Можно ли чувствовать то чего нет

Когда вы чувствуете то, чего нет: 10 фактов о фантомных вибрациях

Вы занимаетесь каким–то полезным делом и внезапно чувствуете, как телефон начинает вибрировать у вас в кармане. Но когда решаете наконец за ним потянуться, то замечаете его преспокойно лежащим перед вами на столе.

Знакомая ситуация? Если так, то значит, вы уже на собственном опыте поняли, что такое фантомная вибрация.

Новое исследование, посвященное изучению данного феномена, было запущено на прошлой неделе. Проводилось оно под руководством Майкла Дроуина (Michelle Drouin) из IU-PU Fort Wayne, а результаты тут же были опубликованы в Computers in Human Behavior. Следует отметить, что это уже третье исследование, посвященное данной теме. Подытожив их результаты, мы можем ответственно заявить, что нам на сегодняшний день известно о фантомной вибрации:

1. Многим, многим людям знакома фантомная вибрация.

89% студентов — участников нынешнего исследования — подтвердили, что периодически ощущают воображаемые вибрации. Подобные исследования проводились и ранее — в 2007 году и в 2010 году, когда испытуемыми выступили работники Массачусетского госпиталя. Во всех случаях участники показали, что на собственном опыте знают о таком феномене, как фантомные вибрации.

2. Это происходит довольно-таки часто.

Опрос, как среди студентов, так и среди медработников показал: 10 % из них испытывают фантомные вибрации ежедневно. 88% врачей испытывают воображаемые вибрации с частотой от одного раза в неделю до одного раза в месяц.

3. Чем чаще вы используете свой телефон, тем больше у вас шансов почувствовать фантомные вибрации.

Исследование 2007 года показало, что люди, которым слышались несуществующие звонки, общались по телефону вдвое больше и отправляли текстовые сообщения в пять раз чаще чем те, кому воображаемые звонки не слышались.

4. Это ни для кого не является причиной для беспокойства.

91% студентов, принявших участие в последнем исследовании, заявили, что подобные вибрации тревожат их от “совсем едва” до “ничуть”. Слегка иной стала реакция медработников, 93% которых оценили свою раздражительность по шкале от “немного” до “ничуть”. А, значит, возрастные отличия все-таки дают о себе знать. Почему? См. №5.

5. Работающие взрослые стараются положить конец воображаемым вибрациям намного чаще, чем студенты.

Более 80% студентов даже не пытаются предпринять какие-либо попытки для прекращения фантомных вибраций. Чего нельзя сказать о людях среднего возраста: почти две трети медработников пытались положить конец этому явлению (и, кстати, большинство их попыток увенчалось успехом).

6. Если вы реагируете на текстовые сообщения эмоционально, то у вас больше шансов подвергнуться фантомным вибрациям.

Исследования Дроуина показали, что сильные эмоциональные реакции на входящие текстовые сообщения способствуют более частому возникновению воображаемых вибраций. Эмоции, как реакция на SMS-сообщения, исследовались и ранее: в 2008 году исследования, проведенные среди японских школьников показали, что ключ к появлению фантомной вибрации лежит именно в психологической зависимости от текстовых сообщений.

7. Повышенная восприимчивость к фантомной вибрации зависит от черт вашего характера.

Одни люди реагируют на социальные раздражители на порядок более эмоционально, чем другие. Их мы условно можем поделить на две большие группы (в очередной раз подчеркнув полезность деления людей на группы по психологическим характеристикам): экстраверты и невротики.

Экстраверты. У людей этого типа много друзей, и они прилагают немало усилий для того, чтобы поддерживать с ними постоянный контакт. Они уделяют немало внимания отслеживанию социальной информации, и их эмоциональные реакции на социальные раздражители воплощаются в текстовых сообщениях. Постоянное ожидание реакции со стороны окружающих на свои слова и поступки является основной причиной частого возникновения у них фантомных вибраций.

