Аутометаморфопсия
Аутометаморфопсия — расстройство схемы тела, т. е. нарушение восприятия величины, формы собственного тела и отдельных его частей, а также положения тела и его частей в пространстве. Включает ряд симптомов, которые могут комбинироваться друг с другом. Проявлениями тотальной аутометаморфопсии являются:
макросомия — ощущение увеличения размеров всего своего тела. Это ощущение может быть едва заметным пациентам, но в некоторых случаях собственное тело кажется им гигантским, невероятно огромным, занимающим собой, например, все пространство большого помещения, но даже оно, кажется им, не вмещает всего тела. Все части тела при этом воспринимаются увеличенными равномерно, форма их будто бы также не изменена. Тело тем не менее воспринимается при этом как свое собственное, переживания его отчуждения обычно не возникает. Пациенты могут говорить, однако, что свое тело они ощущают с какой-то необычной до этого отчетливость ю, непривычной, незамечаемой прежде остротой и так, будто оно стало как бы ближе, чем обычно. Иногда, впрочем, увеличенное тело или ставшая большой часть тела воспринимаются как «чужие», «посторонние» объекты;
микросомия — ощущение уменьшения размеров своего тела. Ощущение это также может быть едва заметным пациентам, но иногда тело кажется им исчезающе маленьким, «микроскопическим» и при этом удаленным от чувства собственного Я, порой превращающимся в подобие точки. Так, больная во время ходьбы ощущает себя такой «коротышкой», что боится, как бы не удариться головой об асфальт или не утонуть в луже воды после дождя. Иногда пациенты ощущают при этом собственное тело как бы не своим, чем-то для них посторонним.
 | При появлении метаморфопсии рекомендуем обратиться к психиатру |
Значительно чаще встречаются симптомы парциальной аутометаморфопсии:
макромелия — ощущение увеличения размеров одной руки или обеих рук. Бывает, что увеличенной представляется часть руки. Так, пациент при засыпании ощущает увеличенной кисть правой руки: «Кулак кажется таким огромным, что я опасаюсь, не раздавил бы он меня своей тяжестью»;
макропедия — ощущение увеличения размеров одной ноги или обеих ног (стопы, стоп);
микромелия — ощущение уменьшения размеров одной руки или обеих рук (кисти, кистей);
микропедия — ощущение уменьшения размеров одной ноги или обеих ног (стопы, стоп);
макроглоссия — ощущение увеличения размеров своего языка;
микроглоссия — ощущение уменьшения размеров своего языка;
макроцефалопсия — ощущение увеличения в размерах своей головы. Некоторые пациенты сравнивают несоразмерное с восприятием тела ощущение увеличения головы с головой богатыря из сказки А.С.Пушкина;
микроцефалопсия — ощущение уменьшения в размерах своей головы, порой довольно значительного.
Е.Блейлер описывает пациента, который долгое время боялся выходить на улицу. Ему казалось, что его голова очень маленькая, размером с просяное зерно. После долгих убеждений он согласился, наконец, что голова у него нормальная. Однако на улицу выходить все же не спешил. Он объяснил это так: «Я-то знаю теперь, что с головой у меня все в порядке, но ведь птицы этого не понимают». В данном случае видно, что нарушение восприятия трансформировалось в стойкое убеждение, в бред физического недостатка.
Аналогичные нарушения могут возникать в отношении восприятия других частей тела: губ, носа, пальцев, ушей, груди, живота, верхней или нижней половины туловища, гениталий и т. п.
Может быть нарушено восприятие формы своего тела, отдельных его частей — аутодисморфопсия. Тело (части тела) кажутся пациентам диспропорциональными, удлиненными, укороченными, утолщенными, утоньшенными, искривленными. Например, голова кажется «квадратной, вытянутой, сплющенной, в форме яйца», нос — «вытянутым, заост- рившимся, запавшим, ставшим похожим на картошку», грудь — «впалой, провалившейся», спина — «горбатой», таз — «в форме овала, сжатого с боков» и т. п. Больная с предполагаемым ревматическим психозом рассказывает, что стоит ей закрыть глаза, как она совершенно теряет нормальное ощущение своего тела. Оно представляется ей чем-то вроде лужицы из чернил, которые растекаются по стулу, каплями стекают на пол, а затем расплываются на полу в бесформенное пятно.
