Как соединить чувство с умом

Об уме и сердце, молитве и искушениях

Из бесед с архимандритом Софианом (Богиу; 1912–2002), одним из самых почитаемых румынских духовников, 100 лет со дня рождения которого исполняется в этом году.

Архимандрит Софиан (Богиу)

— Батюшка, уточните, пожалуйста, различие между умом и сердцем, которое проводят духовные святые отцы.

— Это различие легко провести потому, что есть два особых места, в которых размещаются эти два центра. В голове размещается Ум, включающий интеллект и память. Другим центром является сердце, где находится чувство, где находится воля. Однако сердце духовное не совпадает с плотяным сердцем. Сердце духовное — это центр, в котором Бог живет в нас. Этот центр тоже называется сердцем. В этом центре, в сердце, может жить Бог, но может жить и враг. И может жить любая страсть. Иногда сам князь тьмы входит в святилище нашего сердца, и тогда наша жизнь бывает жизнью пустой, жизнью злой, жизнью помраченной, жизнью греховной. А когда Дух Святой пребывает в нас (а мы и были созданы — иметь Его в нас), жизнь наша полна света, полна человечности, любви, полна смирения. Таким образом сердце, о котором вы меня спрашивали, является духовным центром каждого из нас.

— Что делать, если мой духовник, не занимающийся сердечной молитвой, считает, что молодым необязательно заниматься ею, и ориентирует нас на социальное христианство, а не на мистическое?

— Я думаю, что не бывает христианской жизни без того, чтобы она была в то же время мистической, то есть таинственной, связанной с Богом. Я не знаю таких христиан, которые не были бы одновременно и мистиками. Я имею в виду настоящих христиан, которые исповедуются, которые причащаются Таин Церкви, которые освящают свою внутреннюю жизнь. Это состояние мистическое, таинственное, сокрытое. Войди в клеть твою и помолись Отцу твоему, Который втайне! [1]

Как ты можешь молиться, не веря в Того Отца Небесного, Который сокрыт в сердце твоем и видит твое внутреннее душевное состояние? Как ты можешь быть хорошим христианином без Этого Духа, полученного в Крещении, без этой энергии, этого горения души, с которым тело наше становится совершенной машиной?

Таким образом, в каждом из нас есть таинственный, мистический центр. К этому центру направляются все наши отношения с ближним, наша любовь, доброта, милость, смирение, умиление, наше благочестие; все связано с тем мистическим центром в нас, где обитает Бог, и Царство Его, и Дух Святой. Так что я не знаю, какая жизнь может быть у нас без молитвы, без этого мистического центра, без этого места Божия в нас.

У язычников была общественная жизнь, и они занимались только этой горизонталью жизни. Но Господь наш Иисус Христос говорит нам в Нагорной проповеди и это слово: ищите прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (ср.: Мф. 6: 33). Поэтому я не думаю, что возникнет препятствие к занятию общественной работой, если у тебя будет неиссякаемый источник — присутствие Бога в тебе самом.

— Бывают ли услышаны Богом молитвы тех людей, которые не исповедуются годами? И тех, которые живут в больших грехах?

— Если молитвы возносятся подобно молитвам мытаря из Евангелия [2] , с уничижением и болью сердечной, не осуждая другого, испрашивая прощения за свое былое окаянство, тогда Бог слышит их. Ибо именно для спасения грешных Бог воплотился в истории. Разбойник на кресте сказал всего лишь несколько слов и спасся, был прощен [3] .

Блаженный Августин говорит и такое слово о разбойнике на кресте: «Счастливый разбойник! Всю свою жизнь он крал, а в конце похищает и рай!» Таким образом, Бог слышит молитву, приносимую человеком в уничижении, раскаянии, сожалении обо всем, что было плохого в его жизни до того момента, когда он задумался о том, что существует Бог, и понял, что несет в этой земной жизни какую-то ответственность.

— Существуют ли на молитве искушения слева и искушения справа? Что это такое?

— Да. Есть искушения и слева, и справа. Искушения слева очень хорошо известны: пьянство, леность, блуд, воровство, месть, гнев — всё это искушения и грехи слева. Искушением справа может стать чрезмерный пост.

Пост назначен святыми отцами, чтобы служить нам на пользу, для стяжания внутренней и телесной чистоты. Однако пост должен быть не только телесным, но и душевным. Сегодня я слышал нечто весьма интересное. Один человек говорил, что встретил в каком-то месте людей, которые не ели брынзу по той причине, что она заквашивается на сычуге, а значит, к брынзе примешано немного крови. Это крайность. Нигде у святых отцов в духовной жизни нет столь строгой и в то же время ложной разборчивости. Итак, пост, если он не совершается с рассудительностью, чтобы быть действительно полезным, и не соединен с добротой сердца, хранением уст, воздержанием от осуждения другого человека, — не есть пост. Осуждение ближнего очень грешно пред Богом: ты можешь умереть с голоду, иссохнуть от жажды, но если ты питаешь злобу на ближнего и говоришь о нем плохо в его отсутствие, — твой пост напрасен.

Также и дела, совершённые с благим намерением — освятить нашу жизнь — могут стать крайностями. Это всё падения справа. По причине добродетелей ты сбиваешься с пути. Поэтому хороша та мудрость, которой мы просим у Бога, чтобы Он осветил нам путь и мы шли царским путем, как говорят святые отцы, этим «Via aurea» — золотым путем, и не грешили.

