Не чувствую себя девушкой хочу быть парнем

Хочу быть парнем. Что делать?

Посетили подобные мысли? Психологи знают, в чем кроется причина такого желания 👇🏽

Желание быть парнем — состояние, при котором девушка считает, что будет чувствовать себя безопаснее и комфортнее в мужском теле. Вначале это может проявляться во внешних факторах: желании изменить одежду, прическу, увлечения, компанию, повадки, имя и даже голос. Объем изменений определяется индивидуальными потребностями.

Мы поговорили с психологами и выяснили, что кроется за желанием изменить пол, и как преодолеть (или не преодолеть) стремление стать парнем.

Яна Колпакова

Почему я захотела стать парнем?

1. Страх быть девушкой

В такой ситуации девушка хочет сменить пол, чтобы обрести безопасность и никогда не оказываться в ситуации беспомощности.

2. Мама хотела мальчика

Скорее всего, она не принимала себя как женщину и отвергала дочку. Возможно, мама «сильно хотела родить мальчика», регулярно об этом говорила или восхищалась чужими детьми противоположного пола. В этом случае девушка может так сильно хотеть понравиться и получить любовь любой ценой, что готова даже на смену пола.

3. Папа-агрессор

«Не ной, упала? Это ерунда! Ты что, сахарная?» — если девушка часто слышала от отца такие фразы, она могла сделать вывод о том, что открыто проявлять свои чувства — не норма. Такая девушка стремится во что бы то ни стало быть сильной и не отставать в этом от парней.

4. Травля за внешность

Если девушка сталкивалась когда-либо с буллингом, она могла начать искаженно воспринимать свое тело, решить, что оно ей неприятно и не соответствует представлениям общества о женской красоте.

Татьяна Беляева

5. Полученная в детстве травма

Психолог Татьяна Белова выделяет еще одну причину, которая может сидеть глубоко внутри тебя — это детская травма. Например, насилие, издевательства в семье. Как правило агрессор — очень близкий человек, о котором не просто не хочется говорить и осознавать его поведение как травмирующий опыт, а часто оно вытесняется и не осознается. Психика пытается скорректировать полученный ущерб самостоятельно — стать принципиально «другим» объектом, сменив пол, потому что так безопаснее. Но это иллюзия — травма от этого не перестанет быть травмой и все равно потребует «разрешения» ситуации на другом уровне, чаще всего на психосоматическом.

Что мне делать?

Яна Колпакова: Если ты уверена, что родилась не в своем теле, нужно в любом случае сходить к специалисту, чтобы разобраться в себе. Наша психика устроена так, что все сильные травмы, блокируются в памяти. Особенно в случаях перенесенного физического и морального насилия. Только в работе с профессионалом человек может вспомнить ситуации, которые послужили триггерами.

Перед походом стоит задать себе вопросы:

Почему для меня опасно быть девушкой?

Принимает ли моя мама свою женственность?

Помогали ли мне в детстве понять, как будет меняться тело и что значит быть женщиной?

Не пытайся сама решить этот вопрос. Беги к специалисту, даже если дома высмеивают твои проблемы и страшно раскрыться.

Александр Ярошевский

Александр Ярошевский:

Если желание изменить пол исходит по велению собственного тела и души, психологически и телесно ты ощущаешь себя мужчиной, тогда нужно пройти комплекс психолого-психиатрических экспертиз, которые наглядно выявят, насколько это естественно для девушки — ощущать себя мужчиной. В этом случае, есть все основания изменить пол — это будет единственно верный путь к обретению себя настоящим.

Если же желание изменить пол продиктовано неким модным трендом — быть непохожим на всех, продиктовано желанием эпатировать окружающих, тогда нужно быть готовым, что этот период пройдет. И естественное поведение — вернется. Возможно, останется смещенная сексуальная ориентация — предпочтение людей своего пола, но телесно и психологически ты будешь осознавать себя как девушка. В этом случае, остаться девушкой — естественно.

