«Насколько велика наша радость, настолько крепка наша связь с Богом»
Из поучений старца Эмилиана
5 октября, в день рождения греческого старца Эмилиана (Вафидиса), мы публикуем отрывок из книги «Жить в присутствии Бога», опубликованной издательством Псково-Печерского монастыря «Вольный Странник».
Изречения старца Эмилиана представляют собой замечательный путеводитель и руководство для самопознания, для восхождения по лествице добродетелей. Его советам может последовать всякий христианин, совершающий подвиг во имя освобождения от своего «я» и обретения свободы чад Божиих (ср. Рим. 8, 21).
Человек духовный всегда мирен
Архимандрит Эмилиан (Вафидис) Естественное состояние, в котором должен жить человек,– это безмятежность, духовная радость и мир. Человек не создан ни для скорбей, ни для боли. Скорби посылаются нам Богом, потому что Он желает возвести нас из нашего убожества на духовную высоту, дать нам успокоение от браней, радость и духовное веселие. Как же мы относимся к встречающимся нам трудностям? Например, у нас есть немощь: нам хочется быть радостными, но вместо этого мы легко поддаемся унынию. Из-за этого мы огорчаемся. Конечно, наша скорбь не по Богу, она эгоистична: нам хочется ощущать радость, но мы не можем. Мы смотрим на свои немощи по-земному. Помните, как апостол Павел подобным образом просил Господа избавить его от болезни? Что же ответил ему Бог? Довольно для тебя благодати Моей (ср. 2 Кор. 12, 9). Бог как бы возразил на просьбу апостола: «Неужели ты не понимаешь? Если Я заберу у тебя эту немощь, то ты можешь погибнуть. А с этой болезнью ты пойдешь прямо на небо». И наш характер, и наши немощи, и все наши скорби и трудности оказываются для нас самыми лучшими проводниками на пути к небу.
Наши скорби и трудности оказываются для нас самыми лучшими проводниками на пути к небу
Если же они становятся для нас препятствием, то причина тому – наш собственный эгоизм. Мы сами оставляем Бога, нам как будто не нужен ни Он Сам, ни Его благодать, мы любим только себя. И вместо того чтобы поклоняться Христу, мы поклоняемся самим себе. Один человек может злоупотребить своей красотой и стать блудником, другой – физической силой и стать преступником, третий – деньгами и превратиться в подлого и низкого человека; так и наше отношение к самим себе может извратиться, и мы можем обожествить свое «я». Если человек не чувствует духовной свободы, радости, веселия, то это значит, что он пока еще не обрел связи с Богом. Тот человек, который не возлюбил Господа всем сердцем, не предался Ему со свободой, все еще находится между тлением и нетлением – и потому огорчается и страдает от трудностей и проблем, тяжело переносит искушения и чувствует себя неудачником в жизни. Человек Божий, человек духовный всегда мирен, никогда и ничем не может быть омрачен мир его души. Над ним нет ни облачка: солнце стоит в зените и разгоняет любые тучи. У него могут быть внешние скорби, но они не задевают его души, не вызывают внутренней боли. Как купина хотя и была объята пламенем, но не сгорала, потому что в ней был Бог, так же точно происходит и со святыми. Они могут гореть в огне искушений и скорбей. Но что такое этот огонь? Это посещение Божие, присутствие Живого Бога, Который таким образом не дает им успокоиться, но побуждает все больше искать Его. И потому в этом огне они не сгорают. Они уже пребывают в состоянии обо́жения, оказываются причастниками Божеского естества (2 Пет. 1, 4). Они не страдают ни душевно, ни духовно. У них лишь одно страдание, одна боль – страсти Христовы. У них одно стремление – к совершенству, одна жажда – жажда Бога [1] .
