Какие чувства без тебя пробудит подлунный мир

Не спрашивай Меджнуна о любви: он очарован.
Не надейся, что тайну откроет тебе Ферхад: это только сказка.
Спрашивай меня о знаках любви — я расскажу тебе.
Милая моя, станешь свечой, а твой милый — мотыльком.

А в ответ Хуррем послала ему свое стихотворение:

Моему пронзенному сердцу нет на свете лекарств.
Душа моя жалобно стонет, как свирель в устах дервиша.
И без лица твоего милого я как Венера без солнца
Или же маленький соловушка без розы ночной.
Пока читала ваше письмо, слезы текли от радости.
Может, от боли разлуки, а может, от благодарности.
Ведь вы наполнили чистое воспоминание драгоценностями внимания,
Сокровищницу сердца моего наполнили ароматами страсти.

«Я страстью сбит с пути. Брожу я, как в пустыне.
Заботам нет числа. Мне ничего не снится.
Моя душа больна. Но если кровь остынет,
Твой взгляд меня спасет, любимая Царица!

Я сердцем ощутил всю грязь, весь стыд гордыни —
Чем выше возношусь, тем больше грех вершится.
Кто щедрость сохранил? Кто благороден ныне?
Лишь ты, моя любовь, лишь ты, моя Царица!

И все же в мире лжи, где рушатся святыни,
Я верю: свет придет, и нежность возвратится.
Я горевал вчера. Кем я утешусь ныне?»
Тобой, моя любовь, тобой, моя Царица!»

Ты моя сила как сталь, моё уединение, смысл моего существования, любимая, луна моя, опора моя,

Друг мой сокровенный, смысл моего существования, самая красивая моя султанша,

Жизнь моя, ты как зеленые колосья пшеницы, прелесть моя, ты как вино – мой райский напиток, имя мое,

Весна моя, красота моя, торжество мое, моя любимая картина, мой поток радости,

Настроение мое, праздник мой, мое средство от усталости жизни, счастье мое, солнце мое, звезда яркая,

Мой оранжевый цитрусовый фрукт, очаг моей спальни,

Мое зеленое растение, мой сахар, молодость моя, весь мой мир внутри тебя, боль моя

Дорогая моя, госпожа моего сердца и стихотворной строки,

Мой Стамбул, мой караван, земля моя греческая,

Моя очевидность, моя кыпчаг (так звали население, жившее в Xl-XV веках в степях от Каспийского до Черного морей, в настоящее время проживают в Египте и Сирии), мой Багдад, мой Хорасан (название провинции Эрзурума),

Мои волосы, выразительные брови, безумие чистых глаз, болезнь моя,

Я умру на твоей шее, ты помощь моя мусульманская,

Я в твоих дверях, потому что ты моя любимая рассказчица историй, тебя восхвалять буду я всегда продолжать,

Музыкальные гаммы моего чистого сердца, из моих глаз прольются чистой влагой, ты моя прекрасная Муххиби! (литературный псевдоним Султана Сулеймана)

то речь Сулеймана перед Диваном после смерти Хюррем..

Такой она была женщиной, что ее глаза проникали в мое сердце, губы, в мой ум. Даже один единственный взгляд я бы не променял ни на что на этом свете. Каждый раз когда она произносила- Сулейман- я оказывался в Раю.
Она была не только женщиной- она была поэзией, цветком, моею любовью, моей султаншей, она была всем!
Ради нее я выгнал Махидевран, и ополчился против матери..»

Стихи султана Сулеймана:

MARISU:стихи Сулейман писал на фарси и переводено на русский очень мало-самый удачный перевод у Каденко:
СУЛЕЙМАН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ — грозный султан и лирический поэт.

Говорят, что могущественный правитель Сулейман Великолепный покраснел первый раз в жизни тогда, когда увидел свою новую рабыню Роксолану — так понравилась ему эта женщина, изменившая навсегда его жизнь.

«Мой верный друг, жизнь смысла не имеет.
Любовь ушла. И нет былого лада.
Так соловей в неволе петь не смеет,
Лишенный сада.

Я на холмах тоски изнемогаю.
И день, и ночь — рыдания и муки.
С какой судьбой смириться мне — не знаю —
Со дня разлуки.

Не доверяй словам печальной песни,
Тебя сожгу палящих жалоб речью.
Но мой огонь в груди погаснет, если
Тебя не встречу.