При органическом расстройстве дискриминативной чувствительности описан симптом Клейна (1930): нога на стороне повреждения воспринимается увеличенной в объеме, значительно большей, чем нога, чувствительность в которой сохранена.
Наконец, иногда встречается контрастная аутометаморфопсия, когда ощущения увеличения и уменьшения частей тела сочетаются друг с другом.
Нередко нарушается восприятие положение частей тела в пространстве — телесная аллестезия. Например, голова кажется повернутой затылком вперед, ноги — вывернутыми пальцами назад, язык — свернутым в трубочку, руки — находящимися за спиной, уши — торчащими «как у зайца». Пациент рассказывает, что при закрытых глазах он чувствует туловище спиной вперед, а голову — повернутой в противоположную сторону. Другой боль- ной говорит, что, закрыв глаза, он ощущает, будто его ноги подняты вверх, они охватывают при этом его шею и завязаны вокруг нее «узелком».
Встречается и такое нарушение, как расщепление восприятия тела или, что одно и то же, говоря терминами самосознания, соматопсихическая диссоциация. При этом нарушении отдельные части тела ощущаются в разобщении друг с другом. Например, голова воспринимается на некотором отдалении от туловища, «крышка черепа приподнимается вверх и повисает в воздухе», глаза «выходят из орбит и находятся в 10 см впереди лица». При ходьбе пациенту кажется, что нижняя часть тела отстает от верхней или движется где- то сбоку. Тело вообще может восприниматься как некий механический конгломерат отдельных его частей, оно кажется как бы склеенным, рассыпавшимся, чем-то похожим на детский домик из кубиков, который в любой момент может развалиться. Это переживание напоминает симптом расщепления восприятия Ясперса, как бы указывая на его природу, а именно: симптом диссоциированного Я.
Иногда нарушение касается восприятия скорости, плавности и амплитуды движений своего тела и его частей. Так, шаги кажутся пациенту чрезмерно большими, «великаньи- ми» или, напротив, маленькими, «коротенькими», жесты — размашистыми, широкими либо необычно скупыми, как бы неприметными, «умственными». При легком покачивании головы она «кажется, вот-вот отвалится», руки «разлетаются в стороны», руки не про- сто дрожат, они будто бы «ходят ходуном». Движения кажутся быстрыми, стремительными или замедленными, «черепашьими», хотя в действительности они не меняются или являются, напротив, несколько замедленными или ускоренными. Некоторые пациенты неадекватные ощущения своих движений как бы не осознают, им кажется, что ускорение или замедление движения свойственно каким-то внешним объектам, другим людям. Иначе го- воря, речь идет об отчуждении собственных ощущений, об их проекции, т. е. о деперсонализации. Другие пациенты сообщают, что изменение восприятия скорости собственных движений сопровождается ощущением того, что таким же образом меняется скорость движений окружающих людей. В таких случаях также наблюдается деперсонализация, но не в виде проекции, а в форме транзитивизма. Встречаются пациенты, рассказывающие о том, что они перестали ощущать плавность своих движений, последние кажутся им прерывистым и, толчкообразными.
Может нарушаться восприятие характера движений. Так, описан синдром динамических нарушений схемы тела (Раздольский, 1935), когда клонические судороги конечностей при эпилепсии Браве-Джексона воспринимаются как круговые, винтообразные движения ими. У некоторых пациентов выявляется нарушение восприятия отношений симметрии.
У пациентов в острой фазе органического повреждения головного мозга, а также при очаговом левополушарном поражении иногда выявляется симптом Гартмана, когда пациенты теряют ориентировку в правом-левом. Симптом напоминает нарушение ориентации в пространстве с аналогичными для пациентов проблемами.
