Религиозное чувство
Что это такое?
Существует ли орган этого чувства?
Вникнем в умную статью, появившуюся на сайте «Психологос — энциклопедия практической психологии». Автор статьи названный объект размышления обозначил даже множественным числом, т.е. существуют, с точки зрения психолога, религиозные чувства (многие и разные). Чтобы далеко не ходить, воспроизведем здесь этот текст в приложении
Когда мы размышляем о чем-то, то пытаемся выразить это словами
Вот и попытаемся
Один мой давний знакомый, профессор философии, написал недавно книгу и подарил ее мне.
Книга называется «О единстве бога, человека и ноосферы. Философское эссе».
Читать ее нелегко
Философ отличается от рядового читателя глубокой начитанностью философских трудов
А их великое множество, этих трудов, как и самих философов, начиная с греческих и римских
Несмотря на это, ясности во многих вопросах у тех же рядовых читателей не прибавляется
Человек обладает разумом, но ему присущи также и чувства (эмоции)
«Чувствами называют процессы внутренней регуляции деятельности человека, отражающие смысл (значение для процесса его жизнедеятельности), который имеют для него реальные или абстрактные, конкретные или обобщённые объекты, или, иначе говоря, отношение субъекта к ним» (с)
Прочтите целиком источник этой цитаты (тоже полезно для понимания вопроса)
Чувства имеют валентность: могут быть положительными, отрицательными и АМБИВАЛЕНТНЫМИ (и «+» и «-» одновременно). Первый мыслитель, придумавший термин амбивалентность, считал его признаком шизофрении
Имеется пять известных органов чувств
У религиозных чувств органа нет. :-))
Итак, статья из Психологоса: Религиозные чувства
В религиозной сфере чувства играют особенную роль. Христианские богословы, начиная с «отца церкви» Августина (IV-V вв.), подчеркивали значение религиозных чувств и настроений. Многие богословы утверждают, что всякому человеку присуще некое врожденное религиозное чувство, особое стремление, тяготение к Богу и что это религиозное чувство отличается от всех других эмоциональных процессов, которые испытывает человек, своей уникальностью. Богословы и философы-идеалисты подчеркивают при этом, что религиозное чувство по существу своему непостижимо для разума. Источник религиозного чувства они видят в Боге. Есть и другое мнение — нет никакого врожденного религиозного чувства, принципиально отличного от обычных человеческих эмоций. Эмоциональные состояния верующих людей с точки зрения их физиологической основы и основного психологического содержания ничего уникального в себе не содержат. С религиозными верованиями связываются самые обычные человеческие чувства и страх, и любовь, и ненависть, и гнев, и восхищение и т. п.
Тем не менее, опираясь на религиозные представления, эмоции верующих приобретают свою специфику. Своеобразие психологии верующих людей следует искать не в области их нервно-физиологических механизмов. Физиология высшей нервной деятельности бессильна вскрыть особенности религиозного сознания, но ответы на некоторые вопросы можно найти в рамках социальной психологии. Главная особенность религиозных чувств, состоит в том, что они направлены на сверхъестественный объект. Это определяет специфическую социальную направленность религиозных эмоций, их роль в жизни общества и отдельного человека. Объектом религиозных чувств верующих являются Бог, духи, нечистая сила и тому подобные образы. Если принять верным утверждение, что объект религиозных чувств реально не существует, то все чувства, испытываемые верующим, направлены в пустоту, представляют собой бесплодную растрату энергии, душевных и физических сил. В случаях, когда религиозные чувства, казалось бы, направлены на реально существующий объект, например на какого-либо человека (святой, праведник) или на материальный предмет (чудотворная икона, святой источник и т.п.), они в действительности всегда связаны не с самим объектом, как таковым, а лишь с приписываемыми ему сверхъестественными свойствами — способностью творить чудеса, исцелять больного и т.п. Есть мнение, что религия направляет эмоции человека в сторону вымысла, которому приписывается реальность. Именно это и ведет к деформации обычных человеческих чувств. Сами верующие считают, что религиозные эмоции приносят им определенное облегчение, «забвение тягот жизни», помогают преодолевать жизненные трудности и невзгоды. Субъективно, психологически религиозные чувства выступают как средство преодоления конфликтов в сознании человека, они создают известную психологическую устойчивость к внешним травмам, дают в ряде случаев особую эмоциональную разрядку накопившимся отрицательным впечатлениям. Но подобное преодоление жизненных конфликтов и трудностей имеет особенность — религиозные эмоции не способствуют изменению реальных условий жизни людей, а лишь временно выключают человека из окружающего мира. Религиозные чувства уводят человека от действительности и тем самым мешают ее преобразованию, затушевывают социальные антагонизмы и противоречия. Быстрое распространение религиозных чувств и настроений во многом связано с действием социально-психологических механизмов подражания и внушения. Механизмы психологического внушения и подражания умело использовались и используются в целях усиления религиозных эмоций. Особую роль играют указанные механизмы в коллективных молениях, где религиозные чувства искусственно возбуждаются с помощью некоторых специальных средств психологического воздействия (в ходе молитвы практикуется, например, длительное коллективное повторение отдельных слов, ритмичные телодвижения и т. д.). В результате подобных исступленных молений человек иногда доходит до экстаза, он перестает воспринимать окружающее, выкрикивает бессмысленные слова. Пятидесятники именно такое состояние человека и считают его высшим духовным озарением, нисхождением на него святого духа. Чувства верующих разных вероисповеданий, разных исторических эпох существенно отличаются друг от друга. Тем не менее, если иметь в виду современные монотеистические религии, и в частности современное христианство, то можно выделить несколько эмоций, которые играют главенствующую роль в переживаниях типичного верующего.