Какие чувства без тубя пробудит
Подлунный мир от края и до края?
Но если и в раю тебя не будет —
Не нужно рая.» Почти как у Есенина

Красавицы нас дразнят постоянно,
Им так легко увлечь, уйти, вернуться,
И растравить закрывшиеся раны,
И, наподобье розы, улыбнуться.

Воистину, небесные созданья!
Но изменяя нашему сословью,
Они забудут все свои признанья,
Чтоб насладиться новою любовью.

Не жди от них тепла и постоянства!
Они умеют все переиначить,
И даже нежность обратить в тиранство.
Они живут затем, чтоб нас дурачить!

Пытаюсь быть и ласковым, и милым —
Но не избыть любимой невниманья:
Еще вчера мне поцелуй сулила,
А нынче позабыла обещанье.

Едва взглянув, могла бы без труда ты
Постичь, как я люблю. Но ты отводишь взгляд.
Глаза ль в моем недуге виноваты?

Я — голос тростника! Я, право был бы рад,,
Как соловей, сладчайших песен звуки
Тебе дарить сто тысяч лун подряд.

Когда душа, сгорая от разлуки,
Как мотылек, в огне надежд дрожит,
Не стоит удивляться этой муке.

Извечно к Мекке обращен магнит,
Мой взор к тебе прикован неотрывно,
Так отчего ж душа моя болит?

Вздыхаю, жду и плачу непрерывно:
Ужели я с тобой не буду слит?
Ужель умру от жажды этой дивной?

Богатства блеск златой и суетную власть
В безумной простоте зовут вершиной счастья.
Но я бы мог сказать, казною поручась:
Нам не купить весны ни золотом, ни властью.

Геройство и порыв, что повергают в прах,
На деле предстают войной и мятежами.
Наполни верой грудь, ведь лишь один Аллах
Способен счастье дать, повелевая нами.

К чему тебе, мой друг, алмазы, имя, чин,
Вся эта суета, испачканная кровью?
Ты, верно, знаешь сам — Всевышний лишь один
Исполнит нашу жизнь блаженством и любовью.

И если сможешь ты сравниться грудой лет
С количеством песка в немыслимой пустыне —
В прошедшее, увы, дорог небесных нет,
И дня себе никто не вымолил доныне.

Я выбрал для себя отшельнический путь,
Единственный удел земного размышленья.
Гони печаль и боль! Весь мир забот забудь,
Коль хочешь ты достичь и счастья, и смиренья.

Мой верный друг, жизнь смысла не имеет.
Любовь ушла. И нет былого лада.
Так соловей в неволе петь не смеет,
Лишенный сада.

Я на холмах тоски изнемогаю.
И день, и ночь — рыдания и муки.
С какой судьбой смириться мне — не знаю —
Со дня разлуки.

Не доверяй словам печальной песни,
Тебя сожгу палящих жалоб речью.
Но мой огонь в груди погаснет, если
Тебя не встречу.

Какие чувства без тубя пробудит
Подлунный мир от края и до края?
Но если и в раю тебя не будет —
Не нужно рая.

Я страстью сбит с пути. Брожу я, как в пустыне.
Заботам нет числа. Мне ничего не снится.
Моя душа больна. Но если кровь остынет,
Твой взгляд меня спасет, любимая Царица!

Я сердцем ощутил всю грязь, весь стыд гордыни —
Чем выше возношусь, тем больше грех вершится.
Кто щедрость сохранил? Кто благороден ныне?
Лишь ты, моя любовь, лишь ты, моя Царица!

И все же в мире лжи, где рушатся святыни,
Я верю: свет придет, и нежность возвратится.
Я горевал вчера. Кем я утешусь ныне?
Тобой, моя любовь, тобой, моя Царица!

Меня увидев у ее порога,
Вздохнув глубоко, молвили они:
Земля тверда, его постель убога,
Но на вершине счастья он, взгляни!

Известно мне, что тысячи пред нею
Умолкли бы и распростерлись ниц,
Под этим кротким взглядом каменея,
Дрожа под игом трепетных ресниц.

Ей незнакома сладость поцелуя,
До мук моих ей, право, дела нет.
Она печаль, которую люблю я.
Она ребенок. Ей тринадцать лет.
_______________________________

Я властелин любви проникновенной,
Но чтобы стать царем над всей Вселенной
Довольно кубка доброго вина.
В огне дракона мы сгореть рискуем,
Но лишь одним чистейшим поцелуем
Уже давно земля обожжена.

