Взаимодействие с разными типами Эмоции
Взаимодействие с Первой Эмоцией
Первой Эмоции скучно слушать и читать о нудном и сложном, ей быстро захочется переключиться. Поэтому не стоит напрягать ее этим.
Люди с Первой Эмоцией – хорошие работники, если требуется действовать быстро и с энтузиазмом. Они очень моторны и нетерпеливы, хотят много и прямо сейчас. Они не могут работать там, где требуется монотонность, строгий распорядок и повторяемость.
Не нужно дословно верить тому, что говорит Первая Эмоция в порыве чувств. У нее всё с перегибом, с перебором. Ей нужно дать выразиться, отбушевать, переждать ее всплеск и только потом говорить с ней. Когда Первая Эмоция выразилась, ее состояние может резко поменяться.
Не стоит ждать от Первой Эмоции эмоционального диалога, «моральной поддержки». Ее искренне не интересуют никакие чувства, кроме ее собственных. Учить ее сочувствию полезно. Но имейте в виду, что она, с большой вероятностью, будет просто причитать, а не сочувствовать.
Очень хорошо, если Первая Эмоция занята в художественной сфере. Это полезно как для нее, так и для окружающих.
Взаимодействие со Второй Эмоцией
Второй Эмоции можно полностью доверять эмоциональную атмосферу. Если у вас с ней роман или если она выступает на сцене – во всем, что касается переживаний, которые она подарит вам или зрителям, она будет удивительно хороша. Также она прекрасно владеет словом, и ее можно ставить перед аудиторией в полной уверенности, что она найдет, что сказать.
Из Второй Эмоции получаются талантливые актеры и ораторы, а также писатели. Но даже если она не занята в художественной сфере, она найдет себе применение в любых житейских ситуациях, и особенно в близких отношениях.
Общаться с ней очень приятно, это исключительно обаятельные люди. Они все время держат контакт: глазами, улыбкой. И можно просто расслабиться, получая удовольствие. Но не нужно злить Вторую Эмоцию: она способна поставить на место и накричать, если потребуется.
Взаимодействие с Третьей Эмоцией
Люди с Третьей Эмоцией обаятельны, но замкнуты. Им особенно важно заниматься творчеством и учиться проявлять эмоции.
Общение с Третьей Эмоцией особенно о в близких отношениях, когда от нее ждут поддержки, любви, искренности, а она надевает маску непроницаемости. Но если партнер дает обратную связь о своих чувствах и подтверждение своей поддержки, Третья Эмоция будет крепнуть и открываться.
Лучший подарок для Третьей Эмоции – что-нибудь эмоциональное. Можно написать для нее стихи или рассказать о том, как приятно находиться рядом с ней. Третья Эмоция, слыша или читая такие слова, просто расцветает.
Самое большое оскорбление для Третьей Эмоции – фраза о том, что она «черствый сухарь, бесчувственный, жестокий человек». Женщины, следуя стереотипу, жаждут романтизма и разочаровываются в мужчинах с Третьей Эмоцией, называя их бесчувственными и скучными. Мужчины же испытывают боль и мучаются вопросом «Что со мной не так?».
Используя истерики, от Третьей Эмоции можно добиться чего угодно. Правильнее даже сказать: не добиться, а добить ее. Для того чтобы эти истязания прекратились, Третья Эмоция отдаст всё: деньги, время, положение. Но это не лучший способ воздействовать на человека, так как у Третьей Эмоции есть и другие функции, которые могут вступиться за нее.
Имея дело с Третьей Эмоцией, стоит иметь в виду, что против вас будут применены тонкие манипуляции, ориентированные на то, чтобы вызвать чувство вины. Их нужно научиться замечать и не поддаваться. Чаще всего человек делает это неосознанно. И, возможно, будет благодарен, если ему на это указать. Только применять он их не перестанет.
Особенно Третья Эмоция не прощает предательства ее любви. Физическую измену она готова простить с большей легкостью, чем эмоциональную. Если она открылась и доверилась, а человек отверг ее чувства – для нее это трагедия.