Пост наш да будет благоразумным, воздержание — воистину воздержанием, хранение чувств да будет искренним. Покаяние да не будет фальшивым. Молитва да будет со вниманием, умилением и смирением, и тогда всё будет идти хорошо. Напротив, если молитвы наши совершаются одними устами, то, как бы длинны они ни были, эти молитвы помогают очень мало — в той мере, в какой мы, время от времени, бываем внимательны к тому что говорим. Есть такие бедные христиане, которые прочитывают акафисты и псалмы, много псалмов и много акафистов, однако потом сознают, что читали их одними устами, а сердцем и умом отсутствовали в том, о чем читали.

Источник

Главное событие непрестанной молитвы – соединение ума с сердцем

Главное – надо стать умом в сердце пред Господом и стоять пред Ним неотходно и день, и ночь до конца жизни. (5, 58)

Тайна духовной жизни – сосредоточить ум в сердце

Как понимать выражение «сосредоточить ум в сердце?» Ум там, где внимание. Сосредоточить его в сердце – значит установить внимание в сердце и умно зреть перед собою присущего невидимого Бога, обращаясь к Нему со славословием, благодарением и прошением, назирая при том, чтобы ничто стороннее не входило в сердце. Тут вся тайна духовной жизни. (9, 61–62)

Не забывайте главного – того, чтоб вниманием и умом сочетаться с сердцем и неисходно быть там пред лицем Господа. Все молитвенные труды на это должны быть направлены. Молите Господа, чтоб Он даровал вам это благо. Это – сокровище, сокрытое на селе; это – бисер многоценный. (4, 359)

Существо христианской жизни – стать умом в сердце пред Богом и оттуда управлять всем в себе

Существо жизни христианской состоит в том, чтобы стать умом в сердце пред Богом в Господе Иисусе Христе, благодатию Святаго Духа, и, оттуда управляя всеми движениями внутренними и всеми действиями внешними, всё в себе, и малое, и великое, обращать в служение Богу Триипостасному, пожершись Ему всецело сознанием и свободою. (15, 21–22)

Закон духовной жизни: держи сердце в чувстве к Богу и всегда будешь в памяти Божией

Когда внимание сойдет в сердце, то привлечет туда в одну точку все силы души и тела. Сначала внимание держится в сердце напряжением воли, силою своею внимание порождает теплоту в сердце. Теплота же сия затем держит внимание без особого его напряжения. Они затем друг друга поддерживают и должны пребывать неразлучно, ибо рассеяние внимания охлаждает теплоту, а умаление теплоты ослабляет внимание.

Отсюда закон духовной жизни: держи сердце в чувстве к Богу, всегда будешь в памяти Божией. (7, 64–65)

Глава дела – чтобы внимание не отходило от Господа, это то же, что утверждение в сердце памяти Божией. (9, 70)

Желающим установиться в едином помышлении о Боге заповедуется оставить голову и низойти умом своим в сердце, и там стоять вниманием неисходно. Только тогда, как ум сочетается с сердцем, можно ожидать успеха в памяти Божией. (4, 326)

Постоянная память Божия в сердце хранится, если есть соединение ума с сердцем

Предав себя всецело неусыпному попечению Божию, надо смиренно и благодушно переносить этот труд ради истинного блага, которое даруется усердному молитвеннику от Бога во свое ему время, когда Бог Своею благодатию положит пределы нашему уму и уставит его неподвижно с памятью Божиею в сердце. Когда подобное стояние ума сделается как нечто естественное и постоянное, оно носит у отцов название «соединение ума с сердцем»; при таком устроении уму уже не бывает желания быть вне сердца, напротив того, если по каким-либо обстоятельствам или многою беседою удержан будет он вне сердечного внимания, то у него бывает неудержимое желание опять возвратиться внутрь себя с какою-то духовною жаждою и с новым усердием опять заняться созиданием своего внутреннего дома. (10, 227–228)

Секрет духовной жизни: нельзя стать в сердце без болезненных исканий

Долго или коротко бывает так – зависит от благодати Божией: иной годы, иной десятки годов проводит трудясь, пока успеет стать в сердце и получит искомое, потому что, при всем труде и искании, строй тот производится не одними нашими усилиями. Его подает Господь, но без искания и усилия не подает. Видит искание усердное, и труд болезненный, и томление жаждущего сердца – сжаливается и подает чаемое благо. Почему Он так делает – Ему Единому ведомо: только без этого болезненного искания никто не доходит до того нормального строя. Это секрет духовной жизни. В сокровищницу Божию нельзя вводить, не испытав верности вводимого. (15, 22–23)

Три силы души потребны для непрестанной молитвы

Брат сказал: «Что же должно мне делать, отче, чтоб ум мой мог непрестанно быть занят Богом?» – Старец отвечал: «Не может ум непрестанно быть занят Богом, если наперед не стяжет следующих трех добродетелей: любви, воздержания и молитвы. Любовь укрощает гнев, воздержание погашает похоть, а молитва отрешает ум от всех земных помышлений и, обнаженным от всего, представляет его Богу. Сии три добродетели объемлют все другие, и без них невозможно непрестанно пребывать в Боге». (17, 72–73)

На языке пусть будет молитва Иисусова, в уме – предзрение Господа пред собою, в сердце – жажда Бога, или общения с Господом. Когда все сие будет постоянно, тогда Господь, видя, как нудите себя, подаст просимое. (12, 94)

