Недостатки эмоционально личностных отношений

Эмоционально-личностные проблемы, трудности поведения и характера
консультация на тему

Эмоционально-личностные проблемы, трудности поведения и характера

Скачать:

Вложение	Размер
emotsionalno-lichnostnye_problemy.docx	18.79 КБ

Предварительный просмотр:

Упрямство, капризы, непослушание, дух противоречия

1. Как только ребенок начинает капризничать, обнимите его, уверьте в своей любви и постарайтесь отвлечь от каприза.

2. Если не удалось это сделать, оставьте его в покое, не обращайте на него внимания, не принимайте в этой сцене участия. Сохраняйте спокойствие и равнодушие, что бы ребенок ни делал.

3. Если ребенку когда-то удалось добиться своего с помощью каприза, он будет прибегать к этому способу все чаще и чаще.

4. Когда ребенок успокоится, ласково поговорите с ним. Скажите ему, как вас огорчило его поведение, выразите уверенность, что в дальнейшем он будет вести себя лучше.

5. Дети не умеют управлять ни своим возмущением, ни чувством вины. Поэтому нельзя проявлять после истерики ребенка недовольство, ругать и упрекать его, грозить наказанием, а лучше сказать ему, что он уже достаточно наказал самого себя, и показать, что, несмотря ни на что, вы его любите.

6. Ребенок гораздо охотнее примет указания, советы и будет следовать им, если будет совершенно уверен в том, что его любят безусловной любовью, если поверит в доброе отношение к себе.

7. Постарайтесь поменьше читать мораль, устанавливать запреты, указывать, наказывать, давить и побольше проявляйте тепла, доброжелательности, спокойствия, терпения, ласки, снисходительности, даже ценой некоторых компромиссов.

Негативисгпическая демонстративностъ поведения

Подобное поведение обусловлено нарушением отношений со взрослыми. Для таких детей характерна демонстративность в сочетании с переживанием дефицита общения, внимания, высоких оценок. Рекомендуется четкое распределение, регуляция родительского и воспитательского внимания к ребенку по формуле: «уделять ему внимание не тогда, когда он «плохой», а когда он хороший». Главное — замечать ребенка именно в те минуты, когда он незаметен, когда не выкидывает никаких «фокусов», чтобы привлечь к себе внимание. А в случае «фокусов» —свести все замечания к минимуму, и в первую очередь свести к минимуму эмоциональность реакций на его поведение, так как именно эмоциональности ребенок и добивается от взрослых своими выходками. Основная рекомендация: открытое, доверительное общение в те минуты, когда ребенок спокоен, уравновешен, делает то, что надо (или, по крайней мере, то, что можно).

Лучший способ избежать чрезмерной агрессивности в ребенке — проявлять к нему любовь. Нет ребенка, который, чувствуя себя любимым, был бы агрессивным.

Агрессивная реакция — это реакция борьбы. Она складывается из неудовлетворенности, протеста, возникает при попытке ребенка изменить положение вещей. Досаду, раздражение, сожаление, нетерпение, отчаяние взрослые выражают куда более драматично и убедительно, нежели любовь, поэтому, если ребенок видит во взрослых людей, которые более или менее регулярно подавляют его, он непременно становится злым и агрессивным.

Свою агрессию ребенок может проявлять не обязательно к объекту недовольства, а к людям, животным, совершенно неповинным и безобидным. Если ребенок был чересчур избалован или заласкан в первые 3-4 года жизни, то его психическое развитие замедляется, и тогда всякое изменение отношения к нему вызывает агрессивные действия.

Одно лишь ласковое слово может снять озлобление ребенка. Нужно, чтобы он чувствовал себя принятым и любимым, нужно понять причины протеста и сопротивления и исключить их. Необходимо снять тревожность, чему способствует теплая эмоциональная атмосфера дома и в группе, так как за агрессией стоит ощущение небезопасности, угрозы внешнего мира.

Очень важно давать выход агрессии. Для этого существуют несложные приемы: позволить ребенку яростно рвать бумагу, резать пластилин, совершать безобидные разрушительные действия, которые в приступе агрессии ребенок может делать долго и с наслаждением. После этого полезны успокаивающие занятия типа игры с песком, водой и (или) релаксация.

Если возмущение ребенка постоянно подавляется, то оно накапливается и проявляется часто лишь в зрелом возрасте, когда невозможно докопаться до причин, потому что агрессивность уже выливается в другие формы.