Самое важное для Третьей Эмоции – это возможность медленного и постепенного диалога, где можно делиться чувствами, перебирать оттенки переживаний, в задушевной обстановке, без ограничений по времени. А если процесс начался, то не прерывать его.
Также хорошо прояснять вместе с ней, что она на самом деле чувствует. И никогда не использовать полученную информацию против нее.
Из Третьей Эмоции получаются хорошие врачи, дипломаты, а также комики, которые могут веселить аудиторию, сами оставаясь непроницаемыми. Но вообще Третья Эмоция боится людей и больших аудиторий, и, если работа требует контакта с людьми, ей обязательно периодически требуется от всех отдыхать.
Взаимодействие с Четвертой Эмоцией
Четвертая Эмоция – это самый благодарный слушатель, который принимает всё и спокойно отражает любые эмоции: как сильные, так и слабые. Поэтому рядом с Четвертой Эмоцией можно выражать себя так, как хочется.
На суд Четвертой Эмоции можно отдавать любые художественные произведения: ее критика будет объективной.
Источник
Третья Эмоция («сухарь»)
В Третьей Эмоции, как и в любой Третьей функции, присутствует раздвоенность. Внешне такой человек почти не проявляет эмоций, но внутри ощущает могучий потенциал. Может казаться, что он абсолютно равнодушен, тогда как на самом деле он сгорает от любви и страдает оттого, что не может выразить свои чувства.
Третья Эмоция чересчур чувствительна к эмоциям окружающих и беззащитна перед эмоциональным давлением. Она боится бурного изъявления чувств, боится истерик — и совершенно теряется в ситуации, когда вынуждена реагировать на них. Кроме того, она боится эмоциональной боли и страданий, которых не сможет выдержать.
В близком общении, а тем более в совместной жизни Третья Эмоция часто ощущается как человек непроницаемый. Партнер часто не может понять, что чувствует человек с Третьей Эмоцией. С одной стороны, он вполне приветлив, а с другой — постоянно держит дистанцию. И совершенно невозможно догадаться о том, какие чувства он испытывает. Не помогают даже прямые вопросы. Это очень мучительно для тех, кто жаждет эмоционального диалога.
Ключевой вопрос для Третьей Эмоции – это дистанция и близость. Ей может хотеться близости – но она надевает маску холодности и безразличия. Чуть что не так во взаимодействии – она сразу закрывается. Когда Третья Эмоция зажимается, она корит себя, но от этого еще больше зажимается.
Третья Эмоция, с одной стороны, всегда тянется туда, где сможет получить эмоции, а с другой – боится проявляться сама.
Мечта любой Третьей Эмоции – раскрыться и выразиться. Она боится, что внешний мир ее не оценит и не поддержит, но все равно мечтает реализоваться, так как получает самое большое удовольствие от эмоционального самовыражения.
Третьей Эмоции очень нравится говорить о чувствах, разбирая их до мельчайших оттенков, переживая каждое со всей возможной полнотой. Если Третью Эмоцию попросить вспомнить что-нибудь приятное, она будет вспоминать, смакуя каждую деталь, самые, казалось бы, незначительные мелочи.
В детстве Третью Эмоцию часто считают идеальным ребенком. Такой ребенок редко плачет и ни на что не жалуется. Поэтому родители избавлены от необходимости считаться с его чувствами. Но если Третью Эмоцию зажимать с самого детства, она вырастет еще более чувствительной и мучительно неспособной к открытому проявлению чувств.
Алкоголь — это одно из немногих средств, позволяющих Третьей Эмоции раскрепоститься. Но, как и следует ожидать, как только действие алкоголя заканчивается, она вновь возвращается в свое зажатое, закрытое состояние, в котором находится бОльшую часть времени.