Суть дела – сознательное стояние в присутствии Господа со страхом, верою и любовию. Это настроение возможно и без слов. Его и надобно восстановлять в сердце прежде всего. Слова же потом будут идти, чтоб удержать на этом одном внимание и углубить те чувства и расположения. (7, 194–195)

Я вам указываю всеобъемлющий рецепт. Сокращение его – в памяти Божией, памяти смертной и в страхе Божием. Когда сии укоренятся в сердце, и молитва, и все прочее пойдет добре. (11, 29)

Страх Божий – главное. Когда он приходит, то, как добрый хозяин, все по-своему устрояет в душе. От страха Божия – первое чадо – дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно. Для поддержания страха Божия надо держать неотходную память о смерти и суде. К сему присоедините сознание присутствия Господа близ вас и в вас, так что Он все видит, и самое сокровенное. Сие сознание – с памятию смертною – неразлучным имеют страх Божий. Когда сия троица поселится в сердце вашем, тогда пойдет у вас молитва из сердца, с непрестанными взываниями к Господу Спасителю. (8, 251–252)

Источник

IV. ЧТО ЗНАЧИТ СОСРЕДОТОЧИТЬ УМ В СЕРДЦЕ?

166. «Почему, стараясь в тщательном трезвении надзирать над нашею мыслительною силою, его право править и ее исправлять, каким другим способом можем мы успеть в сем, как не собрав от вне рассеянный чувствами ум и введши его внутрь, в это самое сердце, которое есть хранилище помыслов».

167. Царствие Божие внутрь вас есть. поелику Сын Божий в тебе, то и царство Его в тебе. Вот богатство небесное – в тебе, если хочешь сего. Вот царство Божие внутри тебя, грешник. Войди в самого себя, ищи усерднее и без труда найдешь его. Вне тебя – смерть и дверь к ней – грех. Войди в себя, пребывай в сердце своем, ибо там – Бог (Св. Ефр. Сирин).

168. Надобно из головы сойти в сердце. Теперь у вас помышление о Боге в голове. А сам Бог как бы вне, – и выходит, что это работа внешняя. Пока вы в голове, мысли не улягутся покойно, все будут мястись, как снег или толкашки комаров летние.

Уединение да чтение – два крила в сем занятии.

169. Помнится мне, что вы писали, что от внимания голова даже болит. Да, если головою только работать, а когда сойдете в сердце, никакого труда не будет, голова опустеет и помыслам конец. Они все в голове, и один за другим гонятся и управиться с ними нет возможности. Если же найдете сердце и сумеете стоять в нем, то всякий раз, как начнут смущать помыслы, стоит только низойти в сердце – и помыслы разбегутся. Это будет уютный уголок, безопасное пристанище. Не поленитесь низойти. В сердце – жизнь, там и жить надобно. Не думайте, что это дело совершенных. Нет. Это дело всех, начинающих искать Господа.

170. Как понимать выражение: «сосредоточить ум в сердце?» Ум там, где внимание. Сосредоточить его в сердце – значит установить внимание в сердце и умно зреть пред собою присущего невидимого Бога, обращаясь к Нему со славословием, благодарением и прошением, назирая при этом, чтобы ничто стороннее не входило в сердце. Тут вся тайна духовной жизни.

Главнейший же подвиг есть хранение сердца от страстных движений и ума – от таких же помыслов. Надо в сердце смотреть и все неправое оттуда гнать. Делая все прописанное, вы будете почти что монахиня, а то и совсем монахиня. Можно и вне монастыря быть монахинею, живя по-монашески, и в монастыре можно быть мирянкою.

171. Разве вот что может быть?! Бог окончательно сердца вашего просит, а сердце Бога хощет. Ибо без Бога оно никогда не бывает сыто, все скучает. Осмотрите себя с этой стороны. Может быть, тут найдете дверь в покои Божии.

172. Мы все, – крещенные и миропомазанные – имеем дар Св. Духа. Он у всех есть, но не у всех действен. Как достигнуть того, чтобы он стал действенным, изображено в моих первых письмах. Потрудитесь снова пересмотреть. Здесь прибавлю только, что иного пути к тому нет.

173. Глава дела – чтобы внимание не отходило от Господа, это тоже, что утверждение в сердце памяти Божией.

174. Ищете Господа? – Ищите, но только в себе. Он не далече ни от кого. Близ Господь всем призывающим Его искренно. Найдите место в сердце, и там беседуйте с Господом. Это приемная зала Господня! Кто ни встречает Господа – там встречает Его. И иного места Он не назначил для свиданий с душами.

175. Внутрь пребывание и сердечное уединение вы держите. Дай Господи и всегда хранить его вам. Тут главное дело. Когда сознание внутрь в сердце, а там и Господь; тогда они сочетаваются и дело спасения идет успешно. Ни помыслам неправым нет хода тогда, ни тем паче чувствам и расположениям. Единое имя Господа разгоняет все чуждое и привлекает все сродное.

Чего вам больше всего опасаться должно? – Самодовольства, самоцена, самомнения, – и всякого другого само.

Со страхом и трепетом свое спасение содевайте. Дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно возгревайте и держите.