Повышенная двигательная возбудимость (гиперактивность)

Если ребенок чрезмерно подвижен, если у него часто меняется настроение, если он страдает энурезом, грызет ногти, сосет палец, плохо спит — все это признаки нервного напряжения. Причины: О неблагоприятная обстановка в семье, чрезмерная требовательность, строгость, принципиальность родителей или других взрослых, их грубость или непоследовательность поведения;

О грубые родовспомогательные процедуры, родовая травма, раннее повреждение головного мозга;

П реакция детей на запреты бегать, лазить, прыгать, переходящая в тревожное состояние, раздражительность, безобразное поведение. Окрики, одергивания, недовольство и раздражение взрослых в такие минуты, попытки утихомирить ребенка дают прямо противоположный эффект, так как это как раз те меры, которые вызывают у ребенка желание двигаться еще больше. Лучший способ — срочно найти какое-нибудь занятие, связанное с движением, игру, требующую больших физических усилий, так как чрезмерной подвижностью ребенок пытается разрядить нервное напряжение.

В общении с такими детьми сочетайте твердость и последовательность с теплотой и доброжелательностью.

Робость, тревожность, отгороженность, барьеры в общении

Найдите любую область реальных успехов, подчеркнуто выделяйте в качестве чрезвычайно значимой и ценимой такую деятельность, в которой ребенок успешен, может самореализоваться, самоутверждаться, переживать успех и связанные с ним положительные эмоции, обрести утраченную веру в себя.

Введите максимально щадящий оценочный режим в сферах неуспеха. Не раздражайтесь на медлительность (такие дети в силу тревожности, робости заторможены, что проявляется в замедленности моторики, психических реакций).

Не делайте за ребенка то, что он в силах сделать сам. Привлекайте его к играм, развивающим движения, сноровку, ловкость, быстроту реакции. Особое внимание уделяйте воспитанию у ребенка самостоятельности и инициативы, так как его активность невысока и он склонен делать то, что ему предложат. С этой целью используйте коллективные игры, почаще предлагая ребенку выполнение ролей, требующих принятия каких-либо решений, активного речевого общения с другими детьми (например, роль капитана корабля, врача и т. п.). Приобщайте ребенка к частым выступлениям перед детской и взрослой аудиторией (чтение стихов, роли в спектакле, танцевальные игры).

Для развития крупных движений добивайтесь повышения двигательной активности ребенка. При этом не нужно привлекать его к участию в соревновательных спортивных занятиях: неудачи могут отпугнуть его о г физкультуры. Полезны физическая зарядка, шуточные, подвижные игры.

За тревожностью может стоять недостаток эмоциональной поддержи 1! со стороны окружающих. Поэтому в первую очередь необходимо создать дома и в группе атмосферу непосредственно-эмоционального общения. взаимопонимания, доверительности, которая снимет у ребенка чувство тревоги перед взрослыми и детьми и позволит ему свободно проявлять свое собственное «Я». Очень много зависит от родителей: если ребенок будет уверен в их любви и поддержке, если дом будет для него безопасным островом, а родители, независимо от его успехов, будут продолжат:, верить в него — он почувствует себя спокойнее и с другими людьми.

Эгоизм обычно связывают с избалованностью детей. Но это далеко не единственная причина. Эгоистичными растут не только избалованные дети, но и дети, лишенные любви, заботы. Жестокость или равнодушие к ребенку приводят к тому, что у него вырабатывается враждебное, недоверчивое, оборонительное отношение к людям и окружающему миру: он замыкается в себе, растет тревожным, агрессивным, трудным в общении. Ребенок будет неверно рас’ценивать обладание вещами и станет эгоистом в том случае, когда его уверенности в себе будет угрожать потеря родительской любви. Он может иметь бесконечное множество игрушек и быть при этом недоверчивым эгоистом. Его неумение поделиться чем-то с другими может быть истолковано как знак недоверия, потому что вырос он только внешне, окружая себя игрушками как суррогатом теплых чувств, которых у,него не было или было мало.

