О нас Наши принципы Как нам помочь? Вкусное предложение: Веганская кухня Условия использования информации Волонтерский отдел Часто задаваемые вопросы Вестник Виты Цитаты Календарь Как подать заявление в полицию Форум Контакты
ПОИСК НА САЙТЕ:
№ нашего кошелька: 41001212449697
№ нашего кошелька: 263761031012
«БЕЛЫЙ» список фирм «ЧЕРНЫЙ» список фирм
Листовки
Формат A5, pdf. 5 Mb
Формат Doc. 70 Kb
Формат Doc. 580 Kb
Формат Doc. 150 Kb
Архив рассылки
Нужны ли опыты на животных?
Истории студентов и преподавателей
Елена Маруева, магистр естественных наук, специальности: «Поведение и защита животных», «Ветеринария», «Зоотехния», официальный представитель ИнтерНИЧ в России
Хочешь лечить – учись убивать?
Мечта, принесённая из детства
Мне было б лет, когда я сказала родителям, что стану ветеринаром. Я пронесла детскую мечту через все школьные годы, и вот я уже абитуриентка, а на носу вступительные экзамены на ветеринарный факультет. «Ты знаешь, что тебе придётся резать лягушек, чтобы научиться лечить животных?» — сказала мне подруга Ольга, которая поступала на биологический факультет. Как и большинство людей, она считала, что невозможно научиться лечить, не потренировавшись сначала на подопытных животных. Тогда я не знала, права ли она, но для себя решила, что сделаю всё, чтобы избежать экспериментов на животных. По прошествии нескольких лет, когда мы обе уже закончили вузы, мы вернулись к тому разговору, и вспомнили, как верили в миф о необходимости вивисекции. Теперь мы — дипломированные специалисты и можем с уверенностью заявить, что можно получить качественное биологическое, медицинское или ветеринарное образование, не прибегая к опытам на животных. Ольга — профессор и преподаватель Принстонского университета в США, во время обучения она не загубила ни одно животное, а в своей научной работе она не проводит эксперименты на животных.
Мне также удалось получить профессию ветеринарного врача, ни принося в жертву ни одно подопытное животное. Сейчас я хочу обратиться к тем студентам, которым ещё предстоит столкнуться с вивисекцией на занятиях. Но прежде мне хотелось бы рассказать, что из себя представляют эксперименты на животных.
Самая невезучая из класса земноводных
Когда я училась на ветеринарном факультете, большинство опытов ставили на лягушках. Приведу в пример классический студенческий опыт. Лягушке на лапку кладут кусочек бумаги, смоченный в слабом растворе серной кислоты.
Через некоторое время кислота начинает жечь кожу, и лягушка отдёргивает лапку. А теперь представьте, что будет, если на лапку положить бумажку, пропитанную раствором кислоты очень сильной концентрации? Конечно, она задёргает лапой намного быстрее, чем в первый раз! Этот опыт настолько примитивен, что любой школьник предугадает его результат. Многие из сту-денческих опытов такие же бесполезные и жестокие, как и этот эксперимент.
Я заметила, что опыты на лягушках не вызывают у людей столь сильного возмущения, как эксперименты на собаках и кошках. Большинство из нас судят о способности животного чувствовать боль по схожести болевых реакций животного со своими собствен-ными. Например, крик, визг, дрожь, активные попытки вырваться в ответ на болевой раздражитель — такое поведение характерно как для чело¬века, так и для многих животных. Именно так поведёт себя собака, если ей больно. Но не все животные одинаково реагируют на болевые раздражители. Грызуны и птицы, например, могут замирать, когда им больно. Создаётся впечатление, что они просто не чувствуют боль.
Лягушки совсем не похожи на нас и на других животных, которые традиционно являются любимцами человека (собаки, кошки и др). Их глаза не так выразительны. Маленькие, скользкие и холодные, у некоторых людей они вызывают отвращение. Лягушки редко кричат во время опытов, но это не значит, что они не страдают. Лягушка имеет центральную нервную систему, и, следовательно, испытывает боль. Представьте, что чувствует беззащитное земноводное, которое прикололи булавками к куску резины и вырезали кожу на груди, чтобы посмотреть, как бьётся сердце!
Сострадание не может распространяться только на определённые виды животных. Если человек милосердный, он пожалеет и собаку, и лягушку, и насекомое. Давайте будем помнить о том, что мыши, лягушки и даже насекомые и моллюски тоже способны испытывать боль.