Наконец, встречаются расстройства локализации ощущений в собственном теле. Так, при тактильной аллестезии нарушена способность локализовать тактильные стимулы в конечностях — топанестезия (аллокастезия) либо эти стимулы воспринимаются в симметричной точке на другой половине тела — аллохирия (аллоэстезия). Аналогичное нарушение существует и в отношении боли. Например, зубная боль ощущается пациентом на противоположной стороне челюсти — аллоалгия. Интересным является и такое нередкое нарушение, известное как симптом Минора — нарушение локализации соматических ощущений, сопровождающих эмоции. Так, страх во время припадка эпилепсии пациенты локализуют иногда в ноге, руке, языке или глазах. Некоторые пациенты с депрессией помещают тоску в бедро, в бок, где-то между лопатками, а тревогу — в низ живота или в область горла.
Источник
Десоматизация
Десоматизация, или телесная анестезия, проявляется утратой способности распознавать ощущения своего тела. Десоматизация может быть частичной, если она касается каких-то частей тела, и тотальной. В последнем случае выпадает восприятие ощущений всего тела. Нередко десоматизация сочетается с нарушением восприятия ощущений о размерах, пропорциях тела и его частей, с выпадением осознавания других телесных ощущений.
| | Подобные проявления свидетельствуют о наличии психического заболевания. При проявлении симптомов десоматизации рекомендуем обратиться к психиатру |
Пациенты сообщают об этом следующим образом: «На три месяца отнимались ноги, три месяца я лежала. Не было ощущения ног, я не чувствовала их, и они не слушались. Не чувствовала тогда боли, исчезли сны. Однажды проснулась и почувствовала ноги, заново училась ходить. Голова как не моя, я ее не чувствую. Не ощущаю, как расчесываюсь, а вот зуд в голове чувствую. Плохо ощущаю свое тело, лучше чувствую зубы. При засыпании чувствую легкость тела, не чувствую его, не ощущаю себя. Кажется, и не дышу уже, пульс не стучит. Не ощущаю, где центр тяжести тела. Не знаю как сесть, встать — боюсь упасть. Когда болит голова, я чувствую, как центр тяжести тела смещается к голове. В это время мне кажется, что голова увеличивается, а тело становится как не мое, оно как бы тает, растворяется, исчезает. Я вышла из своего тела, а оно замерло и перестало что-либо ощущать. Потеряла свой вес, не чувствую веса, не ощущаю своих движений, тело легкое, его как бы и нет совсем. Тела как будто нет совсем, остались одни глаза. Просыпаюсь с ощущением, что нет кистей рук, в страхе ищу их. После пробуждения минут 10 не чувствую своих рук, их будто нет совсем. Тела нет, я совсем не чувствую его, только сердце колотится. У меня бывает ощущение человека, который схватил свою отрубленную голову и бежит по улице. Голова разговаривает, а тела нет. Такое чувство, что идет одна голова, а тела как нет совсем. Тела нет, остались только мысли. Голова отделилась от тела, и она его не чувствовала. При засыпании появляется ощущение, будто я оказываюсь в какой-то бездне, полной пустоте. В это же время я не ощущаю себя, не чувствую своего тела. Снилось, что я умираю, потом умерла совсем. Ничего не вижу, не слышу, не ощущаю тела, при этом нет никакого страха. Затем я оживаю. Когда просыпаюсь, долго не могу понять, что со мной было, мне это интересно. Вижу духовные сны, в них тела у меня нет. Летаю во сне, как дух, без тела. Снится, будто я иду в каком-то непонятном состоянии, как пьяная, спотыкаюсь, падаю, чувствую боль в колене. И тут я умираю. Вижу все это со стороны. Вижу сознанием, тела своего не ощущаю». Иногда меняется восприятие внутренней речи: «Я иначе воспринимаю свою внутреннюю речь, она стала какая-то темная и в полосочку».
