Есть ли эмоции у животных? И как понять, счастливы ли они
Каждому хочется, чтобы его питомец был здоровым и радовался жизни. Если по собакам, например, можно сказать, счастливы ли они, то как быть с животными вроде черепах или грызунов? Применимо ли к ним вообще такое понятие, как счастье? Вот уже много веков ученые изучают это.
Например, в 1872 году Чарльз Дарвин опубликовал целую книгу по этой теме, где утверждал, что люди и некоторые животные одинаково испытывают эмоции. Но, как сказал философ Томас Нагель, мы никогда этого не узнаем. В своей книге «Каково это быть летучей мышью?» он писал, что даже если мы целыми днями будем висеть вниз головой, мы не поймем, что чувствует летучая мышь.
Но даже если мы не понимаем эмоций и чувств животных, это вовсе не значит, что их нет. Дельфины, коровы, шимпанзе, собаки и даже белки имеют процессинговые центры в мозге, схожие с человеческими, то есть как минимум они испытывают такие базовые эмоции, как страх гнев, горе и радость. Одна группа ученых была настолько уверена в этом, что подписала в 2012 году Кембриджскую декларацию о сознании, признав, что все млекопитающие и птицы (и некоторые беспозвоночные, например, осьминоги) являются сознательными существами.
Однако некоторые, например, бихевиорист Б. Ф. Скиннер, считают, что нам просто свойственно приписывать человеческие эмоции животным. Другой ученый, Джон Уотсон, считает, что различные психические состояния у наших питомцев являются лишь ответными реакциями на различные стимулы. Собаки иногда кусают людей, виляя хвостом, а кошки мурлычут, будучи ранеными. Например, мурлыканье мы обычно принимаем за признак удовлетворения, однако на самом деле таким образом кошки создают в теле вибрации, улучшающие заживление в костях и мышцах. Эти вибрации имеют ту же частоту, что и аппараты вибрационной терапии, которые использовались в советской космической программе для предотвращения атрофии мышц у космонавтов.
Хоть и нет способа измерить связь между действиями и эмоциями, такая связь, скорее всего присутствует не только у людей. Ранее в этом году было опубликовано исследование, в котором ученые определяли реакцию собаки на то, что ее хозяин кормит другую, поддельную, собаку. Как показало сканирование мозга пса, в этот момент активными были миндалины – именно эта область «загорается», когда мы ревнуем.
Есть животные, которых все считают милыми, но что, если мы возьмем, например, крыс? В 90-е гг. нейробиолог Яак Панксепп выяснил, что им очень нравится, когда их щекочут. Когда крысы играют, они издают высокочастотный писк, который неслышен человеческому уху. Панксепп также утверждал, что это не может быть звуком неудовольствия или страха: крысы издают другие звуки, когда сражаются за куриную кость.
Пока по реакции некоторых животных все же можно предположить, что они испытывают, но вот хладнокровные существа по-прежнему остаются загадкой. Но опять же: холодная кровь вовсе не означает холодное сердце. Мэтт Эванс, биолог из Смитсоновского национального зоопарка, США, считает, что они просто иначе показывают эмоции, чем млекопитающие.
Ученый видел, как крокодилы и вараны демонстрируют поведение, которое можно посчитать игривым. Другие рептилии, например, исполинская черепаха, наслаждаются тактильными ощущениями. «Они вытягивают шею, когда вы ее гладите – совсем как собаки. Когда вы входите в комнату они также встают, чтобы повернуться и посмотреть на вас», – говорит Эванс.
Дженни Браун, глава лаборатории эндокринологии в Смитсоновском институте, изучает количество кортизола – гормона стресса – в фекалиях животных, чтобы узнать, болеют и беспокоятся ли они. По ее словам, это особенно полезно для тех видов, которым невыгодно проявлять слабость в дикой природе. Браун проанализировала более половины леопардов в Северной Америке, из содержащихся в неволе, и обнаружила, что уровни стресса были выше в открытых местах, где не было высоких деревьев и прочих укрытий. Так что зоопарки переобустроили, чтобы сделать их более похожими на естественную среду.
