Что движет человеком? Экзистенциально-аналитическая теория эмоций
Книга выдающегося австрийского психотерапевта, создателя современного экзистенциального анализа А. Лэнгле – это сборник статей, объединенных общей темой: что движет человеком? Каковы законы человеческих эмоций и мотивации? Существует ли знаменитая «логика сердца»? В содержании шести представленных статей нашла свое отражение феноменологическая теория эмоций – одно из наиболее интересных направлений в исследовании эмоционального мира личности. Книга предназначена психотерапевтам и психологам, а также тем, кто задумывается о глубинных истоках человеческих страстей, размышляет о том, можно ли доверять собственным чувствам. 5-е издание (электронное)
Оглавление
- Введение в теорию эмоций А. Лэнгле
- Что движет человеком?. Экзистенциальная мотивация Person[6]
Из серии: Теория и практика экзистенциального анализа
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Что движет человеком? Экзистенциально-аналитическая теория эмоций предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Что движет человеком?
Экзистенциальная мотивация Person [6]
Темой этой статьи является человеческая мотивация. В ней речь идет о том, что движет нами в нашем Бытии людьми. При этом имеются в виду не базовые потребности и телесные влечения. О них известно из самых разных учений о мотивациях. Многое влечет, прельщает, увлекает человека и приводит его в движение. Тело и душа, окружающие люди, общество настаивают на своих правах. У нас есть потребности, мы чувствуем влечения, у нас возникают и боль, и желания, и страхи, мы также осознаем свои обязанности перед обществом. Голод, жажда, сон, сексуальность — тоже важные факторы, которые ежедневно подвигают нас на действия, и в случае если мы не учитываем эти силы, они могут обрушиться на нас всей своей древней инстинктивной мощью.
Однако если мы будем заботиться только об удовлетворении потребностей, то никогда не переживем исполнения. Потребности регулируют предпосылки для витального выживания, и все же не они являются тем, ради чего мы живем. Венский психиатр Виктор Франкл внес существенный вклад в этот вопрос, разработав концепцию смысла и способствовав тому, что бы она принесла свои плоды в психотерапии, а в особенности в консультировании и психологической профилактике.
На этом можно было бы статью и закончить, сделав лишь несколько ссылок на литературу, если бы в наши дни не появилась серьезная причина для дальнейшей разработки темы человеческой мотивации — все возрастающее число людей, у которых существует проблема: они ничему не дают себя затронуть. Людей, которые не хотят больше принимать участия в жизни: молодежь и люди пожилые, здоровые и больные, удачливые и не очень, состоятельные и нищие.
К чему стремятся молодые люди, которые считают себя «крутыми» и при этом делают безучастность своим стилем? Как нам обходиться с теми, для кого ни удовлетворение физиологических потребностей, ни поиск смысла не являются стимулами для каких-либо конструктивных действий в отношении себя и окружающего мира? Мы вновь и вновь встречаем людей, которые считают: «По большому счету эта жизнь меня не касается!» Иногда установка формулируется не безразлично, а достаточно агрессивно: «Все люди действуют мне на нервы! Мне на них глубоко наплевать. Мне никто не нужен, в том числе и мои близкие». Такая установка ставит под вопрос все: витальное желание, духовный смысл, жизнь вообще.
* Для чего нужно выносить боль и страдания, бороться с трудностями, если все кончено и меня больше ничего не ждет?
* Как можно говорить об удовольствиях, если жить так тяжело и мне все безразлично, все в тягость?
* Как эта жизнь может иметь смысл, если меня тошнит от этого мира, от людей, отвратительных в своей жестокости, жадности, властолюбии?
Опыт и терапевтическая работа с людьми, которые подобным образом относятся к миру, к жизни и к себе самим, проливают свет на самые глубокие, экзистенциальные мотивационные силы.
В бесчисленных случаях экзистенциального анализа я вновь и вновь сталкивался с четырьмя фундаментальными мотивациями, являющимися основаниями для внутреннего согласия в отношении действия (независимо от того, о каких действиях идет речь и движимы ли они инстинктами, чувствами или духовностью). Эти фундаментальные мотивации, фундаментальные устремления объединены в четыре вопроса:
1. вопрос Бытия-в-мире,
2. вопрос ценности жизни,
3. вопрос оправдания Собственного,
4. и вопрос смысла экзистенции.
