Что чувствуют люди, когда самолет падает
Когда в мире происходят авиакатастрофы, я каждый раз задумываюсь, что чувствовали эти люди, что происходит на борту самолета. Самолет намного безопаснее дорожного транспорта, но когда я слышу о падении самолета, меня до кончиков пальцев охватывает холод по телу. Когда во время полета я попадаю в турбулентность, мне страшно, я скованно сижу в своем кресле и с замиранием ожидаю какого-то продолжения. Хочется верить, что самолеты никогда не будут падать, но реальность имеет другую сторону.
Бывали случаи, что пассажиры упавшего самолета оставались живыми. Бывало даже, когда командир корабля мог посадить неуправляемый самолет так, что оставались живыми все. Что говорили эти люди?
Исход ситуации на борту зависит от причин катастрофы. Были разные случаи: отказывал двигатель, самолеты сбивали намеренно, происходила разгерметизация салона и так далее. Самый ужасный исход, наверное, это разгерметизация на большой высоте. Воздух из салона быстро выходит, давление очень резко падает, а газы в человеческой крови переходят из жидкого состояния в газообразное.
Если разгерметизация происходит не на сильно большой высоте, необходимо сразу надеть маски. У человека есть где-то 15 секунд, чтобы надеть маску, или он потеряет сознание от резкого перепада атмосферного давления.
Теряют сознание очень многие: это означает, что они ничего не чувствуют и не помнят. Выжившие люди вспоминают, что последнее их воспоминания, что была какая-то встряска и резкая перегрузка тела (примерно как при взлете, только значительно сильнее). Кроме того, включается защитная реакция организма и человек если что-то помнит, то какими-то отдельными вспышками, а не полностью всю картину.
В случае, если самолет упал, а люди еще остались живы, им нужно как можно быстрее выбираться: велика вероятность взрыва. Не смотря на все вышесказанное, случаи выживания людей были, главное – соблюдать все правила полета.
Мы старались, надеемся, что вам понравилось!
Подписывайтесь на наш канал =)
Источник
Как чувствуют себя люди при крушении самолета
(Собрано с разных Интернет-сайтов)
Если о том, что происходит в кабине пилотов во время катастрофы, можно судить по записям бортовых самописцев, то в салоне «черных ящиков» нет. «Известия» разыскали нескольких человек, которые выжили в авиакатастрофах либо попадали в серьезные летные происшествия.
История Ларисы Савицкой занесена в Книгу рекордов Гиннесса. В 1981 году на высоте 5220 метров самолет Ан-24, в котором она летела, столкнулся с военным бомбардировщиком. В той катастрофе погибло 37 человек. Выжить удалось только Ларисе.
— Мне тогда было 20 лет, — рассказывает Лариса Савицкая. — Мы с Володей, моим мужем, летели из Комсомольска-на-Амуре в Благовещенск. Возвращались из свадебного путешествия. Сначала сели на передние кресла. Но впереди мне не понравилось, и мы пересели в середину. Я после взлета сразу уснула. И проснулась от грохота и криков. Лицо обожгло холодом. Потом мне рассказали, что у нашего самолета срезало крылья и снесло крышу. Но неба над головой я не помню. Помню, был туман, как в бане. Я посмотрела на Володю. Он не шевелился. По его лицу хлестала кровь. Я как-то сразу поняла, что он мертв. И приготовилась тоже умереть. Тут самолет развалился, и я потеряла сознание. Когда пришла в себя, удивилась, что еще жива. Почувствовала, что лежу на чем-то жестком. Оказалось, в проходе между креслами. А рядом свистящая бездна. Мыслей в голове не было. Страха тоже. В таком состоянии, в котором была я — между сном и явью, — страха не бывает. Единственное, что вспомнилось: эпизод из итальянского фильма, где девушка после крушения самолета парила в небе среди облаков, а потом, упав в джунгли, осталась жива. Я не надеялась уцелеть. Хотелось только умереть без мучений. Заметила перекладины металлического пола. И подумала: если упаду боком, то будет очень больно. Решила поменять положение и сгруппироваться. Потом доползла до следующего ряда кресел (наш ряд стоял около разлома), села в кресло, вцепилась в подлокотники и уперлась ногами в пол. Все это делала автоматически. Потом смотрю — земля. Совсем близко. Изо всех сил вцепилась в подлокотники и оттолкнулась от кресла. Потом — как зеленый взрыв от веток лиственницы. И снова провал в памяти. Очнувшись, опять увидела мужа. Володя сидел, положив руки на колени, и смотрел на меня остановившимся взглядом. Шел дождь, который смыл кровь с его лица, и я увидела огромную рану у него на лбу. Под креслами лежали мертвые мужчина и женщина.
