Куда как беден радости язык

Содержание

Наука разлуки
И сладок нам лишь узнаванья миг
Другие статьи в литературном дневнике:
Tristia Осип Мандельштам
Другие статьи в литературном дневнике:
ДНЕВНИКИ

Наука разлуки

У Осипа Мандельштама есть стихотворение, над двумя строчками которого иногда смеялась его жена, Надежда Яковлевна, пока тот был еще жив. Звучат эти строчки так: «Нам только в битвах выпадает жребий, а им дано гадая умереть». «Им» — это были женщины, «нам» — это были мужчины. «Ну какие битвы? — спрашивала, насмешничая, Надежда Мандельштам. — Ты ведь даже драться не умеешь». «Молчи, — отвечал Мандельштам, — если ничего не понимаешь».

Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы, и длится ожиданье,
Последний час вигилий городских;
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели вдаль заплаканные очи
И женский плач мешался с пеньем муз.
Кто может знать при слове «расставанье» —
Какая нам разлука предстоит?
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит?
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жует,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьет?
И я люблю обыкновенье пряжи:
Снует челнок, веретено жужжит.
Смотри: навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Все было встарь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.
Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано гадая умереть.

. Предсказание в стихах — дело простое, нетрудное.

Любой, даже второстепенный поэт может похвастаться тем, что-то предвидел (если успеет). А любой — и, как правило, второстепенный — читатель такие вещи больше всего и любит в стихах. Потому что ничего в этом не понимает: ни в том, что такое стихи, ни в том, зачем они нужны. Ибо стихи — это вообще не предсказание. Поэт — это же не гадалка на базаре.

Поэтому ему вообще неинтересно заниматься собственной жизнью. Ну умрет он под забором или в крещенские морозы, какая разница. То есть человеку в нем это, конечно, интересно (и про возможность не умереть — тоже), но поэт, когда пишет, не совсем человек. Он говорит не про себя. И поэтому отлично видит десять других вариантов и своей, и чужой судьбы. И прописывает он их (потаенно) тоже все. Но потом его настигает конец и линия жизни становится бедной, единственной. Всем понятной.

И теперь из него можно уже делать куклёныша, который всю жизнь думал о том, как он умрет. Ужасно.

. Но в случае со стихотворением Мандельштама меня все-таки поражает это совпадение. И то, что Надежда Яковлевна смеялась над этими последними строчками, и то, что Мандельштам меньше всего был похож на воина, и то, что увели его в никуда, в лагерь, в беспамятство и безумие, на помойку, и то, что гадала она, жив он или нет, и не знала, а потом догадалась, но писала уже в пустоту — письмо для мертвого человека — и что всё так и сбылось.

«. Ося, родной, далекий друг! Милый мой, нет слов для этого письма, которое ты, может, никогда не прочтешь. Я пишу его в пространство. Может, ты вернешься, а меня уже не будет. Тогда это будет последняя память.

Осюша — наша детская с тобой жизнь — какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь. Теперь я даже на небо не смотрю. Кому показать, если я увижу тучу?

(. ) Мы как слепые щенята тыкались друг в друга, и нам было хорошо. И твоя бедная горячешная голова и все безумие, с которым мы прожигали наши дни. Какое это было счастье — и как мы всегда знали, что именно это счастье.

Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному — одной. Для нас ли — неразлучных — эта участь? Мы ли — щенята, дети, — ты ли — ангел — ее заслужил? И дальше идет все. Я не знаю ничего. Но я знаю все, и каждый день твой и час, как в бреду, — мне очевиден и ясен.

Ты приходил ко мне каждую ночь во сне, и я все спрашивала, что случилось, и ты не отвечал.

Последний сон: я покупаю в грязном буфете грязной гостиницы какую-то еду. Со мной были какие-то совсем чужие люди. И, купив, я поняла, что не знаю, куда нести все это добро, потому что не знаю, где ты.