Тот, кто легко приходит в смятение и не имеет мира, еще не стал духовным человеком
Мир Христов – глубинное чувство цельности человеческого существа. Оно возникает, прежде всего, благодаря полному единению и согласию трех сил души: мыслительной, желательной и раздражительной. Святой мир колеблется, когда колеблются силы души, когда теряется равновесие между ними. И это показывает, что человек уклонился с правильного пути в своей духовной жизни, что он уже не пламенеет любовью к Богу и не ощущает Его присутствия. Иными словами, в нем нет внутренней гармонии и единения с Богом. Человек, потерявший душевный мир, потерял и Бога, потому что Божественная благодать уже не может коснуться его сердца, и сам он не способен стать жилищем Божества. И происходит это потому, что владычественное начало, дух человека, призванный соединиться с Богом и привести к обо́жению всего человека, находится в разладе с прочими силами души. Тот, кто легко приходит в смятение и не имеет мира, еще не стал духовным человеком. Его душа увлекается земными наслаждениями, дух погрязает в них и впадает в плотское состояние. Такой человек, хотя создан парить в высоте, подобно орлу, ниспал на землю и пресмыкается, словно червь. Представьте, что орел не может взлететь и ходит по земле, в грязи. Может ли он не тосковать по небесным просторам? Может ли жить как ни в чем не бывало? [2]
Основа духовной жизни – радость
Первая основа духовной жизни – это радость. Церковь призывает нас всегда пребывать в радости, не ходить с мрачным видом, не предаваться ложной печали якобы ради Бога. Печаль по Богу, правильная и истинная, подаваемая Духом Святым, – это совсем не та печаль, которая подчас находит на нас из-за того, что мы удаляемся от Бога. Когда мы стоим на верном пути и приближаемся к Богу, тогда нам сопутствует радость и душевный мир. Именно в атмосфере радости душа способна преуспевать, видеть Бога и наслаждаться Его присутствием. Эта духовная радость естественна для человека, а Святой Дух усовершает ее, так что она становится неоскудевающим, неотъемлемым даром Божиим. Совершенной радости предшествует дар слез. Слезы выражают глубокую боль души, стремящейся вернуться в рай и страдающей от того, что она пала, была изгнана из рая и оказалась здесь, на земле. Иными словами, это печаль, которую испытывает душа от сознания своего бессилия. Но она не лишает нас радости, напротив, приносит духовное веселие и дает вкусить сладости райской. Как невозможно дышать отравленным воздухом, так невозможно жить без радости. Печаль ради Бога и горячие радостотворные слезы усиливают радость, делают ее подлинной и постоянной [3] .
Человек, не испытывающий радости, уклонился с правильного духовного пути
Человек, не испытывающий радости, уклонился с правильного духовного пути. Когда у тебя поднимается температура, то нет сомнения, что ты болен. Так же точно и в духовной жизни: если человек не чувствует радости, значит, с ним что-то не в порядке, и пусть не думает, что в печали выражается его любовь к Богу или что в его унылом настроении виноват ближний, трудности, погода, плохое здоровье… Виноват сам человек, он сам отдалился от Бога [4] .
Когда благодаря всецелому сосредоточению сердца устремленность к Богу станет нашим постоянным достоянием, тогда наша радость будет неизмеримой, жизнь – духовной. Из того, мала или велика наша радость, полна она или несовершенна, мы можем понять и то, какова наша связь с Богом. Насколько велика наша радость, настолько крепка наша связь с Богом. Нам не пристало унывать, ведь радость делает нашу жизнь очень легкой, благодаря ей мы можем жить [5] .