Как рождается жестокость среди ветеринаров?
Люди часто жалуются на бездушие врачей. Что касается ветеринарных специали-стов, то, по моему мнению, существуют две причины, которые могут привести к бессердечному отношению ветеринаров к пациентам.
Первая причина — это эксперименты на животных.
В настоящее время все опыты на животных, которые проводят студенты медицин-ских, биологических и ветеринарных факультетов, можно заменить альтернативами. Что касается ветеринарии, то здесь самая лучшая альтернатива — это клиническая практика, проведение операций и терапевтических процедур под контролем врачей. Я лично первые операции проводила под наблюдением опытного ветеринара. За всё время обучения я ни разу не принимала участия в опытах на животных. Подобным образом обучались и некоторые из моих сокурсников, работая в ветклиниках ассистентами врачей. Теперь они сами — квалифицированные врачи.
Сейчас, когда многие российские вузы не могут закупить лабораторных животных из-за финансовых трудностей, студенты часто получают практический опыт, сначала наблюдая за проведением операций и терапевтических процедур, а затем сами их выполняют под контролем специалистов. Получается, что преподаватели вынуждено применяют альтернативы к опытам по хирургии, терапии, акушерству. В данном случае финансовые трудности сыграли свою положительную роль.
Вторая причина, которая может привести к развитию жестокости среди ветеринаров — это тот факт, что российских студентов готовят преимущественно к работе с сельскохозяйственными животными.
Студентов приучают рассматривать коров, кур, свиней в основном только с точки зрения выгоды, которую они приносят человеку. С ними учат обращаться как с машинами для получения продуктов питания — молока, яиц, мяса. Если лечение живот¬ного обходится дорого, его просто убивают. Если бы те процедуры, которые проводят на сельскохозяйственных и пушных животных повторили на домашней собаке или кошке, большинство людей назвали бы такое обращение с животными крайне жестоким. Однако все перечисленные животные одинаково восприимчивы к боли.
Вот наглядный пример. Для того, чтобы поросята быстрее набирали вес, их кастрируют в возрасте нескольких недель. Эту операцию проводят БЕЗ ОБЕЗБОЛИВАНИЯ. Однажды, при прохождении хирургической практики, нас повезли на свиноферму помочь провести кастрацию свиней. Студенты ловили поросят, потом один человек крепко держал поросёнка, другой лезвием рассекал ему мошонку и от¬резал семенники. Операция проводилась без всякой анестезии. Животные кричали, вырывались, а потом, когда их вы-пускали в загон, долгое время пребывали в болевом шоке.
На зверофермах норок и других животных усыпляют курареподобными препаратами. Смерть наступает от удушья, хотя внешне создаётся ощущение, что животное мгновенно уснуло. На самом деле его просто парализовало, и зверь задыхается, не в силах пошевелиться. Другие методы убоя пушных зверей включают отравление газом, пропускание тока через половые органы или анальное отверстие.
Как может ветеринар, проработавший на звероферме, сострадательно относиться к домашним собакам и кошкам? Может, поэтому многие ветеринары в России до сих пор усыпляют животных курареподоб¬ными препаратами?
Будущие ветеринары! Пожалуйста, никогда не применяйте курареподобные препараты для усыпления животных. Смерть от дитилина или листенона — одна из самых мучительных. В цивилизованных странах мира усыпление этими препаратами наказуемо. Если вам предстоит усыпить животное (речь идёт о самом безнадёжном, исключительном случае!), применяйте снотворные или наркотические препараты. Их передозировка обеспечит гуманное усыпление животного.
Здесь у многих из Вас, наверняка, возник вопрос: «Ну, хорошо, допустим, я не хочу принимать участие в опытах на животных, но что я могу сделать? В большинстве российских вузов не предусмотрены альтернативы к экспериментам.»
Что Вы можете сделать, чтобы избежать опытов на животных?
Постарайтесь обнародовать своё отношение к вивисекции, т. к. это первый шаг на пути к внедрению альтернатив и изменению сознания других студентов. Вы можете сделать это следующим образом: • распространять среди студентов и преподавателей бюллетени о движении за гуманное образование. (Информационные материалы можно получить в Российском отделении ИнтерНИЧ); • показать преподавателям каталог альтернатив ИнтерНИЧ; • написать статью в студенческую газету.