Любимая, для твоего алькова
Я отобрал бы из всего земного
Лебяжий пух и розы лепестки.
Что до меня, то если я с тобою,
Нужна ль постель — довольствуюсь любою —
Песок упруг и скалы мне мягки.

Как сад водою наполняет корни,
Желанная, вином бокал наполни
И сладкой влагой жажду утоли.
Что до меня, я сердцем припадаю
К твоим глазам, и словно пропадаю
В журчащей мгле всех родников Земли.

Когда б, мой друг, в компании веселой
Шутила ты или играла в поло,
И резвый конь развеивал печаль,
Хотел бы я твою изведать милость —
Чтоб, точно мяч, глава моя катилась.
Возьми ее! Мне головы не жаль!

Приди ко мне. Веди свои армады
Тоски и вздохов: пораженью рады
Твердыни сердца. Краток будет спор.
И если жизнь потребуешь мою ты,
То я сочту последние минуты,
Лишь мне прикажет твой горячий взор.

К тебе, родная, память льнет и рвется,
Но ей, увы, достичь не удается
Твоей далекой, дорогой страны.
Не думай, что сумеют Рая реки
И страсть, и нежность утолить навеки!
Вот почему глаза мои влажны.

Любимая, потоком слез безбрежных
Я б тропку залил, на которой нежно
Ты легкие оставила следы.
Чем старше я, тем тяжелей забота,
Белей волос былая позолота,
И дни мои, как серебро, седы..

Душа моя, не жди от бренной жизни злата
Ни жемчуг, ни шелка не смогут в дни заката
Судьбы преодолеть! О как унижусь весь я,
Наполнив грудь свою надменностью и спесью.
Не требуй у людей ни славы, ни почета —
Я не добрей других, и не храбрей, чем кто-то.
У правды языки, как розы, обрывая,
Я сам останусь нем. Пусть льется речь живая!

Да будет ясен ум и притязания смелы —
Раздвину вдоль и вширь империи пределы;
Но даже если вдруг мне на высоком троне
Простятся все грехи и вечность взор мой тронет,
И у Творца в руках не стану обольщаться —
Пройдут благие дни, как сон, они промчатся,
И бедствия падут на сердце и на царство.
Гордыню брось, душа, и избегай коварства!

Нас одарил Аллах водой, землею, твердью —
Не будь и ты чужда любви и милосердию.
Коль хочешь ты достичь садов небесных Рая,
Не плачь и не ропщи, в страданьях умирая.
Противься злу, душа, не поддавайся тленью —
Нет меры доброте, границы нет смирению.
Вкусив от благ земных, Аллаху я внимаю,
Пред мудростью святой лица не поднимаю.

Как часто господин среди рабынь нарядных
Рассудок свой терял в объятьях плотоядных.
Что попусту сорить алмазною крупою —
Лети, моя душа, над шумною толпою.
Увы, не избежать ни бурь, ни непогоды,
Сплавляя в монолит пространства и народы.
И как ни тщиться мне, свой срок судьба очертит,
Мои старания в пыль развеет ветер смерти.

Мудрец не даст руки безумствам и соблазнам,
Не дружат долг и честь с обманом безобразным,
Но все, что так светло, все, что благословенно
Мученье и позор преследуют мгновенно.
Как хрупок дар небес, который ты столь ценишь,
Ни клятвой, ни трудом сей жизни не изменишь.
Распутством золотым кичатся люди снова,
И злобный этот мир, увы, не держит слова.

Стихи Хюррем посвященные султану Сулейману:

Ты сизый сокол с гор
В просторе бескрайнем.
В ущельях гнездо от взглядов скрываешь.
Летишь под небеса, одинокий и злой,
И добычу на вершинах хищно раздираешь!

Увы, я этого боялась.
Я отступаю в тишину.
Не прекословь, я возвращаюсь
В свою холодную страну.
Хотела б навсегда остаться
Но я сейчас должна уйти.
С тобой нам нужно попрощаться,
Здесь разошлись наши пути.
Исчезну с дуновением ветра
И растворюсь в осеней тьме
Теперь я вижу: безответна
Моя любовь была к тебе.
Отныне больше не коснется
Лица любимого рука,
Но вечно, знай, будет стремиться
К тебе, родной, моя душа.

делюсь интересными фактами.

