Ifwe вся моя радость
Zebulon
by canyon counterpoint
Austin musician Alex Rose’s new LP as canyon counterpoint swings from rough, rugged indie rock to delirious art pop and back again. Bandcamp New & Notable Jun 21, 2021
Arcadian Pages
by canyon counterpoint
The rich, warm songs on “Arcadian Pages” pair delicate instrumentation with assured, slow-winding vocal melodies. Bandcamp New & Notable Nov 11, 2017
Grandmothers
by canyon counterpoint
Gentle, stirring folk music with fluttering, angelic melodies; lush and absorbing. Bandcamp New & Notable Jul 23, 2016
d e m o s
by Sucker Crush
Dreamy, shoegaze-inspired pop with drifting, languorous melodies and haunting choruses. Bandcamp New & Notable May 30, 2016
Oh Man
by Scott Orr
Scott Orr presents an album about death, our planet, and the afterlife through a folky, smooth-jazz lens. Bandcamp New & Notable Oct 2, 2021
Forever Only Idaho
by Harrison Lemke
Big, strummy songs that recall the heart-on-sleeve earnestness and lo-fi glory of early Mountain Goats. Bandcamp New & Notable Mar 20, 2021
Live From Dead Tuesdays
by Daniel God Damn Byrom
Pensive indie folk from the frontman of Brighton’s alternative rock outfit Wild Cat Strike. Bandcamp New & Notable Mar 18, 2021
Bandcamp Daily your guide to the world of Bandcamp
Scene Report: Folk in Buenos Aires
Essential Releases, October 8, 2021
Essential Releases, September 24, 2021
On Bandcamp Radio
Injury Reserve drops off their recent release ‘By The Time I Get To Phoenix’
Источник
Первый альбом группы Ifwe
Петербургский ансамбль Ifwe, сумевший трогательно и оригинально перенести чиллвейв на российскую почву, выпускает свой первый альбом «Вся моя радость». «Афиша» публикует премьеру трех песен с пластинки и разговор с музыкантами о новой доброте, петербургском климате, английском акценте и гражданской позиции.
Как и полагается людям, играющим такую музыку, Михаил и Александр Плетневы сейчас зарабатывают на жизнь тем, что делают разнообразные проекты в составе творческого сообщества программистов, дизайнеров и художников Indee Interactive
Духота плацкартного вагона, дешевое вино, купленное на перроне, сон на верхней полке. Домашняя работа, сделанная в тетрадке в клеточку. Каникулы в лагере на юге, крики чаек на рассвете. А это я в трусах и в майке под одеялом с головой бегу по солнечной лужайке. В отношении первой записи группы Ifwe известную строчку про комья воспоминаний хочется перефразировать — они тут не сопят в горле, но именно что поют; тихо, трогательно и утешительно.
Семейный дуэт перебравшихся из Череповца в Петербург братьев Плетневых, которые в составе Ifwe эффектно перевели чиллвейв на русский язык, за год разросся в полноценную группу и удачно подрихтовал звук, впустив в него балтийский воздух. Мерцающие синтезаторы и матовая пленка, на которой будто бы записаны песни, никуда не делись — зато к ним добавилась задушевная акустика и глухое сердцебиение барабанов; пространства стало больше, грубо говоря, ассоциации с Washed Out теперь настолько же правомерны, как аналогии с The xx. С аналогиями у Ifwe вообще все в порядке — в том числе с русскими: кое-где здесь мерещится ранний Цой (образца, условно, «Верь мне»); иные песни, кажется, переведи в электричество — и получится группа Zorge. Ifwe умело сводят вместе заграничное ностальгическое марево и петербургскую мужскую романтику, но главное значение «Всей моей радости» не в этом. Ifwe не просто транслитерируют чиллвейв — они пропускают его через себя; стиль тут не самоцель, но род самопознания и способ отстоять собственную правду. Мифологическое гармоничное детство (конечно, мифологическое, в реальном детстве все бывает куда менее радужно) — это внутренняя, частная утопия, позволяющая воспитать в себе добро и красоту; нарочитая домашность предполагает обустройство общественного пространства как частного (чем Ifwe и занимаются в рамках своих промоутерских занятий); когда некуда бежать — уходи в себя. Конечно, то, что ключевые записи российских модных музыкантов последнего времени — Pompeya, NRKTK и вот теперь Ifwe — все так или иначе об эскапизме, настораживает; но у «Всей моей радости» очень понятное целеполагание: побег в собственное детство тут есть путь к внутренней свободе, декларативная инфантильность (для такой скромной записи на альбоме Ifwe очень много повелительного наклонения) — средство воспитания гуманизма. Да, Ifwe и их негромкие песни — это такая музыкальная теория малых дел. Но это, по-моему, совсем не мало.
