Перенос на себя эмоций других людей
Весьма часто встречаются такие проявления апперсонализации, когда реальные или воображаемые переживания окружающих людей, их несчастья и радости пациенты как бы примеряют к себе, а затем принимают за свои собственные. Это касается и поведения окружающих, оно также невольно копируется. Используя терминологию Е.Блейлера, обозначим данный феномен как симптом суммирования.
Вот свидетельства пациентов: «Пропускаю чужую беду через себя. Я как пылесос, все на себя собираю, все болезни, потому и в больнице лежать мне очень тяжело. Чужую вину могу взять на себя. Такое было еще в школе: кто-то украл что-нибудь, никто не сознается, а мне стыдно, воровкой почему-то чувствую себя. Бывает, что в разговоре с кем-то я вдруг чувствую обиду или раздражение. Причины для этого нет никакой, обидеться или вспылить должен был мой собеседник. Я думаю, что такие эмоции ощущаю потому, что они перешли ко мне от другого человека. Кому-то больно, а мне отчего-то еще больней. Легонько шлепну дочь, она тут же забывает об этом, а у меня дня три рука болит и отнимается.
 | Занятия с социальным психологом позволят Вам научиться отличать собственные эмоции от эмоций окружающих |
Я всегда такая — чужое горе или чьи-то неприятности для меня как свои собственные. Как услышу, что кто-нибудь отравился или умер, долго не могу успокоиться. Мне кажется, что такое может случиться и со мной. Когда я слышу, как кого-то ругают, мне делается не по себе, становится тяжело, лучше бы отругали меня. Переживаю за других людей сильнее, чем они сами. Они, может, это уже забыли, а у меня из головы не выходит. У меня все болячки мамины. Беру страдания мужа на себя, мне делается даже хуже, чем ему. Я всегда была очень впечатлительной, все переносила на себя, мне казалось, что то же будет и со мной. Однажды мама рассказала о шаровой молнии, так я до сих пор панически боюсь грозы.
Бывает, услышу, что кто-то покончил с собой, мне западает это в душу и думается, а вдруг и я что-то с собой сделаю. Я перестала уже смотреть по телевизору о разных несчастьях и слушать об этом стараюсь поменьше, мне становится совсем плохо, даже снится. Когда я увидела фото чужих детей, мне вдруг показалось, что это мои дети. Моя татуировка стала как бы частью моего Я, она не раз спасала меня в трудные минуты, спасла меня и от самоубийства. Бессознательно поддаюсь мнению других людей, они будто заговаривают меня или гипнозом действуют. Я невольно перенимаю их образ мыслей, взгляды, начинаю на все смотреть будто бы их глазами. Из судьбы других обязательно что-то переходит ко мне. Я как бы беру себе от людей их голос, манеру говорить, мимику и жесты, привычки».
«Я, — говорит больная, — всегда была очень добрая. — ? — Да, да, не совсем так. Я хотела сказать, что чужое горе я принимала на себя и переживала его как свое собственное. Ко мне всегда люди приходили жаловаться, делиться со своей бедой. Они говорили, что я для них как психотерапевт. Им после этого делается легче, они сами это говорят. А я с работы прихожу, и мне так тяжело, как будто я чем-то заразилась или испачкалась. Я сразу же иду в ванную, чтобы смыть все плохое с себя. В людях я всегда вижу все самое хорошее, для меня они все как родные или близкие. Потом, когда я узнаю, что человек этот не хорош, я просто не подхожу к нему, а зла и обиды никогда не держу.
Однажды брат замахнулся ножницами, сделал вид, будто собирается проткнуть меня или выколоть мне глаза. Я поняла, что это был прикол, но все равно испугалась. Мне сразу же представилось, как я это же делаю брату, но уже не в шутку, а вполне серьезно. С тех пор я не могу отвязаться от того, что воображаю себе сцены, в которых я убиваю кого-то из близких. Это яркие, как на самом деле, ужасные сцены. Я почти вижу, как кого-то режу, кругом все залито кровью, а я будто бы все довожу до конца и не могу остановиться. Я постоянно боюсь, что меня переклинит и я сделаю что-нибудь такое же на самом деле.