РЕЛИГИОЗНЫЙ СТРАХ
Страх можно испытывать по самым различным поводам. Если человек испытывает страх в связи с реальной опасностью, которая ему угрожает, то этот страх в какой-то мере оправдан, он играет роль сигнализатора, мобилизует человека. При этом обычно вступают в действие другие чувства, которые должны как-то нейтрализовать чувство страха, вытесняя его. Религиозный страх есть страх перед Всевышним, перед загробной жизнью, страх перед муками в аду и т.д., то есть страх перед тем, существование чего нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть.
СКОРБЬ
«Есть два рода скорбей», — говорит Ефрем Сирин: «Скорбь по Богу и скорбь мирская; скорбь мирская тяжела, и не обещает вознаграждения; а скорбь по Богу с собою приносит утешение и, еще паче укрепляет в обетовании жизни вечной. Подвергаясь первой, поспешай превратить ее во вторую». С точки зрения христианина: cкорбь ради Бога лучше великого дела, совершаемого без скорби.
ЛЮБОВЬ КАК РЕЛИГИОЗНОЕ ЧУВСТВО
В молитвенных домах баптистов можно видеть надпись, которая гласит: «Бог — есть любовь». Распространена идея о том, что только христианство дает любовь, что только в сфере христианской религии можно обрести подлинную любовь человека к человеку. Главный объект любви верующего — это Бог. В Евангелии от Матфея подчеркнуто: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь». Любовь разделяется на два вида: любовь к Богу и любовь к человеку, к ближнему, к брату своему. В силу этого любить ближнего религиозный человек может лишь в той мере, в какой эта любовь не противоречит любви к Богу. Возможно поэтому в христианстве любовь может сочетаться с враждой к людям другой веры или неверующим» (конец цитаты).
Умная статья — все четко прописано
У автора сией заметки (как ему припоминается) религиозные чувства иногда (но редко) возникали. Это бывало в минуты отчаяния. Но в обычном (текущем) состоянии указанные чувства отсутствуют. Но бывали многочисленные попытки выразить словами объект религиозных чувств. Ничего путного пока что из этого не вышло. Но восхитили однажды слова, сказанные Лапласом Наполеону: «Сир, я не нуждался в этой гипотезе». Имелось в виду наличие (существование) исследуемого и упоминаемого объекта-субъекта
Возможно, мы еще продолжим обозначенную тему
Источник
Религия. О религиозных чувствах и религиозном опыте
До этого:
Вернемся на короткое время к тому формальному определению религиозности, которое прозвучало в первой части: «религиозность человека складывается из религиозного чувства, как основы отношений человека с Богом, и опыта Богопознания, который обретается в процессе реализации таких отношений».
То есть для продолжения разговора нам необходимо определиться с возможным характером отношений человека и Бога, который и будет определять содержания этих чувств.
Относительно религиозного чувства я не побоюсь употребить выражения «правильное» и «неправильное», но буду исходить не из оценочного суждения, а из порядка их возникновения.
К неправильным я отношу чувства, возникшие в результате функционального взаимодействия человека с Богом, когда в таких отношениях присутствует очевидная заданность и конечность, в отличии от правильного религиозного чувства, которое раскрывает сущность таких отношений, их динамичность и перспективу развития.
Вариантов не так много. К первым «чувствам» я отношу переживания в отношениях «раб – господин», а также «слуга – царь» именно потому, что «раб», «слуга», «господин», «царь» — это функции, определяющие статусные различия и неравноправные положения участников отношений, но содержательно ничего не говорящие нам о тех, кто за этими функциями стоит.