Источник

Я девушка, но я хочу быть парнем

Вопрос психологам

Спрашивает: Максим

Категория вопроса: Самопознание

На самом деле меня зовут Маша, и мне 15. До тринадцати лет все было хорошо, меня ничего не волновало, разве что иногда была минутная слабость в роли «Мам, я никогда не стану носить юбки и платья, лучше стану парнем». Сказано это было все конечно сравнительно, ведь мать хотела чтобы я носил юбки, платья, каблуки и выглядел как девочка. Я наотрез отказывался от всего этого, носил джинсы. Юбкисарафаны в школу носил со скандалом.

Где-то за месяца дваполтора до дня рождения, когда должно было исполниться 13 лет, я уехал в санаторий «Пралеска», в который ездил очень часто, несколько раз в год. И вот тогда все совсем изменилось.

Я познакомился с девушкой, Сашей. Представилась она Шуриком, она старше меня на полтора года. Мы хорошо подружились, но меня напрягало, что она говорит о себе в мужском роде, хотя является девушкой. Меня сразу испугало немного, что я испытал к ней какие-то странные чувства. Под конец санатория я уехал на три-четыре дня раньше даты отъезда, потому что испугался этих чувств, мне казалось что она мне нравится. Родителям объяснил это как «Мне не нравится этот санаторий, хочу домой».

После дня рождения я часто видел Сашу, мы гуляли, я узнал что она бисексуалка, не сразу понял значение слова. В общем Саша мне понравилась, причем ради этой девушки я был готов на все, и серьезно.

Потом выяснилось позже, что я не только на Сашу смотрю, но и на других девушек. Я ощущал себя парнем при общении с ними и с другими юношами. Появились просьбы «Мам, купи мужскую рубашку», «Мам хочу постричься» и прочие. Правда со стрижкой скандал был год, так как мать желала от меня чтобы я был девушкой с длинными волосами, а я хотел короткую стрижку под парня, и в общем-то своего добился.

На данный момент я вообще не ощущаю себя девочкой, я не доволен своим телом, я бинтую грудь и говоря в мужском роде, для друзей я Максим, а родители особого внимания не обращают.

Проблема в том, что у меня достаточно женственная внешность (что меня просто бесит), и я не могу смириться что я — девочка.

Как-то меня тетя накрасить хотела, мама твердо сказала «нет», хотя я был не против, потому что на тот момент я смирился что я девушка. Мне было 14, мне много запрещали только потому что я девушка:

— Нельзя тебе одной ходить в кафе, там мужики одни, до 16 нельзя.

— Ты не будешь заниматься фехтованием потому что ты девчонка, и это опасно.

— Ты не будешь стрелять, потому что ты — девочка.

— Ты не пойдешь в своровское, потому что ты — девочка.

— Ты не пойдешь в военное потому что ты девчонка.

Меня это очень раздражает, я пытаюсь смириться, но иногда делаю все назло, и начинаю канать родителей, что мне так больше нравится, чем как они хотят, а они хотят чтобы я был стюардессой, это ужасно.

Я не могу смирится с запретами, не могу смириться с тем что я — девушка, но не хочу конфликтов с родителями.

Друзья меня воспринимают хорошо, и я встречался с девушками, и не лесбиянками, а нормальными девушками, они воспринимали меня как парня.