Мне кажется, что я живу чужим счастьем или несчастьем, чьей-то чужой жизнью, а про себя будто забываю. Время от времени мне совершенно неожиданно встречаются люди, к которым я попадаю в полную зависимость. Они будто бы с Луны сваливаются, вскоре я надолго оказываюсь в их плену. Потом, спустя год-два, я прихожу в себя. Вспоминаю все и не могу понять, как могло так случиться, что я шла у них на поводу, а они как бы растворялись во мне. Так за последние 10 лет было четыре раза.
Последним был случайный вроде бы мужчина. Мне пришлось содержать, поить-кормить его, а он потом обнаглел, пил, вытирал об меня ноги, издевался, а под конец исчез и прихватил все ценности, какие у меня еще остались. Мне все время кажется, будто я всем должна, мне почему-то надо всем помогать, и мне постоянно стыдно за то, что я делаю для других мало. Кругом я вижу так много людей, которым живется плохо будто по моей вине, и я просто обязана им помочь. Я живу как бы для других, мне самой не остается ничего. Меня даже дети укоряют за то, что другим я отдаю последнее, а о себе не думаю».
На первый взгляд данное расстройство выглядит как проявление эмпатии, может быть, несколько преувеличенное. В действительности это не совсем так. При эмпатии индивид, действительно, способен почувствовать себя не месте другого человека, но он не принимает чужое страдание за свое собственное, то есть сохраняет свою идентичность. Сообщения же пациентов явно указывают на то, что их идентичность меняется, притом значительно и на длительное время. Кроме того, они в большинстве своем отчетливо осознают болезненность своей чрезмерной восприимчивости к внешним влияниям.
Они понимают также, что именно из-за своей особенности они нередко оказываются в рабской зависимости от окружающих, становятся подверженными влиянию преувеличенных болезненным воображением психических травм, неадекватная реакция на которые совершенно непонятна здоровому человеку. Зачастую эти личностные качества делают пациентов виктимными, привлекательными для мошенников и правонарушителей. Кроме того, при определенных обстоятельствах больные остро ощущают свою внутреннюю несвободу или, точнее, утрату прежней свободы и автономности. Иногда, как показывает одна из иллюстраций, в силу данного нарушения могут возникать и такие серьезные симптомы, как навязчивые представления. Более других проявлений симптом суммирования напоминает чрезмерную внушаемость и самовнушаемость.
Это расстройство у князя Л.Мышкина в описании Ф.М.Достоевского (1869) выглядит следующим образом: «Почти то же было и до этих писем. Как могла она об этом писать, и как могла такая безумная мечта зародиться в ее голове? Но мечта эта была уже осуществлена, и всего удивительнее для него было то, что, пока он читал эти письма, он сам почти верил в возможность и даже в оправдание этой мечты. Да, конечно, это был сон, кошмар и безумие; но тут же заключалось и что-то такое, что было мучительно-действительное и страдальчески справедливое, что оправдывало и сон, и кошмар, и безумие. Несколько часов кряду он как будто бредил тем, что прочитал, припоминал поминутно отрывки, останавливался на них, вдумывался в них. Иногда ему даже хотелось сказать себе, что он все это предчувствовал и предугадывал прежде; даже казалось ему, что как будто он уже читал это все, когда-то давно-давно, и все, о чем он тосковал с тех пор, все, чем он мучился и чего боялся, все это заключалось в этих давно уже прочитанных письмах». Князь, как видно, не только принял за «действительное» и даже «справедливое» «безумную» мечту писавшей, он будто и «предугадывал» (ошибка хиднсайта), и чувствовал, что «как будто он уже читал это все» (уже прочитанное).