Премьера: три песни с альбома «Вся моя радость»
Александр и Михаил Плетневы
— Мне показалось, что звук на пластинке сильно изменился по сравнению с вашими EP. Больше акустики, больше каких-то ударных.
МИХАИЛ ПЛЕТНЕВ: Да, больше акустики, больше барабанов, шейкеров. Это, наверное, потому, что мы сами стали такой музыки больше слушать, наверное. Захотелось такой гитарной эстетики — очень уж нравится.
АЛЕКСАНДР ПЛЕТНЕВ: У нас вообще все это так устроено, настроенчески. Какое-то время назад нравилась прямая бочка, сейчас она надоела и хочется вообще без бочки писаться. Ну и кроме того — мы за год научились лучше выстраивать треки. Тупо мастеринг делать. Мы вот переписали «Мое побережье» — разница огромная, притом что записано все на те же гитары и тот же микрофон. Просто мы поняли, как лучше гитару обрабатывать, что с нашими голосами делать.
— Еще, по-моему, альбом получился очень петербургский. Вы очень органично вросли в этот город.
МИХАИЛ: Ну, мы с предыдущим местом жительства себя вообще никак не ассоциируем. Мы и бываем там очень редко, и нет там уже никаких вещей, с которыми хочется себя идентифицировать. Ни друзей, ничего. Разве что вот только группа 2muchachos. Но я бы не сказал, что Питер родной при этом. Конечно, тут гораздо комфортнее. Но я тут живу пятый год, и меня эта питерская тема не трогает. Я ее не замечаю и не могу сказать, что в нашей музыке отразилась какая-то питерская романтика. А что ты имеешь в виду, собственно?
— Ну вот какую-то нордическую светлую меланхолию, которая у вас слышна.
МИХАИЛ: А, ну это может быть, да. Питер — мрачноватый город. (Смеется.) Погода делает свое дело.
АЛЕКСАНДР: Меланхолия — это однозначно. Когда тут нет движухи, а ее практически никогда нет, кроме выходных, дни очень ровные, сложно что-то придумать и как-то развлечь себя. Спасаемся только «Плейстейшен». (Смеется.) Я вот тут провел два дня в Москве — Bear in Heaven в «Солянке», Херберт в «Стрелке», везде где-то что-то кто-то. У нас ничего этого происходит.
МИХАИЛ: Только есть три бара, по которым ходят одни и те же люди, и те все более пустыми становятся.
— А в Москву вы не хотите переехать, раз такое дело?
МИХАИЛ: Нет, совсем. В мире много других хороших мест. Ну то есть, на самом деле, если бы мы сейчас очутились в Москве и у нас была бы работа, деньги, место, где жить, — мы, может, и не против были бы. Но пускаться во все тяжкие, начинать что-то разруливать. Зачем?
«Солнце», номер с самой первой EP Ifwe «Red». В альбом «Вся моя радость» песня вошла уже в новом звуке
— У вас очень много песен про детство — при этом, мне кажется, оно у вас такое очень мифологизированное. Настоящее детство не бывает таким прекрасным.
МИХАИЛ: Так мы просто поем только про прекрасные моменты! (Смеется.)
АЛЕКСАНДР: На самом деле, инфантилизм и тоска по детству — это одна из составляющих, одна из тех маленьких радостей, которые в совокупности дают наше маленькое счастье. Мы не какие-то эскаписты, мы не зарубаемся по всему детскому, мы достаточно взрослые уже люди, в конце концов. Но те состояния тогдашние — они и сейчас нужны, всем нужны. Потому что как минимум они были искренними. Когда ребенок воспринимает себя и реальность, он делает это очень искренне. А взрослый начинает оценивать, взвешивать. Мы за простоту бытия — потому что нам кажется, что это и есть естественный ход жизни.