176. Что значит быть умом в сердце? – Вот что значит! – Знаете, где сердце? Как не знать? Чему же учились? – Так станьте там вниманием и стойте неисходно, – и будете умом в сердце; ум неотлучен от внимания: где оно, там и он. Вы писали, что часто при чтении акафиста сладчайшему Иисусу чувствуете огонь в сердце. Вот, где это чувствуете, там и будьте вниманием и не выходите вон не только во время молитвы, но и во всякое другое время. Но стоять там надобно не просто, а с сознанием, что стоите пред лицом Господа или пред всевидящим оком Его, прозирающим в сокровенности сердечные; а чтоб так стоять, старайтесь иметь возгретым какое-либо чувство к Богу – страха, любви, упования, преданности, сокрушения болезненного и проч. Се – норма внутреннего строя. Блюдите, и как только заметите, что он нарушился в чем-либо, спешите восстановлять его.

177. Имейте всегда в намерении одно – держать себя в сердце к Господу так, как следует, а на то, что вне, не обращайте большого внимания. Когда память Божия есть, сознание предстоит пред Господом со страхом и благоговеинством и припадает к Нему в полной преданности Его святой воле, – се норма должного держания себя в отношении к Господу.

178. Так вы знаете настоящий покой. Слава Богу. Так что же – за чем дело? И надо теперь в ту сторону тянуть, в которой он дается. Надо искать потерянный рай, чтобы потом воспеть обретенный. Там – существо дела. Все вне и кроме его – пустошь. И недалеко все сие, вот-вот под руками. Восхотеть однако ж надо. и нелегко восхотеть. Помоги вам Матерь Божия и Ангел ваш хранитель!

179. С благополучным возвращением! Свой уголок – точно рай, после отлучки. Так все испытывают. Также бывает, когда кто после рассеяния возвращается ко вниманию и внутренней жизни. Когда мы в сердце, тогда дома; когда не в сердце, нет нас дома. И вот о чем паче всего подобает нам иметь заботу!

180. Помоги вам Господи быть живыми и трезвыми. Но не забывайте главного – того, чтоб вниманием и умом сочетаться с сердцем, и неисходно быть там пред лицом Господа. Все молитвенные труды на это должны быть направлены. Молите Господа, чтоб Он даровал вам это благо. Это – сокровище, сокрытое на селе; это бисер многоценный.

181. У подвизающихся вместо внешней выправки целью должны быть внимание, бодренность, хождение в присутствии Божием. Вот когда, Бог даст, зародится болячка в сердце вашем, тогда само собою прибудет и то, чего вы желаете, или нечто, гораздо высшее того, – водворится особый некий такт, по которому все будет у вас идти ладно, складно и уместно, без думания о том. Тогда внутрь себя будете носить учителя, премудрее которого нет на земле.

182. Без дела не должно быть ни минуты. Но есть дела, телом видимо совершаемые, и есть дела – мысленные, невидимые. И такие суть настоящие дела. Первое из них есть память Божия неотходная с умно-сердечною молитвою. Этого никто не видит; однако ж лица, так настроенные, находятся в непрестанном напряженном делании. Это же есть и единое на потребу. Коль скоро оно есть, не заботься о других делах.

Поелику первое Божие о человеке определение есть, чтоб он был в живом союзе с Богом, а союз сей выражается, когда кто умом и сердцем живет в Боге, то коль скоро кто стремится к такой жизни и тем паче делается причастным ее в какой-либо мере, о том надо говорить, что он исполняет задачу жизни, для которой введен в течение бытия. – Да сознает сие трудящийся в сем роде жизни, и да не смущается, что не делает явно каких-либо дел, особенно важных. Это одно совмещает все дела.

183. Всякому истинному христианину нужно всегда помнить и никогда не забывать, что ему необходимо соединиться с Господом Спасителем всем существом своим, – надобно дать Ему, Господу, вселиться в уме и сердце нашем, необходимо начать жить Его пресвятою жизнью. – Он принял плоть нашу, а мы должны принять и плоть и всесвятый дух Его, – принять и хранить навсегда. – Только такое соединение с нашим Господом доставит нам тот мир и то благоволение, тот свет и ту жизнь, кои потеряны нами в Адаме первом, и возвращаются теперь от лица Адама второго – Господа Иисуса Христа. А к такому соединению с Господом, после Причащения Тела и Крови Его, лучшее и надежнейшее средство есть умная молитва Иисусова, которая читается так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя. Обязательна ли молитва Иисусова и для мирян, а не для одних только монашествующих? Непременно обязательна, потому что всякому христианину, как сказано в начале сего поучения, необходимо соединиться с Господом в сердце, а к сему соединению лучшим способом служит молитва Иисусова.

184. «Стать над сердцем, стать умом в сердце, из головы сойти в сердце», – все сие одно и тоже. Существо дела в сосредоточении внимания и стоянии пред невидимым Господом, но не в голове, а внутри груди, – к сердцу и в сердце. Когда придет Божия теплота, то все сие уяснится.

185. В книгах пишется, что когда молитва Иисусова возьмет силу и внедрится в сердце (на языке навязнет – это одно, а внедрится в сердце – это другое), тогда она придает бодрости и сон прогоняет.

186. Внимай себе и старайся не выходить из сердца, ибо там Господь. Ищи сего и трудись над сим. Найдешь и увидишь, как это драгоценно.

187. То, что водитесь чувством или что вообще имеете духовные чувства, не значит еще, что стоите твердо вниманием в сердце. Когда это последнее есть, тогда ум стоит в сердце неисходно, и стоит пред Господом в страхе и благоговеинстве, и исходить оттуда не хочет. Состояние это похоже на то, как дитя в объятиях матери покоится. Даруй вам Господи сего достигнуть.

