Американские ученые провели исследование и установили, что употребление в пищу грибов связано с пониженным риском развития таких состояний психики, как стресс и депрессия. О работе сотрудников Университета Пенсильвании говорится в статье, опубликованной в издании Journal of Affective Disorders.
Специалисты выяснили, что в грибах содержится вещество эрготионеин. Речь идет об антиоксиданте, способном защитить клетки и ткани в организме от повреждений.
Прежде всего речь в работе ученых ведется о белых шампиньонах. Они содержат калий, который снижает беспокойство. Кроме того, некоторые другие виды съедобных грибов, особенно ежовик гребенчатый, могут стимулировать экспрессию нейротрофических факторов (вещества, стимулирующие и поддерживающие развитие нейронов), таких как синтез фактора роста нервов, что может положительно влиять на профилактику нервно-психических расстройств.
«Грибы – это главный источник аминокислоты эрготионеина – противовоспалительного средства, которое не может быть синтезировано организмом. Высокий уровень этого вещества снижает риск окислительного стресса, что также уменьшает симптомы депрессии», – указал один из авторов исследования Джибриль Ба.
Для того чтобы проверить влияние этого фактора, эксперты провели эксперимент, в котором участвовали 24 699 человек, средний возраст которых составил 45,5 лет. Из них испытывали депрессию около 6 % людей. Испытуемых разделили на две группы.
Люди из группу, участники которой употребляли умеренное количество грибов, в среднем оказались меньше подвержены стрессам и депрессиям, чем группа, которая их ела меньше всех. Вместе с тем разница между умеренными потребителями грибов и теми, кто ест их в большом количестве, была незаметна.
Ранее известный миколог Михаил Вишневский рассказал о самых ядовитых грибах, которые можно найти в лесах Европейской России.
Источник
Американские исследователи отчитались об очередном успешном использовании псилоцибина в терапии депрессии: из 24 пациентов, принявших участие в исследовании, ремиссии достигли больше половины, а у 71 процента участников наблюдались значительные улучшения после двух сессий. Статья опубликована в журнале JAMA Psychiatry.
Так как стандартные методы лечения большого депрессивного расстройства (психотерапия и антидепрессанты) не всегда эффективны (чуть более, чем в половине случаев), ученые активно ищут новые — те, которые помогли бы большему числу пациентов, в особенности — с тяжелыми состояниями. Одно из возможных решений — использование психоделиков: в 2018 году FDA присвоило статус «прорывной терапии» использованию в лечении депрессии псилоцибина — активного вещества галлюциногенных грибов.
К псилоцибину (впрочем, как и к другим новым методам лечения), однако, пока что планируют прибегать только в крайних случаях — при особо тяжелых состояниях и резистентной депрессии. По крайней мере, на это указывают проводимые клинические испытания: в них псилоцибин используют для терапии депрессии и тревожного расстройства у людей с раковыми заболеваниями, а также — при терапии частых рецидивов психических расстройств.
Ученые из Медицинской школы Университета Джонса Хопкинса при участии Фредерика Барретта (Frederick Barrett) решили проверить, будет ли псилоцибин также эффективен при лечении пациентов с депрессивными эпизодами без сопутствующих болезней. Для этого они отобрали 24 добровольца в возрасте от 21 до 75 лет с депрессивными эпизодами: на момент начала исследования никто из них не принимал никаких препаратов.
Пациентов разделили на две группы: участникам в каждой из них необходимо было пройти две психотерапевтические сессии после приема псилоцибина: две сессии проходили с перерывом в три недели. Первая группа прошла терапию сразу же после начала исследования, а вторая группа — через восемь недель (в течение этого времени исследователи созванивались с участниками, чтобы убедиться в том, что их состояние не ухудшилось). До начала лечения, сразу после, а также через одну и три недели участники заполнили стандартизированные опросники о наличии симптомов депрессии.
Источник
Во второй фазе двойного слепого рандомизированного контролируемого испытания с участием пациентов с длительным депрессивным расстройством средней и тяжелой степени в течение шести недель сравнивались псилоцибин и эсциталопрам.
На исходном уровне баллы по краткому опроснику симптомов депрессии QIDS-SR-16 составляли 14,5 в группе псилоцибина и 16,4 в группе эсциталопрама. Средние изменения оценок от исходного уровня до шестой недели составили -8,0 ± 1,0 балла в группе псилоцибина и -6,0 ± 1,0 балла в группе эсциталопрама при межгрупповой разнице в 2,0 пункта, данные различия статистически незначимы. Ответ по QIDS-SR-16 дали 70% пациентов в группе псилоцибина и 48% пациентов в группе эсциталопрама при разнице между группами в 22 пункта. Ремиссия по QIDS-SR-16 произошла у 57% и 28% соответственно при разнице между группами в 28 пунктов. Другие вторичные исходы обычно благоприятствовали псилоцибину по сравнению с эсциталопрамом, но анализы не корректировались для множественных сравнений. Частота нежелательных явлений в исследуемых группах была аналогичной.
