Вдова Игоря Кваши впервые рассказала, как он умирал
Вот уже два месяца, как нет с нами замечательного артиста Игоря Кваши. Кажется, если включить телевизор, он снова появится на экране в программе «Жди меня». Нашему репортеру удалось побывать в гостях у вдовы актера Татьяны Путиевской. Это ее первое интервью после похорон мужа
Вот уже два месяца, как нет с нами замечательного артиста Игоря Кваши. Кажется, если включить телевизор, он снова появится на экране в программе «Жди меня». Нашему репортеру удалось побывать в гостях у вдовы актера Татьяны Путиевской. Это ее первое интервью после похорон мужа.
Татьяна Семеновна, вдова Игоря Кваши, встречает нас улыбаясь. Но понимаешь сразу: за приветливостью хозяйки дома скрывается опустошение и горечь от невосполнимой утраты любимого мужа.
Несмотря на внешнюю хрупкость, она сильная женщина. Ей удается скрывать не только душевную боль. Больной позвоночник не дает Татьяне Семеновне свободно двигаться. Она с трудом проходит в комнату, где так часто любил работать ее Игорь. Вдова артиста никогда не пользовалась славой супруга и не стремилась бывать на публике.
Она – врач-анестезиолог, рентгенолог, защитила диссертацию и получила степень кандидата медицинских наук. На нашу просьбу об интервью Татьяна Семеновна ответила согласием лишь по одной причине: главное для нее, чтобы люди помнили, каким замечательным человеком был ее супруг.
– Он всегда много трудился. С самой юности работа на первом месте – театр, кино, радио, телевидение. Всюду успевал, – начинает свой рассказ Татьяна Семеновна. – Он не умел работать спустя рукава. Не щадил себя, все трагические истории героев программы «Жди меня» пропускал через себя. Вот, например, иногда придет домой дико усталый, но улыбается: помогли встретиться матери и сыну, фронтовым друзьям, родственникам, которые уже почти потеряли надежду увидеться. Эта программа всегда трогала его сердце, а ведь попал он туда случайно. Саша Любимов искал ведущего на передачу, она тогда по-другому называлась, ему посоветовали Игоря Владимировича. Проект был новый, нераскрученный, они много работали. Результат – высокие рейтинги. Но для Игоря ценнее, что тысячи людей обрели семейное счастье.
– Да ведь и ему с семьей повезло. Вы прожили с Игорем Владимировичем 55 счастливых лет. Где вы познакомились?
– В санатории в Крыму. Мне был 21 год, я закончила 5-й курс медицинского института, на летние каникулы с родителями отправилась к морю, – вспоминает Татьяна Семеновна.
Она и не предполагала, какой сюрприз ей подготовила судьба. В доме творчества писателей «Коктебель» уже отдыхали начинающие, но подающие большие надежды артисты – Галина Волчек и Игорь Кваша. Молодой человек порывался уехать, но подруга уговаривала:
– Игорь, подожди, сейчас приедет девочка, которая обязательно тебе понравится!
Игорь поддался на увещевания Гали, остался. И как оказалось, не зря! У волейбольной площадки перед столовой и произошла судьбоносная встреча. Таня не могла не обратить внимание на стройного молодого человека в пижаме. Тогда в санаториях была мода: все отдыхающие мужчины прогуливались по территории в одежде, предназначенной для сна.
И это не казалось странным! Волчек прекрасно справлялась с ролью свахи и успела напеть юной Танечке о замечательном Игоре. Игорь в свою очередь был наслышан о достоинствах Тани Путиевской.
– А вечером мы пошли в кино, смотрели фильм «Плата за страх» с Монтаном. – Татьяна Семеновна рассказывает историю своей любви так, словно это было вчера, помнит все подробности. – Мы пробыли там две недели. И все это время Игорь ухаживал за мной. До меня Игорь был женат на Светлане Мизери, они уже к тому времени расстались, но были в хороших отношениях. Я тоже с ней потом познакомилась, и мы хорошо общались. Я думаю, Игорь, наверное, боялся ошибиться, поэтому искал какой-то знак свыше, который бы указал ему, его ли я человек. Он залез на горку, ему под ноги попалась половинка расколотого камешка, он загадал: «Если найду вторую часть – то мы будем с Таней вместе». И нашел! У нас дома этот камешек, найденный им в 1956 году, до сих пор хранится! А потом Игорю нужно было уехать, а мы с родителями остались. Конечно, я скучала. И хотела домой, в Москву. И вот наконец сели в поезд, еще сутки – и мы увидимся с Игорем.
