Когда чувство вины возникает у детей

Не путайте чувство вины с ответственностью

Вина – разрушающее чувство. Она сжимает, подавляет и не даёт получать удовольствие от жизни. Иногда люди лелеют и смакуют чувство вины, считая его синонимом нравственности. Но чувство вины не имеет ничего общего с чувством ответственности.

Откуда появляется чувство вины у детей?

В детстве мы смотрим широко раскрытыми глазами на родителей и во всём стараемся им подражать. Если родители сказали дочке, что она хорошая – значит, так оно и есть. Если плохая – информация аналогичным образом воспринимается буквально. Действительно, всё идет из детства. Взрослые, желая воспитать ответственного человека, ошибочно прививают чувство вины, то есть неуверенность в себе, – вредную привычку с точки зрения психологов.

Навязывая чувство вины детям, родители своего рода стыдят ребёнка. И он, в свою очередь, усваивает по отношению к себе такие понятия как никчемность, никудышность. «Что со мной поделать, если я родился бесперспективным неудачником». Чадо корит и уничижает себя.

Ответственность – это уверенность в себе. Человек умеет проводить причинно-следственные связи между своими поступками и итогами, влиять на обстоятельства. Ответственный человек может попросить прощения, но на этом не останавливается. Он исправляет промахи, учится на них и не повторяет снова.

Представим очень простую ситуацию. Менеджер совершил ошибку на работе и, вместо того чтобы проанализировать, исправить причину, внести поправки в бизнес-процесс, начнёт терзаться чувством вины. «Как я мог всех подвести, мне нет прощения». Подобные переживания только лишь мешают сконцентрироваться. Особо переживающий сотрудник может даже решить, что недостоин занимаемой должности.

Очень часто родители подменяют ответственность и убеждают по любому поводу просить прощения, не поняв ситуации: «Почему ты побил Катю? А ну проси прощения!» В результате ребёнок либо усваивает чувство вины, либо приучается отмахиваться извинением, не решая проблему.

Самообвинения как средство манипуляций

Иногда бывает так, что мама и папа сами виноваты в том, что их дети ощущают вину. Иногда родители, не замечая этого, вызывают у сына или дочери такие чувства.

Например, сын в очередной раз испачкал или порвал брюки после прогулки, а мама говорит: «Ну вот, опять придётся стирать твою одежду, у меня и так времени ни на что не хватает, брюки скоро изотрутся вконец, а на новые денег нет». В этом случае сын испытывает вину, что расстроил маму. И в следующий раз ему будет страшно сказать ей, что на брюках опять пятно.

Ещё один вид манипуляции – это обида. Иногда родители делают вид, что из-за какого-то проступка сына или дочери, они обижаются на него/неё. Тогда у ребёнка возникает большое чувство вины из-за того, что он обидел маму или папу.

А в будущем, когда родители стареют, а дети взрослеют, первые начинают манипулировать через своё здоровье, свою жизнь, через чувства детей. Родители начинают свою постоянную песню: «Мы отдали тебе все годы, все силы и финансы, а у тебя нет и часа на родную мать с отцом». В этом случае уже повзрослевший ребёнок тоже будет чувствовать себя виноватым.

Избавляем ребёнка от частых самообвинений

Родители должны знать, что делать, если у ребёнка возникло чувство вины. Чтобы воспитать в ребёнке гармоничную личность, не внушайте чувство вины. Избегайте публичных обвинений – исправление ошибок лишь дома, тет-а-тет.

Избегайте оценочных заявлений: «Ты неряха, ты плохой». Лучше заменить на «Мне становится неловко, здесь следовало поступить иначе, проявить ответственность».

Не заставляйте ребёнка формально просить прощение, акцентируйте внимание на том, как разрешить ситуацию.

И сами избегайте чувства вины – оставляйте лишь ответственность.