В перевоспитании эгоистичных детей нужно руководствоваться «историей болезни». Одно дело — избалованные дети, дети-потребители. Нужно учить их считаться с другими людьми и их нуждами, воспитывать в них доброту и отзывчивость. Не ставьте ребенка в исключительные условия, учите его делиться всем, что у него есть, делите все поровну между всеми членами семьи. Совсем другое дело — ребенок травмированный, тревожный, ожесточенный, лишенный ласки и любви. Такому ребенку нужно открыть мир добрых отношений, любви и уважения, ему необходимо пережить успех, получить одобрение.

Когда в детскую коллекцию каких-либо вещей, игрушек взрослые добавят свое время и самих себя, то окажутся в этой коллекции самой большой ценностью, значение же остальных вещей померкнет, и ребенок постепенно станет все более великодушным и все менее эгоистичным.

Внимание и любовь необходимы всем детям так же, как свет и тепло солнца для всего, что живет и развивается. Но любовь не должна быть слепа, она требует разумности, мудрости, которая проявляется в сочетании уважения, доброты и требовательности, ласки и строгости.

Ребенок говорит неправду

Дети лгут, чтобы:

О произвести впечатление и упрочить собственное хорошее представление о себе, добиться похвалы или проявления любви; П1 скрыть свою вину, избежать наказания; П выразить свою враждебность.

Дети ненавидят вопросы-ловушки, которые заставляют их выбирать между ложью и горькой правдой. Если вы знаете ответ, не задавайте вопросов. Не провоцируйте новую ложь. Иногда сам характер вопроса заставляет ребенка лгать, а это наносит лишний удар по его самолюбию. Лучше сказать, что вам все известно, и объяснить ребенку, что надо было сделать вместо того, что сделал он.

Из всех способов пресечь ложь самый бесполезный — пытаться запугать детей. Бурная негативная реакция на ложь ребенка лишь усилит его потребность лгать. Он почувствует себя еще более неуверенно и будет еще больше стараться найти возможность заслужить похвалу, избежать

наказаний, упреков. В то же время враждебность лишь усилится из-

за того, что с ним обошлись грубо.

Кроме того, взрослые то и дело путают представления ребенка, прибегая к так называемой «невинной лжи». Ребенок понимает, что в каких-то случаях взрослые говорят неправду, и легко находит себе оправдание, когда сам лжет.

Чем лучше ребенок будет чувствовать себя в обществе родителей, воспитателей, чем чаще его поощряют за хорошие поступки, тем более хорошее представление у него сложится о себе самом и тем реже у него будет возникать потребность говорить неправду.

Источник

Как преодолеть боязнь близости и что о ней думают социологи, психологи и люди, которые избегают отношений

Тревожное ожидание, что вас отвергнут, навязчивый поиск недостатков у партнера, уклонение от отношений, эмоциональная холодность — всё это может говорить о боязни близости. В психологии такое нарушение привязанности принято называть контрзависимостью. Лиза Мороз поговорила с людьми, которые хотят любви, но смертельно боятся ее потерять, и со специалистами, которые объясняют, откуда этот страх берется и что с ним делать.

Возможно, вы уже встречали на своем пути людей, которые были искренними собеседниками, тактичными любовниками и заботливыми слушателями, а потом ни с того ни с сего отталкивали вас и говорили: «Всё зашло слишком далеко. Нам надо расстаться». Так часто делают контрзависимые люди — те, кого пугает эмоциональная близость, хотя они ее хотят не меньше вашего.

Клинический психолог Ангелина Чекалина объясняет, что контрзависимость — это одна из форм самозащиты.

«Когда человек вступает в отношения и начинает чувствовать что-то, отдаленно напоминающее то, что он испытывал в детстве, на поверхность всплывает много эмоций из прошлого травмирующего опыта, который не пережит и вытеснен. Ему становится неприятно, а то и больно. И хочется побыстрее сделать так, чтобы не болело. Но такого способа нет. И тогда бегство от болезненной близости может стать эффективной формой поведения».

В книге «Страх близости. Как перестать защищаться и начать любить» психотерапевт Илсе Санд перечисляет несколько способов застраховать свое сердце от боли, к которым прибегают контрзависимые. Первый — это отказ от настоящих привязанностей и замена их на отношения, основанные на взаимообмене, например: ты мне — секс, я тебе — деньги. Санд не видит ничего плохо в таких отношениях, но утверждает, что если это единственный вид привязанности, на который способен человек, то он многое теряет.