Позже установили, что кусок самолета — четыре метра в длину и три в ширину, на котором падала Савицкая, спланировал, словно осенний лист. Он упал на мягкую болотистую поляну. Лариса пролежала без сознания семь часов. Потом еще два дня сидела в кресле под дождем и ждала, когда наступит смерть. На третий день встала, начала искать людей и наткнулась на поисковый отряд. Лариса получила несколько травм, сотрясение мозга, перелом руки и пять трещин в позвоночнике. С такими травмами идти нельзя. Но от носилок Лариса отказалась и до вертолета дошла сама.
Авиакатастрофа и гибель мужа остались с ней навсегда. По ее словам, у нее притуплены чувства боли и страха. Она не боится смерти и по- прежнему спокойно летает на самолетах. Но ее сын, который родился через четыре года после катастрофы, летать боится панически.
Арина Виноградова — одна из двух выживших стюардесс самолета Ил-86, который в 2002 году, едва взлетев, упал в «Шереметьево». На борту находились 16 человек: четыре пилота, десять бортпроводников и два инженера. Остались в живых только две бортпроводницы: Арина и ее подруга Таня Моисеева.
— Говорят, в последние секунды перед глазами прокручивается вся жизнь. Со мной такого не было, — рассказывает «Известиям» Арина. — Мы с Таней сидели в первом ряду третьего салона, у аварийного выхода, но не на служебных креслах, а на пассажирских. Таня напротив меня. Рейс был техническим — нам просто нужно было вернуться в «Пулково». В какой-то момент самолет затрясло. Это бывает у «Ил-86». Но я почему-то поняла, что мы падаем. Хотя ничего вроде не произошло, не было сирены или крена. Испугаться не успела. Сознание мгновенно куда-то уплыло, и я провалилась в черную пустоту. Очнулась я от резкого толчка. Сначала ничего не понимала. Потом понемногу разобралась. Оказалось, что лежу на теплом двигателе, заваленная креслами. Сама отстегнуться не смогла. Начала кричать, колотить по металлу и тормошить Таню, которая то поднимала голову, то снова теряла сознание. Нас вытащили пожарные и развезли по разным больницам.
Арина по-прежнему работает бортпроводницей. Авиакатастрофа, по ее словам, не оставила в душе травмы. Однако на Татьяну Моисееву происшедшее повлияло очень сильно. С тех пор она больше не летает, хотя из авиации не ушла. По-прежнему работает в отряде бортпроводниц, но уже диспетчером. О том, что она пережила, не рассказывает даже близким подругам.
Группа «Лицей» известна всей стране. Но мало кто знает, что две певицы из этой группы — Анна Плетнева и Анастасия Макаревич — тоже пережили падение в самолете.
— Это произошло лет пять назад, — рассказывает «Известиям» Анна Плетнева. — Я всегда панически боялась летать самолетом, а тут расхрабрилась. Полетела с Настей Макаревич в Испанию. Отдохнули прекрасно. В веселом настроении возвращались в Москву на Боинге-767. Соседи были с ребенком. В ту минуту, когда мы начали снижаться и стюардессы велели пристегнуть ремни, ребенок был у меня на руках. И тут самолет резко пошел вниз. На голову посыпались вещи, стюардессы закричали: «Держите детей! Пригнитесь!» Я поняла, что мы падаем, и прижала малышку к себе. В голове промелькнуло: «Неужели это все?» Раньше мне казалось, что когда так страшно, сердце должно бешено колотиться. Но на самом деле сердца не чувствуешь. Себя не чувствуешь, а смотришь на все как бы со стороны. Самое ужасное — безысходность. Ты ни на что не можешь повлиять. Но паники — той, что показывают в кино, — не было. Гробовая тишина. Все, словно во сне, пристегнулись и застыли. Кто-то молился, кто-то прощался с родными.
Анна не помнит, сколько времени прошло. Может, секунды. Или минуты.