Источник

Чувствую себя мужчиной в женском теле

Вопрос психологам

Спрашивает: Анастасия

Категория вопроса: Самопознание

Добрый день. Мне 19 лет. За все года сознательной жизни я ни разу не чувствовала себя девушкой. У меня всегда были чисто мужские увлечения, друзья-парни, всегда нравилась только мужская одежда, с детства полностью преобладают мужские манеры, никогда не было тяги к косметике, платьям, женским аксессуарам и т.д. Меня ни разу не привлекали мужчины. Нравятся девушки, их тело, запах, манеры, поведение, характер. Каждый день я встречаюсь с конфликтом настоящего мужчины в своём женском теле. Мне не нравится моя фигура, грудь, волосы. Я не могу справиться с женскими обязанностями и наоборот налету схватываю мужские. Из-за этого всплывает небольшой, но неприятный конфликт с мамой. Как любят мама она хочет видеть во мне женственность, женское поведение, одежду. Я пытаюсь мягко объяснить, что я такая такая есть, и хочу чтобы она любила меня такой, так же как и я её люблю какой бы она ни была. Свою ориентацию я скрываю от неё, но она догадывается. У меня достаточно друзей, знакомых и внимания. Многие любят меня такой какая я есть. Все подруги говорят » хочу парня такого как ты, только в мужском теле. Было бы идеально». Мне нравятся, когда во мне хвалят мужские стороны характера. Не знаю откуда во мне это всё появилось. Внутри меня как буд-то должность защитить девушку, уступить место в транспорте, подать руку, придержать дверь. Терпеть не могу парней, которые не уважают девушек и не выполняют простых правил приличия. В детстве всё это ещё смотрелось нормально, но я взрослею, уже совершеннолетняя взрослая девушка, которая лезет в драку дабы защитить другую девушку, я понимаю как это глупо выглядит. Доходит даже до того, что девушки с нормальной ориентацией проявляют ко мне симпатию. И таких случаев много. Они можно сказать влюбляются в того настоящего мужчину внутри. Так хочется однажды проснуться полноценным мужчиной, который сможет устроиться на мужскую работу, отслужить в армии, спокойно знакомиться, флиртовать и заводить отношения с девушкой. А как мне быть с детьми? Жить с парнем, которого я не люблю и врать ему всю жизнь? Рожать категорически против, понимаю, что морально этого не выдержу.

Подскажите, пожалуйста, возможно ли вылечить моё «заболевание»? Как мне сказать маме всю правду? Она ведь не поймёт меня, а я так хочу прийти к ней с девушкой, чтобы они нравились друг другу и мама была счастлива за меня. Я понимаю, что конфликт внутри себя не убрать, но можно ли его как-то смягчить? Может пусть все вокруг знают праву обо мне? или продолжать скрывать?

Источник

Я парень, мне 19 лет, чувствую себя девушкой

Вопрос психологам

Спрашивает: Саша

Категория вопроса: Самопознание

За ранее приношу извинение за свою безграмотность.

не знаю почему так сложилось все началось еще в детстве одно из не многих воспоминаний которые остались у меня с детского сада как меня в 5-6 летнем возрасте начало тянуть ко всему противоположному полу и я испугался даже не понимая ситуации и запретил себе мысли об этом и всячески по мере своих сил пытался показывать что я нормальный . до некоторого времени это таки помогло до 11 летнего возраста я совсем забыл об этом и тут все продолжилось как бы я не пытался я не могу с этим ни чего поделать друзей у меня никогда не было были собеседники но не более и совсем не давно 4 месяца назад познакомились «в реальность» с 1 парнем (мы с ним еще в детстве вместе играли в 1 онлайн игру сейчас трезва думаю об этом я понимаю что использую компьютер и онлайн игры как мир куда можно убежать от мои проблем хотя бы на время. )мы очень хорошо сдружились с ним мы довольно похожи по характеру так у меня в 19 лет появился 1 настоящий друг с детства же и в школе я был изгоем я был тихим и спокойным полной противоположностью всех парней пришлось перенести на себе все прелести изгоя как в детском саду так и в школе. так же у меня специфический характер наверное. я веселый и могу поддержать разговор при этом я застенчивый,вежливый,добрый. окружающие люди практически всегда видят во мне девушку но мне это только бальзам на душу хотя родители всячески хотят чтобы я «походил на красивого хорошего парня»нас однажды даже на трамвайной остановке меня и папу спутали как пару. 2-жды за 10 минут не кто не знает об том что у меня на душе я практически всю жизнь прячусь за маской и это очень утомляет. у меня больше не осталась сил все это скрывать но и россказать родителям или своему другу я боюсь. я не знаю как они ко мне будут относитса после этого я думал что это пройдет. забыл упомянуть что в 13 летнем возрасте было в мысле о суецыде. но из за моего воспитания я так полагаю мой психологический возраст далеко выше моего настоящего возраста. тк как было много проблем и в семье и по жизне..я понимал что за что держитса чем это грозит и мне и окружающим ето меня тогда и остановила. я не хотел причинять боль тем кому я дорог и кому я нужен так и живу досихпор с этим секретом под маской. вот я и собрался с духом и попробовал написать это письмо вам с надеждой что вы поможете и подскажете что же мне делать?