У статусов «раба» или «слуги» есть грани воплощения: усредненность и окончательность.
Любая функция обезличивает и провоцирует её формальное исполнение. Чтобы быть послушным «рабом» и хорошим «слугой» достаточно выработать систему приемов, принять правила, написать кодексы или уставы, выполнение которых и обеспечит лояльное отношение «господина» или «царя».
Определенность этих функций исключают какое-либо развитие. Она (функция) может «обогащаться» качествами исполнителя: «преданный раб» или «расторопный слуга», но внутри функции невозможен рост. Преданный и покорный раб навсегда остается рабом, а расторопный слуга обречен на вечное прислуживание.
Исполнение функции, как правило, основывается на страхе и стыде: стыде «неисполнения» и страхе «наказания за неисполнение».
Страх и стыд обращают человека к его животному началу и являются недостойной мотивацией религиозной жизни.
К правильным религиозным чувствам я отношу переживания в отношениях «сын – Отец».
Отцовство нельзя заслужить, от сыновства невозможно отказаться. Мы — сыны не только по факту своего рождения, но и по смыслу нашего предназначения. Этот статус нереально потерять, и лишить нас этого статуса никто не может. Статус сына в отношениях «человек – Бог» не поддается коррекции ни во времени, ни в вечности.
Но у этой неизменности также есть грани воплощения: уникальность и бесконечная динамичность. Каждый из нас воспринимает отца уникальным образом, и такое уникальное видение отца выражается в неповторимом чувстве к нему и несет неподражаемое личное отношение, однако такое отношение неизбежно меняется по мере нашего взросления. И можно сказать, что суть духовного взросления сводится к способности все более полно раскрывать для себя любящую сущность Небесного Отца. (см. пост Отцовство-сыновство-братство).
То, что в мировозренческом детстве мы относили к наказаниям неумолимого Бога, со временем объединяется и начинает восприниматься нами, как его милосердная забота, и каждое новое время будет раскрывать нам всё новые грани этой заботы, и мы с такой же новизной будем откликаться на эту заботу своей переосмысленной любовью.
Динамичность отношений исключает ограничения в их проявлении, то есть в статусе сына Бога для человека возможны и сущностный рост, и качественные достижения.
Именно для установления таких первостепенно важных отношений человека и Бога — «сына с Отцом» — и воплотился в нашем мире Иисус.
Его призыв быть в вере как дети (Мф.8.4, Мк.10.14) обращен к нам — детям Бога, ещё малым в духовном плане, то есть находящимся в том возрасте, когда многое надо принимать, доверяя Отцу.
К раскрытию именно сыновьих чувств призывал нас Иисус, говоря о Боге, как «…о милосердном Отце», очевидно, противопоставляя отношения «сын – Отец» отношениям «раб-господин», и «слуга – Царь», доминирующим в Ветхом Завете (см. Библия. Что не так).
Сущностное проявление, такое как сыновство, зиждется на семейных ценностях и на любви, что само по себе освобождает от страха, прививает ответственность за дела семьи и смиряет всех членов этой семьи осознанием своей вторичности по отношению к главе семейства – Небесному Отцу.
Сыновство, в отличии от функции «бого-рабства» или «бого- прислужничества», невозможно исполнять, его можно только проживать. Евангелие Иисуса: «Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья», — раскрывает статус человека, который является живым и бесконечно динамичным; его невозможно ни обезличить, ни формализовать.
Настойчивость в раскрытии этого статуса, которую мы, без сомнения, определяем как настойчивость в Духе, выводит нас на актуализацию потенциала Божественного совершенства: «Будьте совершенны, как совершенен Отец наш Небесный» (Мф. 5.48), — вряд ли кто-то из думающих людей возьмется утверждать, что этот призыв Бога был обращен к «рабам» или «слугам».
На мой взгляд, личный опыт Богопознания или, в более общем виде, религиозный опыт каждого из нас складывается из:
Оба эти стремления основаны на религиозном чувстве и определяются характером взаимоотношений человека с Богом. Очевидно, что «раб» будет приближаться в своему «господину», а «слуга» — к «царю» иначе, чем сын приближается к своему Отцу.
Первые два варианта остаются за рамками рассмотрения, хочу только сказать, что история оставила нам немало светлых имен Христианских подвижников, которые называли себя «рабами божьими».
Очевидно, что духовные достижения не определяются исключительно вопросами позиционирования себя в «небесной семье», и, в конечном счете, все решает искренность, чистота намерений и настойчивость в Духе.
а) Единственным доступным для нас инструментом взаимодействия с духовными реальностями, ведь «Бог есть Дух»(Ин 4:24.) — был и остается наш разум.