188. Попадается кто-нибудь из знающих дело и растолковывает: от того у тебя все нестройство внутри, что там качествует разложение сил, ум идет своим чередом, а сердце своим. Надобно ум соединить с сердцем, тогда брожение мыслей прекратится, и ты получишь руль для управления кораблем души, – рычаг, которым начнешь приводить в движение весь твой внутренний мир. Как же это? Навыкни умом в сердце молиться: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!» И эта молитва, когда научишься совершать ее как следует, или лучше, когда она привьется к сердцу, приведет тебя к желаемому концу: она сочетает ум твой с сердцем, она уложит брожение мыслей и даст тебе силу править движениями твоей души.

189. В предыдущем состоянии была молитва (трудовая), но сердце почти постоянно было холодно и разве-разве когда подвигалось на теплую и усердную молитву. Теперь напротив – теплота молитвенная не отходит, а только кое-когда нападает охлаждение, которое скоро прогоняется терпеливым пребыванием в порядках и занятиях, возбуждающих чувство. Есть большая разность и в отношениях сердца к суетным и страстным приражениям, – кто от них свободен! – но в предыдущем состоянии они входили в сердце, совосхищали его, и будто силою брали сочувствие; оттого хоть дел грешных не было и там, но сердце редко оставалось свободным от осквернения соуслаждением греховным. И теперь подходят те же приражения, но у входа сердца неотходно стоит страж – внимание, и именем Господа Иисуса отражает сих врагов. И только когда-то враг воровски успевает заронить сласть такую, которая, впрочем, тотчас замечается, извергается и очищается покаянием до того, что и следа ее не остается. Таков обычный строй сердца, о котором идет речь.

До этого в период искания, сидя около купели, проводишь года, восклицая: «человека не имам». О, когда придет спасение Израилево, чтоб бросить нас в эту живительную купель! Каким образом Он, принятый нами в себя, дает нам томиться таким образом? Он внутрь нас, но нас самих там нет. Итак, нужно нам туда вернуться. Довольно читать, – нужно действовать; довольно глядеть, как ходят другие, – надобно ходить самому.

К этим прекрасным мыслям и внушениям нечего прибавить. Хочешь внутренней жизни, – войди внутрь. Но как войти, – об этом уже было говорено ранее.

190. До зарождения внутренней жизни или проявления ощутительного действия благодати и богообщения, человек часто еще что-нибудь сам делает и напрягает к тому свои силы. Но, измаявшись безуспешно в своих усилиях, он бросает, наконец, свою самодеятельность и вседушно предает себя вседействию благодати. Тогда посещает его Господь милостию Своею и возжигает в нем огнь внутренней духовной жизни. Что в этом великом перевороте его усилия ничего не значили, это знает он по опыту. После, более или менее частыми отступлениями, благодать Божия впечатлевает в него также опытное удостоверение, что и поддержание этого огня жизни не есть дело его собственных усилий. Затем, частое нахождение благих мыслей и начинаний, частые осенения духа молитвенного, неведомо как и откуда находящего, тоже опытно дают ему убедиться, что и все доброе не иначе для него возможно, как от действия Божией благодати, всегда присущей ему, по милости Господа, спасающего всех спасаемых. Он предает себя Господу, и Господь вседействует в нем. Опыт показывает, что тогда только и идет у него все успешно, когда он исполнен этим самопреданием. Он и не отступает от него и всячески блюдет.

Теоретиков много занимает вопрос об отношении благодати к свободе. Для носящего благодать вопрос этот решен самим делом. Носящий благодать предает себя вседействию благодати, и благодать в нем действует. Эта истина для него не только очевиднее всякой математической истины, но и всякого внешнего опыта, ибо он уже перестал жить вовне, и весь сосредоточен внутри. Забота теперь у него одна – быть всегда верным присущей в нем благодати. Неверность оскорбляет ее, и она или отступает или сокращает свое действие. Верность свою благодати или Господу человек свидетельствует тем, что ни в мыслях, ни в чувствах, ни в делах, ни в словах, ничего не допускает такого, что сознает противным Господу, и, напротив, никакого дела и начинания не пропускает, не исполнив его, коль скоро сознает, что на то есть воля Божия, судя по течению его обстоятельств и по указанию внутренних влечений и мановений. Это иногда требует много труда, болезненных самопринуждений и самопротивлений, но ему радостно приносить все в жертву Господу, ибо после всякой такой жертвы, он получает внутреннее воздаяние: мир, обрадование и особенное дерзновение в молитве.

Этими актами верности благодати и возгревается дар благодати, в связи с молитвою, уже неотходною в то время. Когда возгнетут огнь, нужно движение воздуха, чтоб раздувать его; точно также, когда возгнетется огнь благодати в сердце, – нужна молитва, которая есть своего рода движение воздуха духовного в сердце. Что такое эта молитва? Непрестанное обращение ума к Господу в сердце, или непрестанное предстояние Господу умом в сердце, с воззваниями к Нему или без воззваний, с одними чувствами преданности и сокрушенным припадением к Нему в сердце. В этом действии или, скорее, настроении главное средство к поддержанию внутренней теплоты и всего внутреннего порядка, к прогнанию худых и пустых мыслей, к утверждению мыслей и начинаний добрых. Приходят мысли и начинания добрые, – он углубляется в молитву и, смотря по тому, – укрепляются ли они в молитве, или исчезают, он узнает, угодны ли они или неугодны Богу. Приходят мысли худые или начинает что-либо тревожить душу, – он опять углубляется в молитву, не обращая внимания на происходящее в нем, – и все исчезает. Таким образом, умная молитва ставится в нем главным двигателем и правителем духовной жизни. Не дивно потому, что все наставления в писаниях отеческих преимущественно направлены к тому, чтоб научить умно молиться Господу, как следует.