Источник

Каково это не считать себя ни мужчиной, ни женщиной

Журнал CityDog.by вместе с нами записал историю Глеба – про агендерность, буллинг длиной в 11 лет, девичьи платья, дискриминацию внутри ЛГБТ-сообщества и мужество матери, которая приняла своего сына.

С Глебом мы встречаемся около культ.центра «Корпус». Узнать его несложно: высокий парень с красивыми рыжими волосами. А еще он очень открытый и с отличным чувством юмора: уже с первых минут общения чувствуешь, что вы очень давно знакомы. Но личная история Глеба, агендерного человека, которую он рассказал позже, совсем другая. В ней много борьбы, сложных решений и признаний.

– Меня зовут Глеб, мне 23 года, сейчас я работаю журналистом. Сам я родом из маленького города Речица Гомельской области. После школы поступил на архитектора в гомельский университет, но обучение не закончил – бросил из-за моего каждодневного буллинга.

О детстве и маминых платьях: «Меня больше тянуло к куколкам и игре в дочки-матери»

– В какой-то момент все стало настолько плохо, что решил переехать в большой город: до этого я бывал в Минске и понимал, что здесь живет огромное количество людей, поэтому чувствуешь себя в плаще-невидимке – на тебя просто не обращают внимание.

– Тебе здесь комфортнее?

– Гораздо лучше, чем в Речице, где тебя знает каждая собака, а ты вообще не представляешь, кто перед тобой стоит. И да, здесь гораздо комфортнее, чем в Гомеле, потому что о том городе у меня остались очень драматические воспоминания. Я физически не могу заставить себя снова туда приехать, хотя иногда приходится – это дается суперсложно.

– В моем случае агендерность заключается в том, что я не встраиваюсь в бинарное исчисление мира, которое делится исключительно на женщин и мужчин. Я где-то между, посередине.

У меня нет четкого понимания, что я «мужик» и должен поступать в соответствии с этим. Но и к женщинам я себя тоже не отношу. При этом я принимаю свои гениталии, понимаю, что биологически я мужчина, и мне никаким образом не хочется корректировать свой пол.

Моя история, наверное, больше про свободу от представлений, от обязанностей, которые на тебя все возлагают. Мол, если ты с пенисом, то тебе нужно идти играть в футбол, нужно быть сильным, нужно ходить в спортзал и еще миллиард других «нужно» – весь этот трэш, который какого-то черта существует до сих пор. Мне кажется, я вне этого.

– В какой момент ты стал осознавать свою гендерную идентичность?

– Лет с четырех я начал понимать, что немного не встраиваюсь в ту систему, которую мне предлагают. В детском саду весь процесс был построен таким образом, что я не совсем находил там себе место.

С мальчиками мне было не сильно интересно, а в компанию девочек я не особо вхож, потому что от меня ожидают, что я сейчас пойду и буду гонять в танчики. Меня больше тянуло к куколкам, домикам, игре в дочки-матери. Но каждый раз, когда я надевал мамину одежду дома, я сталкивался с осуждением и непониманием с ее стороны, она не знала, как с этим работать.

Если кто-то подумает, что я насмотрелся фильмов, начитался книг и все это себе вообразил, то нет, в моем случае это не работает. Я чувствую себя так с самого детства, но только в 16 случайно узнал про агендерность и понял, что это именно про меня.

Не думаю, что четырехлетнего ребенка, который растет в гетеросексуальной семье и которого окружают исключительно гетеросексуальные люди, можно каким-то образом «перепрошить» на то, чтобы он чувствовал себя вне этой системы.