Второй прием — это бесконечные попытки поймать «журавля в небе» . В жизни это может выглядеть так: парень постоянно влюбляется в равнодушных к нему девушек, что позволяет ему оставаться на безопасной дистанции и всё равно испытывать чувства. Либо — и это третий способ самозащиты — он надеется растопить сердце красавицы , осчастливить ее своей любовью — и что тогда она никогда не убежит от него. А если девушка всё же проявляет к нему интерес, он может начать активно искать в ней недостатки . В какой-то момент ему может показаться, что она нешибко умная, не очень-то красивая и вообще абьюзер. Кто ищет, тот всегда найдет!

Илсе Санд называет еще пару стратегий самозащиты — это поиск идеального партнера и стремление самому стать идеальным . В первом случае человек не может смириться с тем, что его избранник в чём-то не дотягивает до «того самого» или его чувства к нему не такие яркие, как «должны» быть. Во втором — он пытается сделать из себя того, кого можно было бы любить вечно. И в этом ему помогает селф-хелп-литература, в которой страница за страницей повторяется мантра: «Сначала вылечи себя и только потом строй отношения».

Симптомы страха близости

Я попросила нескольких мужчин и женщин рассказать, как страх близости проявляется в их жизни.

Анатолий, 32 года: «Я понимаю, что нужен женщинам лишь тогда, когда у меня всё хорошо, а если чувствую себя как развалина, показываю свою слабость, они начинают меня пинать, бить и абьюзить. Однако мое желание быть с кем-то близким никуда не девалось, поэтому я преодолевал страх, вступал в отношения, ранился и уползал. И так повторялось снова, и снова, и снова. Окончательно устав так жить, я насильно оградил себя от любых контактов. Каждый день мне хочется попытаться найти близость, но я удерживаю себя».

Ася, 30 лет: «Я ощущаю почти физический дискомфорт от присутствия другого человека, когда понимаю, что он может увидеть меня любой: и в „инстаграмно-парадной“ ипостаси, и в неприглядных ракурсах. Я заметила, что избегаю ответов на вопросы, которые требуют откровенности, что ссутуливаюсь, если человек проявляет ко мне внимание и вовлекает в близкое общение; мышцы сжимаются, по телу идет дрожь — включается классическая реакция „беги“. Я не доверяю людям, боюсь ошибиться, мне сложно писать первой или приглашать на свидание, поэтому я избегаю близости, и это оборачивается (само)изоляцией, как в дружеских, так и в романтических отношениях».

Михаил, 25 лет: «Когда я один, то постоянно ищу внимания женщин. Но как только появляется намек на взаимность, у меня возникают навязчивые мысли и страх, что я перестану себя контролировать и начну забивать на себя, свои границы и желания в угоду другому человеку. Эти мысли заставляют меня найти доказательства того, что этот партнер плохой, и срочно расстаться с ним».

Петя, 23 года: «С девушками страха близости у меня нет — я легко строю с ними дружеские отношения. А вот с парнями возникает тревога. Во-первых, я боюсь знакомиться с мужчинами, которые мне симпатичны, поэтому часто общаюсь с теми, кто не совсем в моем вкусе. Во-вторых, если парень, с которым я пару раз сходил на свидание или у нас был секс, начинает мне нравиться, я избегаю его. Он может спросить, почему мы не видимся, а я пишу, что занят или что у меня сложный период, а потом блокирую его во всех соцсетях. То есть вчера человек мне нравился, а сегодня я ничего не чувствую, будто внутри меня пустыня. Наверное, больше всего я боюсь, что мне разобьют сердце, как это было в моих первых серьезных отношениях, после которых у меня была многолетняя депрессия. Поэтому сейчас я всеми силами стараюсь защитить себя».

Тома, 40 лет: «Близкий человек — мой враг. Я боюсь, что если откроюсь ему, искренне расскажу о своих чувствах, переживаниях, о чём-то очень личном, то он потом воспользуется этим».