Именно разумом (не умом и не интеллектом) мы можем дотянуться до Истоковых реальностей Духа, и только одухотворенный разум способен интерпретировать эти Истоки, заполняя нашу жизнь истинными и абсолютными ценностями.
Настойчивое желание ответить на вопросы: «кто я? откуда? в чем смысл моей жизни? куда все это идёт или катится?» — постепенно выводит нас за пределы той реальности, в которой мы существуем.
Стремление к взаимодействию с трансцендентной – лежащей за пределами — реальностью воспитывает в нас иное отношение к жизни. Окончательность перестает быть такой уж окончательной, а обыденность окрашивается лучами невидимого света.
В нас пробуждается пытливость дитя, впервые прикоснувшегося к реальности родителя, мы обретаем упорство в попытках приобщить себя к «иному бытию» отцовской жизни и, наконец, начинаем испытывать настоящую духовную жажду «малой части», которая пытается познать всё «целое».
Мы начинаем приобретать то, что называется духовной проницательностью, которая, как инструмент взаимодействия с реальностью, во много превосходит привычную для нас логику.
Только духовная проницательность позволяет нам обретать опыт в стремлении познать волю Бога.
Всяческие попытки узнать о воле Бога из проповеди или из конфессиональной литературы обречены на искажающую интерпретацию. Мы — свободно волевые существа, такими нас сотворил Бог, и стремление понять Его волю не должно приводить нас к усреднению в толковании этой воли.
В каждом из нас воля Бога преломляется уникальным образом и реализуется индивидуально. Только выходя на собственное понимание, мы осознанно и добровольно можем сказать: «Отец, моя воля в том, чтобы исполнилась воля твоя».
Ещё раз подчеркну: взаимодействие с запредельностью, которую мы определяем для себя как Бог, никоим образом не должно подменять собой эффективного взаимодействия с материальным миром. Это дополнительные, дополняющие усилия, векторально обогащающие нашу жизнь.
Каждый, встающий на путь обретения духовной проницательности, должен осознавать необходимость сохранения связи с уже прожитой жизнью. Нельзя забывать про последнюю «ступеньку», с которой был сделан этот шаг в непостижимость, потеря связи с ней чревато последствиями.
Как бесконечное «утаптывание» обретенных смыслов приводит к проявлениям интеллектуального фанатизма (см. первую часть этого материала), так и разрыв с уже освоенным жизненным уровнем легко может привести к проявлениям фанатизма духовного, который таит в себе не меньшую опасность.
Было бы неправильно обозначать пути приближения к Богу исключительно духовными маршрутами. Бог есть Всё, и приближение к Нему возможно, в том числе, и через изучение Его проявлений, то есть через изучение той реальности, в которой мы с вами «живём, движемся и существуем».
«Бог говорит со своим Творением на языке физических законов».
Эволюция – это творение, растянутое во времени — метод обретения совершенства. Все, что было создано совершенным Создателем либо совершенно, либо стремится к обретению совершенства.
Наука изучает факты (куда мы без неё), истинная религия формирует ценности и проявляет идеалы, философия стремится согласовать факты с ценностями и идеалами, но только Божественное Откровение способно «закрасить» те белые пятна на холсте мироздания, которые там неизбежно остаются, в результате частичного взгляда человека на Божественную полноту.
б) Стремление исполнять волю Бога — это стремление проявлять в себе качества Источника. «Бог – Источник всего, а источник только отдает».
Конечно, говоря об отдаче, мы не имеем в виду отдачу каких-то материальных или интеллектуальных ценностей. Мы имеем в виду искреннее желание поделиться скромными результатами духовных обретений.
«Даром получили, даром отдавайте» — это фраза Иисуса является прямым указанием, напоминанием и предостережением всем тем, кто пытается разменять статус Божьего сына на преференции материальных эквивалентов.
Стремление исполнять волю Бога неизменно приводит к проявлению Богоподобия, что, в свою очередь, ведет к обретению плодов Духа, один из которых быть «чем-то» большим по отношению к самому себе — как альтернатива ложному смирению оставаться таким, какой ты есть, или даже уничижению, быть меньше самого себя*.
Обретение плодов Духа, их привнесение в реальную повседневную жизнь можно выразить в одной жизненной парадигме: «жить как бы в присутствии Бога».
«Отдача лучшего во имя лучшего» есть смысл Служения.
Только в служении таким же, как и мы, сынам и дочерям Бога, можно уподобиться Богу, и только через расширяющееся служение своей реальности можно двигаться по пути самопретворения (о Служении, – ниже).
*пониманием, какие ещё плоды духа возникают в стремлении исполнять волю Бога, готов поделиться по запросу.
Источник