МИХАИЛ: Так проще, легче, счастливее.
АЛЕКСАНДР: То, что называется счастьем, по нашей версии, — это вот оно. Кто-то склонен усложнять, а мы за то, чтобы все упрощать. Детские радости, друзья, хорошая погода, путешествия — мы от них в диком восторге пребываем. Велосипеды. Тот же «Плейстейшен» — мы поставили его дома и сидим играем в Worms и «Бомбермена».
— Это просто достаточно опасная позиция в данный момент времени. Вокруг митинги, «оккупаи», а вы проповедуете маленькие радости, добро и велосипеды. Вас все это окружающее никак не волнует?
МИХАИЛ: Почему не волнует? А ты думаешь, люди выходят на «Оккупай» с какой-то агрессией, что ли?
АЛЕКСАНДР: У нас каждый день дискуссии по этому поводу, Миша особенно в политику вовлечен. Мы сидим на всех ресурсах независимых, мы в курсе происходящего. И мы в какой-то момент тоже могли бы выйти и поучаствовать, просто пока не видим особого смысла. Не вырисовывается чего-то такого, что могло бы дать результат. Все это пока на зачаточном уровне, должно какое-то время пройти.
МИХАИЛ: Если бы мы в Москве были, может, и выходили бы на более масштабные митинги. А здесь. Мы были один раз, на самом первом, все это выглядело как новогодняя елка и было не очень уместно, мы как-то подразочаровались. Но мы не дистанцируемся от происходящего, потому что это невозможно. Оно слишком большое место занимает в повседневной жизни.
АЛЕКСАНДР: Когда видишь в интернете какой-то ролик про то, как депутат избил кого-то и потом еще этих людей и посадил, — ну просто слов нет. Как такое возможно в XXI веке? Это что за страна такая? Это третий мир, Камбоджа? И от этого нельзя никуда убежать, эти новости всюду проникают. И мы не убегаем. Но в любом случае политика — это не мы. А музыка — это мы.
«Стокгольм», трогательная вещь о практике вольных путешествий
— В предисловии к вашему недавнему сборнику была фраза «Мы живем в удивительное время, когда добро вошло в моду». Что вы имели в виду?
МИХАИЛ: Ну? это естественное развитие современного общества. На Западе это прямо очень ярко видно.
АЛЕКСАНДР: Знаешь, с чего все началось? Вдруг стали модными символы животных. Вот в 19 когда были все эти черепа и цепи, ну представь себе футболку с оленями — смешно же, это что-то детское. А сейчас это очень модно. Или вон у Bon Iver альбомы продаются не хуже, чем у Леди Гаги, притом что Гага агрессивная, а Bon Iver весь такой нежный. И ты начинаешь думать — а почему так? Ведь еще недавно ничего такого не было. Получается, что все меняется. Люди приходят к тому, что бороться за счастье не нужно. Раньше было такое представление, что за все нужно бороться. Жизнь — борьба! Выживание. В отношениях, на работе, в метро — везде борьба. А в Европе сейчас уже бороться не за что.
МИХАИЛ: Для России, конечно, борьба более актуальна, здесь люди выживают, здесь у многих очень агрессивное жизненное кредо: надо обязательно чего-нибудь урвать; если не я, то они и так далее.
АЛЕКСАНДР: А на Западе уже пришли к тому, что можно в материальном плане расслабиться, и это повлияло на культуру в целом. Хипстерская эстетика — она же тоже очень неагрессивная. Даже хиппи за что-то боролись, а хипстеры такие. Мягкие. Но это не значит, что, как говорят на канале «Россия», непонятно, чего они хотят. Они хотят просто жить, никому не мешать и заниматься творчеством. Прекрасная, по-моему, позиция.
— Ну все-таки в Европе сейчас тоже много левой молодежи, которая очень даже борется.
АЛЕКСАНДР: Ну понятно, что такие вещи всегда будут. Но вектор в целом — он на расслабленность. Интернет тут тоже повлиял, конечно. Уровень общения стал грандиозным, столько друзей появилось! А когда люди общаются, они по-любому добрее становятся.
«Научи меня драться» и других песен со второй EP группы на альбоме нет: Плетневы говорят, что там им ничего переписывать не хотелось, а включать уже опубликованные песни в прежнем виде было бы нелепо
— Забавно: люди, которые схожим образом рассуждают, обычно, если в России музыкой занимаются, поют по-английски.