О первом каминг-ауте: «Три дня мама приходила в себя, плакала, собирала себя буквально по частям»

– Шило в мешке не утаишь: я всегда выглядел как «синий чулок», и мама не могла не обращать на это внимание. Но она умело закрывала глаза на мое поведение – делала вид, что ничего не происходит.

Надеть мамины каблуки, походить перед ее подругами, устроить модный показ в ее платьях – она, наверное, воспринимала это как детскую блажь: «Что взять, ему же только 7 лет». Но это пронеслось со мной через юношество, а мама так и не хотела себе в этом признаваться. Хотя происходили такие ситуации, в которых не признать это было невозможно.

– Какие ситуации, например?

– Я не думал, что такие люди, как я, заслуживают счастья, способны найти партнера, никак при этом не переделывая себя. Поэтому в 12-13 лет я знакомился в интернете со взрослыми мужчинами. Представлялся девушкой – у меня тогда голос был гораздо выше, чем сейчас, – а потом мы созванивались по телефону и общались. Они какого-то черта на это велись.

И однажды мама узнала об этом, узнала, в каком контексте я разговариваю с этими мужчинами. Помню, она рыдала, даже разорвала на себе майку – так она злилась. Но в конце концов смогла быстро себя убедить в том, что это опять-таки просто шалости и все в конце концов пройдет.

В тот момент она произнесла очень обидную вещь: «Таких людей, как ты, нужно топить в младенчестве». Я подумал, что мы, наверное, больше никогда не вернемся к этому разговору, потому что я не хочу, чтобы меня выставили из дома, когда я финансово зависим от нее в свои 12 лет.

– По сути, это одно и то же: единственное, небинарность – это более широкий термин, а агендерность – это частный случай небинарности. Вот трансгендер – это тоже небинарный человек. Помнишь, в 2007 году были эмо, готы, а вместе они – неформалы (смеется). Вот с небинарностью примерно та же история.

– Ты так и не рассказал ей про агендерность?

– Кажется, на втором курсе университета я приехал домой, и мама спросила, какой фильм ей посмотреть, – она доверяет моему вкусу и часто консультируется по этому вопросу со мной. Я предложил «Облачный атлас» братьев Вачовски, которые сейчас уже сестры Вачовски (они совершили трансгендерный переход).

И маму как понесло: «Фу, зачем ты мне это советуешь?» Я слушал, слушал, и внезапно у меня вырвалась фраза: «Мама, из-за того, что ты так ксенофобно относишься к людям, я не могу сказать тебе то, что тревожит меня всю жизнь».

Она поняла, что я имею в виду. Мы тогда сели с ней, поговорили, я объяснил, что, к сожалению, я агендерный человек, я не чувствую себя социально мужчиной, но я и женщиной себя не ощущаю. Сказал также, что занимаюсь сексом с мужчинами, на тот момент у меня уже был такой опыт.

Разговор выдался очень напряженным: мама еще три дня после этого приходила в себя, плакала, собирала себя буквально по частям. Наверное, до этого подсознательно она знала обо всем, но здесь ей это напрямую озвучили – и уже никуда не убежать.

В конце концов мама сделала огромнейшее волевое усилие, с учетом того, что ей тогда было 50 лет. Это уже абсолютно не пластичная психика, когда кажется, что уже все знаешь и твоя картина мира единственно верная. Но она себя переборола, стала читать огромное количество статей на эту тему – и приняла меня.

У нас всегда были супердружеские отношения – она действительно моя лучшая подруга, и я знаю, что она меня любит до беспамятства. Ей удалось со всем справиться, и сейчас мы, например, спокойно обсуждаем моих молодых людей.

– Тебе стало легче от того, что мама все о тебе узнала?

– Не представляешь, насколько – просто гора с плеч. Помню, раньше я часто читал истории каминг-аутов и завидовал тем людям, которые это сделали. Ведь я рассчитывал унести свою тайну в могилу. Но, когда это все-таки произошло, я испытал такое колоссальное облегчение.