Во всех этих историях можно найти схожие симптомы. О некоторых из них говорится в «Страхе близости» Илсе Санд, другие описаны в книге «Бегство от близости» психологами Берри и Дженей Уайнхолд. Вот они:

1. трудности в переживании чувств (кроме гнева и досады);
2. непереносимость одиночества;
3. склонность после разрыва отношений считать бывших партнеров плохими или порочными;
4. боязнь контроля со стороны других людей;
5. привычка говорить «нет» новым идеям, выдвинутым другими;
6. постоянная боязнь допустить ошибку, желание быть безупречным и требование того же от других;
7. отказ от помощи, даже если она реально нужна;
8. боязнь того, что другие люди отвернутся от вас, если вы проявите свои слабости и страхи;
9. трудности с доверием, скрытность;
10. трудоголизм или большая загруженность увлечениями;
11. чрезмерная требовательность к партнеру и/или отношениям;
12. сильный внутренний критик;
13. непереносимость физических контактов, в том числе секса;
14. страх стать зависимым от человека.

Причины страха близости

Предположим, вы обнаружили у себя 10 из этих признаков и решили, что хотите от них избавиться. Вы идете к психологу, и первое, с чего начнется ваша терапия, — это поиск причин вашего страха. Психолог Ангелина Чекалина говорит, что для этого придется обратиться к раннему опыту отношений со значимыми другими: родителями, бабушками, дедушками и прочими родственниками, сверстниками или другими людьми, которые важны для конкретного человека.

«Нужно выяснять, был ли у человека травмирующий опыт, например физическое, эмоциональное, сексуальное насилие. Был ли у него опыт утрат, получал ли он поддержку, защиту, сочувствие, удовлетворялись ли его потребности в автономии, мог ли он свободно выражать свои эмоции, говорить о своих нуждах. Если у человека был хотя бы один подобный опыт, то доверия и безопасности в отношениях не будет, а будет больно и страшно. Кроме представлений об отношениях как о чем-то небезопасном опыт отвержения, покинутости и насилия еще может сформировать искаженные представления о людях и самом себе: например, „я настолько плох, что не заслуживаю хорошего отношения“».

Почему смотрят именно на это? Потому что в основе такого взгляда лежат теории привязанности. Одна из них была разработана Джоном Боулби и Мэри Эйнсворт. Согласно ей, для ребенка привязанность важна с точки зрения безопасности и выживания, она биологически обусловлена, а опыт отношений со значимыми взрослыми в первые годы жизни определяет его дальнейшее психическое развитие и способность выстраивать отношения. На основе полевых исследований в Уганде, лонгитюдных исследований в Балтиморе и экспериментов «Незнакомая ситуация» Мэри Эйнсворт выделила четыре типа привязанности.

• Надежный тип привязанности формируется, если мать (или другой человек, который обеспечивает основной уход) в первые месяцы жизни ребенка проявляет нежность, заботу и чуткость к потребностям малыша. Дети с этим типом привязанности не боятся изучать мир, потому что уверены, что их значимый взрослый вернется, когда они будут в нем нуждаться.
• Амбивалентный тип привязанности формируется, если мать была непредсказуемой и непоследовательной в своих действиях. Когда она уходит, ребенок чувствует тревогу, а когда возвращается, он не испытывает облегчения или даже проявляет агрессию. То есть дети с таким типом привязанности ищут контакта с родителем, но в то же время сопротивляются ему.
• Тревожно-избегающий тип формируется, если мать была холодной, не тактильной и избегала контакта с ребенком. В таком случае ребенок тоже будет избегать контакта со взрослым и проявлять мало эмоций, когда тот уходит и приходит. Предполагается, что невозмутимость таких детей маскирует их горе.
• Дезорганизующий тип приписывают детям, которые демонстрируют противоречивое поведение: они то тянутся к взрослым, то боятся, то бунтуют.

В 1980-х годах ученые Сидни Хазан и Филипп Шейвер применили теорию привязанности Боулби и Эйнсворт ко взрослым романтическим отношениям. Они исходили из того, что близкие отношения между двумя взрослыми — «тихая гавань», как и отношения «мать — ребенок», то есть их важнейшая функция — обеспечивать безопасность партнерам. Хазан и Шейвер также выделили четыре типа привязанности:

• Взрослые с надежным типом привязанности позитивно воспринимают себя и других, они стремятся к близости, не боятся открыться партнеру, быть честными и в хорошем смысле зависеть от него, но при этом остаются самодостаточными.
• Люди с тревожным типом привязанности часто ищут подтверждения собственной значимости, недооценивают себя и идеализируют партнера. Они могут «душить» своей любовью и сильно ревновать. Также им часто может казаться, что их не любят.
• Человек с избегающе-отвергающим типом привязанности может считать себя сильным и независимым, думать, что ему никто не нужен. Он может держаться на дистанции, проявлять холодность, скрывать чувства, разрывать отношения первым, бояться демонстрировать слабость при партнере, что его бросят.
• Партнеры с тревожно-избегающим типом привязанности стремятся к близости, но боятся быть отвергнутыми, поэтому заканчивают отношения, когда они становятся слишком близкими. Им сложно довериться другому. У них может быть «громкий» внутренний критик, сильный страх отвержения.