Чувство вины и его последствия

Дети с высокой инициативой строят планы, ставят цели, пытаются их достигнуть. Но часто они обнаруживают, что на их «хотелки» накладывается общественный запрет. Например, нельзя просто так взять шоколад в магазине, баловаться в общественном транспорте, хулиганить в гостях. Дети понимают, что многое из того, что они хотят, мама с папой обязательно запретят. Ребёнок готов был бы идти наперекор всему, но у него начинает формироваться самоконтроль, который мешает ему делать всё, что он хочет.

Несмотря на это, в глубине души желания остаются. И это состояние «я знаю, что это делать нельзя, но всё равно хочу» заставляет вашего сына или дочь ощущать чувство вины.

У ребёнка существует своя логика, которая отличается от логики взрослых. Для него «чувствовать» и «делать» – почти одно и то же.

Кроме этого, в силу возраста ребёнку сложно удержаться и не сделать того, что он хочет. Перестав бороться с собой, он нарушает родительский запрет. И когда мама с папой начинают ругать его, он опять чувствует вину. И если это происходит часто, то чувство вины надолго останется у него в душе.

Источник

Чувство вины у ребенка и его последствия

Малышу от 3 до 5-6 лет взрослые люди представляются всемогущими, всезнающими существами — ну просто волшебниками. И ребёнок готов выпрыгнуть из собственной шкурки, только чтобы дотянуться до них (то есть до родителей) и стать таким же всемогущим и независимым. (Обращали внимание: играете в шашки, мяч и т. п., ребёнок проиграл — он не хочет быть проигравшим! — это отзвук того самого желания: дотянуться до взрослого, стать как взрослый, быть с ним на равных).

Инициативный ребёнок строит планы, ставит цели и упорно стремится их достичь. И тут же обнаруживает, что на многие его желания наложено «социальное табу». Нельзя, например, жениться на собственной маме, нельзя визжать и резвиться, когда едешь в троллейбусе. Ребёнок знает, что многое из того, что ему хочется, родители не одобрят. Он готов идти наперекор, однако только начинающие формироваться в этом возрасте самонаблюдение и самоконтроль теперь уже заставляют его сдерживаться.

Но (вот беда!) в глубине души желания остаются! И этот разлад «знаю, что плохо, но всё равно хочу» заставляет ребёнка чувствовать себя виноватым.

«Что за глупости, — скажете вы, — иметь желание и осуществить желание — совсем не одно и то же». Да, это действительно так, но только с нашей взрослой точки зрения. Но у детей своя логика, во многом отличающаяся от нашей. Для них «почувствовать» и «сделать» очень тесно слиты, это почти одно и то же.

Кроме того, пока дети часто не в силах удержаться от того, что им хочется. И — нарушают наши запреты. Если родители стыдят ребёнка за проказы, он опять-таки чувствует себя виноватым. А если отчитывают и стыдят очень часто, то чувство вины прочно поселяется в его душе.

Многие наши взрослые комплексы и странности — оттуда.

Чувство вины и его последствия

Больше всего на свете Нина любила пельмени. Но не всякие, а те, что лепила её мама. Мама была коренной сибирячкой, и пельмени её были просто потрясающие. Сам процесс изготовления Нина тоже любила — причём сразу за две вещи: за то, что надо стаканом вырезать из огромной лепёшки тесто и класть на кругляшок десертной ложечкой фарш, и за то, что это было весёлое, долгое и вкусное дело. И мама была весёлая и румяная и немного испачканная мукой, и папа и Нина помогали и пачкались, и потихоньку откусывали тесто, и все смеялись и говорили ей: «Потерпи!» Пельмени делались долго — весь день, и только по особым случаям. Сегодня был как раз такой: день шахтёра. И папины друзья-шахтёры и их шахтёрские жёны должны были прийти на пельмени.