Чем большее количество студентов будет настаивать на замене опытов, тем быстрее учебное заведение перейдет к использованию альтернатив.
Многие вузы России испытывают финансовые трудности, из-за чего они закупают меньше лабораторных животных. Следовательно, количество опытов сокращается. Это даёт Вам возможность не принимать участие в экспериментах, как например, в том случае, если на целую группу студентов выдали одну лягушку, и эксперимент проводит кто-то другой. Но тогда Вы наблюдаете за проведением эксперимента и в какой-то степени участвуете в вивисекции. Если есть такая возможность, старайтесь не только избегать опытов на животных, но и высказывать вслух свою позицию не агрессивно, но уверенно, оперируя фактами.
Из-за финансовых трудностей с приобретением лабораторных животных, преподаватели, порой, сами ищут альтернативу вивисекции. И здесь вы можете им помочь. Например, преподаватель по хирургии говорит Вам о том, что на следующем занятии Вы будете отрабатывать технику наложения швов или учиться проводить стерилизацию самок, но только если кафедра найдёт подопытных животных. Предложите преподавателю провести занятие на трупах животных, умерших естественной смертью или усыплённых из-за неизлечимой болезни. Можно достать трупы животных, например, договорившись с кафедрой анатомии или ветклиникой. Предложите организовать поход в ветклинику, где студенты будут помогать врачам оперировать и лечить животных. Многим клиникам действительно требуется помощь студентов и они охотно идут на такое сотрудничество.
Когда я изучала хирургию, у кафедры были трудности с приобретением подопытных животных. Но преподаватели, к счастью, нашли простой выход: они проводили операции на тех животных, которым действительно требовалась помощь, а мы наблюдали за их проведением.
Моя знакомая, бывшая студентка МГУ, догово¬рилась с преподавателем практики по зоологии, что она не будет ловить и умерщвлять живых насекомых, а использует уже существующую, кафедральную коллекцию насекомых для сдачи зачёта. Ей пошли навстречу. И Вы тоже можете попробовать договориться с преподавателями о использовании таких или других альтернатив. Помните: даже если в Вашем вузе нет компьютерных про-грамм, муляжей, макетов и других специализированных альтернатив к опытам на животных, есть вещи, которые можно сделать уже сейчас. Например, если Вам предлагают разрезать лягушку для проведения лабораторной работы, попросите преподавателя разрешить Вам использовать плакаты, схемы, просто описание эксперимента в учебнике. Ведь большинство опытов и их результаты уже хорошо описаны в учебниках и методических пособиях.
Уважаемые студенты-ветеринары, медики и биологи! Давайте будем помнить, что большинство из нас выбрали эти профессии, исходя из благородных стремлений. Мы хотели помогать людям, животным, внести свой вклад в охрану окружающей среды. Мы хотели спасать жизни. Но животные, которых мы загубим во время обучения, всегда останутся на нашей совести, в то время как можно получить образование, не причиняя вреда животным. А ведь можно прожить и всю жизнь, не поддерживая убийство и эксплуатацию животных. Я сделала свой выбор не только в пользу гуманного образования. Я не употребляю животных в пищу, не ношу их мех и кожу и покупаю продукцию, не испытанную на животных.
Таким образом, у каждого из нас есть выбор.
Анна Ющенко, Ветеринарный врач
Наверное, каждый, кто изучал естественные науки, размышлял о том, какой ценой доставались научные открытия. Миллионы животных принесли в жертву свою жизнь ради науки. Все это способствовало укоренению ложного стереотипа о том, что добиться успеха на биологическом поприще можно, только шагая по трупам. Для воспитания стойкости духа у будущих павловых и сеченовых, им предлагается резать, кромсать, истязать, наблюдать живую плоть, сохраняя при этом хладнокровие стороннего наблюдателя. Любое проявление сострадания воспринимается как признак несомненной слабости.
Бороться с таким мнением окружающих мне пришлось на протяжении всех лет своей учебы в ветеринарном институте. Когда на занятиях по физиологии преподаватель не смогла заставить меня резать лягушек, мне пообещали трудности со сдачей экзамена. Однако мой ответ был исчерпывающим, и я получила пятёрку. Так было и с другими дисциплинами. И при этом моя квалификация не пострадала из-за того, что я не участвовала в экспериментах. Все они подробным образом описаны в учебниках и изображены на стендах. К тому же, большинство экспериментов демонстрируют элементарные явления, понять которые можно и не прибегая к жестоким опытам на животных.