191. Упражнение молитвою Иисусовою имеет два главнейших подразделения или периода, оканчивающихся чистою молитвою, которая увенчивается бесстрастием или христианским совершенством в тех подвижниках, которым Богу благоугодно дать его. Святой Исаак Сирский говорит: «Не многие сподобились чистой молитвы, но малые: достигали же к таинству, совершающемуся после нее, и перешедший на другой берег (Иордана) едва встречается один из поколения в поколение, по благодати и благоволению Божиим».

192. В первом периоде предоставляется молящемуся молиться при одном собственном усилии; благодать Божия несомненно содействует молящемуся благонамеренно, но она не обнаруживает своего присутствия. В это время страсти, сокровенные в сердце, приходят в движение и возводят делателя молитвы к мученическому подвигу, в котором побеждения и победы непрестанно сменяют друг друга, в котором свободное произволение человека и немощь его выражаются с ясностью.

193. Во втором периоде благодать Божия являет ощутительно свое присутствие и действие, соединяя ум с сердцем, доставляя возможность молиться непарительно или, что тоже, без развлечения, с сердечным плачем и теплотою; при этом греховные помыслы утрачивают насильственную власть над умом.

194. Первое состояние молящегося можно уподобить обнаженным древам во время зимы; второе – тем же древам, покрывшимся листьями и цветами от действия теплоты весенней. Душою и целью молитвы в том и другом состоянии должно быть покаяние. За покаяние, приносимое при одном собственном усилии, Бог дарует, в свое время, покаяние благодатное, – и Дух Святый, вселившись в человека, ходатайствует о нем воздыханиями неизглоголанными: Он ходатайствует о святых сообразно воле Божией, которую ведает один Он. Из этого явствует со всею очевидностью, что для новоначального искание места сердечного, то есть искание открыть в себе безвременно и преждевременно явственное действие благодати, есть начинание самое ошибочное, извращающее порядок, систему науки. Такое начинание – начинание гордостное, безумное! Столько же не соответствует новоначальному употребление механизмов, предложенных святыми отцами для преуспевших иноков, для безмолвников.

195. Трудись, напрягайся, ищи – и обрящешь; толцы – и отверзется тебе. Не ослабевай и не отчаивайся. Но при всем том помни, что труды сии составляют только опыты усилий с нашей стороны к привлечению благодати, а не самое дело, которого еще мы ищем. Недостает главного – благодатного возбуждения. Очень заметно, что, рассуждаем ли, молимся ли, или другое что делаем, – втесняем как бы нечто чуждое в свое сердце, совне. Бывает, что соответственно силе напряжения, некое воздействие от сих трудов низойдет до известной глубины в сердце, но потом опять оттуда извергается, по какой-то упругости непокоривого и непривычного к тому сердца, подобно тому, как извергается из воды палка, вертикально погруженная в воду. Тотчас же, после сего, опять начинается холодность и дебелость на душе – явный знак, что тут не было благодатного воздействия, а один наш труд и наше усилие. Потому не успокаивайся на одних этих делах и не почивай на них, как будто они-то и были-то, что тебе следует сыскать. Опасное заблуждение! Равно опасно думать, что в этих трудах заключается заслуга, за которую необходимо должна быть ниспослана благодать. Совсем нет! Это только приготовление к принятию, самое же дарование совершенно зависит от воли Раздаятеля. Итак, при рачительном употреблении всех предуказанных средств, ищущему следует еще ходить, ожидая посещения Божия, которое, впрочем, не приходить с усмотрением, и никто не знает, откуда оно приходит.

Когда придет сия возбуждающая благодать, только тогда начнется настоящее внутри дело перемены жизни и нрава. Без того успеха и ожидать нельзя, – будут одни попытки неудачные. Свидетель тому блаженный Августин, который долго маялся сам над собою, а одолел себя уже тогда, когда осенила его благодать. Трудись, ожидая, в верной надежде. Придет – и все устроит.

196. Исполнение заповедей, предшествующее соединению ума с сердцем, различествует от исполнения заповедей, последующего соединению. До соединения подвижник исполняет заповеди с величайшим трудом, насилуя и принуждая свое падшее естество; по соединении, духовная сила, соединяющая ум с сердцем, влечет к исполнению, делает его удобным, легким, сладостным. «Путь заповедей Твоих текох, егда разширил еси сердце мое» – сказал псалмопевец.

197. Пока стремления духа прорываются раздробленно, – то одно, то другое, и одно в одну сторону, а другое в другую, – нет в нем жизни. Когда же высшая, Божественная сила благодати, одновременно наитствуя дух, сводить все его стремления воедино и держит их в сем едином, тогда – и огнь жизни духовной.

198. Когда благодать не обитает в человеке, демоны, как змеи, гнездятся во глубине сердца, совсем не позволяя душе пожелать доброго; когда же в душу войдет благодать, то они, как мрачные какие облака, носятся по частям сердца, преобразуясь в греховные страсти или в развлечения, дабы затмить память, отвлечь ум от беседования с благодатью.