Невротики. Представители этого типа людей постоянно беспокоятся о стабильности своих социальных отношений, а потому боятся, что каждое из входящих текстовых сообщений может быть сигналом определенного бедствия. Исследования Дроуина показали, что эмоциональные реакции невротиков на смс-сообщения очень сильны – порой даже сильнее, чем у экстравертов.

8. Кому же везет не испытывать фантомных вибраций?

Исследование 2012 года показало, что добросовестно корпящие над учебой студенты уделяли написанию текстовых сообщений на порядок меньше внимания, чем все остальные учащиеся. Соответственно, и воображаемой вибрации они были подвержены на порядок меньше.

9. Отсутствие возможностей для полноценного изучения.

Все три основных исследования данного феномена основаны на том, что люди во время опроса добровольно сообщают о подмеченных ими случаях воображаемой вибрации. Во всех трех случаях исследователями просто были опрошены респонденты – 320 человек во время исследования в 2007 году, 169 медработников в 2010 году и 290 студентов во время последнего исследования. К опрашиваемым всего-навсего обращались с просьбой припомнить подобные случаи.

«В настоящее время, к сожалению, не существует технологии, которая бы позволила измерить особенности восприятия фантомной вибрации каждого отдельного индивида», — вздохнули организаторы исследования. В будущем же они надеются применить технологии сканирования мозга, которые сделают возможным мгновенное запечатление случаев возникновения воображаемой вибрации.

10. Ученые пока не определились, является ли фантомная вибрация болезнью.

Исследование 2010 года объявило, что «синдром фантомных SMS-ок» не имеет ничего общего ни с «фантомами», ни с «синдромами». Тем не менее, более новое исследование определило, что наличие воображаемой вибрации является одним из видов галлюцинаций. А «типичным галлюцинациям сопутствуют патологии».

Авторы исследования также заявили, что доктора и медсестры так сильно стремились избавиться от фантомной вибрации по той причине, что считали ее заболеванием с анормальными симптомами, а также, конечно, в силу своего возраста. Тем не менее, это мнение опротестовывается многими публикациями, авторы которых отмечают, что слуховые галлюцинации не являют собой такой уж большой проблемы, а также не имеют ничего общего с заболеванием. Фантомная вибрация скорее сравнима с ощущением, когда тебе кажется, словно кто-то позвал тебя по имени.

Согласно исследованию:

«Если люди будут считать воображаемые вибрации патологическими галлюцинациями, то их будет чрезмерно тревожить факт их наличия. А потому будет намного лучше, если люди решат, что эти фантомные вибрации являются просто нормальной частью интерактивного взаимодействия человека и телефона».

Мнение UiP:

В определенной мере исследования полезны — как минимум объясняют возможную причину возникновения такого явления, как «фантомные вибрации», и показывают, что ему подвержены лучшие из нас (по статистике – большинство). Но выводы очень в духе «Британских ученых»: не думайте об этом, и оно не будет вас волновать. Спасибо, Кэп!

Мой мини-опрос среди друзей и знакомых подтвердил, что и в наших эмоционально-насыщенных просторах граждане то и дело чувствуют то, чего нет. К счастью, большинство из-за этого нисколько не беспокоятся. Я в их числе.

Источник

«Меня как бы нет»: что такое деперсонализация

Нарушение восприятия собственного «я», ощущение нереальности происходящего, приступы тревоги, панические атаки и потеря эмоций — так выглядят симптомы расстройства деперсонализации, которое часто путают с шизофренией. «Афиша Daily» публикует три истории людей с этим страшным диагнозом.

Татьяна, 28 лет: «Впервые с чувством нереальности происходящего я столкнулась, когда мне было 22 года. Однажды я просто перестала испытывать какие-либо эмоции; родные вдруг стали чужими, я не хотела ни с кем общаться, никуда выходить. Я не чувствовала себя — личность стерлась, а я стала другим человеком: ощущение, будто души больше нет, только одна оболочка. Это сопровождалось постоянной тревогой, самокопанием, головными болями, ощущением безысходности. Это страшное состояние, когда суицид кажется единственным способом все прекратить.