Ну ладно, говорили мне, это все теория, а что ты будешь делать с практикой, как же ты получишь практические навыки, так необходимые ветеринару для лечения животных? На ком ты будешь тренироваться делать операции?
Но научится лечить и оперировать можно, помогая действительно больным животным. Я устроилась на практику в приют для домашних животных, где под руководством опытных специалистов я училась делать операции, проводить терапевтические процедуры. Можно ли описать, с каким количеством разнообразных клинических случаев приходится сталкиваться врачу, работающему с бездомными животными? От ран и ушибов до полостных операций и полного спектра инфекционной и инвазионной патологии. Всё это требует полной отдачи сил и знаний. Здесь жизненно необходимо искреннее сострадание к каждому пациенту. И наградой тебе служат спасенные жизни и ежедневное, ежеминутное осознание своей необходимости, что для любого врача является истинным признанием его деятельности.
Сейчас я являюсь представителем организации (InterNICHE) ИнтерНИЧ на Украине. Я работаю ветеринарным врачом в приюте для собак и кошек «SOS» И всем студентам, которые сталкиваются с похожими проблемами, я желаю никогда не поступаться своими убеждениями и помнить, что биология — это наука о жизни, а не о смерти!
Особая благодарность за становление моей профессиональной карьеры: председателю Харьковского областного общества защиты животных Бондаренко О.Б. и президенту международного общества защиты животных «SOS» Тарнавской Т.И.
Педагогика (биология и немецкая филология), Университет Карлсруе
В раннем детстве и в школе я мечтала стать ветеринаром, потому что хотела помогать животным. Но когда я узнала, что при изучении ветеринарной медицины надо участвовать в экспериментах над животными, я поняла, что не смогу изучать эту науку до тех пор, пока эта ужасная практика проведения опытов над животными не будет отменена.
После окончания школы в 1987 году я начала изучать биологию и немецкую филологию в Карлсруе. Я решила стать школьным учителем и учить детей обращаться с животными милосердно и с любовью.
Я знала, что изучение биологии также включает в себя вивисекцию и эксперименты на животных, но была уверена, что будущих школьных учителей не заставляют принимать участие в подобных «упражнениях»: в Германии учителям запрещено проводить в школах эксперименты на животных. Я была шокирована, когда в начале моей учебы в университете мне сообщили, что я должна буду участвовать во всех практикумах, включающих эксперименты на животных. Я обратилась с прошением в правительство Германии и написала письма в Министерство образования и Министерство науки, но безуспешно.
Я опасалась, что из-за моего отказа проводить опыты на животных мне вообще не позволят изучать биологию. Поэтому я пошла против своей совести и приняла участие в первых практикумах, включавших в себя эксперименты на животных. Они проводились группами студентов из трёх человек, и если животное было живо, я его не трогала. Но я не уходила из лаборатории. До этого я даже не могла себе представить, что человек может совершить поступок, идущее полностью вразрез с его личными ценностями и чувством справедливости.
После того, как я изучила первую половину материала, я решила начать судебный процесс против своего университета. В 1990 году я заявила, что при изучении второй половины материала не буду участвовать в практикумах по зоологии, а в 1991 году обратилась в Федеральный Административный Суд. При рассмотрении дела в первый раз я проиграла. Судьи заявили, что я подвергну опасности весь штат! Они мотивировали своё решение тем, что если я не буду принимать участие в вивисекции, я не смогу стать хорошим учителем, а государству нужны компетентные учителя биологии. Поэтому вопрос моих личных убеждений оказался менее важным. Однако, я считаю, что школьный учитель должен учить детей уважению жизни и гуманному обращению с животными. И если при обучении в институте учитель будет проводить эксперименты на животных, он не сможет привить детям эти ценности.
При судебном рассмотрении дела во второй раз я потерпела поражение по другим причинам: судьи сомневались, достаточно ли эффективны альтернативные методы ( Безусловно, они эффективны!). Судьи также заявили, что смотреть фильмы, в которых демонстрируют эксперименты на животных, и самому выполнять эти эксперименты — это почти одно и то же с этической точки зрения, потому что если для меня допустим просмотр фильма, то должны быть допустимы и эксперименты на животных. Судьи не поняли очевидную разницу: когда человек смотрит фильм, он никого не убивает!