Личная жизнь
Сулейман I покровительствовал поэтам (Бакы и др.), художникам, архитекторам, сам писал стихи, считался умелым кузнецом и лично принимал участие в отливе пушек, а также увлекался ювелирикой. Грандиозные постройки, созданные в его правление — мосты, дворцы, мечети (самая знаменитая — мечеть «Сулеймание», вторая по величине в Стамбуле) стали образцом османского стиля на столетия вперед. Бескомпромиссный борец со взяточничеством, Сулейман сурово наказывал чиновников за злоупотребления; он «завоевал расположение народа добрыми делами, отпускал насильно выведенных ремесленников, строил школы, но был безжалостный тиран: ни родство, ни заслуги не спасали от его подозрительности и жестокости». (Цит. по кн. «Всеобщая история» Георга Вебера).

Семья
Первая жена султана — Фюлане. Поженились они в 1511 году, когда правитель был в Кафе. Эта жена родила ему сына Махмуда, который умер во время эпидемии оспы 29 ноября 1521 года. В жизни султана она не сыграла практически никакой роли, и позже умерла.

Вторая его жена звалась Гюльфем Султан. В 1513 году она родила султану сына Мурада, а в 1515 году — Махмуда, которые оба умерли в 1521 году. Гюльфем задушили по приказу Сулеймана в 1562 году.

Третьей супругой султана была черкешенка Махидевран Султан, более известна как Гюльбахар («Весенняя роза»). В 1515 году она родила сына Мустафу. После смерти первенца Сулеймана Махмуда, её сын Мустафа (правитель провинции Менис с 1533 года) сначала был назван наследником. Но позже был казнён по приказу отца. Махидевран Султан умерла в 1581 году и была похоронена рядом с сыном в мавзолее Джем Султана в Бурсе.

Четвёртой женой Сулеймана Великолепного стала Анастасия (Александра) Лисовская, которую называли Хюррем Султан, а в Европе знали как Роксолану. По традиции, заложенной востоковедом Хаммер-Пургшталем, Александра Лисовская была полячкой из городка Рогатин (ныне Украина). Писатель Осип Назарук — автор исторической повести «Роксолана. Жена халифа и падишаха (Сулеймана Великого), завоевателя и законодателя», отмечал, что «польский посол Твардовский, который был в Царьгороде в 1621 году, слышал от турок, что Роксолана родом из Рогатина, другие данные свидетельствуют, что она родом из Стрийщины. Известный поэт Михаил Гославский пишет, что из городка Чемеривцы на Подолье». В 1521 году у Хюррем и Сулеймана родился сын Мехмед, в 1522 году — дочь Михримах, в 1523 — сын Абдалла, а в 1524 г. — Селим. В 1526 году у них родился сын Баязид, но в том же году скончался Абдалла. В 1530 году Роксолана родила султану сына Джахангира.

Любимая жена Сулеймана, красавица Роксолана (Анастасия Гавриловна Лисовская, пленная русынка), ставшая любимой наложницей, а потом законной женой (1530 г.), после долгих и сложных интриг устранила детей Сулеймана от других жен, чтобы расчистить путь к трону своему сыну Селиму. Стараниями Роксоланы был смещен и задушен великий визирь Ибрахим-паша Паргалы (1523—1536), муж сестры султана, по обвинению в слишком тесных контактах с Францией. Ставленником Роксоланы был визирь Рустем-паша Мекри (1544—1553 и 1555—1561), за которого она выдала замуж свою 12-летнюю дочь. Рустем-паша помог Роксолане уличить любимого сына Сулеймана от черкешенки Гюльбахар, Мустафу, в заговоре против отца в союзе с сербами (историки до сих пор спорят, была ли вина Мустафы действительной или мнимой). Сулейман велел задушить Мустафу шелковым шнуром у себя на глазах, а также казнить его сыновей, то есть своих внуков (1553 г.).

Наследником престола стал Селим, сын Роксоланы; однако после ее смерти (1558 г.) поднял мятеж другой сын Сулеймана от Роксоланы — Баязид (1559 г.) Он был разбит войсками отца и попытался укрыться в сефевидском Иране, шах Тахмасп I выдал его отцу за 400 тыс. золотых, и Баязид был казнен (1561 г.) Были убиты также пятеро сыновей Баязида (младшему из них было три года); по некоторым легендам, по приказу Сулеймана было убито до сорока его сыновей.

Источник