Самый сложный вопрос Для Третьей Эмоции – это «Скажи, что ты чувствуешь» и «Определись, наконец, в своих чувствах». Третья Эмоция не до конца понимает свои чувства: она может сказать, что любит, и тут же начать сомневаться в этом. Ей важно подтверждение собственных переживаний в процессе диалога с окружающими. Для Третьей Эмоции любовь – это взаимодействие, в ходе которого люди понимают, что любят друг друга.
Как любая Третья функция, она постоянно находится в поиске себя и испытании собственных чувств. Такие люди могут стать психологами, чтобы заглядывать в глубины чужих душ. Могут заняться музыкой или пойти в актеры.
Иногда они решаются на признания и откровенное излияние чувств. Сказать «Я люблю тебя!», подобно Первой Эмоции, пуститься в слезы – это для них очень сладко. Они могут пойти на еще большую обнаженность признаний. Это выглядит очень необычно и даже несколько жалко.
Третьей Эмоции свойственно созерцание. Она любит природу, так как там безопасно. Для нее важно одиночество, где она может восстанавливаться. Также она любит животных, и они обычно отвечают ей взаимностью. Все это — следствие затруднений с выражением любви по отношению к людям.
Третья Эмоция может быть любезна с запасом. Особенно в ситуациях, где чувствует риск. В обществе это, как правило, милые люди, которые всем улыбаются.
Третья Эмоция стремится обаять людей, чтобы они любили и берегли ее. Ради этого она готова на многое, в том числе уступать, угождать и сдавать свои интересы, если не получается по-другому. К счастью, до этого редко доходит. Можно с уверенностью сказать, что Третья Эмоция строит отношения только с теми, кто, как ей кажется, ее любит, и игнорирует тех, кто не любит.
Обаять Третья Эмоция умеет практически всех. Это очень сильная ее сторона. Ее продолжают любить еще долго после того, как отношения завершились, иногда всю жизнь. Третью Эмоцию помнят в коллективе, хотя она уволилась много лет назад. И вспоминают всегда как душевного человека.
Главный минус Третьей Эмоции — большое количество масок и всевозможных защит. В своих масках Третья Эмоция может начать манипулировать людьми. Часто, вместо того чтобы отстоять свои эмоциональные проявления, она закручивает интригу, выставляет себя обиженной и вызывает в других чувство вины. Особенно часто она применяет этот прием в том случае, если человек предает ее чувства. Она думает, что если противник будет мучиться от любви, которую не сможет выбросить из сердца, и от вины, что не удержал эту любовь, то он осознает свои ошибки.
Третья Эмоция любит вытягивать из других признание в любви, и, даже если сама в этот момент переполнена чувствами, все равно старается снять с себя ответственность за эти чувства, перенести ее целиком на другого человека. Пусть он признаётся – а она еще и посмеется над ним. Но такие манипуляции Третья Эмоция совершает в основном неосознанно. Изнутри она не ощущает это как манипуляцию.
«Фиговый листок» Третьей Эмоции — ирония. Ей свойственна ироничность мироощущения (способность во всем находить повод для насмешки).
Третья Эмоция обладает врожденным юмористическим даром. Она склонна клеймить острой шуткой и иронизировать по поводу всевозможных явлений жизни, в особенности тех, что отличаются вычурностью, причем делает она это с абсолютно невозмутимым видом.
Третьей Эмоции свойственно преуменьшать даже очень яркие события, обеднять самые яркие краски жизни, описывая мир как нечто серое и блеклое, разбавляя эти описания лишь иронией и насмешкой.
Третья Эмоция ценит тонкий юмор, вроде английских анекдотов, рассчитанных на едва заметную улыбку.
Третья Эмоция не переносит излишнего пафоса, вычурности в выражении чувств, и в своих проявлениях эмоций старается не допускать ничего подобного. Лучше она будет молча страдать и любить, чем хоть на грамм переборщит с чувствительностью. Ей также свойственно одергивать других людей, если те перебарщивают с чувствами.
Такие люди не любят ярких красок, их ранит всё крикливо-вычурное как в цветах, так и в выражении чувств.