Книга архимандрита Эмилиана (Вафидиса) «Жить в присутствии Бога» Отчего мы теряем душевный мир? Потерять душевный мир мы можем и из-за того, что обособляемся от ближних и относимся к ним пренебрежительно. В этом случае мы рассекаем Тело Христово и в нашу духовную жизнь, которая сама по себе должна быть естественной и простой, проникает нечто противоестественное – отчуждение от ближних. Не ощущая единства и общности тела Христова, мы не можем чувствовать присутствия Божия и Его благодатного мира внутри себя. Иными словами, самое малое разобщение с Богом или с любым человеком, равно как и самое малое неудовольствие на окружающий нас мир, природу, лишает нас мира Христова. Ведь вся тварь едина с Богом, признает своего Создателя и не терпит какого бы то ни было разлада и беспорядка в себе. Она стенает и мучится (ср. Рим. 8, 22) вместе с человеком, отпавшим от Бога, стремится к воссоединению с Богом, к своему возрождению, и желает видеть себя новым небом и новой землей (ср. 2 Пет. 3, 13). И потому, как только ты начнешь роптать и раздражаться на погоду: «Почему такой сильный ветер? Ох, эти бесконечные дожди! Какая ужасная сырость!» – или даже просто скажешь: «Зачем нужны на свете черви, ящерицы и змеи?», ты сразу потеряешь мир. Когда ты вступаешь в столкновение с тварью, которая ищет Бога и стенает, соединяя свои слезы со слезами всех святых, доколе не примирится с Богом в последний день (ср. Рим. 8, 21), твоя жизнь звучит диссонансом со всей вселенной, ты отделяешься от природы и Бога. Точно так же и в отношениях с людьми: если ты не поставишь себя наравне с последним грешником, не признаешь его частью своего собственного существа, ты никогда не сможешь почувствовать подлинного мира. Ты должен ощущать единство не только со всеми людьми, но и с самой малой букашкой, признавая, что Сам Бог соединяет и тебя и ее с небесами. Святой мир – это нечто более глубокое, чем радость, более прочное. Мир свидетельствует не только о том, каков я сейчас, но и о том, куда я иду, верен ли мой путь, какая у меня цель. Критерий в духовной жизни – это радость, которая показывает, каково сейчас мое духовное состояние, и мир, который свидетельствует, что я иду верным путем. Если я не имею мира, значит, я сбился с пути. Дерзнем сказать, что даже грех не столь опасен, как потеря мира. Конечно, сам по себе грех – это величайшее оскорбление Бога и человека. Люди ищут успокоения в грехе, но никогда еще грех никому не приносил покоя. И если человек согрешил, то самое главное для него – немедленно отвратиться от греха и всей душой устремиться к раю. Тогда он обретет мир, а это важнее всего. Когда человек в мирном устроении, когда его душа спокойна и утешена, только тогда может загореться в его сердце тот огонек, который его просветит и откроет ему Бога [6] .
Источник
Не лишайте меня радости
Юлия Уралева, прихожанка Крестовоздвиженского храма Саратова, мать двоих детей, детский психолог в Свято-Покровской православной классической гимназии и, вот уже около семи лет — волонтер епархиального Общества милосердия: ухаживает за маленькими детьми-сиротами, перенесшими операции. Как это дело, требующее особой жертвенности, терпения и любви, возникло в ее жизни? Откуда она, такой занятой человек, черпает физические и духовные силы для того, чтобы везде успевать и делать все на совесть? Что, наконец, дает ей такая напряженная и насыщенная жизнь?
 |
— Юлия Александровна, почему Вы решили стать волонтером?
— Сколько себя помню, я бежала на помощь тем, кто в ней нуждался, и надо сказать, иногда даже перегибала палку. Именно Церковь помогла мне увидеть это: предложи свою помощь, но не навязывай — уважай свободу другого человека.
— Этому Вас научили в Обществе милосердия?
— С Общества милосердия вообще по-настоящему началось мое воцерковление. Уже будучи волонтером, я никак не могла справиться с одной серьезной проблемой личного характера. И обратилась за советом к духовнику Общества священнику Сергию Кляеву. Он дал мне довольно простые рекомендации, которые предполагали регулярную домашнюю молитву, внимательное и неуклонное участие в церковной жизни. Это подкреплялось еще и конкретным христианским делом: я занималась рисованием с ребятами из приюта «Маленькая страна», потом стала ухаживать за детьми в больнице. К тому же я оказалась окружена единомышленниками, которые поддерживали молитвенно и морально. Постепенно ощутила, что становлюсь другим человеком, меняюсь. Получается, что я, пусть малой лептой, помогала Обществу, а Общество — мне.
— А почему сейчас продолжаете эту деятельность?