Глубокая стимуляция мозга (ГСМ) – многообещающий метод терапии тяжелого, резистентного к лечению обсессивно-компульсивного расстройства (ОКР). Девяти участникам исследования были имплантированы электроды ГСМ с двух сторон в ядро ложа терминальной полоски. После месячной послеоперационной фазы восстановления участники вошли в трехмесячную рандомизированную, двойную слепую, фиктивно-контролируемую фазу перед двенадцатимесячным периодом открытой стимуляции и курсом когнитивно-поведенческой терапии (КПТ). Симптомы ОКР оценивались по обсессивно-компульсивной шкале Йеля-Брауна. В слепой фазе активная стимуляция значимо превосходила фиктивную. После открытой фазы среднее снижение по шкале Йеля-Брауна составило 16,6 ± 1,9 балла, при этом семь участников были классифицированы как респондеры. КПТ привела к дополнительному снижению на 4,8 ± 3,9 балла. Серьезных психических побочных эффектов от стимуляции выявлено не было. Анализ структурной связи поля стимуляции каждого участника выделил правополушарные волокна, ассоциированные с сокращением симптоматики по шкале Йеля-Брауна: подкорковые тракты, включающие миндалевидное тело, гиппокамп и терминальную полоску, кортикальные области вентролатеральной и вентромедиальной префронтальной коры, парагиппокампа, теменной и экстрастриарной зрительной коры.
Знание предикторов ремиссии психоза может влиять на ранние клинические решения при лечении первого эпизода шизофрении. В подвыборку 1 исследования OPTiMiSE вошли 216 человек (55 женщин, средний возраст 25,9 года), получавших амисульприд по открытой схеме и не достигших ремиссии ко второй неделе. Ранний симптоматический ответ, полученный в периоде от начала до второй недели, и пожилой возраст были единственными переменными, значимо повышавшими вероятность ремиссии на четвертой неделе. Подвыборка 2 состояла из 72 участников (19 женщин, средний возраст 25,1 года), не достигших ремиссии к четвертой неделе, которые завершили шестинедельное двойное слепое рандомизированное испытание, сравнивающее продолжение приема амисульприда с переходом на оланзапин. Депрессия на исходном уровне (согласно шкале депрессии Калгари для шизофрении) была значимо связана с почти втрое меньшей вероятностью ремиссии психоза в течение десятинедельного периода наблюдения.
Уменьшение объема гиппокампа при первом эпизоде шизофрении ассоциировалось с плохими клиническими исходами и генотипом BDNF. Предполагается, что антидепрессанты восстанавливают объем гиппокампа за счет высвобождения BDNF. В 12-месячном плацебо-контролируемом дополнительном исследовании антидепрессанта циталопрама, во время поддерживающей фазы лечения первого эпизода шизофрении, на фоне приема препарата отмечалась позитивная динамика негативных симптомов.
Объемная целостность гиппокампа существенно не разнилась и не менялась в группах циталопрама и плацебо, несмотря на то, что циталопрам ассоциировался с большей потерей объема правого подполя CA1. Изменение толщины коры было связано с изменением SANS в четырех областях (левая ростральная передняя поясная извилина, правый лобный полюс, правый клин и правая поперечно-височная), отличий между группами не наблюдалось. Результаты показывают, что минимальная потеря объема гиппокампа происходит после стабилизации на антипсихотическом лечении и что потенциальное положительное влияние циталопрама на негативную симптоматику вряд ли связано с защитой от потери объема гиппокампа или истончения кортикального слоя.
Литий считается препаратом первой линии для лечения биполярного расстройства (БР), но зачастую ответ на терапию бывает неполным или отсутствует. Поэтому возникла необходимость в выявлении пациентов, не отвечающих на терапию литием, до ее начала. Исследование «Фармакогеномика биполярного расстройства» (PGBD) определяло предикторы ответа на литий.
В исследовании участвовали 345 человек. Значимые клинические предикторы неэффективности лечения (p
Считается, что аномальная окислительно-восстановительная регуляция способствует развитию шизофрении. Исследования показывают, что активность антиоксидантных ферментов в плазме тесно связана с течением и исходом у пациентов с первым эпизодом шизофрении, ранее не получавших антипсихотики. Основной целью проспективного 12-недельного лонгитюдного исследования было изучить влияние рисперидона на маркеры окислительного стресса у пациентов с первым психотическим эпизодом и связь между ответом на рисперидон и изменениями маркеров окислительного стресса.
По сравнению со здоровыми людьми из контрольной группы пациенты демонстрировали более высокие уровни активности супероксиддисмутазы, каталазы и общего антиоксидантного статуса, но более низкие уровни малонового диальдегида и активности глутатионпероксидаз. Сравнение 168 отвечающих на лечение респондентов и 50 не отвечающих на исходном уровне и через 12 недель показало, что активность глутатионпероксидаз снизилась в обеих группах после лечения рисперидоном. Более того, при дальнейшем наблюдении выяснилось, что у ответивших на лечение активность глутатионпероксидаз снижалась слабее, чем у неответивших.
Источник