Людей с Третьей Эмоцией часто отличает ровный, монотонный голос, чем-то похожий на бормотанье, бедность интонаций. Речь несколько занудная. Бедная мимика и невыразительные жесты.
Самая яркая внешняя примета Третьей Эмоции — невозможность широкой открытой улыбки и смеха в полный голос. Улыбка выходит натянутой, смех — сдавленным, похожим скорее на хихиканье.
В целом мир Третьей Эмоции – это мир приглушенных красок и полутонов. Здесь внешняя холодность является лишь панцирем, за которым скрывается царство утонченных переживаний. Здесь любовь значит так много, что страх потерять ее заставляет с ней бороться. Здесь ценят доброе слово и очень нуждаются в теплом отношении. Здесь больше всего боятся слов: «Ты черствый сухарь, у тебя нет чувств». И больше всего мечтают нежно мурлыкать обо всем на свете. Но вместо этого иронизируют и насмехаются и рассматривают жизнь в перевернутый бинокль с серыми стеклами.
Источник
Люди с третьей эмоцией
Третья эмоция может наиболее чутко чувствовать изменения в эмоциональных состояниях других, распознавать неискренние эмоциональные проявления. По тройке чаще всего присутствуют либо критичность, либо самокритичность, либо и то и другое. Часто хотят быть открытыми, но не всегда решается. Неуверенны в своем самовыражении, в том, уместно ли это, и как оценят другие. В своих и чужих эмоциях. Люди с третьей Физикой и третьей Эмоцией могут быть неуверены в своей внешности, в том, насколько красивы. При этом 3Ф будет больше беспокоиться по поводу фигуры, а 3Э — по поводу эстетики, красоты как таковой, о том, нравится ли. Обращают внимание на эти аспекты у других людей. 3я функция низкая, так что особо много энергии на все это и нету, и можно то, что происходит в вышестоящих функциях — важнее. Обладатель третьей может быть уверен в себе в соответствующих вопросах, но при этом скорее всего будет все равно обращать внимание на оценку других. Будет желание улучшить ситуацию по третьей.
Третья эмоция позволяет чутко чувствовать изменения и настроения других, с другой стороны, не часто уделяя им особе внимание, это скорее ко второй. Свои эмоциональные состояния могут хотеть объяснять через вышестоящие функции. Часто не совсем понятно, где именно нарушается баланс в эмоциях, или понятно – но это не выразить открыто, потому что нету уверенности в том, что примут и поймут. По тройке сложнее всего раскрыться и попросить помощи — вроде она и не нужна, и просьба неуместна, и могут не так понять, и неясно, как принимать и как реагировать. Уверенная в себе гармоничная 3Э справляется с этим лучше и умеет внимательно отслеживать то, что просходит в эмоциональном мире себя и других, нравиться себе и другим и влиять на тон настроения. Третьей эмоции нужно общение, которое, однако, инициировать человек будет с вышестоящих функций.
Человеку с третьей эмоцией сложно рассказывать о себе что-то личное, быть открытым эмоционально, хотя по вышестоящим функциям человек может проявлять себя довольно активно. Они обращают внимание на красоту, гармоничность, но самостоятельных желаний, энергии на то, чтобы заниматься искусством, искать разнообразие в сфере эстетики – часто бывает мало. 3Э часто кажутся более закрытыми и холодными, чем есть на самом деле, и себя бывает сложно в этом оценить.
Источник
«Сухарь»(3-я Эмоция)
Легко описывать «сухаря» — само название подсказывает краски для палитры. Однако в этом случае было бы совершенно неверно использовать исключительно холодные, однотонные цвета. Как и любая Третья, 3-я Эмоция ощущает в себе скованный, но могучий потенциал, и в случаях, когда робость эмоционального самораскрытия удается преодолеть, огонь и страсть вырываются из-под айсберга «сухаря».