199. Если же ты ощутил, что соединился ум твой с душою и телом, что ты уже не рассечен грехом на части, но составляешь нечто единое и целое, что святой мир Христов возвеял в тебе, то храни со всевозможным тщанием дар Божий. Да будет главным твоим делом молитва и чтение святых книг; прочим делам давай второстепенное значение, а к делам земным будь хладен, – если можно, чужд их. Священный мир, как веяние Святого Духа, тонок, немедленно отступает от души, ведущей себя неосторожно в присутствии его, нарушающей благоговение, нарушающей верность послаблением греху, позволяющей себе нерадение. Вместе с миром Христовым отступает от недостойной души благодатная молитва, и вторгаются в душу, как гладные звери, страсти, начинают терзать самопредавшуюся жертву, предоставленную самой себе отступившим от нее Богом. Если ты пресытишься, в особенности упьешься, – святой мир перестанет в тебе действовать. Если разгневаешься, – надолго прекратится его действие. Если позволишь себе дерзость, – он перестанет действовать. Если возлюбишь что земное, заразишься пристрастием к вещи, к какому-либо рукоделию или особенным расположением к человеку, – святой мир непременно отступит от тебя. Если попустишь себе услаждение блудными помыслами, – он надолго, весьма надолго, оставит тебя, как нетерпящий никакого зловония греховного, в особенности блудного и тщеславного. Поищешь ею, и не обрящешь. Восплачешь о потере его; но он не обратит никакого внимания на плач твой, чтобы ты научился давать дару Божию должную цену и хранить его с подобающими тщательностью и благоговением.

Возненавидь все, влекущее тебя долу, в развлечение, в грех. Распнись на кресте заповедей евангельских; непрестанно содержи себя пригвожденным к нему. Мужественно и бодренно отвергай все греховные помыслы и пожелания: отсекай попечения земные; заботься о оживлении в себе Евангелия ревностным исполнением всех его заповедей. Во время молитвы снова распинайся, распинайся на кресте молитвы. Отклоняй от себя все воспоминания, самые важнейшие, приходящие тебе во время молитвы, – пренебрегай ими. Не богословствуй, не увлекайся в рассматривании мыслей блестящих, новых и сильных, если они начнут внезапно плодиться в тебе. Священное молчание, наводимое на ум во время молитвы ощущением величия Божия, вещает о Боге возвышеннее и сильнее всякого слова. «Если ты истинно молишься, сказали Отцы, то ты – Богослов».

200. Но ты еще колеблешься сомнением! Смотришь на меня и, видя пред собою толикого грешника, невольно вопрошаешь: неужели в этом грешнике, в котором действие страстей так явно и сильно – неужели в нем действует Дух Святый?

Справедливый вопрос! и меня он приводит в недоумение, ужас! Увлекаюсь, согрешаю; прелюбодействую со грехом, изменяю Богу моему, продаю Его за мерзостную цену греха. И не смотря на мое постоянное предательство, на мое поведение изменническое, вероломное, – Он пребывает неизменен. Незлобивый, Он ожидает долготерпеливо моего покаяния, всеми средствами привлекает меня к покаянию, к исправлению. Ты слышал, что говорит в Евангелии Сын Божий? Не требуют, говорит Он, здравии врача, но болящии. Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние. Так говорил Спаситель, так и действовал. Возлежал Он с мытарями, грешниками, вводил их чрез обращение к вере и добродетели в духовное родство с Авраамом и прочими праведниками. Тебя удивляет, поражает бесконечная благость Сына Божия? Знай, что столько же благ и Всесвятый Дух, – столько же жаждет спасения человеческого, столько же кроток, незлобив, долготерпелив, многомилостив. Дух – едино из трех равночестных Лиц Всесвятой Троицы, составляющих собою, неслитно и нераздельно, единое Божественное существо, имеющих единое естество.

И грех-то привлекает Святого Духа к человеку! Привлекает Его грех, не осуществляемый совершением, но зримый в себе, признаваемый, оплакиваемый! Чем более человек вглядывается в грех свой, чем более вдается в плач о себе, тем он приятнее, доступнее для Духа Святого, Который, как врач, приступает только к сознающим себя больными; напротив того, отвращается от богатящихся суетным своим самомнением. Гляди и вглядывайся в грех твой! Не своди с него взоров! Отвергнись себя, не имей душу свою честну себе! Весь вдайся в зрение греха твоего, в плач о нем! Тогда, в свое время, узришь воссоздание твое непостижимым, тем более необъяснимым действием Святого Духа. Он придет к тебе, когда ты не чаешь Его, – воздействует в тебе, когда ты признаешь себя вполне недостойным Его.

201. Божественное действие – невещественно: не зрится, не слышится, не ожидается, невообразимо, необъяснимо никаким сравнением, заимствованным из сего века; приходит, действует таинственно. Сперва показывает человеку грех его, растит в очах человека грех его, непрестанно держит страшный грех пред его очами, приводит душу в самоосуждение, являет ей падение наше, эту ужасную, темную, глубокую пропасть погибели, в которую ниспал род наш согрешением нашего праотца; потом мало-помалу дарует сугубое внимание и сокрушение сердца при молитве. Приготовив таким образом сосуд, внезапно, неожиданно, невещественно прикасается рассеченным частям, – и они соединяются воедино. Кто прикоснулся? – Не могу объяснить: я ничего не видел, ничего не слышал, но вижу себя измененным, внезапно ощутил себя таким от действия самовластного. Создатель подействовал при воссоздании, как действовал Он при создании. Скажи: слепленное из земли тело Адама, когда лежало еще не оживленное душою пред Создателем, могло ли иметь понятие о жизни, ощущение ее? Когда внезапно оживилось душою, могло ли прежде размыслить, принять ли душу, или отвергнуть ее? Созданный Адам внезапно ощутил себя живым, мыслящим, желающим! С такою же внезапностью совершается и воссоздание. Создатель был и есть неограниченный Владыка, – действует самовластно, вышеестественно, превыше всякой мысли, всякого постижения, бесконечно тонко, духовно, вполне невещественно.