Отстаивание, во-первых, самой возможности Бытия-здесь (Да-зайн), во-вторых, ценностной стороны жизни, и в-третьих, права воплощать в жизнь Собственное образуют три персональные предпосылки, которые в конечном итоге необходимы для обнаружения смысла. В этом процессе поиска смысла, когда человек обнаруживает себя в более крупной системе взаимосвязей и на этом горизонте осуществляет свою жизнь, человеческие стремления приходят к завершению [7] .
Сначала обратимся к становлению этих мотивационных сил, отражающих присущую человеку духовную открытость. Человек открыт трем вещам, он как бы смотрит на мир через три окна. Через первое окно он открыт в мир. Отстоять или найти саму возможность Бытия-в-мире (Бытия-здесь) — основополагающий вызов для человека, вопрос, который затрагивает саму возможность экзистенции и поэтому лежит в ее основании. Другое окно открыто в жизнь, которая связана с человеческой способностью ощущать ценности. Средством для этого является эмоциональная открытость человека, его готовность быть затронутым. И наконец, третье окно, третья область открытости человека — это его Я. В этой персональной открытости он сталкивается с задачей обнаружения в себе сущностного, того, что позволит ему прожить его собственную уникальную жизнь и найти в этой жизни согласие с собой и другими.
Развитие мотивационных сил начинается в детстве. Одна моя коллега очень точно сказала, оглядываясь на свою юность: «Время юности — это исключительно борьба за то, чтобы быть услышанным, любимым и принятым всерьез». Эта фраза очень точно объединяет три мотивации в контексте социальных отношений.
Когда я размышлял об этих трех аспектах человеческой способности быть затронутым, то увидел три фундаментальные мотивации как три большие волны, обтекающие корабль человеческой экзистенции от носовой части до кормы. Как будто волны зачатия, рождения и обретения имени повторяются в дальнейшей жизни еще несколько раз.
Впервые о существовании человека узнает его будущая мать в самом начале беременности, когда она предполагает, чувствует, вероятно, боится и, наконец, после некоторых сомнений ясно замечает: «Там кто-то есть!» У этого Некто, однако, мало шансов быть рожденным, если его Бытие-в-мире — пусть неосознанно, всего лишь как смутная неопределенность — все-таки не рассматривается женщиной как нечто настолько «хорошее», чтобы его сохранить. Уже с давних времен люди в таком случае пытались избавиться от ребенка.
Родить ребенка — это, вероятно, самый глубокий, бессознательный акт утверждения жизни.
Дать ему имя в конечном итоге означает признать этого человека таким, какой он есть, с его полом, а также включить его в семью, традиции и культуру. Имя подтверждает то, что его нельзя ни с кем перепутать, и то, что он конкретен. Экзистенциальные волны «зачатие-рождение-имя» символизируют экзистенциальные фундаментальные мотивации, в которых речь идет о Бытии-в-мире, Бытии-ценным и Бытии-собой. Вопрос смысла жизни в ходе возрастного развития появляется гораздо позже, он приобретает большее значение лишь при выборе профессии.
Экзистенциальные волны повторяются теперь уже в аспекте социального развития в детстве, в юности и во взрослом возрасте. В детстве, в пространстве семьи происходит зачатие человека социального. Мир ребенка — это семья. На развитие душевного здоровья наибольшее влияние оказывает то, сколько пространства есть у ребенка для его естественных, спонтанных проявлений, для его планов и целей, желаний и намерений, для его игр и воли, страхов и страданий. Это самый глубокий опыт человека, когда он, будучи ребенком, чувствует, что может быть здесь и что он принят. И нет более глубокой неуверенности и страха, чем те, которые родились, когда ребенок был вынужден расти в отвергающей его семье, во враждебной семейной атмосфере.
Подростковый возраст можно сравнить с социальным рождением. Подросток неуверенными шагами идет в большой мир. Когда он взрослеет, у него появляется профессиональное «имя» — призвание, его профессия «зовет» его, и он сам зовется в соответствии с ней — это равносильно общественному присвоению имени. В этом возрасте речь идет главным образом о том, чтобы, проявив свои способности, утвердиться в более крупном сообществе и добиться уважения.