Однако такие самораскрытия не означают полной отмены раздвоенности чувств. Вот как описывает состояние своей 3-ей Эмоции философ Н.Бердяев: «Я замечал малейшие оттенки в изменении настроений. И вместе с тем эта гиперчувствительность соединялась во мне с коренной суховатостью моей природы. Моя чувствительность сухая. Многие замечали эту мою душевную сухость. Я не принадлежу к так называемым «душевным» людям. Во мне слабо выражена, задавлена лирическая стихия… В эмоциональной жизни души была дисгармония, часто слабость…Сама сухость души была болезнью».
3-я Эмоция самое беззащитное в мире существо. 3-ю Физику от ударов худо-бедно защищает право, 3-ю Логику и 3-ю Волю от ударов с грехом пополам защищает этика, но нет ни этики, ни права, способных хотя бы гипотетически взяться за защиту «сухаря» от наиболее болезненных для него ударов: истерик и вообще эмоциональных экзекуций.
Беззащитность 3-ей Эмоции перед бурным извержением чувств воспринимается нами не более как казус, чудачество, но никак не личная драма. А напрасно. Здесь подлинная трагедия, вдвойне мучительная, потому что абсолютно непонятна и невидима для окружающих.
Упрек в безучастности к болям 3-ей Эмоции приходится бросить даже такому великому знатоку человеческой души, как Лев Толстой. Воссоздавая образ несчастного Каренина в своем знаменитом романе, он поразительно точен в пригляде за 3-ей Эмоцией, но еще очень далек от понимания ее природы и сочувствия. Вот характерный отрывок:»Никто, кроме самых близких людей к Алексею Александровичу, не знал, что этот с виду самый холодный и рассудительный человек имел одну, противоречащую общему складу характера, слабость. Алексей Александрович не мог равнодушно слышать и видеть слезы ребенка или женщины. Вид слез приводил его в растерянное состояние, и он терял совершенно способность соображения.»
Нельзя не отдать должное, перо Толстого пусть холодно, но точно в описании уязвимости 3-ей Эмоции. Готов дополнить его лишь личным наблюдением, которое вполне могло бы стать информацией для уголовной хроники или, на худой конец, источником общественного порицания, если бы речь не шла об эмоциональном прессинге. Так вот, одну мою знакомую, нащупав ее 3-ю Эмоцию, дочиста ограбил собственный муж. Подсмотрев ее беззащитность перед эмоциональным давлением, он слезами выжимал из нее деньги, пока не выжал все. В ответ на истерические вопли, она успевала лишь зажать уши и пробормотать:»Бери, бери все, но, Бога ради, замолчи…»
Фраза:»Только без эмоций! «- с которой «сухарь» обычно вступает в конфликт, даже произнесенная категоричным тоном, на самом деле представляет собой не требование, а тайную мольбу о снисхождении к слабости, тщетную попытку прикрыть в драке больное место.
Описывая Каренина, безукоризненно точен Толстой и в том, что, когда обстоятельства выковыривают «сухаря» из его ледяной скорлупы, он, отпустив постоянно натянутые поводья чувств, внезапно начинает испытывать неведомое, даже немного пугающее удовлетворение от проявления своих переживаний. По словам Толстого, Каренин, склонившись над постелью готовящейся к смерти жены:»…вдруг почувствовал, что то, что он считал душевным расстройством, было, напротив, блаженное состояние души, давшее ему вдруг новое, никогда не испытанное им счастье…Он стоял на коленях и, положив голову на сгиб ее руки, которая жгла его огнем через кофту, рыдал, как ребенок».
Однако, как явствует, и справедливо, из толстовского романа, эпизоды открытости чувств редки для 3-ей Эмоции и не имеют продолжения. Поэтому как следствие, «сухарь», кроме как на беззащитность перед эмоциональными побоями, часто бывает обречен еще на одну муку — одиночество.
Прежде, говоря о представлениях, намертво связавших любовь и эмоциональность, уже констатировалось, что мерилом любви у человечества служат переживаемые и наблюдаемые чувства, а посему «романтик» (1-ая Эмоция) — лучший в мире любовник. У «сухаря» все наоборот — он худший в мире любовник.
