Нет милости не чувствует народ твори добро не скажет

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

Привычка — душа держав.

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

Лишь строгостью мы можем неусыпной
Сдержать народ.
Нет, милости не чувствует народ:
Твори добро — не скажет он спасибо;
Грабь и казни — тебе не будет хуже.

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

Конечно, царь: сильна твоя держава,
Ты милостью, раденьем и щедротой
Усыновил сердца своих рабов.
Но знаешь сам: бессмысленная чернь
Изменчива, мятежна, суеверна,
Легко пустой надежде предана,
Мгновенному внушению послушна,
Для истины глуха и равнодушна,
А баснями питается она.

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

А он умел и страхом и любовью,
И славою народ очаровать.

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

Что ежели правитель в самом деле
Державными заботами наскучил
И на престол безвластный не взойдет?

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

Народ еще повоет да поплачет,
Борис еще поморщится немного,
Что пьяница пред чаркою вина,
И наконец по милости своей
Принять венец смиренно согласится;
А там — а там он будет нами править
По-прежнему.

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

Нас издали пленяет слава, роскошь
И женская лукавая любовь.

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

Достиг я высшей власти;
Шестой уж год я царствую спокойно.
Но счастья нет моей душе. Не так ли
Мы смолоду влюбляемся и алчем
Утех любви, но только утолим
Сердечный глад мгновенным обладаньем,
Уж, охладев, скучаем и томимся.

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

О боже мой, кто будет нами править?
О горе нам!

Случайная цитата

Мария Семпл. Куда ты пропала, Бернадетт?

Я ринулась к клетке Матроса (кролик), не чая увидеть его живым. Он забился в дальний угол и весь дрожал. Он пребывал в плачевном состоянии: мех от истощения страшно отрос — организм пытался компенсировать нехватку пищи замедлением обмена веществ и понижением температуры тела. Когти отросли на целый дюйм, а передние зубы спускались до самой нижней челюсти, так что он едва мог открыть рот. Кроликам необходимо постоянно грызть что-нибудь твердое, например морковку, иначе у них зубы отрастают. Я в ужасе открыла клетку, чтобы обнять своего малыша, а он в припадке ярости разодрал мне лицо и шею. Шрамы до сих пор видны. Оставшись без присмотра он одичал.
То же самое произошло со мной в Сиетле. Любого, кто приблизится ко мне, даже с любовью, я располосую — мало не покажется.

*По техническим причинам, сайт может быть временно недоступен. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.

Источник

Борис Годунов (10 стр.)

Москва. Царские палаты

Борис, Басманов.

Он побежден, какая польза в том?
Мы тщетною победой увенчались.
Он вновь собрал рассеянное войско
И нам со стен Путивля угрожает.
Что делают меж тем герои наши?
Стоят у Кром, где кучка казаков
Смеются им из-под гнилой ограды.
Вот слава! нет, я ими недоволен,
Пошлю тебя начальствовать над ними;
Не род, а ум поставлю в воеводы;
Пускай их спесь о местничестве тужит;
Пора презреть мне ропот знатной черни
И гибельный обычай уничтожить.

Ах, государь, стократ благословен
Тот будет день, когда Разрядны книги
С раздорами, с гордыней родословной
Пожрет огонь.

День этот недалек;
Лишь дай сперва смятение народа
Мне усмирить.

Что на него смотреть;
Всегда народ к смятенью тайно склонен:
Так борзый конь грызет свои бразды;
На власть отца так отрок негодует;
Но что ж? конем спокойно всадник правит,
И отроком отец повелевает.

Конь иногда сбивает седока,
Сын у отца не вечно в полной воле.
Лишь строгостью мы можем неусыпной
Сдержать народ. Так думал Иоанн,
Смиритель бурь, разумный самодержец,
Так думал и его свирепый внук.
Нет, милости не чувствует народ:
Твори добро — не скажет он спасибо;
Грабь и казни — тебе не будет хуже.
Входит боярин.
Что?

Привели гостей иноплеменных.

Иду принять; Басманов, погоди.
Останься здесь: с тобой еще мне нужно
Поговорить.
(Уходит.)

