники, ни один, этого не смогли, он приучил, что без его решения ничего в стране не случается — ни большие сделки купли-продажи, ни обогащение, ни инвестиции…

Он бандит. Бандит умеет очень много делать. Сталин был бандитом. Вот, пожалуй, в этом смысле он сопоставим со Сталиным, потому что Сталин был тоже неумный и неспособный человек. Но бандит. А те, с кем он играл в политическую игру, даже Бухарин, который с ним как бы дружил, они его все-таки воспринимали как человека. А человеком он не был, у него не было человеческих эмоций. Я думаю, что у Путина только к собаке есть человеческие чувства. Я думаю, что ни к кому из окружающих у него никаких чувств нет. Понимаете, человек без человеческих чувств — это ужасно. В чем ошибка Ходорковского? Ходорковский думал, что оттого что они едят шашлыки, которые жарил Абрамович, они становятся если не друзьями, то людьми в каких-то человеческих отношениях. А с ним никаких человеческих отношений быть не может.

NT : Почему вы так в этом уверены?

Я с ним немножко разговаривал — сразу после ареста Ходорковского. Я ему сказал, что Ходорковский, по-моему, заслуживает хороших слов, поскольку он понимает, что нужно науку финансировать. Путин тогда был президентом и вручал мне медаль. То есть это были те времена, когда он еще не снял маски. Но когда я произнес имя Ходорковского, он позеленел. Реакция была биологическая. Передо мной уже никакой маски не было, а был страшный, кровавый человек. Вот я своими глазами это видел. Поэтому все, что происходило потом, меня уже ничего не удивляло.

NT : А если протест, давление снизу будет нарастать?

Предположение, что на него можно оказывать давление, все-таки основано на том, что у него человеческие реакции. Уверяю вас, что нет. Его опасно пугать. Неопасно реально что-то делать. А вот просто пугать — опасно: если они испугаются, то начнут делать необратимые вещи. А это плохо.

NT : Вы полагаете, что у них есть ресурс по-настоящему завинтить гайки? Согласитесь, сейчас свободы много больше, чем было при советской власти.

Мое объяснение — это от их крайней бездарности и неэффективности. Я не думаю, что они умеют что бы то ни было организовать. Это мое впечатление по тому, с чем я соприкасаюсь. Я немножко занимался последние два года финансированием науки. Чего-то добился. Вижу, как там пытаются мне помешать люди, которые хотят эти деньги прокручивать и так далее, не буду погружать вас в известные детали. Но во всем видно, что хотя они и преступники, но исключительно мало способные и очень мало удачные. То есть им удается просто потому, что на самом деле им никто не сопротивляется.

NT : Но поначалу-то — сопротивлялись. А в результате оказались в Лондоне. Путин сумел поставить под контроль все самые важные и ресурсные монополии.

Путин — пахан в огромной бандитской шайке. В бандитской шайке, я думаю, поначалу были способные люди. Тот же Абрамович, раз он столько денег заработал. Но они Путина недооценили: это грандиозная ошибка целой группы людей. Потом большую часть способных людей Путин растерял. Сил у них становится все меньше — режим рассыпается. Советский режим же тоже сам рассыпался.

Колея

NT : Вы говорите, говорили и раньше, что мы сейчас проходим через финал революции, которая началась в 1905 году. Почему 1905-й, а не 1917-й?

Потому что в 1905-м впервые было действительно широкое народное движение и были уже политические партии. То есть то, что необходимо для реальной революции. Революций в истории было довольно много: английская, мексиканская, китайская, и все они более или менее проходят через одинаковые циклы.

Первый — победа, потом — ряд внутренних стычек между вождями, друг друга убивают. Потом приходит Наполеон, или Сталин, или Кромвель. После них — разного рода бездарное междуцарствие… Знаете, я во времена Брежнева увлекался перечитыванием сочинения Карла Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», там описан Наполеон Третий, и там сказано: «Вокруг таких людей всегда есть циркачи». Ну подумайте, значит, даже циркач в семье Брежнева был предсказан. Не потому что Маркс, Маркс был гениальный, но не в этом дело, а в том, что это все закономерности. И мы живем в этой закономерности. И побороть это нельзя. Мы находимся в этом, и нельзя выйти. Вот один из нас не может сказать: простите, до свидания, я ушел, история будет идти по-другому. Нет, не бывает.