Он знал номер моего вагона и обещал встретить. Но тут на станции в купе постучали, мой отчим – известный писатель и драматург Александр Штейн, который любил меня, как родную дочку – вскочил, открыл дверь. И улыбнулся.
Они с мамой по-доброму смеялись надо мной, над моими чувствами. Игорь им понравился, общие знакомые отзывались о нем очень хорошо, и наши мамы приятельствовали. Так вот, отчим помахал каким-то листком: «Это твой Кваша!» Я обмерла. Телеграмма, в которой Игорь написал: «Люблю, скучаю». А через 40 минут опять станция, и опять стук в дверь, и опять телеграмма! Потом еще! На каждой станции мне доставляли телеграммы. Будто Игорь ехал вместе со мной. Москва, приехали. Игорь нас встретил, родители поехали домой на машине, а нам не хватило места.
Мы с Игорем вовсе не расстроились – отправились на метро. А когда поднимались на эскалаторе станции «Площадь Революции», он сказал: «Давай поженимся!» Я ему отвечаю: «Давай!» А сама думаю: вот приду в институт и всем девчонкам скажу, что выхожу замуж. Тогда мало кто из нас собирался. Родители устроили нам свадьбу в ресторане при гостинице «Интурист». Мамина подружка мне платье сшила.
– А вы не только за лето мужа нашли, но и с детьми не затягивали. Порадовали молодого мужа.
– Я училась на Пироговке, у нас там была кафедра, врачи опытные, и я видела, что туда можно было приехать самотеком, без записи, поэтому, когда начались схватки, Игорь отвез меня в мой институт. Там я и родила Володьку. Ночь, половина второго, и я услышала, что в ординаторской звонит телефон. Я догадалась, что это Игорь. Раньше УЗИ не было, и родители не знали, кого ждать. Потом он рассказывал: когда ему сообщили, что родился сын, он упал с кровати.
В прихожей зазвенел звонок. Владимир – сын Игоря Кваши – словно услышал, что речь пошла о нем, и приехал. В последнее время он каждый день приезжает поддержать маму. И по много раз на дню звонит помощнице по хозяйству, чтобы узнать о состоянии Татьяны Семеновны.
– Здравствуй, мама. – Сын нежно поцеловал ее в щеку.
– Я про папу рассказываю, что с ним разные истории происходили. Однажды, когда я дежурила на скорой помощи, он приехал меня проведать. Зашел в приемную, а его приняли за дружка разгулявшегося бандита, поранившего голову. Ему медики и говорят: «Чего стоишь, иди, держи этого алкаша!» Игорь ничего не ответил, держал незнакомца, пока я тому швы накладывала.
– Как вы – молодые родители – все успевали: работа, дом, ребенок? Кто вам помогал?
– Родители – и мои, и мама Игоря. Володька часто гостил у бабушек-дедушек на даче.
– Да, – продолжил Владимир Игоревич, – только я их не называл дед и бабушка, говорил: Люся и Шурик. Вот и для моих детей – Насти и Миши – дедушка с бабушкой – Таня и Игорь. А папа очень гордился внуками.
– Владимир Игоревич, а каким было ваше детство при таких занятых родителях?
– Прекрасным, часто ходил к папе на работу, там за кулисами мы с мальчишками – Антоном Табаковым, Денисом Евстигнеевым – пересмотрели весь репертуар театра. А однажды мама писала диссертацию, а мы с папой и другом семьи Юрием Рашкиным отправились на машине к морю. Взрослые сменяли друг друга за рулем, а я, 8-летний мальчишка, лежал на заднем сиденье старой «Волги», смотрел в окно. Интересно. Дорога дальняя – целое путешествие. Мама потом к нам на самолете прилетела.
Да, к маме на работу я тоже ходил с удовольствием. Был случай, когда мама работала анестезиологом в операционной, и, чтобы я не мешался под ногами, меня отвели в какой-то кабинет, навалили на стол невообразимое количество пинцетов, карцангов и других мединструментов. Я несколько часов разбирался.
– Да, – улыбнулась Татьяна Семеновна, – а потом идем домой, а сын мой плачет. Я ему: ты чего, Володь, а он с распирающим его чувством: «Мама, это был самый счастливый день в моей жизни! Больше у меня таких дней не будет!»