Фундаментальные мотивации подобны модулям, которые структурируют отрезки развития. Ситуативное развитие является полноценным, если в нем осуществлены все четыре фундаментальные мотивации. То же самое касается и более крупных периодов развития. Так, например, сначала ребенок занят безопасностью Бытия-здесь и тем, чтобы иметь пространство. Потом для него в большей степени становится важной теплота семейных отношений. В пубертате все вращается вокруг нахождения себя (при этом риску подвергаются даже отношения!), а в раннем взрослом возрасте речь идет о том, чтобы сформировать наполненную смыслом жизнь.
Модули обнаруживаются на протяжении всей жизни в разные периоды развития. В течение первых 15–20 лет жизни речь идет преимущественно об обеспечении жизненного пространства, от 15 до 30 (35) — о работе над отношениями, от 30 до 45 (50) — об углубленном нахождении себя и потом — о смысле жизни или о том, что еще осталось в ней не сделанным. Обратимся к периоду юности, во время которого развитие человека и его экзистенциальных устремлений проявляется наиболее отчетливо.
В юности происходит расширение горизонта. Многое из того, что в детском мире семьи считалось привычным и хорошо освоенным, вне семьи не получается или происходит по-другому. Жесткие представления о том, по каким законам идет жизнь, исчезают. Молодой человек стоит перед задачей вновь создать для себя пространство и утвердить свое Бытие-в-мире, который для него является новым. Юность характеризуется напряженностью, которая возникает в результате того, что приходится решать две противоположные задачи: приспосабливаться к новым условиям и отграничиваться (говорить «нет», отказываться от чего-то), ища согласия также и самим собой.
Эта напряженность характерна для бытия Person. Как Person человек свободен для открытости и обмена, но одновременно он привязан к самому себе. Потому что, помимо контакта с внешним, он также должен утверждать свое Бытие-здесь, проживать свое отношение к себе самому и оставаться верным себе перед своей совестью. В этом он лучше всего может упражняться в группе сверстников-единомышленников. Стремление интенсивно развивать свою персональность (индивидуальность) заставляет молодежь искать компанию сверстников как «общество, где можно упражняться». Поэтому для юношеского возраста типичны объединенные временными общими интересами группы, в которых обнаруживаются крайности, необходимые для развития. Внутри группы это конформистское поведение, приспособленчество, зависимость от группы и некритичное отношение ко всему, что с ней связано, как форма преданности. Вместе с тем по отношению к внешнему миру членство в группе позволяет демонстрировать отграничение: членов группы объединяет ритуал посвящения, мода на прически, одежду, стиль жизни и определенные убеждения, которые часто выглядят провокационными. Они должны сделать очевидным: «Мы не такие, как вы!»
Напряженность в отношениях со старшим поколением в соответствии с экзистенциальными фундаментальными мотивациями объясняется тем, что молодой человек стремится объединить три своих важных устремления.
Во-первых, ему нужно пространство для новых сил, для отношений, чувств, идей и действий. Это пространство никто не даст ему просто так в жестких рамках существующего порядка, а он все же пока не настолько силен и влиятелен, чтобы создавать его для себя самостоятельно.
Во-вторых, он ищет расположения со стороны других, хочет, чтобы друзья ему сообщили: «Хорошо, что ты есть. Мы охотно будем с тобой». Чем меньше молодой человек ощущает такое отношение к себе в семье, тем интенсивнее он будет искать его у других людей. Если же он получает его в семье, то захочет выяснить, будет ли это так же и во внешней среде, где у него нет таких привилегий, как дома.
Источник
Что движет человеком? История вопроса
Что движет человеком? История вопроса.
Любой человек знает ответ на этот вопрос. Ссылаясь на общепринятые утверждения психологов, он ответит, что человеком двигает жажда власти, жажда секса и жажда публичного признания. Кто-то добавит, что им должно двигать желание совершенствоваться.
И любой читатель со ссылкой на поэта скажет, что любовь и голод правит миром. Уточним это выражение. Оно принадлежит немецкому поэту Фридриху Шиллеру
(1759-1805) и звучит так:
«Природа неотступно
Сама крепит взаимосвязь,
На мудрецов не положась.
И чтобы мир был молод,
Царят любовь и голод!»
Стихотворение «Философы» (Перевод Л. Гинзбурга).
Для справки.
В возрасте 32 лет Шиллер заболел туберкулезом. В результате болезни у него лишь изредка наступали промежутки в несколько месяцев или недель, когда поэт был бы способен спокойно работать. Последние годы жизни Шиллера были омрачены тяжёлыми затяжными болезнями. После сильной простуды обострились все старые недуги. Поэт страдал хроническим воспалением легких. Он скончался 9 мая 1805 года в возрасте 45 лет от туберкулеза.