Вечером ко встрече гостей всё было готово: стол накрыт, тарелочки-чашечки выставлены, а знаменитые пельмени порция за порцией плюхались в большую кастрюлю. Потом мама их вылавливала огромной ложкой, укладывала в огромное блюдо и, закрыв крышкой, укутала — чтоб не остыли. Потом мама с папой ушли встречать гостей, а Нина осталась на кухне — поближе к пельменям. Она водила носом, унюхивая любимый аромат, смотрела в щёлочку (где же гости, а вдруг пельмени остынут?) и ждала. Она сидела и терпеливо ждала, а гости всё не шли, и хорошо было слышно, как на улице, под окном, о чём-то весело шептались мама и папа.

Нина развернула закрутку — просто так — и стала нюхать дальше. Потом она сдвинула крышку — чуть-чуть, потом приподняла, посидела, подумала и съела один пельмень. Она, конечно, знала, что есть одной некулътурно. но. в общем, потом она съела другой, третий. потом (ведь самое вкусное у пельменей — в серединке!) стала их раздевать. Осторожно, как ловец жемчуга морскую раковину, вскрывала и, выудив начинку, долго дула, потом проглатывала, а мучные створки осторожно отправляла назад — в миску. Потом к Ниночке подошёл кот — общественный, дворовый. Нина подумала, что это гость, а гостей надо угощать. Так они сидели и угощались, пока не кончились все целые пельмени. Нина очень аккуратно прикрыла миску, и тут как раз вернулись родители с шумной ватагой гостей.

«Ни за что не уйду с кухни», — подумала Нина и вжалась в табурет.

Было слышно, как, весело гомоня, гости рассаживаются за столом. Пришла мама, подхватила пельменное блюдо: «Ниночка, а ты что к нам не идёшь?» — спросила она и ушла в зал. Там ещё громче загомонили, захлопали в ладоши: «О, пельмени! пельмени!» Улыбающаяся мама сняла крышку и. подхватив чью-то тарелку, положила в неё первую «кожуру». «Что это?» — спросила она тихо.

Потом вдруг стало тихо. Потом к столу подозвали Нину.

Дальнейшее она помнила смутно. Говорят, что гости умирали со смеху, а папа грозил ей пальцем, а мама краснела и молчала, а Нина, посмотрев на неё, собралась зареветь, но почему-то не заревела.

В общем, она кивала головой и обещала больше никогда-никогда.

И знаете, что интересно: слово своё сдержала.

С тех пор прошло почти что полвека. Но я до сих пор не прикасаюсь к пельменям: я их терпеть не могу.

Кто виноват? Родители? Пожалуй, никто не виноват. Просто случилась ошибка, которую (по незнанию) не исправили вовремя, вот и остался след, как рубец. Не подумали, не додумали — и спровоцировали ребёнка на мелкое хулиганство. Маленькие дети слабо себя контролируют, и «хочу» частенько перевешивает моральные нормы. Не надо было оставлять полную тарелку на виду, под носом у детки. Как не надо оставлять на виду деньги, спички, острые и бьющиеся предметы, ценные безделушки и другие соблазны, особенно когда в гости к вашему ребёнку приходят друзья. И не потому, что они плохие, а потому, что они ещё маленькие.

Что делать ребёнку, который не удержался в рамках приличия (которые вы ему поставили) и теперь чувствует себя виноватым? Конечно же, постараться избавиться от вины. Вина — разрушительная эмоция, и дети, инстинктивно чувствуя это, стараются избавиться от неё. И способы у них есть весьма несимпатичные.

1 способ. Раскаяние. Слёзы, раскаяние помогают не всегда.

2 способ. Самонаказание. «Виноватость» настолько дискомфортна, что ребёнок ищет, как бы себя наказать и тем искупить вину. Он буквально нарывается на неприятности. Может упасть, сильно удариться, подраться. Он вызывающе ведёт себя, делает всё наперекор. Он провоцирует родителей на то, чтоб его наказали. Словно он сказал себе: «А, я плохой? Раз вы так считаете, то и буду плохим. Вот накажете — тогда посмотрим».

Дети, чувствующие себя виноватыми, ведут себя хуже, чем обычно.