Иногда обычное ощущение тела не просто теряется, оно подменяется другим, притом весьма необычным. Тело воспринимается как «комочек материи, сгусток энергии, пятнышко, облачко, точка, спираль, водяной знак на бумаге, отрезок линии, шарик, буква». Один пациент описал ощущения своего тела так: «Я видел во сне и чувствовал свое тело как желтый шарик, сгусток энергии. Шарик разлетелся потом на желтые линии, уходящие в разные стороны. У меня было при этом ощущение полета, и я находился в разных местах одновременно, там, где были линии.
Тела своего я в это время не ощущал». Реальный образ тела, как видно, замещается совсем другим, неким геометрическим, графическим символом, знаком, абстрактным представлением. Формально тут можно говорить о символических галлюцинациях собственного тела, но существо дела состоит, видимо, в другом. Упомянутые знаки и отвлеченные представления в повседневной вербальной практике обычно используются людьми для описания внешних впечатлений. У пациентов же, как показывают приведенные иллюстрации, эти символы представляют какие-то болезненные телесные образы.
Иными словами, то, что в норме относится к внешнему миру, в условиях патологии воспринимается за некие внутренние события. Далее мы попытаемся показать, что такая подмена внешнего внутренним связана с другой формой нарушения самовосприятия, а именно с апперсонализацией.
Утрата ясности восприятия своего сознания проявляется ощущением притупления собственного сознания, иногда переживается утрата осознавания своего сознания. «Человеку, — указывает К.Ясперс, — свойственно осознавать свое сознание». Реальные нарушения сознания, такие как делирий, онейроид, сумеречное помрачение, обычно не находят отражения в самовосприятии и не фиксируются в памяти таким образом, чтобы пациент мог их распознать при повторном появлении.
В какой-то степени могут запоминаться лишь состояния, предшествующие угасанию сознания, например обмороку, погружению в сон, оглушению во время наркоза, неполному пробуждению, утрате сознания при черепно-мозговой травме, опьянении. Многие пациенты имеют хотя бы однократный личный опыт утраты сознания, особенно часто это бывают обмороки, другие знают об этом понаслышке, из прочитанного, от знакомых людей.
Именно с упомянутыми состояниями пациенты и сравнивают изменение актов самовосприятия, касающиеся ясности своего сознания: «Ощущение такое, будто я не могу проснуться. Кажется, будто я вижу себя во сне и безуспешно пробую очнуться, разбудить себя. Мое сознание находится как в тени, я тормошу, щипаю себя, чтобы оно восстановилось. Чувствую себя каким-то оглушенным, угорелым, как прибитым, в голове туман, она как ватой забита. Я все время какой-то полусонный, пребываю в какой-то дреме, чувствую себя так, будто не уснул совсем, но и не проснулся окончательно. Кажется, я вот-вот потеряю сознание, еще совсем немного, и оно выключится. Постоянно нахожусь в каком-то полуобморочном состоянии. Иногда я впадаю в обморок, но все при этом слышу и понимаю. При засыпании мне кажется, что я теряю сознание, впадаю в обморок. А когда просыпаюсь, долго не могу понять, где я нахожусь. Сознание туманит, я будто в облаках нахожусь и все вокруг какое-то другое. Такое бывает со мной весной и осенью, а когда проходит, я 2–3 дня бываю веселой и активной».
Утрата осознавания общего чувства проявляется выпадением актов восприятия висцеральных ощущений: «Внутри меня пустота, будто я полый. Я вроде трубы, внутри ничего нет, ничего там не ощущаю. В груди ничего нет, там все затихло, замерло. Голова пустая, она как надутый шар, в ней нет ничего, одни только мысли. Осталась только оболочка тела, а под ней ничего нет. Внутри как в камере холодильника, только холод и пустота, а на стенках ее иней. В животе пусто, органов нет, пища проваливается прямо в таз и там гниет. Не слышу, как бьется мое сердце».