В третий раз я снова проиграла. Теперь судьи обосновали свой отказ тем, что я не достаточно подробно рассказала об альтернативах. Им нужна была конкретная альтернатива для каждого эксперимента. Но это невозможно: некоторые эксперименты необходимо просто отменить, для них не требуется специальная альтернатива.
Тогда я передала дело в высшую судебную инстанцию Германии, в Федеральный Конституционный суд. Судебный процесс длился девять лет. В апреле 2000 суд отклонил мое дело с тем же объяснением, что и Федеральный Административный суд: список альтернатив был недостаточно подробен. Было также отмечено, что студенты выступают против использования животных в высшем образовании очень редко, и, поскольку мой случай является «исключением», удовлетворение моего иска не представляет собой интереса для общества. Тем не менее, суд знал о существовании таких организаций как Сатис и ИнтерНИЧ и, следовательно, о том, что другие студенты также выступают против опытов на животных. Более того, наше конституционное право на свободу совести не должно быть делом количества: у каждого человека должно быть право выбора.. В настоящий момент я думаю об обращении в Европейский суд.
Во время судебных процессов я активно работала в организациях Сатис и ИнтерНИЧ. В университете я изучала немецкую литературу и философию и впоследствии получила ученую степень магистра гуманитарных наук. Хотя я всегда увлекалась литературой и философией, изначально я не планировала заниматься филологией. Сейчас я пишу докторскую диссертацию и надеюсь, что найду работу в качестве преподавателя университета, может быть, в Африке. Работа учителем — это моё призвание.
Зоология, Уэльсский Университет, Аберистуит
Я относился к опытам на животных резко отрицательно еще до того, как начал изучать зоологию.
В конце одного из первых практических занятий я подошел к преподавателю, чтобы обсудить с ним возможность моего неучастия в экспериментах на животных. Преподаватель отреагировал на моё предложение враждебно: «Зачем я решил изучать зоологию, если не хочу заниматься вивисекцией?» «Как я собираюсь найти работу, не имея опыта вивисекции?» После долгих обсуждений мне и моему товарищу посоветовали подумать, стоит ли нам изучать зоологию или лучше заняться чем-нибудь другим. Однако не все преподаватели проявили подобное непонимание: некоторые поддерживали наше право иметь собственную точку зрения.
Хотя я был уверен в своей правоте, мне было необходимо найти доказательства того, что угрозы преподавателей не оправданы. Ведь я отказался от проведения опытов на из-за брезгливости, а по соображениям милосердия и сострадания к животным. Я спросил у третьекурсников, много ли знаний они получили в результате посещения практикумов с проведением вивисекции. Большинство студентов ответили, что эксперименты на животных ничему их не научили, в то время как профессиональный видеофильм принес бы им гораздо больше пользы.
Затем я решил выяснить, действительно ли меня не возьмут на работу без опыта вивисекции. Я написал письма в 30-40 различных организаций. В письмах я объяснил, что в институте меня пытаются заставить заниматься вивисекцией. Я спросил, примут ли эти организации на работу выпускника университета, не имеющего опыта вивисекции. Во всех организациях, в том числе и в Лондонском Институте Зоологии, мне ответили, что, хотя они не хотели бы поддерживать моё противостояние требованиям университета, они не отказали бы такому выпускнику в приеме на работу. Я решил продолжить изучение зоологии.
Я поделился полученной информацией с деканатом и мы решили, что не будем заниматься вивисекцией на нашем курсе, хотя на тот момент в распоряжении университета не было достаточно альтернатив. На первом курсе проблемы перед нами не стояло, потому что вивисекция не была предусмотрена программой. Но на втором и третьем курсах были практикумы, включающие эксперименты на живых животных. Во время вивисекционных практикумов те студенты, которые не принимали в них участие, должны были написать доклад. Было решено, что во время проведения практикумов с экспериментами на животных мы будем наблюдать подготовку эксперимента, а затем использовать полученные данные и подробно описывать результаты, как будто мы посещали занятия, поскольку инструкционные брошюры были очень точны.