NT : То есть историческая колея предопределена?

Абсолютно точно. Так же как точно, что бывают кризисы, и никуда не уйти экономике капитализма от кризисов, это предсказанные и даже хорошо описанные вещи.

NT : Правильно я понимаю, что, с вашей точки зрения, эволюционной смены режима — пусть даже через половинчатые, но постепенные реформы — быть не может?

Нет. Абсолютно нельзя на это надеяться, это ошибка. Кажется: вот произошел всплеск, люди массово вышли на улицу и сейчас власть начнет сама себя менять. Так, кстати, как раз было в 1905 году.

NT : Но тогда, после событий 1905 года, царь даровал свободы, Конституцию, Думу…

Дал. А потом он арестовал вот этих же думцев — отец Набокова сел в тюрьму вместе со всеми другими депутатами первой Думы*. И сейчас ровно так же ничего не выполнено: это было вранье, пустые слова Медведева. Сейчас туман рассеивается, он ушел, и понятно, что ничего сделано не будет.

NT : Значит, новые протесты тоже ничего не дадут?

Такие же, как были зимой, я думаю, ничего не дадут.

NT : Все — бесполезно, ждать пока само развалится?

Нет. Мне кажется, что надо действительно вести работу по всей стране. То есть надо ездить, объяснять людям. Я думаю, что как ни относись к этой истории с Шеиным, но действительно нужно, чтобы в любой Астрахани, в любом Ульяновске люди начали просыпаться. Это совершенно необходимо. Парижская коммуна потому и погибла, что она была только в Париже. Да, Ленин совершил революцию в Петербурге и сам понимал, что это страшно рискованно. Но большевикам довольно быстро удалось Москву подчинить. А тогда Петербурга и Москвы было для России достаточно. Но в нашем случае, боюсь, что Петербурга и Москвы уже мало. Из-за экономики, из-за того, что все-таки большая страна уже с Уралом, который требует внимания к себе, с Владивостоком и так далее. Какие-то большие центры надо охватить. Иначе возникнет опасность распада страны на куски. Ну то, что и было в начале гражданской войны (1918–1921 годов), но тогда было не страшно, что Омск был у Колчака, потому что от Омска мало что зависело. А сейчас, если вдруг, ну теоретически, Урал отпадает от Москвы и Петербурга, очень трудно удержаться той власти, которая возможна. Потому что государство устроено в предположении, что это единая экономика. И так плохо работает экономика. А если распадутся все связи, наступит хаос. Погрузить Россию сейчас в хаос очень легко. Вот поэтому мне кажется опасным слишком мобилизовывать толпу: надо с помощью интернета все подготовить, проиграть варианты и только потом — действовать.

Путин — пахан в огромной бандитской шайке. Путина недооценили: это грандиозная ошибка целой группы людей

NT : И у вас нет опасений, что это обернется новым 1917 годом — левые настроения в стране по-прежнему сильны?

Нет. У нас в России интеллигенция восприняла идею, что духовный мир не нуждается в материальных ценностях, что плохо. Поэтому типичный русский интеллигент богатство не любил никогда. Это вообще необязательное наше наследие, хотя оно представлено Толстым и другими, но это мне не кажется сильной стороной русской традиции. Думаю, что это само собой пройдет. Но отчасти общая нелюбовь к олигархам связана именно с этой традицией, делает ее возможной вообще. А на самом деле, конечно, должно быть безразлично, что происходит с твоим соседом, и если он богатый, то скорее это хорошо, а не плохо. А вот внушить это среднему русскому мещанину очень трудно, но тем не менее можно.

NT : Среди сегодняшних российских политиков вы видите Путину альтернативу?

Так нам разве нужен новый диктатор? Абсолютно нет. Как раз многие говорят, что Навальный может быть опасен именно тем, что он явно сильная личность. А в общем, нам, наверное, нужен более или менее спокойный человек, который бы занял ритуальное место и разрешил бы какой-то группе людей коллегиально управлять… Какой-то вариант парламентской республики: при теперешнем состоянии экономики это, я думаю, уже возможно.

NT : А какое у вас сложилось впечатление о Навальном?

Способный человек, у которого есть будущее. Если его не убьют.