Утрата осознавания когнитивной активности выражается жалобами пациентов на потерю способности представлять, воспринимать, думать, вспоминать, а также на утрату познавательной потребности: «Прошлое представляется мне в тусклом виде и помнится как бы без образов, почти словесно. Фильм на другой день вспоминаю только в общем виде, зрительных образов почти не помню. Журнал посмотрю, закрою и не могу припомнить, какие рисунки в нем я только что видел. Не помню музыку. Все воспринимаю как-то тускло, неотчетливо. Совершенно пустая голова, я только говорю, совсем не думая. Сначала скажу, и только потом до меня доходит, что я сказала. Боюсь сказать что-нибудь не то, так уже было много раз. Слова свои слышу, а мыслей таких нет, я про это и не думаю. Голова пустая, она не думает и кажется мне деревянным шаром с двумя отверстиями по бокам, окаймленными ушными раковинами. Ложусь спать, тело засыпает, а голова нет, она не спит, она совершенно пустая, никаких нет мыслей, я даже не могу сосредоточиться на мысли о том, что надо спать. Мысли у меня какие-то расплывчатые, нечеткие, неоформленные, мне кажется, что я говорю бессмысленные фразы. Мыслей нет, я совсем не думаю, только слышу и говорю. Нет памяти, я не чувствую, как я думаю, я вообще ничего не соображаю, голова пустая, без мыслей. Говорю, не думая, только двигаю языком, голова в этом не участвует. Вопросы слышу, но я их не понимаю, отвечаю на них механически, не обдумывая. Нет ни мыслей, ни воспоминаний, ни воображения, голова отключена. Нет ощущения, что я что-то понимаю или что-то обдумываю, я не знаю заранее, что я скажу. Разговариваю сейчас с Вами как бы по привычке, автоматически, информация входит и выходит, а ум бездействует, у меня его как бы и нет. Не понимаю, как это получается, что я о чем-то говорю, на что-то отвечаю, моего Я в этом нет, его голоса я не слышу. Иногда могу сказать ерунду, получается это как-то само собой, я и не думаю такое сказать. Кто не знает меня, удивляется, переспрашивает, а мне приходится отшучиваться. Дочь говорит мне, что если бы она не знала меня, то приняла бы за сумасшедшую. Вчера было какое-то помрачение, я только видела и слышала, но ничего не понимала, и был страх, что я схожу с ума. Я не существую, а присутствую в жизни. Как будто у меня осталось два глаза, я смотрю, наблюдаю и даже не обдумываю, что вижу. Не хочу ни читать, ни смотреть телевизор, вообще пропал интерес ко всему. Раньше не мог без новостей, всегда хотелось узнать что-то новое. А теперь новости меня совершенно не трогают, не волнуют, вообще я стал каким-то равнодушным. Ночью просыпаюсь, хожу по комнате, вроде что-то ищу. Все узнаю, а что мне нужно, не знаю, я ни о чем в это время не думаю».
Вероятно, с данным нарушением бывают связаны своеобразные провалы памяти: «Иногда не помню, что я делала. Помню, например, как выхожу на улицу погулять. Где бываю в это время, что делаю, из головы вылетает. Помню только, как подхожу с прогулки к общежитию. Из-за этого я два раза попадала под машину. Иду, задумаюсь, о чем думаю, я не помню. И не замечаю, что нахожусь на проезжей части дороги, иду на красный свет. То в туалет пойду и забываю, зачем пришла. Возьму там что-нибудь ненужное и возвращаюсь обратно. Было и так: утром выхожу из общежития на занятия в институт. Что было в институте, ничего не помню». Это нарушение может, по-видимому, проявляться и изменением характера сновидений. Сновидные образы при этом теряют яркость, четкость, окраску, становятся пустыми, блеклыми, размытыми. Аналогичные изменения происходят и с другими компонентами сновидения: эмоциями, ощущениями тела и др.