Проснувшись, я сказала Шуре: Ося умер. Не знаю, жив ли ты, но с того дня я потеряла твой след. Не знаю, где ты. Услышишь ли ты меня. Знаешь ли, как люблю. Я не успела тебе сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Я только говорю: тебе, тебе. Ты всегда со мной, и я — дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, — я плачу, я плачу, я плачу.

Источник

И сладок нам лишь узнаванья миг

Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы, и длится ожиданье —
Последний час вигилий городских.
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели вдаль заплаканные очи
И женский плач мешался с пеньем муз.
Кто может знать при слове «расставанье»
Какая нам разлука предстоит,
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит,
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жует,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьет?
И я люблю обыкновенье пряжи:
Снует челнок, веретено жужжит.
Смотри, навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Все было встарь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.
Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано гадая умереть.

О. Мандельштам. Tristia

Другие статьи в литературном дневнике:

31.01.2017. Игра в шахматы
30.01.2017. Тесен дом для своевольных стай.
29.01.2017. Зачем же любишь то, что так печально
28.01.2017. Что составляет суть стихотворения
27.01.2017. Движение
26.01.2017. Не усмирив вчерашние метели
25.01.2017. В рожденьи смерть проглядывает косо
24.01.2017. О, сколько жизни было тут
23.01.2017. И мне почему-то снова стало стыдно
22.01.2017. Комаровская тетрадь
21.01.2017. Песни леса
20.01.2017. Смысла я в тебе ищу
19.01.2017. Желанный дух, ты где-то здесь снуешь
18.01.2017. С подорожной по казенной надобности
17.01.2017. Когда долго кричишь, тебя кто-то и услышит.
16.01.2017. Я смотрю в прошлое
15.01.2017. Говорили мы на одном языке
14.01.2017. Как всегда в декабре
13.01.2017. Срезал
12.01.2017. У бога всего много
10.01.2017. И сладок нам лишь узнаванья миг
09.01.2017. По краю
08.01.2017. Ты спасешь, если будет худо?
07.01.2017. Но надо жить без самозванства
06.01.2017. Пишу о мелочах. А прочее
05.01.2017. Пусть грешен я, но не грешнее вас
04.01.2017. Как будто в стереоколонках двух
03.01.2017. Все вы, думы, знаете
02.01.2017. Таких жадных до счастья и до
01.01.2017. Как тепло!

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Tristia Осип Мандельштам

Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы, и длится ожиданье —
Последний час вигилий городских,
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели вдаль заплаканные очи
И женский плач мешался с пеньем муз.

Кто может знать при слове «расставанье»
Какая нам разлука предстоит,
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит,
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жует,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьет?

И я люблю обыкновенье пряжи:
Снует челнок, веретено жужжит.
Смотри, навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Все было встарь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.

Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано гадая умереть.

Другие статьи в литературном дневнике:

25.09.2008. В смеси красок. Александр Алон
24.09.2008. Сонет No. 40 Сара Тисдейл
23.09.2008. Одинокий Поль Элюар
22.09.2008. Ботаника больна Агния Барто
21.09.2008. Дальнее дерево Мария Петровых
20.09.2008. Девушка пела в церковном хоре. Александр Блок
19.09.2008. Tristia Осип Мандельштам
18.09.2008. Крыса Николай Гумилёв
17.09.2008. Любовь и разлука Булат Окуджава
16.09.2008. Завет Редьярд Киплинг Перевод Лозинского
15.09.2008. Зима Алексей Крученых
14.09.2008. Финляндия Елена Гуро
13.09.2008. Любимая спи. Евгений Евтушенко
12.09.2008. Послушайте! Владимир Маяковский
11.09.2008. Сто десять тысяч тюленей. Велимир Хлебников

Источник

ДНЕВНИКИ

У Осипа Мандельштама есть стихотворение, над двумя строчками которого иногда смеялась его жена, Надежда Яковлевна, пока тот был еще жив. Звучат эти строчки так: «Нам только в битвах выпадает жребий, а им дано гадая умереть». «Им» – это были женщины, «нам» – это были мужчины. «Ну какие битвы? – спрашивала, насмешничая, Надежда Мандельштам. – Ты ведь даже драться не умеешь». «Молчи, – отвечал Мандельштам, – если ничего не понимаешь».