Причины и следствия

NT : Не могу не спросить вас: на переломе 1980–1990 годов 27 стран встали на путь посткоммунистической трансформации. В большинстве стран Центральной и Южной Европы, бывших сателлитов СССР — демократия, у нас же… Почему в России этот путь к буржуазной демократии, о которой вы говорите как о неизбежности, проходит так тяжко и со столькими откатами назад?

Я много раз бывал в Польше, могу об этом говорить. Там не было геноцида интеллигенции и способных людей, как в России. У нас же практически поколение старше меня просто уничтожили на войне, во время террора и так далее. То есть первое, что поразило меня в Польше еще до всякой «Солидарности», это то, что у них есть это поколение. В Катыни действительно убили десятки тысяч людей, но ведь это так заметно именно потому, что в поколении офицеров Катыни погибло сравнительно мало людей. У нас поколение старше меня и мое — люди либо погибли, либо развращены. А следующее поколение училось у развращенного поколения. Знаете, я когда пишу на свои темы, то все время вижу — какое же количество талантливых людей погублено! Это просто трудно себе представить — как вообще страна выжила, как могла существовать? Образовалась гигантская пропасть… Поэтому сейчас и надо полагаться на молодых, на поколение Навального и Удальцова. Вот отсюда уже начинаются некоторые возможности…

NT : Ряд исследователей, в частности Збигнев Бжезинский, считает, что в Польше особую роль сыграл институт Церкви — она сохранила свою независимость от государственной власти даже при коммунистах, в то время как в России РПЦ всегда поддерживала власть. В этом есть резон?

Ну да, это наша старая русская традиция, но я думаю, что она тоже преодолима. У нас хороших священников, я думаю, и сейчас много. Это все-таки опять влияние той самой верхушки. Вот Путин и Медведев, они задают плохой тон. Я так примерно себе представляю характер духовников у этих двух людей, это — фундаменталисты… Церковь разделится, и я не думаю, что она будет сильно влиять. Надеюсь, что нет.

NT : Сейчас в России принимаются какие-то средневековые законы, направленные против людей нетрадиционной ориентации. Это неизбежно влияет на общественное сознание.

Я думаю, что очень много проблем сейчас возникает от того, что вообще много запретов. Главное — избавиться от идеи запретов. Потому что и роль православной церкви, и гонение на гомосексуализм, и многое другое — это все результаты того, что нет свободы в полном смысле. А свобода в полном смысле — это совсем не просто политическая свобода, нужна культура в широком смысле. И при всех недостатках американского устройства им удалось то, чего мы не сделали, что мы должны сделать были в конце горбачевского времени — не написана Конституция и основные законы России, которые должны гарантировать свободу. Потому что то, что у нас есть, это не Конституция, а ерунда.

NT : У России есть свой, особый путь?

Не вижу и не думаю… Но тут проблема с Китаем, конечно, поскольку мы рядом с Китаем. Если Китай действительно пойдет по пути конфуцианства, так говорят мне китаисты, то есть у них марксизм вроде уже такой внешний, а в основном — религия государства. И вот это соседство для России, конечно, плохое, потому что обожание государства — оно в Китае может привести к очень большой стабильности режима. Ну, наверное, это тоже будет капитализм, но особого, китайского уровня. Желательно нам все-таки быть ближе к Европе, чем к Китаю. Путин как раз склоняется к Китаю, он, наверное, подробностей не знает, но интуитивно понимает, что лучше не быть в Европе, Европа его не вынесет, а Китай, наверное, до поры до времени его потерпит. Нет, я не думаю, что нам нужен какой-то особый путь, не видно его… Экономика — очень жесткая вещь, а сейчас эпоха глобальной экономики, и в целом она устроена одинаково. И у России нет другого выхода, как идти…

NT : В Европу?

Там не только Европа, сейчас и Бразилия идет по этому пути, и в конце концов и Иран пойдет по этому пути. Россия в принципе одна из обещающих стран за пределами Европы. Бразилия уже прошла через период диктатур. В Чили была диктатура. Но вообще большая часть Латинской Америки пережила все, что было у нас, как раз относительно благополучным образом.

NT : Все-таки вы не слишком ли демонизируете Путина? Уж очень мрачно все получается.