Как и ученые за 100 лет до нее, Браун пытается определить код счастья, изучая гормоны животных, такие как окситоцин и пролактин. Пока что она говорит, что поведение – лучший индикатор эмоций животного. И может, мы никогда и не узнаем, каково это – побывать в чужой шкуре или перьях, но, с другой стороны, может, нам и не нужно этого знать.
Источник
Какие эмоции есть у кошек
Мы привыкли очеловечивать своих домашних питомцев. Видеть в их поведении разумный расчет, а в проявлениях дружелюбия или агрессии – сильные чувства. Однако какие на самом деле эмоции способны испытывать кошки? Может ли кошка угадывать настроение хозяина и кем она его воспринимает?
Как устроены эмоции у кошки?
Животные не демонстрируют эмоции с помощью мимики. Человек – социальное существо. С точки зрения эволюции, люди были вынуждены развивать навыки коммуникации для выживания, в том числе выражать эмоции на лице.
Кошка – не социальное существо. Она вела одиночный образ жизни, и учиться выражать свои чувства ей было не нужно. Прочитать настроение по мордочке животного, кроме явных эмоций (страх, гнев, удовольствие) невозможно.
Как считает английский эксперт по поведению кошек Вики Холлс, эмоции животного спровоцированы не разумом, как у человека, а инстинктами. Домашний питомец живет лишь настоящим, он не думает о прошлом и не заглядывает в будущее.
Может ли кошка угадывать настроение хозяина?
Животное не учитывает чувства других существ, включая человека. Если хозяину кошки грустно или весело, питомцу всё равно. Такое поведение объясняется эволюцией. Предки животного – степные кошки – жили в жарких степях Северной Африки и Ближнего Востока, им приходилось бороться друг с другом за ресурсы. Такие чувства как жалость, сопереживание и любовь не были необходимы для выживания. Подобные чувства им не свойственны.
Тем не менее, «читать» и реагировать на настроение хозяина животное может. Согласно исследованиям американских ученых из Оклендского университета, животное безошибочно определяет, когда мы счастливы и когда мы в гневе.
Если животное видит, что хозяин в настроении, то оно будет проявлять позитивное поведение – мурлыкать, ластиться, садиться на колени. Если животное заметит злость на лице, оно не станет проводить время со своим владельцем.
Подобная реакция также вызвана рефлексами. Животные умеют создавать ассоциации со своим хозяином благодаря приятным переживаниям. Например, кошка помнит, что когда человек улыбается, он с ней играет, дает вкусную пищу и нежно гладит.
При этом животное способно определять настроение лишь конкретного человека (хозяина), и учится этому с течением времени. Распознавать улыбку или нахмуренные брови у незнакомых людей кошка не может.
Что чувствует кошка?
Кошке свойственны примитивные эмоции, связанные с удовлетворением или неудовлетворением физиологических потребностей.
Кошке не свойственны такие чувства как любовь и ревность. Тем не менее, они могут демонстрировать поведение, похожее на ревность. Вызвано оно инстинктом борьбы за ресурсы. С точки зрения животного, человек – это ресурс, дающий пищу и защиту.
Кошка может демонстрировать чувство, похожее на любовь – массировать человека лапками. Это рефлекторное движение, возникшее у неё в детстве, когда она сосала молоко матери. Массируя матери живот, котенок регулировал поток молока. Повзрослев, животное делает такой массаж, когда испытывает ощущение защищенности и комфорта. Однако если обратить внимание, то кошка может массировать не только человека, но и плед, подушку, диван или собаку.
Источник
Есть ли у животных чувства? Что говорит наука
На вопрос о чувствах животных без запинки положительно ответит любой, у кого есть питомец: нам не надо доказывать, что собака грустит, когда нас нет рядом, морская свинка радуется возвращению хозяина, а кошка приходит помурлыкать на колени, когда нам грустно. Ученые же не так уверены в том, что звери способны переживать, и это понятно: в лабораториях животные служат науке чем-то вроде расходных материалов, помогая искать лечение для человеческих болезней. На самом деле споры о том, есть ли у животных чувства, сравнимые с нашими, ведутся не одно десятилетие. Научный обозреватель Vox Брайан Резник резюмируетрезультаты исследований на эту тему.