От прикосновения руки Его ко всему существу моему, ум, сердце и тело соединились между собою, составили нечто целое, единое; потом погрузились в Бога, – пребывают там, доколе их держит там невидимая, непостижимая, всемогущая рука.

202. Если кто, слыша из уст грешника слово великое о действиях Духа, колеблется неверием, смущается мыслью, полагая, что возвещаемое действие есть действие прелести бесовской, тот да отвергнет помышление хульное. Нет, нет! Не таково действие, не таковы свойства прелести! Скажи: свойственно ли диаволу, врагу, убийце человеков, делаться врачом их? Свойственно ли диаволу соединять воедино рассеченные грехом части и силы человека, изводить их из порабощения греху на свободу, изводить из состояния противодействия, борьбы междоусобной, в состояние священного о Господе мира? Свойственно ли диаволу извлекать из глубокой пропасти неведения Бога и доставлять живое, опытное Богопознание, уже не нуждающееся ни в каких доказательствах извне? Свойственно ли диаволу проповедовать и подробно объяснять Искупителя, проповедовать и объяснять приближение к Искупителю покаянием? – Свойственно ли диаволу восставлять в человеке падший образ, приводить в порядок расстроенное подобие? Свойственно ли приносить вкушение нищеты духовной и вместе воскресения, обновления, соединения с Богом? Свойственно ли диаволу возносить на высоту Богословия, на которой человек бывает как ничто, без мысли, без желания, весь погруженный в чудное молчание? Это молчание есть иссякновение всех сил существа человеческого, устремившихся к Богу, и, так сказать, исчезающих пред бесконечным величием Бога. – Иначе действует прелесть, и иначе Бог, беспредельный Владыка человеков, Который был и ныне есть их Создатель. Тот, Кто создал и воссозидает, не пребывает ли Создателем? Итак, услышь, возлюбленнейший брат, услышь, чем различается действие прелести от действия Божественного! Прелесть, когда приступает к человеку, мыслью ли, или мечтанием, или тонким мнением, или каким явлением, зримым чувственными очами, или гласом из поднебесной, слышимым чувственными ушами, – приступает всегда не как неограниченная властительница, но как обольстительница, ищущая в человеке согласия, от согласия его приемлющая власть над ним. Всегда действие ее, внутри ли оно или снаружи человека, есть действие извне; человек может отвергнуть его. Всегда встречается прелесть первоначально некоторым сомнением сердца; не сомневаются о ней те, которыми она решительно возобладала. Никогда не соединяет прелесть рассеченного грехом человека, не останавливает движений крови, не наставляет подвижника на покаяние, не умаляет его пред ним самим; напротив того, возбуждает в нем мечтательность, приводит в движение кровь, приносить ему какое-то безвкусное ядовитое наслаждение, тонко льстит ему, внушает самомнение, устанавливает в душе идол – я.

203. Сущность дела в том состоит, чтоб ум соединился с сердцем при молитве, а это совершает Божия благодать в свое время, определяемое Богом. Упомянутый механизм вполне заменяется неспешным произношением молитвы, кратким отдыхом после каждой молитвы, тихим и не спешным дыханием, заключением ума в слова молитвы. При посредстве этих пособий мы удобно можем достигнуть внимания в известной степени. Вниманию ума при молитве начинает весьма скоро сочувствовать сердце. Сочувствие сердца уму мало-помалу начинает переходить в соединение ума с сердцем, и механизм, предложенный отцами, явится сам собою. Все механические средства, имеющие вещественный характер, предложены отцами единственно как пособие, к удобнейшему и скорейшему достижению внимания при молитве, а не как что-нибудь существенное.

204. Существенная необходимая принадлежность молитвы – есть внимание. Без внимания нет молитвы. Истинное благодатное внимание является от умерщвления сердца для мира. Пособия всегда остаются только пособиями. Те же Св. Отцы, которые предлагают вводить ум в сердце вместе с дыханием, говорят, что ум, получив навык соединяться с сердцем (или, правильнее, стяжав это соединение по дару и действию благодати), не нуждается в пособии механизма для такого соединения, но просто сам собою, своим собственным движением, соединяется с сердцем.

205. Соединение ума с сердцем есть соединение духовных помыслов ума с духовными ощущениями сердца.

Не только всякое греховное чувствование и всякий греховный помысл, но и все естественные помыслы и ощущения, как бы они ни были тонки и замаскированы мнимою праведностью, разрушают соединение ума с сердцем, поставляют их в противодействие друг другу. При уклонении с духовного направления, доставляемого Евангелием, тщетны все пособия и механизмы: сердце и ум никогда не соединятся между собою.

Источник: Умное делание. О молитве Иисусовой : сьорник поучений святых отцов и опытных ее делателей / сост. игумен Харитон. — Минск: Лучи Софии. 2001. – 304 с. ISBN 985-6171-30-Х

Источник