— Вдруг самолет понемногу начал выравниваться, — вспоминает она, — я огляделась: неужели это только мне показалось? Но нет, другие тоже встрепенулись. Даже когда мы остановились на полосе, не верилось, что все закончилось благополучно. Командир объявил: «Поздравляю всех! Мы родились в рубашке. Теперь у вас в жизни все будет хорошо».
— Что удивительно, я перестала бояться летать на самолетах, — говорит она. — А на чартерных рейсах пилоты часто пускают нас в кабины и дают порулить. Так мне это нравится, что хочу в ближайшее время купить собственный небольшой самолет. Будем летать на нем на гастроли.
Пережил падение и журналист «Известий» Георгий Степанов.
— Это произошло летом 1984 года, — вспоминает он. — Я летел на самолете Як-40 из Батуми в Тбилиси. Когда вошел в самолет, было ощущение, что попал в цыганский табор, — столько там было вещей. Ими были забиты все отсеки сверху, а также проход салона. Не протолкнуться. Пассажиров, безусловно, было тоже больше, чем положено. Мы взлетели, набрали высоту. Внизу море. Потянуло в дрему. Но тут по фюзеляжу будто ударили кувалдой, гул турбины стал другим, и самолет резко, почти вертикально, пошел вниз. Все, кто не был пристегнут, слетели с кресел и покатились по салону вперемежку с вещами. Крики, визг. Началась страшная паника. Я был пристегнут. До сих пор помню свое состояние — ужаса. Во мне все оборвалось, тело словно одеревенело. Чувство было, что все происходит не со мной, а я где-то сбоку. Единственное, что подумал: бедные родители, что с ними будет? Я не мог ни кричать, ни шевелиться. Рядом все были совершенно белыми от страха. Поражали их мертвые, неподвижные глаза, как будто они уже в другом мире.
Падали мы на самом деле не больше минуты. Самолет выровнялся: пассажиры стали приходить в себя, поднимать вещи. Потом, когда мы уже подлетали к Тбилиси, из кабины вышел пилот. Он был как зомби. Мы стали спрашивать: что же случилось? В ответ он хотел отшутиться, но как-то жалко это у него получилось, за него стало неловко.
Это падение мне до сих пор аукается. Когда я сажусь в самолет, чувствую себя совершенно беспомощным существом в ненадежной скорлупе.
Мир знает более десятка случаев счастливого спасения
Сколько бы специалисты, ссылаясь на статистику, ни уверяли нас, что авиатранспорт — самый безопасный, многие боятся летать. Земля оставляет надежду, высота — нет. Что чувствовали те, кто не пережил авиакатастрофу? Этого мы не узнаем никогда. Согласно исследованиям Межгосударственного авиационного комитета, сознание человека в падающем самолете отключается. В большинстве случаев — в первые же секунды падения. В момент столкновения с землей в салоне нет ни одного человека, который бы находился в сознании. Как утверждают, срабатывает защитная реакция организма.
Древнегреческий поэт Феогнид написал: «Что не предначертано судьбой, того не произойдет, а что предначертано — того я не боюсь». Есть ведь и случаи чудесного спасения. Лариса Савицкая не единственная, кто выжил а авиакатастрофе. В 1944 году английский летчик Стефен, подбитый немцами, упал с высоты 5500 метров и остался жив. В 2003 году в Судане рухнул Боинг-737. Выжил двухлетний ребенок, хотя самолет практически полностью сгорел. Мир знает более десятка таких случаев.
Из материала «Комсомольской правды», вышедшего после катастрофы АН-24 в аэропорту Варандей:
В катастрофе выжили 24 человека, еше 28 — погибли.
Многие из спасенных до сих пор в шоке и отказываются говорить. Но со слов трех выживших — Сергея Трефилова, Дмитрия Дорохова и Алексея Абрамова — корреспонденты «КП» восстановили, что происходило в салоне падающего самолета.
По официальным сообщениям, Ан-24, бортовой номер 46489, пропал с экранов радара в 13.43 при заходе на посадку.
13.43
Сергей:
— Командир Виктор Попов сказал по громкой связи: «Наш самолет приступил к снижению. Через несколько минут мы приземлимся в аэропорту поселка Варандей». Голос был совершенно спокойный. Он точно так же объявлял посадку в Усинске. Сразу же стюардесса прошла по салону и села на откидной стульчик в хвосте. Все было, как обычно, — я уже 10-й раз на эту вахту летаю.