Источник
Эмоциональное заражение. Как передаются переживания
Эмоциональное заражение — это ситуация, при которой психологическое состояние передаётся от одних людей к другим. Участвовать в таком процессе могут как отдельные персонажи, так и группы лиц. Чтобы заражение осуществилось, нужен непосредственный контакт. Чаще всего приводят в пример психологию толпы, которая паникует как один человек, однако также можно «заразиться» через виртуальное общение и другие виды взаимодействия. Так или иначе, результатом станет передача состояния психики.
Одна из точек зрения на вопрос, разрабатываемая американским социальным психологом Элейн Хатфилд, гласит, что эмоциональное заражение осуществляется с помощью автоматического подражания и синхронизации выражения лица, звучания голоса, позы и движений с другими людьми. Неосознанно «зеркаля» выражение эмоций других людей, мы действительно начинаем ощущать те же эмоции, что и они. Неудивительно, ведь исследования говорят о том, что даже поза может влиять на наше самоощущение.
Элейн Хатфилд разделяет процесс эмоционального заражения на два этапа.
Шаг 1: Мы подражаем людям. Например, если кто-то улыбается вам, вы улыбаетесь в ответ, и часто это происходит помимо нашей воли.
Шаг 2. Наши собственные эмоциональные переживания меняются на основе невербальных сигналов эмоционального характера. Например, улыбка помогает чувствовать себя счастливее, а вот угрюмое выражение лица портит настроение.
Эмоциональное заражение тесно связано с эмпатией, хотя эти понятия и не совпадают в полной мере. В работе «Искусство любить» Эрих Фромм отмечает, что эмпатия предполагает некоторую автономию, тогда как эмоциональное заражение — это непосредственная реакция, которая в меньшей степени располагает к разделению личностных и внешних переживаний.
Кроме Элейн Хатфилд, изучением эмоционального заражения занимались психологи Джон Касиопо и Ричард Рапсон. Их исследования показали, что сознательные оценки, которые люди дают своим переживаниям, в значительной степени зависят от того, что говорили другие. На интенсивность, с которой проявляется этот феномен, влияет ряд факторов: то, насколько человек зависим от других социально, прочность связей внутри группы, в которой оно происходит, личностные свойства человека, ряд демографических характеристик.
Как уже упоминалось выше, для того, чтобы разделить эмоции других людей, необязательно видеть их лично. Эксперименты, которые проводились на базе Facebook и Twitter, показали, что эмоции транслируются и в виртуальном пространстве.
Интересно, что в этом случае заражение происходит без участия невербальных сигналов. Однако невозможность видеть позы и выражения лиц, а также слышать голос других людей, компенсируется новыми средствами передачи эмоций, которые используются при общении в интернете. Это определенная стилистика (вы точно знаете некоторое количество людей, злоупотребляющих капслоком и знаками препинания), характерные ошибки, которые люди совершают, когда нервничают и торопятся, а также специфика использования эмотиконов и стикеров. Эта область ещё ждёт своих исследователей — дарим идею.
ИЗНУТРИ ИЛИ СНАРУЖИ?
Узнали бы мы, как именно веселиться, как чувствовать вину и как скорбеть без должной толики социального научения? Есть две точки зрения на природу эмоционального заражения, различие которых восходит к вечной дискуссии о соотношении биологического и социального в человеке.
Согласно одной из них (Хатфилд), этот тип взаимодействия представляет собой автоматическое и бессознательное поведение. Процесс начинается с того, что «отправитель» выражает эмоции, «получатель» их считывает и автоматически имитирует, а благодаря афферентной (сенсорной) обратной связи превращает в ту же эмоцию, которую чувствует «отправитель».
Другое мнение, основанное на теории социального сравнения, предполагает, что эмоциональное заражение — это более сознательный и опосредованный процесс. Люди участвуют в социальном сравнении, чтобы понять, насколько их поведение уместно. Чтобы понять, насколько для нас важно мнение окружающих, и насколько определяющим оно является для того, чтобы решить, какие действия социально приемлемы, достаточно вспомнить классический эксперимент с куклой Бобо, стэнфордский тюремный эксперимент или тест Аша.