Хотя я считаю, что университет обязан был предоставить нам альтернативы, я всё-таки рад, что остался верен своим принципам и не ушел с факультета. Я в самом деле ничего не потерял из-за отказа участвовать в экспериментах на животных. Те из моих однокурсников, кто участвовал в экспериментах, подтвердили то, что говорили студенты-старшекурсники в начале моей учёбы: они не понимают, с какой целью в принципе проводились эксперименты на животных, так как они не дали им практически никаких знаний. Рассечение тел животных не имеет никакого отношения к практической работе в области зоологии, которой я сейчас занимаюсь. Я считаю, что моему университету необходимо усовершенствовать подход к обучению студентов.
Биология и география, Университет Эотвос, Будапешт, Венгрия
Я учился по специальности «биология и география». На четвертом курсе нам предстояло изучать физиологию животных, а в Венгрии, как и во всех европейских странах, в курс физиологии животных были включены опыты на лягушках, мышах, крысах и даже кошках.
В начале учебного года моя сокурсница и я сообщили нашему руководителю практики, что из этических соображений мы не хотим проводить эксперименты на животных. Мы объявили о нашем решении при всех сокурсниках. Профессор рассердился, но не отказался категорически. Он рассказал декану факультета о нашем решении, и тот попытался убедить мою сокурсницу и меня принять участие в экспериментах.
Некоторое время мы ждали, какое решение будет принято относительно нашего отказа участвовать в экспериментах, и в конце семестра декан объявил, что мы не получим оценки за практикум. Такое решение означало, что мы не сможем продолжить изучение биологии получить желаемую специальность. Мы обращались ко всем влиятельным людям в университете, и после долгих «переговоров» нам разрешили вместо 12 практических работ выполнить лишь одну. Этим единственным экспериментом было исследование сердца лягушки под наркозом.
Мы оказались в ужасной ситуации. Перед нами встал вопрос: почему необходимо жертвовать жизнью этой лягушки? Однако, нам пришлось принять во внимание как практические, так и политические факторы. Моя коллега хотела стать ученым-биологом, а в 1980-е годы в Венгрии все еще господствовал авторитарный коммунистический режим, то есть трудно было подвергать сомнению любую общепринятую идею. На нас оказывали политическое давление, так как мы выбрали очень опасный в то время путь. Для того, чтобы получить возможность бороться за гуманное отношение к животным, надо было в каком-то случае пойти на компромисс. В нашем случае был только один выбор. Мы оба решили провести тот единственный эксперимент.
Чтобы искупить вину перед лягушкой, я стал активно сотрудничать с зоозащитной группой, которая поддерживала нас во время нашей борьбы. Я также вступил в ассоциацию «Фауна», в венгерскую группу по охране природы и начал сотрудничать с ИнтерНИЧ. Будучи студентом последнего, пятого курса, я организовал в университете комитет по этике, чтобы помочь как животным, так и студентам. Комитет состоял из профессоров и студентов. Создать его помог профессор, который хотел помочь преодолеть наши трудности, но не смог, так как работал на другом отделении. На собрании комитета было решено создать Кодекс Этики для того, чтобы в дальнейшем преподаватели и студенты применяли его на практике. К сожалению, Кодекс был недостаточно строгий и используют его не так, как мы планировали.
Через два года после моего окончания университета активисты «Фауны» и других движений начали собирать в университете подписи в поддержку гуманного образования. Более 100 студентов, изучающих биологию, химию, географию и физиологию, подписали прошение начальству. Косвенным результатом этого сбора подписей стала возможность отказа от участия в экспериментах над животными. Негативным результатом стало распоряжение администрации университета, о том, чтобы любой студент, поступающий на факультет физиологии животных, давал расписку, что он обязуется выполнять все относящиеся к учебе требования преподавателей. Но это было в 1991 году и я надеюсь, что, благодаря политическим изменениям в стране, такой документ больше не потребуется.
Теперь я считаю, что разумнее всего работать над принятием закона в защиту подопытных животных. Я активно сотрудничал с местным зоозащитным движением во время принятия нового закона о животных в Венгрии. Я настоял, чтобы в закон было введено положение об использовании животных в образовании. Согласно закону, всегда, когда это возможно, следует применять альтернативы. А принуждать студентов выполнять эксперименты над животными запрещено. Теоретически, закон не рекомендует прибегать к вивисекции, но данное положение закона, как и многие другие, можно истолковать по-разному. Однако главное — это то, что теперь у студентов появилось право отказаться от проведения опытов на животных.