3 способ. Переадресовка. В своих ошибках ребёнок начинает обвинять не себя, а другого. И делает это совершенно искренне, потому что сам в это верит!

«Я не мог в саду уснуть. Мне мальчики мешали. Они болтали между собой и между мной!» — заявил Лёня, когда воспитательница пожаловалась на его хулиганское поведение во время тихого часа.

Вот почему дети так часто оправдываются и доказывают «я не виноват, она сама. «. И это не повод их обвинять, это повод задуматься их родителям.

Если сейчас ребёнок часто оказывается «в виноватых», то со временем «виноватость» укореняется. Он привыкает обвинять — себя, других людей или обстоятельства. Он теряет уверенность в себе и превращается в безынициативного человека. При этом (внешне) он может казаться буйным, деятельным и шумным, но, сталкиваясь с трудностями, не рискнёт, не шагнёт, а затаится или отступит: «как бы чего не вышло. «. Безынициативный человек мало чего добивается в жизни, зато привыкает все свои силы направлять на поиски виноватого.

Что делать, если «пельмени все-таки украли»:

— Не стыдить, вызывая чувство вины.

— Чётко и внятно сказать ребёнку, что он сделал не так и чем вы недовольны.

— Всегда дайте возможность исправить дурной поступок!

— Показать и подсказать, как это можно сделать.

— Впредь не провоцировать ребёнка, помня о его возрастных особенностях (не надо приглашать ватагу малышей в комнату с дорогим сервизом или оставлять доступ к маминой косметике).

— Проверить (проанализировать) свои действия. А не слишком ли вы много запрещаете? А не лишаете ли вы малыша инициативы?

— Помнить, что дети не могут сидеть на месте и скучать.

Дайте занятие, подскажите идею, организуйте. в общем, займите делом. (Между прочим, главное дело детей дошкольного возраста — играть, так они осваивают мир и осваиваются в нём сами. Создайте условия и играйте с ними.)

От вины к ответственности – советы родителям

Мы часто путаем ответственность с послушанием, аккуратностью и успехами своего ребёнка на общественном поприще. Но ответственность — это нечто другое. См. →

Источник

Как у ребенка возникает чувство вины

Вышло новое издание книги «Отцовство. Опыт, чувство, тайна» (М., Никея, 2020). Это первая моя книга — дневник переживаний и размышлений новорожденного отца (от первых движений дочери в утробе матери до начала второго года, когда она начинает ходить и говорить).

Благодарю Михаила Барышникова и св. Владимира Зелинского за отзывы на обложке и за Послесловие к книге.

Привожу фрагмент из главы «Вина».

На одиннадцатом месяце мы отметили возникновение у дочери чувства вины. Это случилось 7 июня 1980 года — удивительно, что такие метафизические вещи, как вина, тоже могут прорезываться в определенный день, как зубы.

Чувство вины выдало себя телесно — дрожью. Мы уже давно запретили Оле брать в рот тапочки, которые она мусолила с превеликим наслаждением. В этот день мы сидели на одеяле в саду. Оля, вопреки обыкновению вести себя шумно, вдруг притихла… Уже в этом, видимо, затаилось сознание греха. Когда я увидел, как она засунула в рот тапок, и тихо, не повышая голоса, сказал: «Оля, чем ты занимаешься?» — она вдруг резко и сильно вздрогнула. В первый раз она вздрогнула, как будто повинуясь чему-то внутреннему, — и в столь малом дитяти это было неожиданно и жутковато. Как будто молниеносная трещина прошла по всему ее душевному составу, расколов навсегда невинность и лишив безмятежности.

Никогда раньше она не вздрагивала, даже когда самолеты с диким ревом низко проносились над нашим дачным участком, чтобы сесть на аэродром по соседству. То была не физическая дрожь — чувство греха запало в мое дитя. Зернышко первого трепета, которому предстоит разрастись в бурно трепещущее древо познания добра и зла. Никогда еще все будущее моего ребенка так близко и мгновенно не касалось меня, пронзая своим цепким корешком. Никогда еще всемирная история человеческого рода, мистерия греха и искупления, так вплотную не подступала ко мне.