Когда в 2011 году нейробиолог Пегги Мейсон из Чикагского университета опубликовала работу об эмпатии у крыс, она стала прорывом и заставила ученого сменить область исследований. В своей публикации Мейсон показала, что если одну крысу посадить в клетку и позволить другой бегать поблизости, то «свободная» крыса находит способ открыть дверцу и освободить сородича. Более того, она сделает это, даже если ей предложить вкусное угощение: сначала выручит товарища-крысу, а затем обе разделят десерт. Из результатов эксперимента следовало: если крысы способны на такие формы эмпатии, значит, это может быть распространенной или даже общей чертой у всех млекопитающих, а не только у людей, как мы привыкли полагать.
Выводы Мейсон, разумеется, тут же столкнулись с критикой. Биолог из Оксфордского университета Алехандро Касельник провел ответное исследование, в котором продемонстрировал, что даже муравьи вызволяют своих из заточения в некоторых ситуациях, а ведь у муравьев нет мозга в обычном для млекопитающих смысле слова. По мнению Касельника, говоря об эмпатии у крыс, ученые наделяют их чувствами и эмоциями, которые испытывают сами. Испытывает ли крыса эмоции, выручая товарку, мы не знаем.
Психолог из Американского университета в Вашингтоне Алан Силберберг также уверяет, что Мейсон увидела в своем эксперименте больше, чем должна была. По его мнению, крыса открывала задвижку из эгоистичных соображений, а не ради комфорта другого существа, – просто ей хотелось получить товарища по играм. Силберберг показал, что когда в похожем эксперименте животные не могут играть вместе после вызволения из заточения, интерес крысы-спасателя к сородичу заметно ослабевал. Кроме того, крыса, умеющая жать на кнопку, открывавшую дверцу, будет делать это, даже если это не приводит к освобождению другого животного.
Поток критики, обрушившийся на нейробиолога, не означает, что в ее работу закралась ошибка. Но он подчеркивает главную трудность, с которой сталкиваются все, кто исследует поведение животных: интерпретировать их поступки мы можем как угодно, но с достоверностью установить, что же стоит за ними, практически невозможно. Никто не может усадить крысу на диван и поговорить с ней о ее чувствах.
Исследования, пытающиеся определить, способны ли животные сопереживать, ведутся уже более полувека. В 1959 году нейробиолог из Университета Брауна (США) Рассел Чёрч выяснил, что крыса, обученная жать на кнопку, чтобы получить лакомство, не будет делать этого, если нажатие приводит к тому, что животное в соседней клетке получает удар электрическим током. Тремя годами позже исследователи Джордж Райс и Присцилла Гэйнер провели другой не слишком добрый эксперимент. Одну крысу заключили в «сбрую» и подвесили над полом клетки; боль, причиняемая таким положением, заставляла животное пищать. Другая крыса находилась в соседней клетке вместе с рычагом, который мог опустить страдающую крысу на землю. Согласно публикации, свободные крысы действительно жали на рычаг, чтобы вызволить соплеменниц из их неудобной тюрьмы. Это привело авторов работы к заключению, что поведение животных «могло соответствовать альтруизму».
Как и в случае с Пегги Мейсон, такие выводы подвергались критике современников. Так, в одной из статей, опубликованных в качестве ответа Райсу и Гэйнер, указывалось, что крысы будут жать на рычаг, чтобы вызволить что угодно, что издает неприятные звуки, в том числе неодушевленный предмет. При этом чем противнее звук, тем больше стараются животные, – беспрерывный белый шум заставлял крыс действовать активнее, чем запись писка их товарок. Следовательно, говорили ученые, нельзя считать поведение крыс эмпатией – они просто хотели прекратить звуки.
Тем не менее исследования продолжались, и в 1964 году ученые выяснили, что «большинство макак-резусов предпочтут страдать от голода вместо того, чтобы получить еду, если для этого нужно дать разряд током сородичу». Исследование также отмечало, что животные склонны к большему «самопожертвованию» – именно так квалифицировали их поведение, – если это убережет от страданий знакомых им особей. Эти находки также не смогли убедить научное сообщество в том, что животные способны к эмпатии, пишет Резник: в науке царил бихевиоризм, и любые проявления в поведении зверей биологи объясняли ответом на те или иные стимулы – поощрение, наказание, конкуренция и так далее, но только не эмоциями. Так было до начала 2000-х годов.