После школы Володя поступил в мединститут и 12 лет отработал урологом. А в 90-е пришлось с профессией распрощаться – не платили зарплату. Он занялся бизнесом. А потом – реставрацией классических автомобилей.
– Игорь Кваша был известным артистом, видным мужчиной. Ревновали его к поклонницам?
– Я часто ходила на спектакли Игоря, на все премьеры – обязательно. И никогда он не дал мне повода. Он всегда вел себя крайне порядочно. Не повторял мне часто слов любви, но поведение его говорило само за себя. Он всегда заботился обо мне. У меня хроническая неврологическая болезнь позвоночника. И когда нужна была операция, Игорь не колебался ни минутки, отложил все дела и повез меня в Израиль. Возился со мной.
– Папа очень сильно переживал за маму. Но ей свои чувства старался не показывать, – добавляет сын артиста. – А я боялся, как бы он и сам там не слег от волнений. Ведь все эти операции в неврологии не только опасные, но и период послеоперационный сложный – человек какое-то время беспомощен. Я знаю, папе было больно за маму.
– Игорь Владимирович переживал за здоровье жены, а о своем заботился?
– Он много курил… Я ведь и фамилию его не взяла из-за этого. Поставила условие: бросишь курить – стану Кваша. Он не бросил.
– Папа еще 40 лет назад пытался бросить курить, но не получалось, – подтверждает Владимир.
– Лет двадцать назад Игоря по утрам стал мучить кашель. Сначала он даже не обращал внимания, – с горечью вспоминает вдова. – Подумаешь – кашель, мокрота. Потом приступы стали сильнее и продолжительнее, появилась одышка. Я забила тревогу, договорилась с врачами, и мы пошли на прием. Бронхит, который потом перерос в обструктивную болезнь легких.
Он быстро уставал, у него болела грудь. В Израиле врачи прописали много лекарств, их надо было принимать по специальной схеме. В общей сложности Игорь болел больше десяти лет, – говорит Татьяна Семеновна.
– Папа лечился, но табак бросить не мог, болезнь обострялась. Он ложился в больницу на полтора-два месяца, – продолжает за мать Владимир. – Выходил, работал – и снова процедуры, лекарства, режим. В последний раз он лежал в 57-й больнице около месяца, вроде шел на поправку. Очень хотел работать. Нервничал, что назначена съемка программы или встреча с журналистами может сорваться из-за внезапного приступа. Папа очень хотел вылечиться…
Эти воспоминания даются Татьяне Семеновне с большим трудом. Она утирает рукой слезы, и я замечаю: на ее правой руке обручальное кольцо.
– Мне Игорь это кольцо подарил, – говорит вдова. – Я ношу его, не снимая, 56 лет. Он купил мне его в день, когда предложил пожениться. У него тогда и денег толком не было, но мы пошли в ювелирный на Тверской. Все свои 300 рублей он и потратил на это кольцо. А на кольцо для себя у него денег уже не осталось. Так он и проходил без него всю жизнь. И до тех пор, пока это кольцо у меня на руке, я чувствую: мы неразлучны.
По христианским обычаям после смерти супруга женщины обычно снимают обручальное кольцо с правой руки и надевают его на левую. Но Татьяна Семеновна так и не смогла это сделать. Ее Игорь с ней по-прежнему рядом.
– Почему-то до сих пор он мне не приснился, – переживает вдова. – А мне так хочется его увидеть.
Источник
Игорь Кваша – человек из доброй сказки
Рядом с нами живут настоящие, хорошие люди. Их можно увидеть, услышать их мнение, посмотреть их работу. И с этим знанием как-то проще, ты понимаешь, что если они есть, общество и культура все-таки двигаются туда, куда следует. И когда они начинают уходить – становится страшно. За всех нас.
О Народном артисте России Игоре Кваше вспоминает Сергей Юшкевич, Заслуженный артист России, актер театра «Современник».
Сколько раз мы играли спектакль «Бесы», столько раз я стоял в кулисах и смотрел то, что Игорь Владимирович в роли Степана Трофимовича Верховенского делал на сцене. Это было потрясающе. Ощущение какой-то в нем неподдельной ранимости, искренности и в то же время, несмотря на почтенный возраст — детскости.
И на сцене, и вне ее он был невероятно внимательным человеком. Его по-настоящему интересовали окружающие люди.