Посторонние обычно вообще отказывают ему в способности к любви, как это отчасти делали современники по отношению к Чехову, утверждая, что в жизни Чехова не было большой любви. Но, по более точному наблюдению Куприна, проблема для Чехова заключалась не в содержании чувств, а в форме выражения. Куприн писал:»В нем жила боязнь пафоса, сильных чувств и неразлучных с ним несколько театральных эффектов. С одним только я могу сравнить его положение: некто любит женщину со всем пылом, нежностью и глубиной, на которые способен человек тонких чувств, огромного ума и таланта. Но никогда он не решится сказать об этом пышными, выспренными словами и даже представить себе не может. Как это он станет на колени и прижмет одну руку к сердцу и как заговорит дрожащим голосом первого любовника. И потому он любит и молчит, и страдает молча, и никогда не отважится выразить то, что развязанно и громко, по всем правилам декламации, изьясняет фат среднего пошиба.» Все так, Куприн совершенно прав, но инстинкт есть инстинкт, и человек, неспособный на широкий чувствительный жест, оказывается чаще, чем кто-либо, обреченным на одиночество.
Кроме того, что «сухарь» редко женится (выходит замуж), он еще и плохо размножается. Источник проблемы назван прежде — беззащитность перед эмоциональным давлением. У детей одно средство воздействия на мир — крик, а крик, мы уже знаем, самое мучительное для 3-ей Эмоции средство воздействия. Отсюда у «сухаря» страх перед деторождением и, как следствие этого, — бесплодие.
Остается удивляться, как вообще выживает в таких условиях 3-я Эмоция, но факт остается фактом, — «сухари», хоть и в малом числе, нарушая принципы естественного отбора, продолжают жить среди нас, подтверждая давнюю мысль, что природа не терпит пустоты.
Сам «сухарь» — идеальный ребенок. Он как бы специально создан для плохих родителей. Данная ему от природы несвобода выражения настроений и болей сама освобождает родителей от необходимости быть чуткими и предупредительными по отношению к ребенку. Когда Бунин спросил у матери и сестры Чехова, плакал ли он когда-нибудь, обе твердо отвечали:»Никогда в жизни.» Неправда ли, идеальный ребенок? Однако эта особенность «сухаря» имеет свою оборотную сторону. Отсутствие темноокрашенных эмоций у ребенка с 3-ей Эмоцией уравновешивается отсутствием эмоций светлоокрашенных. И когда Пришвин говорил, что он родился без улыбки, то тем самым констатировал не только факт собственной беды, но и беды своих родителей.
Невозможность широкой, открытой улыбки, свободного, в полный голос смеха — едва ли не самая большая беда 3-ей Эмоции. Одна девушка писала психиатру:» Изо всех сил пытаюсь сотворить что-то вроде смайла, гримаса яростно округляет мои глаза…Со стороны это выглядит как судорожное растягивание углов рта…Научите меня улыбаться!»Действительно, каменная улыбка, смех, либо беззвучный, как у Чехова и Молотова, либо принимающий форму хихиканья, как у Зощенко и Робеспьера — вот все, что обычно удается выдавить из себя 3-ей Эмоции.
Особенно заметна сдавленность смеха «сухаря» на фоне вольного гогота «романтика». Катаев вспоминая Зощенко, рассказывал:»В мире блаженного безделья мы сблизились со штабс-капитаном (Зощенко — А.А.), оказавшимся вовсе не таким замкнутым, каким впоследствии изображали его различные мемуаристы, подчеркивая, что он, великий юморист, сам никогда не улыбался и был сух и мрачноват.
Все это неправда.