Я хорошего ничего от него не жду, а плохого жду — сильно испугавшись, может начать стрелять, сажать… В этом смысле ситуация, увы, очень опасная. Она не безнадежная, потому что страна и экономика, все на свете требует того, чтобы что-то изменилось. Даже Кудрин, который столько лет был тихим, это понимает. Но я боюсь, что первые два-три месяца президентства Путина могут быть опасные. Да, сейчас интернет, который, если его не отключат, может позволить мобилизовать людей, создать сначала виртуальные протесты в разных больших центрах страны, проиграть тщательно варианты и только потом разворачивать реальный протест. А если это будет только в Москве — это очень рискованно. Понимаете, сейчас месяцы не определяют, это все-таки проблема года-двух. Хотя вообще у человечества очень мало времени. Мы все можем погибнуть, если будут такие правители.

NT : Чтобы не заканчивать на этой печальной ноте, да и просто из любопытства: почему вас близкие называют Кома?

Когда родился, мама меня назвала Комочек — я всегда был такой шарообразный. Это мамино имя, а потом мне не удалось освободиться.

NT : А почему Ивáнов с ударением на втором слоге, а не на третьем, как обычно?

Ивáнов — это правильное старое произношение в Сибири. Мой отец из Сибири, и наша фамилия в Сибири всегда звучала так. Вообще мы, конечно, никакие не Ивáновы, потому что мой предок — это незаконнорожденный сын генерала Ивáнова, адъютанта генерал-губернатора и барона Кауфмана, покорителя Туркестана, и предположительно экономка родила от него. А нижний по чину взял на себя вину вышестоящего. Вот я и говорю, что, когда антисемитизм дойдет до крайности, я объявлю себя Кауфманом…

Вячеслав Всеволодович Ивáнов

Родился в 1929 г. Его отец — известный советский писатель, автор пьесы «Бронепоезд 14-69» Всеволод Ивáнов.

Сфера научных интересов Ивáнова — математическая лингвистика, антропология, семиотика, литературоведение. Его первая диссертация (1955 г.) — это исследование клинописного хетского языка, а вторая (1978 г.) — балтийского и славянского глагола. Большую часть своей жизни Ивáнов посвятил изучению индоевропейского праязыка и индоевропейской общности, результатом чего стал фундаментальный труд «Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры», написанный совместно с Т. Гамкрелидзе и переведенный на многие языки мира: первый том посвящен фонетике, а второй — семантике языка-предка всех индоевропейских языков.

Его перу принадлежат книги и статьи, посвященные Велимиру Хлебникову и Варламу Шаламову, им написаны «Очерки по истории семиотики в СССР», книги «Лингвистика третьего тысячелетия» и «Наука о человеке: введение в современную антропологию». Ивáнов, который сам затрудняется сказать, на скольких языках мира он говорит и читает, переводил Гюго, Лопе де Вега, Киплинга, Тувима, в его переводах вышел сборник «Луна, упавшая с неба. Древняя литература Малой Азии»: это переводы с хеттского, аккадского, иероглифического лувийского, финикийского, ликийского и других древних языков Малой Азии.

Вячеслав Ивáнов — академик РАН, он окончил филфак МГУ им. Ломоносова (1951 г.), где потом вел семинар по математической лингвистике (1955–1958 гг.) — первый подобный в стране. В 1958 г. он был уволен из МГУ за несогласие с официальной оценкой романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» и поддержку знаменитого языковеда, профессора Гарвардского университета Романа Якобсона: через 30 лет, уже в перестройку, это решение руководства МГУ было признано ошибочным и отменено. Ивáнов стал заведующим кафедрой теории и истории мировой культуры МГУ, а потом и Института мировой культуры университета. До этого он 18 лет руководил сектором структурной типологии Института славяноведения АН СССР. В 1989–2001 гг. Ивáнов преподавал в Стэнфордском университете США, и уже 20 лет, с 1992 г. — профессор департамента славянских языков и литератур и программы индоевропейских исследований UCLA — Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Ивáнов также профессор РГГУ: в 2008 г. был издан курс его лекций «Дуальные структуры в антропологии» — в Москве Ивáнов, как правило, читает лекции в начале осени. Жена Вячеслава Всеволодовича — Светлана Орлова, тоже филолог, выросла в семье известных диссидентов советского времени — Раисы Орловой и Льва Копелева.

* В результате разгона I Государственной думы (8 июля 1906 г.) 180 из 499 депутатов в Выборге составили воззвание, в котором призывали население в знак протеста не платить налоги и бойкотировать призыв в армию. 167 депутатов, подписавших Выборгское воззвание, были арестованы.

Источник