— Когда секретарь предлагает мне освободиться от дежурства из-за большой занятости, я независимо от усталости или настроения прошу: «Только не лишай меня этой радости!», и не лукавлю. Мне, правда, совсем не тяжело, только бывает страшновато, когда ребенок сильно страдает физически,— ответственность велика, ведь мы все-таки не медицинские сестры. Конечно, когда дети повзрослей начинают показывать свой характер, не слушаются, своевольничают — бывает, раздражаешься, чувствуешь себя беспомощной, даже злишься. Но потом понимаешь свою слабость, свое христианское несовершенство — спасибо этим малышам! На помощь всегда приходит молитва: успокаивает, вразумляет. А еще надо всегда помнить, что мы уйдем, а дети останутся, а потом и вовсе вернутся обратно в приют; поэтому проявлять к ним особую ласковость, пытаясь компенсировать недостаток родительского внимания, и тем самым привязывать их к себе вообще бесчеловечно. Психологически это, конечно, очень тяжело, особенно поначалу. Увидишь этих брошенных, никому не нужных детей в таких тяжелых послеоперационных состояниях, да еще с врожденными патологиями, и слезы градом. Был момент, когда я всерьез хотела удочерить девочку. Однако жизнь внесла свои коррективы.
— А не боялись, что не хватит любви на чужого ребенка?
— Нет. Я не сомневалась, что справлюсь. Ну и пусть у нее какие-то патологии, а если бы это был мой ребенок, разве они бы меня смутили?! Правда, на такие чувства я способна не ко всем детям, за которыми ухаживаю. Когда не получилось взять девочку в свою семью, смирялась я долго и непросто, очень уж она мне полюбилась. Со временем все-таки пришло понимание: значит, я нужна именно в таком качестве — и не одному ребенку, а сразу многим. На этом месте всё, что могу, сделаю. В душе настало спокойствие. Я благодарю Господа за то, что Он дает мне возможность послужить малышам в качестве волонтера. И здесь тоже надо знать меру, не делать этого в ущерб семье, не преувеличивать от собственной гордости свою нужность. Надо уметь доверять Богу — неужели Он не найдет, кому позаботиться о наших подопечных?!
— Как школьный психолог, Вы тоже помогаете детям, только другим. Как пришли в эту профессию?
— Психология меня всегда интересовала. Но когда я поступала в университет, применения этой специальности практически не было. Поэтому сначала я стала филологом, а спустя некоторое время получила и второе образование, по психологии. Практикую уже пятый год. Считаю эту профессию замечательной: себя в ней нашла.
— Были ли у Вас сомнения в том, что она подходит верующему человеку?
— Я все время просила Господа, чтобы Он меня вразумил, нужно ли мне это, просила духовной помощи у святой блаженной Матроны. Были моменты, когда я просто горела профессией, и у меня все прекрасно получалось, но потом я узнавала какие-то вещи, которые расходятся с православным мировоззрением, и отступала, думая, что придется бросить психологию…
— …Но возвращалась. Почему?
— Просто появлялись люди, причем часто из нашего Общества милосердия, которые обращались ко мне именно за этой, психологической, помощью. Им хотелось, чтобы психолог был еще и церковным человеком. Постепенно я убедилась, что, занимаясь психологией, я не совершаю греха, надо только обходиться без методик и приемов, противных моей вере. К таким, например, относится чрезвычайно модное сейчас нейролингвистическое программирование сознания.
— На мой обывательский взгляд, психология — наука довольно шаблонная, которая подгоняет всех под некие модели, а человек — существо намного более сложное…
— Стереотипы и шаблоны в психологии действительно существуют, особенно в некоторых методиках, и к ним надо, конечно, осторожно подходить. Но есть вещи на самом деле мудрые, подтверждение которым я нахожу в святоотеческой литературе. И знаете, если я смотрю на человека как на механизм с поломками, а не как на создание Божие, то Господь мне показывает мою неправоту: этот человек поступает неординарно, неожиданно для меня. Я бы хотела получить еще и духовное образование, чтобы в работе не уклониться от Православия. Можно, наверное, действовать на свой страх и риск, по принципу: кто ничего не делает, тот не совершает ошибок. Но все-таки я боюсь согрешить, навредив человеку.
— Зачем вообще христианину нужен психолог, если есть собственная совесть и священник?