Вот тут вы можете узнать свой тип привязанности.

Итак, люди могут приобрести контрзависимость, если в детстве были слишком рано разделены с матерью или недополучили заботу и тепло от родителей. Поэтому во взрослом возрасте близость у них может ассоциироваться с болью потери или отвержения.

Лина, 25 лет: «Когда мне было два года, мама попала в больницу и оставила меня с отцом. Мне рассказали, что я тогда плакала несколько дней, не ела и практически не спала. А когда мама вернулась, я не побежала ее встречать. Видимо, перестала ей доверять. Я взрослела — она много работала и отдавала меня на три месяца бабушке с дедом. И недоверие росло. Поэтому сейчас мне трудно открываться людям, показывать свои эмоции, я дико боюсь, что меня бросят, и постоянно проверяю своих партнеров на вшивость: устраиваю истерики, грублю и порываюсь уйти, чтобы узнать, остановят они меня или нет».

Еще одной причиной может стать гиперопека родителей. Такое контролирующее поведение не дает обрести ребенку самостоятельность, и в дальнейшем он воспринимает близкие отношения как угрозу личной свободе.

Таня, 33 года: «Я поздний ребенок, а еще у меня порок сердца с рождения, поэтому родители завернули меня в одеялко из заботы и опекали до 22 лет. У меня никогда не было долгих отношений, максимум полгода. Первые месяцы всё идет хорошо, мы говорим о наших интересах, ходим на свидания, занимаемся сексом, а потом начинаются вопросы про детство, разговоры о статусе наших отношений, и меня буквально отворачивает от человека. Он становится мне противен, и я уже не могу ни сексом заниматься, ни общаться».

Третий вариант: ребенок мог наблюдать отношения значимых взрослых, в которых были крики, ссоры, насилие, и решить, что отношения — это боль, которая ему точно не нужна.

Алина, 31 год: «Мой папа много пил и бил маму. У нас постоянно были крики в доме и много страха. Я просто не могу побороть свою панику, связанную с отношениями. И считаю, что лучше быть одной, чем встретить такого же мужчину».

Обесценивание чувств ребенка тоже может стать причиной страха близости. Родители могли поддерживать определенные эмоции малыша и отвергать другие, «невыгодные» им. Повзрослев, такой человек может сделать вывод, что нельзя выражать свои истинные чувства.

Ася, 30 лет: «Мои родители-перфекционисты прочно вбили мне в голову мысль „Или будь лучшей, или не будь совсем“ и привили привычку заслуживать любовь достижениями или „хорошим“ поведением. Сейчас я отслеживаю самообвинения, звучащие родительскими голосами, чаще всего абсолютно беспочвенные. Ну и боюсь ошибаться».

Также есть предположение, что негативный жизненный опыт может изменить тип привязанности человека, то есть источником страха близости могут стать травматичные отношения во взрослом возрасте. Так было у Анатолия, который после нескольких токсичных отношений поставил крест на личной жизни. И у Томы, чей первый муж умер, и теперь она очень боится потерять партнера.

Страх близости как социальный феномен

Социологи смотрят на проблему контразвисимости шире и берут во внимание окружающую среду. Как отмечает Евгения Шамис, координатор проекта «Теория поколений в России — Rugenerations», детство поколения нынешних 25—30-летних проходило в 1990-е годы и в начале 2000-х, когда крупные экономические кризисы затронули практически каждую семью в нашей стране. Политические волнения, безработица и борьба за лучшую жизнь — всё это отнимало у детей того времени родительское тепло и заботу, которые, как мы знаем, влияют на формирование привязанности.

Современные родители в свою очередь, видимо, пытаясь компенсировать этот недостаток любви, часто практикуют helicopter parenting — так в зарубежных медиа называют старую добрую гиперопеку. Они покупают детям отслеживающие их местоположение смарт-часы, отправляют их на многочисленные кружки и переживают, как бы не обделить чадо вниманием. Пока исследований того, как такой формат родительства сказывается на взаимоотношениях их детей, нет, но мы уже знаем, что этот подход также может быть чреват контрзависимостью.