Я очень испугалась и срочно вызвала маму, так как сама даже к врачу не могла пойти. Невропатолог в больнице сказала, что у меня депрессия, и выписала коктейль из антидепрессантов и нейролептиков. Удивительно, но чуть ли не с первых дней приема таблеток я вернулась к жизни: симптомы прошли, улучшилось настроение, выросла трудоспособность, я стала общительной и открытой. Через месяц я перестала принимать эти препараты и к врачу больше не пошла (хотя меня предупреждали, что лекарства бросать нельзя). На четыре года я забыла о проблемах.

Симптомы вернулись, когда родственник предложил мне новую работу. Там были довольно высокие требования к сотрудникам — обязательное наличие водительских прав, профильное образование в сфере морских перевозок и свободный английский. Мне дали полгода на подготовку. Родственник оплатил все курсы, университет — и тут начались стрессы. Я чувствовала, что меня накрывает, поэтому самовольно вернулась к таблеткам. На время становилось немного легче. Я старалась из последних сил не ударить лицом в грязь, заполучить эту работу, не подвести человека, который верил в меня и к тому же потратил деньги. Но мне становилось хуже и хуже, и собеседование на работу я провалила. Это был очень сложный период.

После этого я стала сидеть на форумах, гуглить статьи о психических отклонениях с похожими симптомами. Были мысли, что у меня шизофрения и я окончательно слетаю с катушек. Я начала бегать по психиатрам, но все поголовно опровергали мои подозрения. Повторно диагностировали депрессию, назначили антидепрессанты — немного отошла тревожность, но эмоции и чувства так и не вернулись.

Однажды на каком-то сайте я увидела описание диагноза, который в точности совпадал с моими симптомами. Тогда и началось мое знакомство с расстройством деперсонализации-дереализации. Я обращалась к врачам, но они в принципе не знали, что это такое и как это лечить. Иногда меня просто не хотели слушать — сразу назначали лекарства и отправляли домой. Один профессор сказал, что это я «в интернете начиталась». Свое спасение я нашла в онлайн-консультациях с врачом, который имел дело с дереалом: по его схеме начала принимать антидепрессанты и противоэпилептические препараты.

Причина моей деперсонализации — невроз, который сопровождается тревогой: при стрессах организм защищается и мозг как будто отключается, происходит изоляция от внешнего мира. Такое случается с впечатлительными людьми, которые переживают по любому поводу, принимают все близко к сердцу. Я из таких.

Мой стаж — 2,5 года. Знаю, что может быть ухудшение, но выход есть. Сейчас я вышла на этап, когда новая работа в радость, я снова чувствую себя собой, умственные способности, эмоции и чувства как и до болезни. И, хоть я все еще на таблетках, лучше так, чем снова страдать. Надеюсь, когда-то получится их отменить. Странно звучит, но эта болезнь изменила меня в лучшую сторону. Благодаря ей я по-настоящему начала ценить жизнь и близких людей. Стала более терпеливой. Я радуюсь, что могу снова жить нормальной жизнью, чувствовать, любить, получать удовольствие от общения с людьми и от любимых занятий.

Наше общество очень презрительно относится к нуждающимся в психологической помощи. Если узнают, что человек был у психиатра, то сразу клеймят психом и сторонятся. Тем не менее не стоит бояться обращаться за квалифицированной помощью, главное в этом вопросе — найти действительно хорошего врача. А таких очень мало».

Николай, 27 лет: «Я с детства невротик: заикание, обсессивно-компульсивное расстройство (синдром навязчивых мыслей). В августе 2014 года я попал к психиатру с депрессией и нарушением восприятия реальности, мне тогда было 25 лет. Началось все с редких панических атак, которые сменялись приступами сильной дереализации. Мир переворачивался вверх ногами, и приходилось ложиться на пол и закрывать глаза, это помогало прийти в себя. После очередного такого приступа у меня появилась тревожность.