Дмитрий:
— Самолет стало сильно трясти. Но паники не было. Вокруг меня люди переговаривались вполголоса. Говорили про футбол, про вахту. Сосед сказал, что его тошнит при посадке. Но про то, что самолет падает, слов не было.
13.44 — 13.55
Сергей:
— Мы летели низко. Очень. Видели, что под крылом нет никакой взлетной полосы — только снег. Мужик за моей спиной спросил: «Это куда ж мы садимся-то? В поле?»
13.56
Сергей:
— Самолет завалился на левый бок как-то слишком сильно. И тут за окном раздался такой звук — железный, как будто что-то отрывается. Люди начали переглядываться.
Дмитрий Дорохов отделался легким испугом: «Нога заживет! Главное — что живой».
Дмитрий:
— Мы ждали, что сейчас пилоты объявят: мол, все нормально. Но в кабине молчали. И тут самолет пошел круто вниз. Кто-то закричал: «Все, б. Падаем!»
Алексей:
— Меня потрясло, что в салоне закричал только один. Остальные молча вжались в кресла или начали голову между коленей прятать.
Сергей:
— По громкой связи ничего не говорили. Только какой-то странный звук, будто пилоты включили микрофон, но тут же выключили. Стюардесса тоже молчала — народ успокоить не пыталась.
13.57
Сергей:
— Я видел в иллюминаторе, как самолет задел землю крылом. Глаза закрыть не мог, таращился и все. После этого пилоты явно пытались выровнять самолет, мы чуть-чуть вверх подпрыгнули. И врезались в снег!
Алексей:
— Падали молча. Очень быстро. Все сидели в оцепенении. Сейчас многие газеты говорят, что пилотов ослепила вспышка солнечного света, отраженного от обледеневшей полосы. Это бред! Не было никаких вспышек. Только удар.
Я сознания не терял. Только секунды две в глазах было темно. Ну, знаете, как после удара в челюсть. Секунд пять в салоне царила полнейшая тишина. А потом все разом зашевелились, застонали.
13.58 — 14.00
Алексей Абрамов спас четверых из горящего самолета. Его крестная говорит: «Он — настоящий герой!»
Сергей:
— Самолет лег на бок, и в стене была дыра. В салоне кто-то все время причитал: «Больно! Больно!» Я выкарабкался и пополз по проходу.
Дмитрий:
— Самое страшное, что народ весь был чумной — не могли в себя прийти. Просто не понимали, что произошло. Я соседа трясу: «Живой?» А он мычит. А тут бензобак загорелся. Взрыва не было. Пламя по салону ползло постепенно.
Сергей:
— Люди, сидевшие ближе к носу, стали загораться и кричать. Одежда вспыхивала в момент. И эти «живые факелы» вскакивали и бежали в хвост. На нас.
Кто-то закричал: «Берите вещи, тушите их!» Мы стали хватать с багажных полок дубленки и куртки, набрасывать на людей. Минуты три возились — тушили. Но меня потрясло: даже когда люди горели, они не паниковали. Кричали от боли, а не от страха.
14.01 — 14.08
Сергей:
— Потом кто-то скомандовал: «Лезем наружу! Сейчас тут все взорвется к е. ». Я и кто-то еще выбрались через пробоину в фюзеляже.
Дмитрий:
— Стюардесса нас всех спасла. Она вышибла запасной люк и вывела людей через него.
Алексей:
— Я был одним из первых около люка. Помог выбраться четверым, видно было, что сами они не могут — руки-ноги поломаны. Кричу на них: «Ползите!» — и тяну. Вытащили. Потом сам выпрыгнул.
14.09
Сергей:
— Рядом с самолетом были какие-то склады. И люди оттуда сразу побежали к самолету. И всех, кто выбирался из салона, они оттаскивали подальше. И кричали все время: «Давай! Давай!»
Дмитрий:
— Тут же подогнали «Урал». Погрузили тех, кто не мог сам подняться, повезли в поселок. А мы сели на снег и смотрели вокруг, как новорожденные младенцы.