— Психология дает дополнительные знания о человеке, которые можно и нужно использовать, в том числе и христианину, внимательно следящему за своей внутренней жизнью. Психолог, как и священнослужитель, тоже «работает» с душой, но на другом, не сакральном, уровне. Человек, у которого есть какая-то проблема, пребывает в состоянии эмоционального потрясения и не всегда может самостоятельно разобраться в деталях ситуации, правильно себя оценить. Психолог в данном случае помогает ему посмотреть на происходящее шире, а значит, увидеть менее разрушительные пути решения проблемы. Задача специалиста, который себя мыслит как православный, состоит еще и в том, чтобы помочь человеку увидеть корень проблемы в собственном духовном состоянии. То есть психолог, по сути, может стать помощником священнику. К тому же я, как школьный психолог, нужна детям и для их развития, потому что есть ребята, у которых слабая память, внимание, замедленная реакция или скорость мышления.
— Юлия Александровна, поделитесь наблюдениями: какие они, наши современные дети?
— Для меня плохих детей нет, но испорченность общества, духовная неграмотность родителей часто коверкает их души. Сегодня у людей очень сильно развито чувство гордости, поэтому им очень сложно друг с другом — сложно друг друга терпеть и любить. Я наблюдаю это и в стенах нашей гимназии.
— В чем, на Ваш взгляд, причина этого?
— Такое неумение смиряться друг перед другом, такой эгоизм связаны, по моему мнению, с разрушением семьи как ценности. А ценность института семьи утрачивается в огромной степени из-за перераспределения внутрисемейных функций. Когда муж становится слабым, отказывается от ответственности за жену и детей, теряя при этом стимул быть во главе, управлять, содержать,— жена вынуждена стать сильной, взять бразды правления в свои руки. А получив власть, отдать ее трудно, порой невозможно. Так постепенно нарушаются иерархические отношения в семье, подрывается авторитет мужа и отца. Поскольку такая ситуация противоречит естественной природе мужчины и женщины, начинаются взаимные упреки, конфликты. Люди, ослепленные борьбой за свое «я», не в состоянии адекватно воспринимать и оценивать то, что происходит вокруг, в том числе и с их детьми. А дети воспринимают такую модель поведения, когда нужно во что бы то ни стало отстоять свою правоту, не уступить другому, и привносят ее потом во взаимоотношения с одноклассниками, с друзьями, в свою будущую семью.
— Выход есть?
— Многое зависит от женщины. Да, она может в чем-то лучше разбираться, что-то лучше уметь, но вместе с тем взять и по любви к мужу поджать свое «Я», подстроиться под слабого. Здесь и мудрость нужна, и духовная зрелость какая-то.
— А в своей семье удается это применить?
— Мы стараемся. Слава Богу, мой супруг тоже ходит в храм, у нас есть общий духовник, который очень нам помогает и которому муж доверяет. Но так было не всегда. Приходилось просто молча терпеть непонимание и ссоры. А потом Господь послал утешение. Чувствую, как мы все больше с мужем сближаемся и действительно становимся единым целым. Благодаря храму я научилась намного больше его уважать и ценить, даже его недостатки: не просто терпеть их, а именно с любовью принимать. Дети же в таком возрасте, когда им уже нельзя диктовать свою родительскую волю. Я уважаю их мнение, выбор, доверяю им… и молюсь за них.
— Стало быть, вы с супругом единомышленники; а как быть, если один из супругов невоцерковленный человек?
— Независимо от того, воцерковлен человек или нет, он видит, что его супруг или супруга меняется к лучшему, а значит, тоже начинает вести себя иначе. Видя, что тебе явно прощают какие-то твои промахи и не упрекают за это, и не гордятся, то есть даром отдают любовь, ты хочешь не хочешь, а начинаешь задумываться о собственном поведении. Но, конечно, мы говорим о тех случаях, когда люди любят друг друга и стремятся быть вместе. Вообще все может получиться, если в основу всех наших взаимоотношений и действий мы пытаемся заложить любовь… Разве Господь нам не это заповедал?
Источник