Высокий дух державный.
Дай бог ему с Отрепьевым проклятым
Управиться, и много, много он
Еще добра в России сотворит.
Мысль важная в уме его родилась.
Не надобно ей дать остыть. Какое
Мне поприще откроется, когда
Он сломит рог боярству родовому!
Соперников во брани я не знаю;
У царского престола стану первый.
И может быть. Но что за чудный шум?
Тревога. Бояре, придворные служители в беспорядке бегут, встречаются и шепчутся.

Скорее к патриарху.

Царевича, царевича зовет!

Что сделалось такое?

На троне он сидел и вдруг упал —
Кровь хлынула из уст и из ушей.
Царя выносят на стуле; все царское семейство, все бояре.

Подите все — оставьте одного
Царевича со мною.
Все удаляются.
Умираю;
Обнимемся, прощай, мой сын: сейчас
Ты царствовать начнешь. о боже, боже!
Сейчас явлюсь перед тобой — и душу
Мне некогда очистить покаяньем.
Но чувствую — мой сын, ты мне дороже
Душевного спасенья. так и быть!
Я подданным рожден и умереть
Мне подданным во мраке б надлежало;
Но я достиг верховной власти. чем?
Не спрашивай. Довольно: ты невинен,
Ты царствовать теперь по праву станешь.
Я, я за все один отвечу богу.
О милый сын, не обольщайся ложно,
Не ослепляй себя ты добровольно —
В дни бурные державу ты приемлешь:
Опасен он, сей чудный самозванец,
Он именем ужасным ополчен.
Я, с давних лет в правленье искушенный,
Мог удержать смятенье и мятеж;
Передо мной они дрожали в страхе;
Возвысить глас измена не дерзала.
Но ты, младой, неопытный властитель,
Как управлять ты будешь под грозой,
Тушить мятеж, опутывать измену?
Но бог велик! Он умудряет юность,
Он слабости дарует силу. слушай:
Советника, во-первых, избери
Надежного, холодных, зрелых лет,
Любимого народом — а в боярах
Почтенного породой или славой —
Хоть Шуйского. Для войска нынче нужен
Искусный вождь: Басманова пошли
И с твердостью снеси боярский ропот.
Ты с малых лет сидел со мною в Думе,
Ты знаешь ход державного правленья;
Не изменяй теченья дел. Привычка —
Душа держав. Я ныне должен был
Восстановить опалы, казни — можешь
Их отменить; тебя благословят,
Как твоего благословляли дядю,
Когда престол он Грозного приял.
Со временем и понемногу снова
Затягивай державные бразды.
Теперь ослабь, из рук не выпуская.
Будь милостив, доступен к иноземцам,
Доверчиво их службу принимай.
Со строгостью храни устав церковный;
Будь молчалив; не должен царский голос
На воздухе теряться по-пустому;
Как звон святой, он должен лишь вещать
Велику скорбь или великий праздник.
О милый сын, ты входишь в те лета,
Когда нам кровь волнует женский лик.
Храни, храни святую чистоту
Невинности и гордую стыдливость:
Кто чувствами в порочных наслажденьях
В младые дни привыкнул утопать,
Тот, возмужав, угрюм и кровожаден,
И ум его безвременно темнеет.
В семье своей будь завсегда главою;
Мать почитай, но властвуй сам собою.
Ты муж и царь; люби свою сестру,
Ты ей один хранитель остаешься.

(на коленях)
Нет, нет — живи и царствуй долговечно:
Народ и мы погибли без тебя.

Все кончено — глаза мои темнеют,
Я чувствую могильный хлад.
Входит патриарх, святители, за ними все бояре. Царицу ведут под руки, царевна рыдает.
Кто там?
А! схима. так! святое постриженье.
Ударил час, в монахи царь идет —
И темный гроб моею будет кельей.
Повремени, владыко патриарх,
Я царь еще: внемлите вы, бояре:
Се тот, кому приказываю царство;
Целуйте крест Феодору. Басманов,
Друзья мои. при гробе вас молю
Ему служить усердием и правдой!
Он так еще и млад и непорочен.
Клянетесь ли?

Я доволен.
Простите ж мне соблазны и грехи
И вольные и тайные обиды.
Святый отец, приближься, я готов.

Начинается обряд пострижения. Женщин в обмороке выносят.