Я изучил науку расставанья

В простоволосых жалобах ночных.

Жуют волы, и длится ожиданье,

Последний час вигилий городских;

И чту обряд той петушиной ночи,

Когда, подняв дорожной скорби груз,

Глядели вдаль заплаканные очи

И женский плач мешался с пеньем муз.

Кто может знать при слове «расставанье» –

Какая нам разлука предстоит?

Что нам сулит петушье восклицанье,

Когда огонь в акрополе горит?

И на заре какой-то новой жизни,

Когда в сенях лениво вол жует,

Зачем петух, глашатай новой жизни,

На городской стене крылами бьет?

И я люблю обыкновенье пряжи:

Снует челнок, веретено жужжит.

Смотри: навстречу, словно пух лебяжий,

Уже босая Делия летит!

Читайте также: Как чувственно она спела

О, нашей жизни скудная основа,

Куда как беден радости язык!

Все было встарь, все повторится снова,

И сладок нам лишь узнаванья миг.

Да будет так: прозрачная фигурка

На чистом блюде глиняном лежит,

Как беличья распластанная шкурка,

Склонясь над воском, девушка глядит.

Не нам гадать о греческом Эребе,

Для женщин воск, что для мужчины медь.

Нам только в битвах выпадает жребий,

А им дано гадая умереть.

. Предсказание в стихах – дело простое, нетрудное.

Любой, даже второстепенный поэт может похвастаться тем, что что-то предвидел (если успеет). А любой – и, как правило, второстепенный – читатель такие вещи больше всего и любит в стихах. Потому что ничего в этом не понимает: ни в том, что такое стихи, ни в том, зачем они нужны. Ибо стихи – это вообще не предсказание. Поэт – это же не гадалка на базаре.

Поэтому ему вообще неинтересно заниматься собственной жизнью. Ну умрет он под забором или в крещенские морозы, какая разница. То есть человеку в нем это, конечно, интересно (и про возможность не умереть – тоже), но поэт, когда пишет, не совсем человек. Он говорит не про себя. И поэтому отлично видит десять других вариантов и своей, и чужой судьбы. И прописывает он их (потаенно) тоже все. Но потом его настигает конец и линия жизни становится бедной, единственной. Всем понятной.

И теперь из него можно уже делать куклёныша, который всю жизнь думал о том, как он умрет. Ужасно.

. Но в случае со стихотворением Мандельштама меня все-таки поражает это совпадение. И то, что Надежда Яковлевна смеялась над этими последними строчками, и то, что Мандельштам меньше всего был похож на воина, и то, что увели его в никуда, в лагерь, в беспамятство и безумие, на помойку, и то, что гадала она, жив он или нет, и не знала, а потом догадалась, но писала уже в пустоту – письмо для мертвого человека – и что всё так и сбылось.

Осюша – наша детская с тобой жизнь – какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь. Теперь я даже на небо не смотрю. Кому показать, если я увижу тучу?

(. ) Мы как слепые щенята тыкались друг в друга, и нам было хорошо. И твоя бедная горячешная голова и все безумие, с которым мы прожигали наши дни. Какое это было счастье – и как мы всегда знали, что именно это счастье.

Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному – одной. Для нас ли – неразлучных – эта участь? Мы ли – щенята, дети, – ты ли – ангел – ее заслужил? И дальше идет все. Я не знаю ничего. Но я знаю все, и каждый день твой и час, как в бреду, – мне очевиден и ясен.

Ты приходил ко мне каждую ночь во сне, и я все спрашивала, что случилось, и ты не отвечал.

Проснувшись, я сказала Шуре: Ося умер. Не знаю, жив ли ты, но с того дня я потеряла твой след. Не знаю, где ты. Услышишь ли ты меня. Знаешь ли, как люблю. Я не успела тебе сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Я только говорю: тебе, тебе. Ты всегда со мной, и я – дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, – я плачу, я плачу, я плачу.

Источник