Более того, современная массовая культура с ее культом индивидуальности и фразами в стиле «Я есть у себя — и это самое главное» или «Я никому ничего не должен» поощряет контрзависимое поведение. Социолог и автор книги «Любовь: сделай сам» Полина Аронсон рассказывает, как мы пришли к тому, что быть одному намного безопаснее, чем в близких отношениях:

«Во-первых, жить стало проще и веселее, поэтому в больших городах люди, которые легко могут себя обеспечить, выбирают синглтонство. Во-вторых, к близости предъявляется дикое количество требований: в ней не должно быть газлайтинга, абьюза, харассмента и т. д. С одной стороны, это неплохо, ведь советская поп-культура нередко легитимизировала насилие, говоря о любви. Такое мы можем увидеть, например, в книге „Похороните меня за плинтусом“, в которой бабушка и мама тиранили мальчика, потому что любили. И получилось так, что постсоветские поколения выросли со страхом любви как трансгрессии, потому что она в их глазах неизбежно связана с насилием, а нарушение границ ни в коем случае не может быть приятным. Одновременно с этим к нам приходит неолиберальная повестка с лейтмотивом „никто никому ничего не должен“, которая удачно встраивается в советское понимание мира с солженицынским „не верь, не бойся, не проси“. В итоге мы имеем дело с безжалостной формой отношения к себе, которая запрещает человеку брать у других. И людям становится страшно открываться другим и хоть на секунду от них зависеть».

5 шагов и одно упражнение для лечения страха близости

Клинический психолог Ангелина Чекалина считает, что отношения «терапевт — клиент» могут стать отношениями — возможно, первыми в жизни человека, — в которых будет удовлетворяться его потребность в безопасной привязанности. И это первый шаг к исцелению страха близости.

Второй — это обучение навыку сопереживания , поскольку часто у таких людей не было опыта безусловного принятия их чувств. Они научились быть сильными и не терпят слабости в себе и других людях. В общем, нужно провести кропотливую работу с эмоциональным интеллектом.

Далее идет проработка ложных убеждений , например: «Если я буду доверять другим людям, то потеряю себя», «Если я буду слушать, что говорят другие, это изменит мои собственные взгляды», «Если я сближусь с кем-то, то он увидит, насколько я непривлекателен, и отвергнет меня». Для работы с убеждениями могут использоваться методы из рационально-эмоционально-поведенческой терапии с фокусом на переформулировании иррациональных установок.

Четвертый шаг — это работа над личными границами . Контрзависимые люди могут иметь ригидные личные границы, а могут вообще не иметь их и не уметь постоять за себя. И тогда задача заключается в том, что создать более гибкие границы, оптимальные для отношений.

И пятый — это развитие навыка решения конфликтов . Из-за «неразвитых» личных границ контрзависимые люди могут избегать конфликтов, ведь в них их могут легко «прогнуть». Или же в конфликтной ситуации могут начать говорить с позиции раненого ребенка, другими словами, «кидать обидки». Об этом можно прочитать в книге Маршала Розенберга «Ненасильственное общение».

Психолог Мария Володина говорит, что самая главная задача в работе со страхом близости — это исцеление раненого внутреннего ребенка. Для этого она предлагает упражнение, которое можно сделать самостоятельно.

Разделите лист бумаги на две колонки. В одной напишите, что бы вы хотели, чтобы ваши родители сказали вам или сделали для вас, когда вы были ребенком. Во второй — что ваши родители делали, чего вы не хотели. В первом столбце будут ожидания вашего внутреннего ребенка от других, а во втором — то, чего он боится, и причины, по которым он избегает близости.

«Чтобы избавиться от страха близости, нужно встретиться с негативными чувствами внутреннего ребенка, связанными с тем, что родители ему чего-то недодали, перепрожить их и освободиться».

Ну и искренние отношения двух взрослых людей также могут стать терапевтическими. Если партнер с надежным типом привязанности будет достаточно терпелив, будет создавать ощущение безопасности у второго партнера (например, с тревожным типом привязанности), поддерживать его, то через какое-то время у последнего появится позитивный опыт, который поможет снизить тревожность.

Источник