Через некоторое время после разговора с мамой я признался и всем своим близким друзьям, но никого не удивил. Единственное, мне пришлось немного объяснить, что такое агендерность, но очень поверхностно – не думаю, что в это нужно сильно углубляться.

Сейчас тоже считаю своим долгом в безопасной для себя обстановке на первых порах объяснять человеку, кто я такой, чтобы у него было верное представление обо мне.

– В условиях, где мне комфортно, где вокруг люди, которых это не смущает, я могу себе такое позволить. Если, конечно, это подходит текущей атмосфере и моему настроению. Ну и при партнере тоже могу нарядиться – у меня уже был такой опыт.

Но выйти так на улицу, зайти в общественный транспорт – нет. В моем случае страх все-таки пересиливает: боюсь, что просто не выживу. Но я верю, что однажды это случится по двум причинам: страх исчезнет или ослабеет, и мир будет к этому готов.

О буллинге и депрессии: «Когда я спускался по лестнице, кто-то сверху плевал мне на голову»

– Я сталкиваюсь с недопонимаем, даже когда не успеваю о себе рассказать что-либо. И это тянется с самого моего детства. Как я уже сказал, я из маленького города – в какой-то момент для меня стало удивлением то, что обо мне знают люди, которых я вижу впервые. Они кричат какие-то оскорбительные вещи мне в спину, плюют на меня – было и такое. Я плакал от обиды, потому что не понимал, за что они это делают.

Психологическая травля длилась больше 11 лет – почти каждый сраный день. Однажды на уроке физкультуры меня обступили старшеклассники (а мне тогда было лет 14) – я смертельно боюсь таких ситуаций, когда понимаешь, что тебя сейчас, возможно, начнут бить. И эти ребята так, чтобы все услышали в этом огромном спортзале, спрашивали, за сколько я сделаю им минет, за сколько займусь анальным сексом. Задавали такие унизительные вопросы, которые мне было слышать смертельно неприятно, хотелось провалиться под землю.

Очень часто, когда я спускался по лестнице, кто-то сверху плевал мне на голову. Бросали мой портфель в мусорку – особенно это было «потрясающе», когда она была набита баночками от йогурта. Приклеивали мне жвачки на штаны – чего только не делали. Это было просто отвратительно.

Но после 9-го класса я поступил в лицей – и там все немного распогодилось. Но все равно за спиной постоянно слышал, как ребята шушукались. Называли меня такими привычными для них словами, типа «пидор», «клиномес», «гомосек» – все в этом духе. А ты объясняешь им, что все гораздо сложнее.

– А в университете ситуация изменилась?

– Мне показалось, что с поступлением в универ все стабилизировалось. Я дал себе установку, что здесь такого отношения не допущу, предотвращу хейт, который вокруг меня возникнет. А еще поставил перед собой задачу: встречаться с девушкой, чтобы отсечь все недопонимания.

Девушка у меня действительно появилась, но все равно этот метод не сработал (мне, кстати, нравятся девушки – я с ними встречался, любил, занимался сексом, но перевес все-таки в мужскую сторону). В универе произошло все то же самое, что было в школе.

Поскольку я поступил на, как принято говорить, «мужскую» специальность – промышленно-гражданское строительство, – в общаге с нами жили пареньки из Василевичей, Калинковичей. Они ходили по общаге, пытались меня найти, делали все возможное, чтобы я чувствовал себя максимально некомфортно.

– Как буллинг сказался на твоей жизни?

– В конце концов буллинг стал причиной того, что у меня диагностировали депрессию: я до сих пор принимаю антидепрессанты, потому что без них уже не справляюсь.

Весь мой бэкграунд, который я тяну за собой всю жизнь, и ядовитая, токсичная атмосфера, в которой я пребывал фактически каждый день, привели к тому, что мне пришлось закончить обучение. Сначала я взял на год академический отпуск, но этого времени оказалось мало – я не смог вернуться в университет.

Такое решение далось мне тяжело: я набрал высокий балл на ЦТ, поступил на бюджет, учился на президентской стипендии – у меня все с этим было в порядке. Мама тоже из-за этого сильно переживала, но мы справились с этим. И сейчас я думаю, что, наверное, это было одно из самых верных решений в моей жизни.