Возвращаясь к опыту на лягушке, я до сих пор не знаю, правильно ли поступил. Может быть, если бы мы открыто не возражали против проведения практических работ, то мы сумели бы избежать непосредственного участия в них. Именно так мы и поступили во втором семестре. В любом случае, в то время, в условиях коммунистического режима, ничего другого нам не оставалось. Возможно, сейчас я бы действовал по-другому. Конечно, я никогда не смогу спасти ту лягушку, но надеюсь, что смогу спасти других.
Биология, практическая этика Федеральный Университет Санта-Катарина, Бразилия и Университет Лёвен
Когда я начал изучать биологию, то решил с уважением относиться к жизни животных. Однако, я боялся, что во время учёбы меня заставят проводить опыты на животных. Я столкнулся с экспериментами на животных на первом курсе, при изучении биологии клеток. В знак протеста я не посещал практические занятия и убеждал однокурсников также не посещать практикумы. Однако, не смотря ни на что, во время одного занятия преподаватель убил крысу только для того, чтобы продемонстрировать студентам фагоцитоз в клетках печени.
Другая практическая работа, по физиологии человека, проводилась на втором курсе. Профессор демонстрировал нам легкие и сердце собаки, реакции на различные химические вещества, такие как адреналин, после чего собаку убивали. За неделю до этой практической работы я спросил профессора, неужели она так необходима? Когда профессор услышал мой вопрос, то явно почувствовал себя неуверенно. Никто раньше не задавал ему таких вопросов.
«Хорошо», — сказал профессор, — «давайте поступим так. Те, кто не возражают против этого эксперимента, пусть придут на практическую работу на следующей неделе. А те, кто возражают, пусть остаются дома». До тех пор данная практическая работа была обязательна для всех, но тогда лишь 4 студента из приблизительно 30 согласились посетить занятие, на котором проводилась вивисекция собаки. Эксперимент вызвал недовольство многих студентов. Неужели надо убивать собаку, чтобы научить уже известным вещам? Неужели «право на знания», которое отстаивали те 4 студента, важнее, чем право собаки на жизнь?
Я узнал, что однажды при проведении этого эксперимента собака пришла в сознание и начала визжать. Один студент разрыдался, многие хотели выйти из лаборатории. Однако профессор не разрешил им выйти и сказал: «Успокойтесь! Это физиологический процесс! Не волнуйтесь! Мы можем дать наркоз еще раз!»
Я и две однокурсницы решили спасти подопытную собаку. За несколько минут до начала следующей практической работы я вошел в лабораторию, а мои сокурсницы стояли у двери. Собака находилась в лаборатории, она была привязана к полу цепями и смотрела на меня со страхом. Я освободил ее от цепей, схватил и убежал. Я слышал, как люди кричали мне вслед: «Эй, эй, эй!», но не оглядывался. Когда я бежал с собакой через студенческий буфет, многие удивленно смотрели на эту странную сцену. Я сел в машину и уехал домой. Когда я приехал домой и успокоился, то пошел гулять с этой собакой. Теперь ее зовут Криггер и она живёт у моего друга.
Нас обвиняли во «вторжении» и в «хищении общественной собственности». Однако у нас были веские этические и педагогические аргументы в нашу пользу. Преподаватели физиологии грозили нам серьезным наказанием в случае, если мы не вернем собаку, но мы ответили, что эта собака была подобрана на улице, и что мы ее не отдадим. Мы объяснили, что жизнь не может быть чьей-то собственностью, что при изучении биологии студентам не должно прививаться неуважительное отношение к чужой жизни. Мы согласились вернуть в университет лишь цепь. Преподаватели утверждали, что знакомы с этическими принципами, касающимися лабораторных животных. Но любой этический принцип должен строиться на уважении к жизни, особенно если речь идет о жизни существа, способного чувствовать боль.
Что касается моего «вторжения», то здесь у меня также были веские доводы в свою защиту: я изучал данную дисциплину, вошел в лабораторию в положенное время, без применения насилия. В итоге нам сделали предупреждение (самое мягкое наказание). Кроме того, с нас взяли обещание организовать три семинара или конференции об использовании животных в образовании. В это время большая часть студентов биологического факультета и многие профессора были на нашей стороне.