Богом, соединявшим наши души, был юмор, не оставлявший нас ни на минуту. Я, по своему обыкновению, хохотал громко — как однажды заметил ключик (Олеша — А.А.), «ржал», — в то время как смех штабс-капитана скорее можно было бы назвать сдержанным ядовитым смешком, я бы даже сказал — ироническим хехеканьем…»
При том, что со стороны 3-я Эмоция выглядит существом редко и сдавленно смеющимся, у нее врожденный юмористический дар. Точнее, то , что мы принимаем за юмористический дар, представляет собой сочетание двух основных компонентов 3-ей Эмоции: процессионности и фигового листа. То есть, потребность в постоянном эмоциональном самовыражении реализуется не прямо и открыто, а под покровом иронии — обычного для 3-ей Эмоции фигового листа. Из этих двух компонентов и складывается образ «сухаря», как человека ядовитого, циничного, пристально вглядывающегося в смешную сторону жизни, с невозмутимым видом травящего анекдоты, от которых публика давится от смеха. Именно такими описываются Бестер Китон, Михаил Зощенко и их изображения с поправкой на масштабы, можно перенести на образ «сухаря» в целом.
Отпечаток сдавленности обычно лежит и на плодах юмористического творчества 3-ей Эмоции, хотя сторонними наблюдателями он воспринимается не как дефект, а как некая самобытная форма. Например, знаменитый английский анекдот, специально рассчитанный не на гогот, а на тонкую, едва заметную улыбку, — плод творчества не столько склонного к оригинальничанию, сколько страдающего от своей эмоциональной неразвитости англичанина.
В своих внешних проявлениях «сухарь» — полная противоположность «романтика». Крикливости 1-ой Эмоции 3-ей Эмоции нечего противопоставить, кроме ровного, бедного модуляциями. близкого к бормотанью речевого строя ( так, по описанию Бунина, говорил Чехов). Если же «сухарь» рискнет петь, то и в этом случае монотонность, узость полосы, механистичность звука дадут о себе знать. Бедны и жесты 3-ей Эмоции, и мимика.
Тот же контраст в мелочах. Если почерк 1-ой Эмоции размашист, воздушен, кудряв, то почерк 3-ей Эмоции аккуратен, собран, мелок, прост. Если пунктуация 1-ой Эмоции наполнена яркими, страстными знаками, то пунктуация 3-ей Эмоции ровна, бесстрастна, бедна. Как верно подметила критика: в одном стихотворении Цветаевой (1-ая Эмоция) больше знаков восклицания, чем во всем творчестве Иосифа Бродского (3-я Эмоция).
Обратным по отношению к 1-ой Эмоции является и понимание 3-ей Эмоцией задач метафоры. Вспомним, Макс Волошин, будучи «романтиком», категорически утверждал, что пиво с морем можно сравнивать, а море с пивом нельзя. Однако с ним, очевидно. не согласились бы многие крупные поэты, например, Иосиф Бродский, любивший сравнивать океан с одеялом. Так кто же прав? Оба правы, но каждый по-своему. Суть расхождений между «романтиком» и «сухарем» по поводу метафоры заключается в том, что, на взгляд «романтика», метафора должна работать лишь в одном направлении — на увеличение малого (пиво — море), тогда как метафорическая призма «сухаря» обычно работает в обратном направлении — на уменьшение большого (море — пиво). Процитирую в этой связи знаменитое описание грозы в «Степи» Чехова: «Налево, как будто кто чиркнул по небу спичкой, мелькнула бледная, фосфорическая полоска и потухла. Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошел по железной крыше. Вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо.»Вряд ли найдешь более приземленное, увиденное как бы в перевернутый бинокль, описание столь могучего и пугающего своими масштабами явления как гроза. Таким его воссоздавать может только 3-я Эмоция.
Помнится, рассуждая о проявлении процессионности в художественном творчестве 2-ой Эмоции, я назвал это творчество «акыническим». Так вот, 3-я Эмоция тоже процессионна, даже суперпроцессонна, поэтому «сухарь» — это «суперакын». Изумительным образцом такого суперакына, думаю, следует признать Иосифа Бродского. Бесконечное, подобное водопаду, струение его стихов, где концы строк и строф, не являются концами в собственном смысле этого слова, но ступенями, через которые перекатывается неиссякающий ток слов, фиксирующих почти поминутно малейшие оттенки настроений поэта — таков стиль Бродского, образцово отражающий своеобразие художественного облика произведений 3-ей Эмоции.