Конечно, я бы многое отдал за то, чтобы тех обстоятельств, из-за которых я не смог закончить обучение, не было, чтобы моя жизнь выглядела иначе и мне не приходилось делать такой выбор: оставаться здесь и ждать, пока я покончу с собой, или прекратить учебу, вернуться в Речицу, лечиться и бороться с депрессией.

Плюс у меня обострилось обсессивно-компульсивное расстройство. Это невроз, а невроз всегда расцветает буйным цветом, когда человек находится в тревожных обстоятельствах, когда что-то заставляет его нервничать.

В моем случае ОКР базируется на убеждении, что мне нужно доказать всему миру: я достоин существования. А потому все, что я делаю, должно выглядеть идеально: как правило, ту работу, на которую можно потратить 30 минут, я делаю три часа. Появляется какая-то безумная система в голове – и все в этом мире должно быть ей подчинено.

Например, когда провожу линию карандашом по линейке, понимаю, что эта линия неоднородна, она где-то искривляется. Тогда я стираю ее, провожу еще одну, снова стираю и провожу еще одну. В итоге бумага вся измятая, я меняю лист – и все заново.

Те антидепрессанты, которые я принимаю, просто притупляют навязчивые мысли, которые у меня, как заезженная пластинка, крутятся в голове, однако вылечить ОКР невозможно. Но я бы и не хотел отказываться от этого диагноза сейчас, ведь я научился использовать его как источник силы: наверное, я больше обращаю внимание на мелочи, вижу неидеальное и исправляю. Возможно, в этом моя суперспособность, но мне жаль, что она приобретена именно таким образом.

– Конечно, я бы очень хотел иметь более андрогинную внешность. Но, думаю, я ее никак не смогу изменить. Единственное, в ближайшее время хочу увеличить себе губы – это максимум того, что я могу сделать, чтобы быть более андрогинным.

На более серьезные пластические операции я не готов: работаю над тем, чтобы принять тот исходный материал, который мне дан.

О журналистике и гневных комментариях: «Получаю удовольствие от того, что меня поливают дерьмом»

– Почему ты для себя выбрал журналистику?

– Я всегда писал тексты, но в какой-то момент понял, что это именно то, вокруг чего мне стоит строить свою профессиональную деятельность. Я прошел в редакции испытательный срок, и мне кажется, что у меня неплохо получается.

Я обычно пишу о чем-то сумасшедшем – это на грани безумия. Мне дико нравится провокация. Думаю, что некоторая истерика, которую я выражаю в текстах, связана с тем, что я долгие годы из-за своей особенности, так сказать, держал себя в ежовых рукавицах, но в какой-то момент правила игры будто изменились. Теперь мне нравится вызывать этим даже ненависть в свой адрес.

Мне кажется, это такая система защиты, когда именно я контролирую ситуацию: не на меня сыплется весь гнев, угрозы, оскорбления, а я сам это устраиваю. Я чувствую, будто это в моих руках, в моей власти: я пишу эти тексты и точно знаю, какая реакция за этим последует.

– Ты получаешь удовольствие от этой реакции?

– Да-да. Наверное, прозвучит ужасно, но это какое-то садомазохистское удовольствие, ведь комментаторы, как правило, не стесняются в формулировках. Вышел мой материал о том, где мужчине купить женские платья в Минске. И на фотографиях я как раз был в этих платьях.

Эта статья собрала супермного комментариев – я не ожидал, что их будет столько: около 2-3 сотен. Все обсуждали мою фигуру, лицо, говорили, что я выгляжу просто уродиной, некоторые так и не поняли, что перед ними мужчина. И в этот момент я ощущал удовлетворение – жесть, наверное, это звучит психопатски (смеется). Получать удовольствие от того, что тебя поливают дерьмом.

– А как сейчас вообще складываются твои отношения с обществом?