С нейробологической точки зрения проявление эмоционального заражения связывают с активностью зеркальных нейронов. Витторио Галлезе из Пармского Университета обнаружил в премоторной коре макак класс нейронов, которые активизируются в случаях, когда обезьяны выполняют целенаправленные движения рук, а также — когда наблюдают, как то же действие делают другие.
Исследования на людях показывают активацию премоторной коры и теменной области мозга в момент восприятия чужих переживаний. Галлезе предполагает, что наблюдатель получает непосредственное эмпирическое понимание того, что переживает ближний, за счёт нейронной активации.
Амигдала — одна из структур мозга, которая лежит в основе эмпатии, позволяя осуществиться эмоциональному заражению. Базальные области участвуют в создании биологической связи, благодаря которой один человек может воссоздавать физиологическое состояние другого. Психолог Говард Фридман считает, что благодаря этому одни люди могут вдохновлять других своими действиями: выражение лица, жесты, телесный язык говорящего передаёт аудитории его эмоции.
ТАК ПЛОХО ЭТО ИЛИ НЕТ?
В некоторых случаях эмоциональным заражением можно управлять сознательно. Обычно речь идет о том, что лидер мнений или группа лиц, преследуя собственные цели, стремятся вызвать у общества какие-то эмоции. Как известно, большая власть рождает большую ответственность, так что от лидера полностью зависит, будет ли он использовать влияние для того, чтобы вдохновлять людей на созидательную деятельность или, скажем, сеять панику, после чего предлагать «лекарство» (такая стратегия используется для того, чтобы получить больше контроля).
Возможность эмоционального заражения открывает простор для манипуляций, в том числе в межличностных отношениях. Люди могут агрессивно включать других в пространство собственных переживаний, чтобы получить внимание и какие-то блага для себя. Важно разделять просьбу о поддержке и стремление управлять другими. Впрочем, иногда манипуляции, как и склонность им поддаваться, бывают неосознанными. Признание эмоций и признание их происхождения может быть одним из способов избежать эмоционального заражения.
Сама по себе возможность эмоционального заражения не является негативной или позитивной. Это особенность нашей психофизиологии, ведь люди в первую очередь — социальные животные.
Именно способность подмечать состояние сородичей и быстро на него реагировать, а также сигнализировать о своём состоянии стала важным фактором развития человеческого вида. Предупреждать других об опасности, вдохновлять на совместную деятельность или увлекать игрой — всему этому мы научились ещё на заре человечества.
Однако с развитием интеллекта и общества стало возможным осознанное управление этими процессами. Именно поэтому в некоторых случаях лучше позволить себе проявить эмоции, а в некоторых — сдержаться. В особенности это относится к руководителям, преподавателям и работникам СМИ. И, конечно, умение контролировать себя важно для личных и семейных отношений. Когда люди находятся в тесной эмоциональной связи, их переживания неизбежно влияют на переживания друг друга.
Неприятные эмоции скорее приводят к заражению настроением, чем приятные. Однако разделение негативных эмоций может быть полезным, ведь высказать их — это уже сделать шаг к преодолению ситуации. Это заметно в национальных ритуалах и религиозных практиках. Например, плакальщики на похоронах задают тон общему страданию, позволяют остальным людям открыто прожить своё горе (при этом не важно даже, насколько в голос убивающиеся люди искренни — плакальщики часто нанимались за деньги). Сегодня у нас почти нет выраженных регламентов для выражения эмоций, так что приходится справляться самостоятельно.
И всё же «заразить» других можно и воодушевлением, и весельем. Иногда мы просто не можем перестать хохотать, когда смеётся кто-то другой — именно поэтому смотреть комедии или стендап-шоу бывает особенно хорошо в компании людей со схожим чувством юмора. Часто мы сами отказываем себе в синхронии позитивных переживаний, опасаясь явно проявить чувства, руководствуясь комплексами и страхами. Переживание совместных позитивных эмоций с другими людьми — это огромное удовольствие, а искренние моменты, которое оно приносит, ложатся в основу прочных эмоциональных связей.
Источник