В начале двухтысячных генетик из Университета Макгилла (Канада) Джеффри Могил анализировал данные из тысяч экспериментов по определению болевого порога у мышей – это нужно для разработки препаратов для пациентов с хроническими болями. Порог искали так: сковывали грызуна, чтобы он не мог убежать, опускали его хвост в горячую (49°С) воду и засекали время, когда животное выдернет хвост из воды. В результатах опытов Могил заметил странность: оказалось, что у каждой следующей мыши время, которое она соглашалась терпеть дискомфорт, уменьшалось. Ученый заключил, что причина такого последовательного понижения болевого порога в том, что мыши каким-то образом передавали соплеменникам информацию об испытанной ими боли (вынутое из горячей воды животное сажали в общую клетку, из которой и брали следующего подопытного). Это подтвердили последующие эксперименты: выяснилось, во-первых, что эффект снижения болевого порога теряется, если прошедших испытание животных сажать в отдельную клетку, а во-вторых, что мыши будут острее чувствовать стресс, если окружены сородичами, которым тоже больно, причем стресс больше, если мыши ранее были «знакомы».
Макгилл опубликовал описание своих находок в журнале Science, и оно стало первым свидетельством того, что какие-то животные, помимо приматов, могут испытывать так называемое «эмоциональное заражение» – чувство-предшественник эмпатии. Еще один эксперимент канадца тем более можно расценивать как доказательство эмпатии – в нем Макгилл показал, что если заставить одну мышь страдать (подопытным вводили препарат, вызывающий боли в животе), то знакомые с ней мыши будут «навещать» больного, даже если это не сулит им никаких бонусов. При этом любопытно, что таким поведением отличались самки животных, но не самцы.
Ни один из ученых, с которыми общался журналист Vox, не пытался утверждать, что животные способны на «когнитивную эмпатию» – высшую форму сопереживания, при которой человек думает о чувствах других и настраивает в зависимости от них собственное поведение («хочет ли тот, кому больно, чтобы я подошел и утешил его?»). Однако многие исследователи утверждают, что звери вполне могут испытывать менее сложные формы эмпатии.
Эксперименты нейробиологов из Университета Эмори (США) показали, что желтобрюхие полевки (эти зверьки отличаются моногамией, то есть формируют довольно прочные пары в рамках своего сообщества) очень хорошо чувствуют стресс своих сородичей и даже пытаются утешать друг друга. Если одна полевка пережила неприятный опыт, гормоны стресса повышаются не только у нее, но у обоих особей пары. Кроме того, если один из партнеров напуган, второй придет и будет облизывать его, чтобы успокоить, – шаг, на который полевки не идут ради других соплеменников. По мнению исследователей, таким отношениям между полевками способствует окситоцин – гормон, который, как считается, у людей упрощает социальное взаимодействие, заставляя мозг обращать больше внимания на партнера. Нарушения в работе контролирующих окситоцин генов у человека приводят к трудностям в общении, а назальное введение препарата с этим гормоном помогаетаутистам поддерживать зрительный контакт.
Наконец – это менее удивительно, но все же – приматы тоже проявляют чувства, похожие на человеческие. Известный голландский приматолог Франс де Валь, собравший данные о трех тысячах драках между шимпанзе,описал, как обезьяны утешают соплеменников, проигравших в стычке. Особенно заметно такое поведение у родственников.
По мнению некоторых ученых, все это свидетельство того, что мы не такие уж особенные в своих чувствах, как думали прежде. Не то чтобы животные устроены так же, как люди, – просто мы похожи на животных. Де Валь утверждает, что игнорировать проявления эмпатии у других млекопитающих ошибочно: в конце концов, если это чувство так распространено среди людей, оно должно иметь эволюционные предпосылки, а значит, вполне может в менее сложных формах иметься у менее сложных существ. Сложно себе представить, что настолько универсальная для нас черта, как эмпатия, появилась вдруг из ниоткуда на этапе разделения ветвей человека и обезьяны.
Источник