– Я как будто в каком-то кино, где я в главной роли. В Минске хоть и есть все еще с этим проблемы – на представителей ЛГБТ-сообщества нападают, угрожают, – но я чувствую себя здесь гораздо спокойнее. Сейчас я сам формирую свое окружение – и это люди, которые безумно заботятся о моем комфорте. Это какой-то суперприятный сон, и мне не хочется просыпаться. Я кайфую.

Но есть проблема помасштабнее – проблема самого ЛГБТ-сообщества. Как бы ужасно это ни прозвучало, но я не откажусь от своей точки зрения. Да, меня дискриминируют даже там. Это со стороны, возможно, кажется, что все такие радужные, няшные, но в действительности нет.

Вот есть, например, приложение для знакомств для геев. Эта программа построена по принципу Instagram: твое фото появляется в общей ленте, и его видят все пользователи. Я там тоже зарегистрирован, но редко им пользуюсь – ничего особо не выходит с этим по объективным причинам.

Допустим, молодой человек выкладывает там свой снимок с накрашенными ногтями или просто феминными чертами лица, нарочно подчеркнутыми. Заходишь в комментарии и читаешь: «Мужик не должен так выглядеть, что ты как баба? Мужик должен оставаться мужиком. Фу, телка», – и все в этом роде (и это в приложении, где зарегистрированы гомосексуальные мужчины, на минуточку).

– Да, я периодически крашусь. Но сам не умею, макияж мне делает моя подруга, с которой мы вместе живем. Правда, прошу ее неярко меня красить.

Ты знаешь, я совсем недавно открыл для себя эту магию косметики. Раньше никогда не понимал, в чем ее прелесть, но в какой-то момент мы ради прикола решили попробовать – я увидел в зеркале совершенно другого человека. Просто какая-то мистика, других слов не подобрать.

Сейчас я себе постепенно разрешаю шаг за шагом делать то, что не позволял себе вчера: сделать мейк немного ярче, попробовать новый инструмент, попросить подругу не сдерживаться и сделать макияж таким, каким она его себе видит на моем лице. И я не исключаю того, что буду когда-нибудь носить более яркий мейк в повседневной жизни.

Я прихожу в это приложение, чтобы хоть там найти свое убежище, но, если я выложу фото в женской одежде с накрашенными глазами, меня все равно смешают с дерьмом. Какого черта? И вот в этом пространстве, которое создано, чтобы мы чувствовали себя сообщниками, происходит нечто такое.

Я, как правило, сталкиваюсь с тем, что люди не знают, как со мной обращаться, – и их это пугает. Потому что в ЛГБТ-среде культивируется образ такого, знаешь, маскулинного мачо, который по всем фронтам напоминает тебе гетеросексуального мужчину, подкачанного, желательно с волосами на груди, грубого, скупого на эмоции. Но он при этом любит потрахивать мужчин. Это тот идеал, которому подавляющее большинство ЛГБТ-сообщества стремится следовать.

Но я не подхожу под эти параметры: меня часто упрекают в том, что я слишком феминный, манерный, что у меня слишком высокий голос, я шучу на какие-то странные темы, что не исключаю того, что я когда-нибудь надену платье, накрашусь. И найти людей, которые бы полностью меня понимали, не пытались внести коррективы в мое поведение, в мой проект самого себя, – это задача со звездочкой.

– Ты сейчас в отношениях?

– Нет, сейчас у меня нет отношений – и уже около года, наверно. Это все-таки тяжело: во мне слишком много того, что другие определяют, как женственность, хотя я не вижу в этом ничего плохого. Наверное, все из-за того, что мир держится на гребаном патриархате.

Так что те отношения, которые у меня были, заканчивались довольно печально: партнеры просто не знали, как со мной обходиться. Они обманывались тем, что в какой-то момент привыкнут ко мне или исправят меня, но не случалось ни того, ни другого. Я слишком долго пытался вылепить из себя кого-то – и очень от этого устал. Устал всем доказывать, что то, как я выгляжу, – это по-настоящему, поэтому никогда больше за это не возьмусь.

Источник