Вздрагивает человек, застигнутый врасплох и осознавший, что тайна его обнаружена. Дрожь есть внезапный, прерванный порыв к бегству, попытка спрятаться, когда спрятаться невозможно. «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая. И воззвал Господь Бог к Адаму, и сказал ему: [Адам,] где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся» (Быт. 3: 8-10).

Мне кажется, я вижу трепет, пробежавший по телу Адама, когда он услышал голос, его настигающий, голос, от которого никуда не сокрыться, потому что он звучит отовсюду. И я понимаю жалость и нежность, пронзившую сердце Господа, когда Он увидел трепет Своего любимого творения. Вот и мое дитя доросло уже до греха, и ему некуда от меня скрыться, мой голос должен неумолчно раздаваться над ним, не отпуская ни на минуту в его крошечные, но уже недозволенные тайны.

И все-таки хорошо, что ты вздрогнула. Это лишь потом, закосневая в грехе, человек начинает изыскивать надежные средства к сокрытию — тогда-то он и становится преступником, когда грешит не дрогнув, не сознавая тщетности своего бегства от Всеведущего и соведающей Ему совести. Тот, кто вздрагивает, еще не конченый грешник, ибо признает себя таковым. Вся жизнь и мысли Раскольникова после убийства есть сплошная дрожь, метание в поисках сокрытия: он рванется — и замрет, бросится — и остановится, потому что видит себя то перед людьми, от которых можно спрятаться, то перед Богом, от которого нельзя укрыться. Отсюда и лихорадка — физический симптом внутренней дрожи, обрывающихся и возобновляющихся порывов к спасению.

Бедная, ты вздрогнула, взяв запретную вещь, — какой пустячный грех, но какое истинное его переживание! Ведь проще было бы тебе не понимать запрета, и не чувствовать греха, и не вздрагивать, а продолжать как ни в чем не бывало возиться с тапком, в детской своей непосредственности. Мы бы отняли его у тебя, как у неразумной, непонимающей, ничуть не упрекая и не наказывая.

Но ты предпочла понять — и потому вздрогнула. Понимание — зрелость нравственной природы, уже внемлющей Сверхличному в своей глубине. Сознанием можно упорствовать и не каяться, но понимание глубже: оно выдает себя не мольбой, не поклонами, не самобичеванием, а всего лишь дрожью, настигающей изнутри, где мы над собой не властны, но признаем над собой высшую власть.

Ты не столько совершила грех, сколько взяла его на себя, восприняв как запретное то, что родители еще могли бы расценить как невинную шалость. Господи, можно ли осуждать тебя за такой грех — или надо сильнее любить?

Я впервые понял, как можно любить за грехи и почему Бог любит грешных, тех, которые не отказываются понимать и вздрагивают, — всю эту тварь дрожащую, то есть стыдящуюся преступлений своих, неупорствуюшую, нескрытную. Умом-то они, быть может, и отважились преступить запрет, но вся природа в них своим сотрясением этот запрет подтверждает. В дрожащем грешнике явственнее всего причастность божественной природе, причастность столь таинственная, что она скрыта даже от человеческого сознания, которое легко может отпасть от Бога и противопоставить Ему себя. Трепет, живущий в глубине греха, как бы приоткрывает в человеке то неизмеримое, что превышает его волю и настигает во всем своем неумолимом и милосердном торжестве. Оттого дрожащие ближе к Господу, чем твердые и надменные, — как те, что в невинности своей надмевают, так и те, что упорствуют в преступлении. За глубину бессознательного понимания, за дрожь принятого греха и позволено грешных любить: не освобождая от заслуженного наказания, но проникаясь той отпускающей, горькой любовью, которая, быть может, вымолит им прощение и спасет от посмертного воздаяния.

Источник