Вопрос: а почему такая фраза не пришла на ум женщине? Ведь кому, как не ей,
присущ инстинкт безусловной материнской любви, а также забота о воспитании детей? Да и интуиция у женщины развита сильнее. Странно, не так ли?
Но продолжу. Мыслящий читатель будет перечислять мотивы, то есть побуждения к действию. С какой целью? Чтобы все разложить по «полочкам». Ведь человеческому уму свойственно идентифицировать себя в окружающем мире, поэтому он старается классифицировать вещи и явления. И в этом как раз и есть его главное заблуждение. Почему заблуждение? Потому что утвердив какую-либо точку зрения, в силу консервативности, он будет отстаивать ее, пусть даже она будет неверной.
Впрочем, перечислю основные виды мотивов, которые классифицировал человеческий ум. Это: мотив самоутверждения, мотив идентификации, мотив власти, процессуально-содержательные мотивы, внешние мотивы, мотив саморазвития, мотив достижения и ряд других.
Но так ли истинна такая классификация? И каким образом она возникла?
Обратимся к истории вопроса. Авторство термина «мотивация» принадлежит немецкому философу Артуру Шопенгауэру (1788-1860). Он увлекался мистикой и идеями буддизма. Из книг у Шопенгауэра, по свидетельствам современников, наибольшей любовью пользовались Упанишады в переводе с санскрита на латынь. Безусловно, он был подвержен влиянию этих древнеиндийских философских трактатов.
Вот прямое указание. По словам Шопенгауэра «воля присуща не только человеку, но и животным, растениям. Ведь есть же у них сила, заставляющая их жить, развиваться. Эта сила и есть воля. Все реальное — смертно, преходяще. Только воля бессмертна. Поэтому она — подлинная реальность. Все в мире ею объясняется».
Для справки.
Весной 1823 года (в возрасте 37 лет) Шопенгауэр проезжал через Тироль в Мюнхен из Италии. Здесь он перенес тяжелую болезнь, вследствие чего почти оглох на одно ухо. Другими словами, полжизни он тяжело болел. Да еще был одинок. Какое у него было отношение к жизни?
Посмотрим, что представляют собой Упанишады. Это священные писания индуизма категории шрути. В них в основном обсуждается философия, медитация и природа Бога.
В индуизме тексты шрути считаются апаурушея — богооткровенными, не имеющими автора. Они представляют собой вечное трансцендентное знание, запись «космических звуков истины». Согласно традиции индуизма, это знание передавалось в устной форме святыми мудрецами со времен появления вселенной, и затем, в начале настоящей эпохи Кали-юги, было поделено на четыре Веды и кодифицировано. Литература шрути обычно классифицируется согласно делению Вед на четыре части.
Не буду углубляться в древнеиндийскую литературу, чтобы не потерять нить повествования. Но уже этой ссылки достаточно для того, чтобы в целом познать мировоззрение Шопенгауэра.
Замечу, что его взгляды его взгляды на человеческую мотивацию и желания, оказали влияние на многих известных мыслителей. В их числе Фридрих Ницше, Рихард Вагнер, Людвиг Вингенштейн, Эрвин Шредингер (лауреат Нобелевской премии), Альберт Эйнштейн (лауреат Нобелевской премии), Зигмунд Фрейд, Отто Ранк, Карл Юнг и другие.
Безусловно, все названные люди являются мировыми авторитетами в области человеческой психологии. Но не будем забывать, что они, как и мы, являются людьми, сотканными из одной ткани мироздания.
Сам Шопенгауэр был старым холостяком. Очень ценил свою внутреннюю и душевную свободу. Свое здоровье ставил на первое место. Он был резок в суждениях, крайне честолюбив и мнителен. Кроме того, он отличался крайней подозрительностью и недоверием к людям. Был подвержен различным страхам.
Соответственно, и в его главном труде «Мир как воля и представление» звучит мотив страха перед смертью. Жизнь лишена смысла, который мог бы хоть как-нибудь сгладить этот страх.
Шопенгауэр считал, что никакой объективной истины и справедливости на свете нет. Счастье — это не блаженное состояние, а только избавление от страдания, но это избавление сопровождается новым страданием, скукой.