Ровно 6 месяцев я брыкался в поисках и придумывании физических болячек, чтобы оправдать свое состояние. Признаться самому себе, что ты немножко «ку-ку», трудно, так и появляется ипохондрия. Катализатором ипохондрии еще выступает такая неприятная данность, как неквалифицированная медицина. Инертность, идущая из СССР, еще сохраняется — врачи лепят диагноз «ВСД» (которого уже давно в мировой классификации болезней нет), говорят, что все в порядке, выписывают витаминки и отправляют домой. Поэтому и приходилось заниматься самодиагностикой и страшно бояться, что же там такое со мной на самом деле. К большому сожалению, диагноз «деперсонализационное расстройство» я поставил себе сам, в очередной раз бороздя интернет. Через знакомых мне удалось лечь в психоневрологический диспансер. Там меня качали теми же советскими препаратами, ставили капельницы, был даже массаж и циркулярный душ. При выписке значительных результатов не было: спать стало легче, но состояние оставалось таким же мучительным.

Наконец мне чудом удалось попасть к хорошему психиатру. Грамотно подобранные препараты построили надежный фундамент для моего восстановления. Сейчас фармакология достигла такого уровня, что лекарства работают надежно при минимуме побочных эффектов и последствий для организма. Безусловно, они не устраняют психологические проблемы, но предоставляют взлетную полосу для поднятия на ту высоту, где эти проблемы можно было бы устранить. Антидепрессант стал ощутимо действовать где-то через 3–4 недели после начала приема. Улучшилось настроение, появились силы, жизнь стала приносить удовольствие. Дальше потихоньку: начало восстанавливаться общение с друзьями, я стал выходить в свет, проснулось либидо и желание чем-то заниматься. Я восстановился на работе: когда дойти до туалета — огромное испытание, работа становится чем-то невыносимым.

Деперсонализация — это в привычном смысле потеря себя; когда не можешь понять, что ты за человек. Восстановление после этого приводит к переосмыслению жизненных установок. Например, в прошлом я ограничивал себя, старался соответствовать представлениям, диктуемым обществом. Жил по по принципу «как надо», а не «как хочу». В этот период и теряется понимание своей персоны: кто ты? зачем ты? кем ты должен быть? Ты деперсонализируешься. В переломный момент расстройства ты понимаешь, что жить нужно ради себя, а не для других, перестаешь постоянно искать изъяны и исправлять их, чтобы стать кем-то. Я принял себя».

Анастасия, 20 лет: «В школе надо мной часто издевались из-за лишнего веса, дома никто не воспринимал всерьез, были постоянные крики и скандалы из-за алкогольной зависимости отца. В 15 лет я решила попробовать наркотики и, не зная «правильных дозировок», приняла слишком много за один раз. После этого у меня резко ухудшилось самочувствие: начались кратковременные панические атаки, учащенное сердцебиение, появилась шаткость походки, головокружения. Сначала я думала, что у меня что-то с сердцем или сосудами; со временем это переросло в страх инфаркта, инсульта или внезапной смерти. Дальше было обследование всего организма, но ничего конкретного так и не выяснилось: врачи либо ничего не находили, либо ставили диагноз «вегетососудистая дистония». Один врач посоветовал мне провериться на рак.

Со временем ситуация прогрессировала. Появилось жуткое чувство внутри вроде тревоги: я не могла нормально спать, казалось, что я с минуты на минуту умру. В один день я поняла, что не ощущаю своего тела. Появилось одновременно чувство легкости и невесомости, а потом я стала ловить себя на мысли, что меня как бы нет. Ощущения в руках стали не мои, отражение в зеркале не то. Тогда я осознала, что мне грозит не инфаркт, а шизофрения. Я полностью отдалась этому страху: физические симптомы исчезли, остался неописуемый ужас, что сейчас я потеряю связь с реальностью и контроль над собой. Я стала прятать ручку от балкона, чтобы в порыве беспамятства вдруг не выброситься окно. Мир, каким я его знала, разлетелся вдребезги. Выходя на улицу, я понимала, что между мной и реальностью большой барьер. Мир за стеклом казался плоским, бесцветным, мертвым. Я не могла понять, сон это или реальность, а может, я вообще умерла. Время просто остановилось, его не было, не было для меня. А в душе пустота, тишина и никаких эмоций.

Источник