МИХАИЛ: А мы совсем не против английского. Мы руководствовались исключительно тем, что русский знаем хорошо, а английский — плохо. И не в состоянии нормально написать текст и спеть его по-английски. Мы сейчас попросили одну девушку сделать литературный перевод текстов, она нам корректирует произношение — как-то вот так пробуем по-английски петь. Но просто на русском мы делаем песню за неделю, а на английском и месяца не хватит. А вообще-то распространение английского — это нормально. Это просто удобнее, мне кажется.
АЛЕКСАНДР: Ну и плюс, естественно, все целятся на планету, на Запад.
— Да бросьте. Никто, мне кажется, всерьез на планету не целится, ну, за редкими исключениями.
АЛЕКСАНДР: Все только и целятся!
МИХАИЛ: Мне кажется, все, кто начинает делать музыку, мечтают о туре по Европе или чем-то таком. А сейчас это стало вполне возможным — учитывая огромное количество блогов, которые могут тебя заметить. Ну и в английском есть здравый смысл. Мне вот тяжело слушать песни на датском или шведском. Многим, наверное, тяжело на русском. А хочется же, чтобы все послушали.
АЛЕКСАНДР: Мы с определенной долей иронии относимся к группам, которые поют на одинаковом английском с одинаковыми идиомами. Ну там — in my head, I see your eyes. Такой уровень лирики Tesla Boy. Сразу понятно, что люди имели в виду просто поеб. шить, ничего особо не говоря. Но нужно же, чтобы вокалист был. А ему надо что-то петь. «А у нас в группе кто-то умеет писать тексты?» Не-а. «Ну, я что-нибудь изображу». Ну и делают такую лирику. Мы относимся к ним с иронией, просто потому что у нас у самих были такие группы — по две, по три. И наши вокалисты пели на английском, и нам тоже казалось, что иначе никак, что русский язык некрасивый и плохо звучит.
МИХАИЛ: Меня бесят музыканты, которые как бы поют на русском, но при этом все равно имеют в виду английский. И получается, что поют с каким-то акцентом. Ну какой-нибудь Иван Дорн, например.
АЛЕКСАНДР: (Напевает.) «Остальные стесняются!»
— А при всем при этом какая-нибудь музыка на русском языке для вас была важна когда-нибудь?
МИХАИЛ: Нет!
АЛЕКСАНДР: Мне вот разве что альбом Муджуса нравился, «Cool Cool Death» — я все Мишу уговариваю сделать кавер на «Жди». У «Сплина» вот еще есть гениальные песни — «Новые люди», «Романс». Мы с их творчеством не знакомы абсолютно, но вот эти клипы видели — и там посыл очень крутой. Ну 2H Company мне очень нравились еще, я их в Череповец привозил.
МИХАИЛ: А так больше никого. Почему-то нам вечно пытаются приписать группу «Кино». Ну, как и всем, собственно. Кто что ни сделал в России — он переслушал «Кино». Так вот, мы их никогда не слушали вообще.
Еще одна песня Ifwe, попавшая на «Всю мою радость», — тоже в несколько ином виде
— А на чем вы росли тогда?
МИХАИЛ: Мы успели переслушать все.
АЛЕКСАНДР: И поделать все. Слушали хип-хоп — делали хип-хоп. Слушали драм-н-бейс — делали драм-н-бейс. Слушали Muse — у нас были группы, как Muse. Вот в 19 были люди, которые слушали рок, а были те, которые слушали евродэнс. Все друзья покупали «Морскую», а мы говорили — фу, рок какой-то волосатый. Мы ездили с отцом в Москву, он нас на час отпускал на Горбушку, и мы там выискивали диски, которые было нигде не достать. Это была эпоха брейкбита, мы фанатели от такого чувака — Praga Khan, от Lunatic Calm.
МИХАИЛ: Габбер слушали, сборники «Хардкор 1000%» с черепами. Включали все это рубилово на магнитоле Sharp, она пердела, хрипела. Aqua слушали!