Страдание — это постоянная форма проявления жизни, человек может избавляться от страдания лишь в конкретном его выражении. Таким образом, в мире господствует неискоренимое зло, счастье иллюзорно, а страдание неотвратимо, оно коренится в самой «воле к жизни».
И откуда же Шопенгауэр почерпнул знание о страданиях? Конечно, из буддизма.
Вот его главные постулаты. Жизнь состоит из страданий, страдания доставляют неудовлетворенные желания, чтобы избежать страданий, надо подавлять в себе желания. Достигнуть этого можно на так называемом восьмеричном пути.
Об этом же говорит древнеиндийский философ йоги Патанджали (2 в. до н.э.). Читаем его сутры.
«15. (2) Поистине, для мудрого все есть страдание — из-за подверженности непрерывному изменению, беспокойства, следов [прошлых] впечатлений, а также по причине противоречивого развертывания гун.
16. (2) Еще не наступившее страдание [есть то, что] должно быть устранено».
Но признание того, что написано в Упанишадах и прочих древнеиндийских трактатах не может являться основой для единственного и неоспоримого утверждения о мотивации! Не следует забывать, что Индия располагается в экваториальной зоне, а люди, проживающие там, имеют иную нейрогуморальную конструкцию и цвет кожи, нежели люди, проживающие на Севере. Соответственно, у них другой образ жизни и культура, которые нельзя слепо переносить на европейскую почву.
И еще одно немаловажное обстоятельство. Не следует забывать о существующей кастовости в Индии. И Упанишиды были написаны не простыми крестьянами, а представителями «чистой» породы – брахманами. Они исторически были жрецами, учителями, монахами, учеными. Другими словами, представляли правящий класс.
Что из этого следует? Только одно – учение о страданиях имело целью сохранения свеого господствующего положения.
Но вот Шопенгауэр ввел в обиход термин «мотивация» и понеслось. С раннего возраста человека начинают одомашнивать по программам, которые придуманы давным-давно, под воздействием неизвестно чего. Ни во времена Шопенгауэра, ни тем более сегодня ведь никто не сможет реально передать дух Упанишад! (YIII в. До н.э.)
Но раз ты вступил в этот мир, то и живи по тем правилам, которые мир тебе предлагает. Человеку все время подсовывает инструкцию по эксплуатации жизни. Он рождается в семье, живущей по определенным правилам в определенном классе общества. Далее он проходит стадии обучения. Это ведь не что иное, как изучение некой инструкции. Он воспитывается в определенной социальной среде. Из нее он извлекает уроки жизни, или правила поведения, нормы морали и т.п. И так во всем.
Вся жизнь – это непрерывное изучение инструкций по эксплуатации чего-либо или кого-либо. Соответственно, у человека просто не остается времени для того, чтобы отказаться от изучения инструкций. И значит, он все время находится в рамках определенных шаблонов, штампов и пр. А шаблон сужает мировоззрение.
Человек не может уделить времени изучению главной инструкции – инструкции по эксплуатации своего организма. Ему не надо думать о себе. Человеку не дают думать о себе. Существуют многочисленные отрасли знаний, предназначенные для объяснения нам главной инструкции. Вряд ли это логично. Вряд ли кто-то из нас давал кому-то право осуждать наше незнание этой инструкции. Когда говорят, что так сложилось, что такова традиция, это не вполне справедливо. Это означает монополию на знания. А монополия приводит к повышению уровня собственной исключительности.
Вот и все.
Спрашивается, а причем тут Шопенгауэр?
Он ввел в культурную жизнь Европы индийское религиозно-философское мировоззрение. Как все переплелось в этом мире? И когда человек идет молиться своему –Б-гу, какому Б-гу он поклоняется?
Вместо заключения.
Можно вспомнить и Канта (1724-1804) родоначальника немецкой классической философии с его «Критикой чистого разума». Он жил скучно и монотонно. В дестве сильно болел и вынужден был всю жизнь придерживаться строго режима. Никогда не был женат, никогда не выезжал за пределы Кенигсберга. Его любимое выражение «жить стоит главным образом для того, чтобы работать».
Оставленное Кантом наследие стало отправной точкой процессам, которые впоследствии изменили весь мир. Его критическая философия — основа естественнонаучного материализма. Правда, в зрелом возрасте он пришел к выводу, что механистического представления для объяснения процессов жизни недостаточно. Но его теория, как и «мотивация» Шопенгауэра уже стала жить независимой жизнью.
Источник