Ставка

Басманов вводит Пушкина.

Войди сюда и говори свободно.
Итак, тебя ко мне он посылает?

Тебе свою он дружбу предлагает
И первый сан по нем в московском царстве.

Но я и так Феодором высоко
Уж вознесен. Начальствую над войском,
Он для меня презрел и чин разрядный,
И гнев бояр — я присягал ему.

Ты присягал наследнику престола
Законному; но если жив другой,
Законнейший.

Послушай, Пушкин, полно,
Пустого мне не говори; я знаю,
Кто он такой.

Россия и Литва
Димитрием давно его признали,
Но, впрочем, я за это не стою.
Быть может, он Димитрий настоящий,
Быть может, он и самозванец. Только
Я ведаю, что рано или поздно
Ему Москву уступит сын Борисов.

Пока стою за юного царя,
Дотоле он престола не оставит;
Полков у нас довольно, слава богу!
Победою я их одушевлю,
А вы, кого против меня пошлете?
Не казака ль Карелу? али Мнишка?
Да много ль вас, всего-то восемь тысяч.

Ошибся ты: и тех не наберешь —
Я сам скажу, что войско наше дрянь,
Что казаки лишь только селы грабят,
Что поляки лишь хвастают да пьют,
А русские. да что и говорить.
Перед тобой не стану я лукавить;
Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?
Не войском, нет, не польскою помогой,
А мнением; да! мнением народным.
Димитрия ты помнишь торжество
И мирные его завоеванья,
Когда везде без выстрела ему
Послушные сдавались города,
А воевод упрямых чернь вязала?
Ты видел сам, охотно ль ваши рати
Сражались с ним; когда же? при Борисе!
А нынче ль. Нет, Басманов, поздно спорить
И раздувать холодный пепел брани:
Со всем твоим умом и твердой волей
Не устоишь; не лучше ли тебе
Дать первому пример благоразумный,
Димитрия царем провозгласить
И тем ему навеки удружить?
Как думаешь?

Узнаете вы завтра.

Подумай же, Басманов.
(Уходит.)

Он прав, он прав; везде измена зреет —
Что делать мне? Ужели буду ждать,
Чтоб и меня бунтовщики связали
И выдали Отрепьеву? Не лучше ль
Предупредить разрыв потока бурный
И самому. Но изменить присяге!
Но заслужить бесчестье в род и род!
Доверенность младого венценосца
Предательством ужасным заплатить.
Опальному изгнаннику легко
Обдумывать мятеж и заговор,
Но мне ли, мне ль, любимцу государя.
Но смерть. но власть. но бедствия народны.
(Задумывается.)
Сюда! кто там?
(Свищет.)
Коня! Трубите сбор.

Источник

Чужая мудрость / Quotes

«. Мартын был из тeх людей, для которых хорошая книжка перед сном — драгоцeнное блаженство. Такой человeк, вспомнив случайно днем, среди обычных своих дeл, что на ночном столикe, в полной сохранности, ждет книга, — чувствует прилив неизъяснимого счастья.» (Владимир Набоков, «Подвиг»)

Wednesday, May 01, 2013

бессмысленная чернь Изменчива, мятежна, суеверна/ Pushkin — Boris Godunov

Царь
Мне счастья нет. Я думал свой народ
В довольствии, во славе успокоить,
Щедротами любовь его снискать —
Но отложил пустое попеченье:
Живая власть для черни ненавистна,
Они любить умеют только мертвых.
Безумны мы, когда народный плеск
Иль ярый вопль тревожит сердце наше!
Бог насылал на землю нашу глад,
Народ завыл, в мученьях погибая;
Я отворил им житницы, я злато
Рассыпал им, я им сыскал работы —
Они ж меня, беснуясь, проклинали!
Пожарный огнь их домы истребил,
Я выстроил им новые жилища.
Они ж меня пожаром упрекали!
Вот черни суд: ищи ж ее любви.

Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!