Еще одна парадоксальная, на взгляд литературоведения, черта, обьединяющая поэтов с 3-ей Эмоцией, заключается в том, что, будучи тончайшими лириками, они оказываются в стороне от главной лирической темы — любовной. До появления Бродского, это обстоятельство отмечалось как казус творчества Заболоцкого и Твардовского. Однако, если бы литературоведение пригляделось повнимательнее, то оно обнаружило бы в их произведениях не только отсутствие ярко выраженной любовной темы, но и приметы горячечной страсти как таковой, независимо от содержания.
Если говорить о жанровых пристрастиях «сухаря», то при любом роде художественной деятельности он прежде всего пейзажист и анималист. Скажу больше, ярчайшей приметой 3-ей Эмоции вообще, независимо от характера деятельности, является единственная открыто проявляемая страсть — любовь к природе и животным. Бердяев обьяснял источник этой страсти следующим образом:» Мне легко было выражать свою эмоциональную жизнь лишь в отношении к животным, на них изливал я весь запас своей нежности. Моя исключительная любовь к животным, может быть, с этим связана. Эта любовь человека, который имеет потребность в любви, но с трудом может ее выражать в отношении к людям.Это оборотная сторона одиночества.»
Здесь, как и во многих других случаях, следует оговориться: уязвимость 3-ей Эмоции бывает такова, что и святую свою страсть к животным, к природе «сухарь» старается прикрыть, замаскировать, рядясь то охотником, то рыболовом (Пришвин,Паустовский). «Сухарю» кажется, что маска добытчика достаточно надежно прячет его «слабость». Но это не так. Обычное для 3-ей Эмоции равнодушие к результатам охоты или рыбалки — выдает ее с головой. Однажды, стоя со спиннингом у реки, президент Буш пожаловался, что обычно остается без улова «Тогда что же вы здесь делаете?» — спросили его. «Я люблю забрасывать спиннинг и люблю ловить рыбу,» — ответил Буш. Вот таким невнятным ответом приходится отделываться 3-ей Эмоции, когда речь заходит об истоках ее странного неприбыльного увлечения.
Хотя в разделе, посвященном 3-ей Эмоции, было довольно много сказано о художественных пристрастиях ее, «сухарь» редко избирает художественное (религиозное, мистическое, развлекательное) поприще и, более того, часто старательно избегает его, обдавая представителей артистических профессий холодом иронии и плохо скрываемого пренебрежения. Если говорить о карьере, самой природой как бы предназначенной «сухарю», то это будет карьера дипломата.
Не знаю как, но сложилось представление, что классный дипломат — это такой человек, что если на дипломатическом приеме дать ему под зад, то собеседник ничего не прочтет на его каменном лице. Бог ведает, откуда взялось данное представление, и как часто дипломат получает под зад, но, очевидно, что «сухарь» подходит на эту роль как никто другой. Сила общественного мнения, даже пустого, даже дикого, беспредельна, поэтому прирожденная невозмутимость 3-ей Эмоции действительно нередко приводит ее на дипломатическое поприще и практически гарантирует, независимо от остальных качеств, высокую профессиональную оценку (Молотов).
От карьеры дипломата — прямая дорога к карьере политика. Но в случае такой смены поприщ, 3-я Эмоция, работавшая прежде на плюс, начинает работать на минус. Особенно в последнее время. Проблема заключается в том, что нынешняя демократизация политической жизни и стремительный рост влияния на нее средств массовой информации, сделавшие простого избирателя господином политической судьбы, поставили на пути политика-«сухаря» почти непреодолимый барьер — тест на эмоциональность. Кажущаяся бесчувственность, мнимая неспособность к сопереживанию, занудность речей 3-ей Эмоции заставляют избирателя взирать на нее с подозрением и неприязнью. Поэтому, даже когда 3-ей Эмоции удается прорваться к кормилу власти (Тэтчер, Буш), ее представителей уважают, боятся, ценят, но не любят.
Источник