АЛЕКСАНДР: Aqua — это был наш первый компакт-диск. А вот с первой кассетой вообще стремно — это была группа «Дюна», «Привет с большого бодуна». Ну а потом была стандартная схема: IDM, электроклэш, потом Radiohead. Мы их для себя с альбома «Hail to the Thief» открыли и стали слушать вообще все. Я сидел на сайте radiohead.ru, заказывал DVD с концертами.
МИХАИЛ: А я сидел на диал-апе медленном и скачивал миди-файл «Karma Police». Там ни голоса, ничего, только пианино дурацкое, я слушал и думал — ух, как круто!
— Вы явно стараетесь организовать вокруг себя какое-то пространство, движение. Лейбл, блог, сборники. Зачем вам это?
АЛЕКСАНДР: Блог был давно, еще до группы, начинался он вообще с того, что я всякую танцевальную музыку выкладывал. А зачем. Да просто хочется что-то поделать.
МИХАИЛ: Я полдня провожу за поисками новой музыки, и иногда хочется что-то написать. Действительно ведь находишь то, что не все находят.
АЛЕКСАНДР: Или вот мне стало интересно — у всех есть виниловые лейблы, а как это делать? Стал выяснять, как, что, где, все нашел — и оказалось, что все возможно, причем достаточно легко. Я вот сейчас отдал тираж — 32 тысячи стоит сделать 320 пластинок. Если они все продадутся, я ничего не потеряю. Это абсолютно не бизнес, да и бог с ним. Только любопытства ради — ну и, может, это все окажется кому-то полезным.
— А вам хочется создать свою «сцену»?
АЛЕКСАНДР: Очень хочется, очень. Но это так сложно! Просто бывают же у людей амбиции. Кому-то хочется бизнес замутить, а нам вот в музыке хочется сделать что-то такое, что вес бы имело. Очень же много вещей есть, в которых можно себя попробовать, — ну, вокруг музыки, я имею в виду. А сцену создать все хотят, я думаю. Просто не из чего.
— Ну как же? Полно групп. По сравнению с тем, что было 5 лет назад, так точно.
АЛЕКСАНДР: Это да. Но сравни с каким-нибудь английским городом. Ну не знаю — Лидс какой-нибудь. Сколько там групп — и сколько в Питере с пятимиллионным населением.
— Ну это же вопрос укорененности, традиций.
АЛЕКСАНДР: Да, это все понятно. Но ведь гитары все равно продают на каждой улице. И кто-то их покупает. Куда они потом деваются?
«В Рейкьявике, наверное, 5 баров на весь город. И при этом я могу насобирать больше групп оттуда, чем из всей России»
МИХАИЛ: Я сижу, ищу для блога исландскую музыку, датскую. И нахожу в фейсбуке просто бесконечное количество групп. Я за один вечер вчера открыл 15 хороших групп из Копенгагена. Или из Рейкьявика. А это настолько маленькие город и страна. Там, наверное, 5 баров на весь город. И при этом я могу насобирать больше групп оттуда, чем из всей России. Парадокс какой-то.
АЛЕКСАНДР: Да просто еще не пришли к этому, наверное. Пока что люди здесь выживают. «Какая музыка? Денег нет!» Культура современная российская еще не сформировалась — простите, но пауза была на целый век. Пока все это наверстается. Заметно же, что в России все так же, как в других странах идет, только там это все прошло полвека назад, а у нас только сейчас начинается. Вот у нас сейчас кредитная экономика, а в Америке она была в
МИХАИЛ: Или по машинам это хорошо видно. Появился легкий доступ к деньгам — все стали их покупать. В Европе все давно этим перебесились и ездят на велосипедах. А здесь скажи кому-нибудь — купи велосипед вместо машины. Посмеются, да и все.
АЛЕКСАНДР: И с музыкой то же самое. Есть определенные этапы — нельзя перескочить и сразу стать крутым. Вот хлынула западная культура — и все начинают подражать. Сначала плохо, потом средне, потом круто подражают. Ну а потом подражать надоедает — и делают свое. Но время какое-то должно пройти. У нас сейчас если кто-то что-то и делает, то это именно что подражание. И к нам это, наверное, тоже относится. Хоть мы и не умышленно.
Первый альбом Ifwe «Вся моя радость» выходит 13 июня на лейбле «Снегири». Московская презентация пластинки состоится в тот же день, 13 июня, в клубе «16 тонн».
Источник