*
Шуйский
Конечно, царь: сильна твоя держава,
Ты милостью, раденьем и щедротой
Усыновил сердца своих рабов.
Но знаешь сам: бессмысленная чернь
Изменчива, мятежна, суеверна,
Легко пустой надежде предана,
Мгновенному внушению послушна,
Для истины глуха и равнодушна,
А баснями питается она.
Ей нравится бесстыдная отвага.
Так если сей неведомый бродяга
Литовскую границу перейдет,
К нему толпу безумцев привлечет
Димитрия воскреснувшее имя.

*
Марина
Я слышу речь не мальчика, но мужа.

*
Царь
Конь иногда сбивает седока,
Сын у отца не вечно в полной воле.
Лишь строгостью мы можем неусыпной
Сдержать народ. Так думал Иоанн,
Смиритель бурь, разумный самодержец,
Так думал и его свирепый внук.
Нет, милости не чувствует народ:
Твори добро — не скажет он спасибо;
Грабь и казни — тебе не будет хуже.

.
Ты с малых лет сидел со мною в Думе,
Ты знаешь ход державного правленья;
Не изменяй теченья дел. Привычка —
Душа держав. Я ныне должен был
Восстановить опалы, казни — можешь
Их отменить; тебя благословят,
Как твоего благословляли дядю,
Когда престол он Грозного приял.
Со временем и понемногу снова
Затягивай державные бразды.

Источник

Александр Сергеевич Пушкин. Борис Годунов

В серию включены художественные произведения выдающихся русских писателей и поэтов. С ними мы впервые знакомимся в школе, их вновь открываем для себя спустя годы.
Серия предназначена прежде всего школьникам, изучающим русскую литературу в рамках базового и углубленного курсов, а также всем тем, кто хочет насладиться богатством русского языка, заново осмыслить нравственные начала и личностные ценности.

Живая власть для черни ненавистна,
Они любить умеют только мертвых.

Я слышу речь не мальчика, но мужа.

Лишь строгостью мы можем неусыпной
Сдержать народ.
Нет, милости не чувствует народ:
Твори добро — не скажет он спасибо;
Грабь и казни — тебе не будет хуже.

Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!

О боже мой, кто будет нами править?
О горе нам!

От народа говорят: один, другой, третий. Эту фразу сказал Другой.

Всегда народ к смятенью тайно склонен:
Так борзый конь грызет свои бразды;
На власть отца так отрок негодует;
Но что ж? конем спокойно всадник правит,
И отроком отец повелевает.

Народ еще повоет да поплачет,
Борис еще поморщится немного,
Что пьяница пред чаркою вина,
И наконец по милости своей
Принять венец смиренно согласится;
А там — а там он будет нами править
По-прежнему.

Что ежели правитель в самом деле
Державными заботами наскучил
И на престол безвластный не взойдет?

А он умел и страхом и любовью,
И славою народ очаровать.

Ах! чувствую: ничто не может нас
Среди мирских печалей успокоить;
Ничто, ничто. едина разве совесть.
Так, здравая, она восторжествует
Над злобою, над темной клеветою. —
Но если в ней единое пятно,
Единое, случайно завелося,
Тогда — беда! как язвой моровой
Душа сгорит, нальется сердце ядом,
Как молотком стучит в ушах упрек,
И всe тошнит, и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах.
И рад бежать, да некуда. ужасно!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.

Юрьев день, или День памяти великомученика Георгия Победоносца — день почитания святого Георгия Победоносца в христианстве, отмечаемый 23 апреля (6 мая), 26 ноября (9 декабря).
Судебник 1497 года был первым законом, регламентирующим начавшееся закрепощение крестьян. Так как годовой цикл сельскохозяйственных работ обычно завершался к концу ноября, то с 1497 года крестьянин мог расплатиться по налоговым и оброчным обязательствам и покинуть имение помещика лишь за неделю до осеннего Юрьева дня (26 ноября) и неделю после него. С XVI века в связи с оформлением крепостного права в России, было введено ограничение прав перехода крестьян от одного помещика к другому. По мнению русского историка В. Н. Татищева, крестьяне были закрепощены Борисом Годуновым в 1592 году, но после его смерти текст документа был утерян и так до сих пор не найден. Тезис о закрепощении крестьян царем Федором, подтверждается письмом царю, написанным в 1595 году старцами Пантелеймоновского монастыря: «Ныне по нашему [царя Федора] указу крестьяном и бобылем выходу нет».

Источник