Алексей:
— Никто тогда не вспомнил о вещах — куртках, сумках, мобильниках. Я даже холода не чувствовал, хотя был в одном свитере. И только в больнице, когда прошел первый шок, я увидел, что у многих по лицу катятся слезы.
А вот как это бывает на земле (из репортажей, посвященных катастрофе ТУ-154 Анапа — Санкт-Петербург):
Рассказывают жители Донецкой области, которые видели, как падал Ту-154
Самолет «Пулковских авиалиний» вылетел из Анапы вчера днем.
На борту среди 160 пассажиров было почти полсотни детей, ведь Анапа — это популярный детский курорт.
Приблизительно в 15.30 по московскому времени командир судна передал на землю сигнал SOS. И буквально через две минуты после этого самолет исчез с радаров.
Мы дозвонились до жителей села Новгородское, недалеко от того места, где упал самолет.
— Он долго кружил около земли, а перед самым приземлением загорелся, — рассказала нам Галина СТЕПАНОВА, жительница села Новгородское Донецкой области, возле которого случилась эта трагедия. — У нас за поселком находятся поля совхоза «Степной». Вот на них-то самолет и рухнул. Он несколько раз перевернулся в воздухе, воткнулся в землю носом и взорвался. Наши местные жители, пока не приехала милиция и не оцепила все, ходили смотреть. Говорят, там все обуглилось. Ну надо же, полтора месяца такая жарища стояла, все дождичка ждали. Дождались. Такой ливень был, а гроза — аж дух захватывало. Скорее всего, из-за грозы беда и случилась.
— Перед самой катастрофой началась сильная гроза, — рассказывает очевидец Геннадий КУРСОВ из села Степное, около которого рухнул самолет. — Небо было затянуто тучами. Внезапно раздался звук низко летящего лайнера. Но до последнего момента его не было видно! Мы и жители других окрестных сел заметили его, только когда до земли оставалось метров 150. Я подумал, что он рухнет прямо на нас. Его крутило вокруг своей оси, как вертолет.
Информация о рейсе 612 исчезла с табло, как только с самолетом потеряли связь
Рейс из Анапы должен был приземлиться в «Пулково» в 17.45. Но около 16.00 на табло вдруг погасла строчка «Анапа — Петербург». На это мало кто обратил внимание — встречающие еще не подъехали к аэропорту.
А это был тот самый момент, когда у диспетчеров с экипажем была безвозвратно потеряна связь.
Когда уже стало ясно, что самолет погиб, в «Пулково» зазвучал невозмутимый голос диктора:
— Встречающие рейс 612 из Анапы приглашаются в помещение кинозала.
— Почему кинозала? — забеспокоились встречающие и, ничего еще не понимая, но уже подозревая самое страшное, ринулись туда. А там — вывешенные на стеклянных дверях кинозала списки пассажиров, зарегистрировавшихся на этот полет. Люди стояли молча перед этими листками несколько минут. Не верили.
И только когда почти во всех барах аэропорта «Пулково» разом заработали телевизоры с ужасающей новостью — в коридорах аэропорта раздался первый душераздирающий крик.
Из слов пассажира, летевшего в те же дни:
мы улетели из Анапы 13-го августа, был там с семьей.
а перед отъездом написал завещание на квартиру.
и на машину -чтобы друзьям -поручителям по кредиту было проще за меня расчитаться в случае чего непоправимого .
как они смеялись надо мной и как только не назвали мой поступок
смеялись — до вчерашнего дня, когда десятки семей ушли в вечность
теперь почти все отзвонились и мой поступок уже не кажется им таким «диким»
мне больно думать о том
что эти люди так же сидели на тех же скамейках в накопителе Анапского порта
сидели и смотрели на ВПП, самолеты, взлеты и посадки.
и вот их уже нет, а мир как и прежде живет, но уже без них.
как больно осознавать, что смерть не изменяет мир в целом, а лишь ломает судьбы отдельных людей.
я уже писал это где-то тут на ветках, но эти мысли не проходят, все время ходят по кругу и не дают покоя.
и мать 2-й день плачет -говорит что у нее чувство, что МЫ «проскочили»
мимо смерти, хотя нас разделяет с катастрофой 9 дней.
еще еще и еще раз буду повторять:
пусть земля пухом пассажирам
вечное чистое небо экипажу
пусть погибшие дети станут ангелами.
Источник