Нередко встречаются состояния задумчивости, когда пациент на некоторое время (минуты, десятки минут) фиксирует взгляд в одной точке и почти не обращает внимания на происходящее вокруг. Наблюдатель может решить, что он о чем-то глубоко задумался. Если, однако, заговорить с ним, пациент тотчас возвращается в реальность. Обычно выясняется, что в эти минуты он вообще ни о чем не думал, но при этом находился в ясном сознании. С.С.Мнухин (1969) называет такие состояния «задумками». Нечто подобное описывает Ф.М.Достоевский у Смердякова, слуги отца Карамазова (по-видимому, его сына от страдавшей идиотизмом девушки): «. он (Смердяков) иногда . останавливался, задумывался и стоял так по десятку даже минут.
Физиономист, вглядевшись в него, сказал бы, что тут ни думы, ни мысли нет, а так, какое-то созерцание. У живописца Крамского есть одна замечательная картина под названием «Созерцатель»: изображен лес зимой, и в лесу, на дороге. стоит один-одинешенек, в глубочайшем уединении забредший сюда мужичонко, стоит и как бы задумался, но он не думает, а что-то созерцает. Если б его толкнуть, он вздрогнул бы и посмотрел на вас, точно проснувшись, но ничего не понимая. Правда, сейчас бы и очнулся, а спросили бы его, о чем он это стоял и думал, то наверно бы ничего не припомнил, но зато наверно бы затаил в себе то впечатление, под которым находился во время своего созерцания, вдруг, накопив впечатлений за многие годы, бросит все и уйдет в Иерусалим, скитаться, спасаться, а может, и село родное вдруг спалит, а может быть, случится и то, и другое вместе.
Созерцателей в народе довольно». Эти созерцания — явно не обрыв мысли, не шперрунг и не абсанс, тем более не эпизод кататонического ступора. Тут происходит не совсем понятно что; действительно, такое нередко встречается и у как бы вполне здоровых индивидов. В специальной литературе об этом явлении почти не упоминается. Судя по описанию Ф.М.Достоевского, можно, пожалуй, предположить, что речь идет об относительно коротких эпизодах нарушения самовосприятия в виде утраты осознавания собственной когнитивной активности.
Деиндивидуация, или утрата осознавания индивидуальности Я, переживается пациентами как ощущение потери своей самобытности, как неспособность воспринимать свою уникальность, свои отличия от других людей: «Я стал безликим, безымянным, чем-то вроде номера на униформе. Потерял свое лицо, растворился в массе, ничем не выделяюсь среди людей. Живу привычками, рефлексами, я уже забыл, как надо по-моему. У меня не стало ничего своего, я как копия с чего-то, а не оригинал. Меня будто запрограммировали, сделали одинаковым со всеми. Я превратился в какое-то серое, бесцветное, обезличенное существо, все мое будто облетело с меня, как листва с дерева. Ощущаю себя словно в толпе, когда ведешь себя как другие, а не по своему усмотрению. Ничего не стало моего, такого, чего нет у других. Мне кажется, все, что во мне есть, я скопировал, взял от других, сам я ничего своего не придумал и не сделал». Иногда утрата чувства своей оригинальности сочетается с другим или подменяется другим, когда окружающие люди кажутся совершенно одинаковыми, лишенными индивидуальности («куклы. матрешки. однотипные изделия из папье-маше. копии. близнецы. механизмы, в которые вдохнули жизнь. »).
Деиндивидуация переживается также в связи с утратой осознавания чувства новизны собственных переживаний. При этом пациентам кажется, что их мысли, чувства, действия остаются такими же, что и в прошлом, в них нет ничего нового, свежего, они лишь повторяются как по привычке или по памяти. Одновременно притупляется восприятие настоящего и будущего времени, жизнь кажется оставшейся где-то позади, размываются перспективы и впереди пациентов ничего будто не ждет, там все та же томительная монотонность, когда не происходит ничего неожиданного, незнакомого или интересного.
Источник