Он всегда меня спрашивал по поводу моих дочек. Как они себя чувствуют, нужна ли какая-то помощь. Думаешь, ну что такое для него – мои дети. И вот – третий раз мы встречаемся за неделю, и третий раз я слышу от Игоря Владимировича вопрос «Как твои девочки?» И так – постоянно, причем совершенно искренне, с желанием действительно узнать – как.
Наверное так же, с личной заинтересованностью, он спрашивал и других наших коллег, имеющих детей.
Редкий человек, таких сегодня практически не осталось. Позитивный, почти как герой из доброй сказки.
Открытый, щедрый на юмор, Игорь Владимирович много шутил, по-хорошему иронизировал, без желания кого-либо обидеть. Порадоваться, помочь – это другое дело.
На театральных посиделках обязательно звучали его рассказы, воспоминания, причем с тонким анализом прошедшего, с такими интересными комментариями, что это можно было записывать. Воспоминания – по поводу «Современника», по поводу репетиций с Анджеем Вайдой в шестидесятых годах, случаи из жизни. Ведь актеры тогдашнего «Современника» много времени проводили вместе и вне работы, вместе ездили в отпуск, отмечали дни рождения, Новый год. У Игоря Владимировича воспоминания были как личный внутренний архив, как библиотека, он бережно доставал любую страницу своей жизни и мог поделиться ею, как хороший писатель. Со всеми подробностями, деталями, с доброй атмосферой, настроением. Его прошлое его никогда не покидало. Это бережное отношение к прошлому заставляет о многом задуматься, что-то пересмотреть, взглянуть на себя как-то иначе.
Он души не чаял в нашей молодежи, щедро делился опытом.
Мы выпускали с Игорем Владимировичем «Три сестры», третью версию спектакля. Не все мы, естественно, дотягивали до его уровня и он был невероятно терпелив к нашим пробам, попыткам, неудачам. В какие-то моменты было стыдно, что он является свидетелем всего этого. Но в нужный момент он мог подойти, похлопать по плечу, сказать: «Не волнуйся! Не сегодня, так завтра все получится».
Мудрый, терпимый к ошибкам других он был нетерпим к тому, что является пошлостью, грубостью, грязью. Здесь он свою нетерпимость выражал открыто.
Если какая-то постановка казалась ему сомнительной, он говорил это напрямую, заявлял, что вот это не имеет права быть на территории данного театра.
Порядочный, честный человек, он просто не мог не выразить свою точку зрения. И очень хорошо аргументировал свои суждения. И ты понимал его позицию, даже если не разделял ее.
Причем его высказывания звучали как речь человека, который очень хочет, чтобы данный спектакль состоялся, но в некоторых моментах – в другом виде. Он находил массу позитивных вещей, которые есть в постановке, но отмечал, что нужно еще работать над ней по тем или иным причинам.
А потом все равно получалось, как он говорил: спектакль уходил либо на доработку, либо его снимали. И не по тому, что «сказал Кваша», просто и остальным становилось очевидным то, что он увидел сразу.
Рассудительный, внимательный и очень вдумчивый, Игорь Кваша постоянно все анализировал без какой-либо попытки сразу же подвести черту, сделать конкретные выводы. Этого он не торопился делать никогда. Он пытался во всем разобраться, прежде чем выдать какое-то свое резюме по данному поводу. И неоднократно подчеркивал, что это именно его точка зрения, возможно, она даже ошибочна. И он никому никогда ее не навязывал.
В нем была невероятная степень искренности, необходимости, возможно, даже в чем-то беспощадность, но во благо, созидающая, заставляющая тебя задуматься.
Никаких разговоров за спиной от него невозможно было и представить. Игорь Кваша мог даже не подойти после спектакля, после премьеры, если ему не нравилась работа, то есть показать свое отношение.
Ему не нужно было производить впечатление, когда человек в лицо говорит всякие приятные вещи, а за спиной ругает, как только можно. Это был человек иной породы. Уход этой породы, природы людей, конечно, очень сильно обескровливают всех нас. Ты у них учишься, ты за них держишься, ты ими восхищаешься. Они настоящие от и до. Они не могут жить формально.
Я уже не говорю о том, что замены ему нет в профессиональном плане, — его уникальный голос, взгляд… Общая книга жизни стала тоньше, несколько листов вырвано с корнем с его уходом.
Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, сможем ли мы так, как люди этого поколения. Очень хочется смочь. А сил как-то не очень хватает, внутреннего огня, хотя возраст вроде значительно моложе.
Подготовила Оксана Головко
Источник