Первый семинар (тема: «Использование животных в изучении биологии») прошел успешно. На семинар пришли много студентов и преподавателей с разных факультетов. Обсуждались разные точки зрения относительно «хищения собаки». Второй семинар состоялся в июне 1999 года, на нем обсуждалось использование «собачьих лабораторий» при обучении хирургии. Семинар длился 4 часа. На нем присутствовало примерно 200 человек с разных факультетов. Велись дискуссии между хирургами, работниками вивария, специалистами по поведению животных, философами, студентами и представителями общественности.
После «хищения собаки» на отделении физиологии «собачьи лаборатории» были заменены видеофильмами. Университет по-прежнему вкладывает средства в развитие альтернатив. «Собачьи лаборатории» также были закрыты на биологическом и некоторых других факультетах. При изучении курса «Зоология позвоночных» больше не проводится вивисекция лягушки и некоторые другие эксперименты. Еще остаются дисциплины, изучение которых включает в себя опыты на животных, но в общем, опытов проводят меньше, чем раньше. Сейчас все идет к полному отказу от использования животных в обучении студентов, к замене опытов на животных альтернативами.
В настоящий момент я разрабатываю альтернативные методы обучения для всех специальностей. Меня и моих коллег поддерживают студенты, преподаватели и специалисты различных областей из Бразилии и других стран Латинской Америки. Мы также разработали большой интернет-сайт на португальском языке. В настоящий момент мы дублируем фильм «Альтернативы в образовании», снятый организацией ИнтерНИЧ. Мы ведём работу по внедрению альтернатив в учебные программы бразильских институтов и всячески помогаем студентам, которые отказываются от проведения экспериментов на животных. В настоящий момент я изучаю практическую этику и хотел бы получить ученую степень магистра наук. Я уделяю особое внимание проблеме использовании животных в высшем образовании.
Я и мои коллеги очень ценим поддержку частных лиц и организаций — ИнтерНИЧ, ПСРМ (США), НАВС (США), АТРА (Швейцария) и других.
Медицина, Франкфуртский Университет и Виттенский/Хендекский Университет
Я была первой студенткой Германии, которая выиграла судебный процесс против своего университета. Я подала в суд на университет из-за практикуемых жестоких экспериментов на животных. В 1986 году я поступила на медицинский факультет Франкфуртского университета. Я знала, что на четвёртом семестре проводят практикум по физиологии. В течение первых трех семестров я несколько раз просила профессоров предоставить мне альтернативы опытам на животных, но профессора не согласились. Тогда я отказалась от экспериментов, и в результате не получила зачёт по физиологии.
Я подала в суд на университет. Судебный процесс начался в июле 1988 года в административном суде Франкфурта. Я хотела, чтобы суд обязал мой университет предоставить мне альтернативы экспериментам на животных. Я ссылалась как на своё право на свободу выбора, так и на закон о защите животных. Университет настаивал, что эксперименты необходимы, и что, если я не согласна, мне следует сменить учебное заведение. Профессора приводили такие доводы, что от меня не требуется самой проводить опыты на животных. Но они настаивали на том, чтобы я наблюдала за опытами и делала записи.
В октябре 1990 года состоялось заключительное судебное слушание. Через два месяца последовало решение суда. Решение было вынесено в мою пользу. Суд придал большее значение моей свободе выбора, чем так называемой «свободе методов преподавания» университета. Дело получило всеобщую огласку. Однако, университет не согласился с решением суда и передал дело в вышестоящий суд. Через год состоялось второе судебное слушание. Суд в Касселе также признал, что я была права. Судьи постановили, что университет не должен принуждать меня принимать участие в экспериментах, в которых убивают.
К сожалению, в решении суда оставалась доля неясности: не было чётко оговорено, что использование животных в экспериментах в принципе недопустимо. Оставалось непонятным, можно ли использовать животных, убитых в ходе других экспериментов. Таким образом, профессора университета нашли другой способ заставить меня участвовать в экспериментах. Университет сразу увидел это слабое место в решении суда и предложил мне проводить те же самые эксперименты на лягушках, убитых с другими целями в научно-исследовательском институте. Конечно, я отказалась участвовать и в этих экспериментах. Я решила продолжить учебу в другом институте, где не проводят эксперименты на животных. Я продолжила учебу в Виттенском/Хендекском Университете, там же я получила диплом. Но судебный процесс оказался ненапрасным, потому что он стал основой для многих подобных судебных процессов в Германии.
О нас 
ПОИСК НА САЙТЕ: 
