Лазарев.Божественная любовь всегда идёт с болью.
Когда человек хочет уйти от боли, сначала он уходит от боли в мечтах, а потом его душа уже в реальности пытается уйти от боли, а потом начинаются болезни. Значит умение мучиться, умение держать боль, когда есть любовь — это развитие. Человек не хочет мучиться душой, он будет мучиться телом. Это закон. Так вот ещё раз. Нужно понять, что любовь Божествнная подразумевает постоянное очищение человеческого. Значит должны быть боль, потеря, разрушение. Это нормально. Но когда мы ориентируемся на Божественную любовь, тогда боль разрушения мы принимаем спокойно. Как только мы поклоняемся человеческой, боль непереносима. Человеческая любовь нам даёт высшие чувства, полёт, масштаб, красоту. Чем красивее наши чувства, чем они духовнее и красивее, тем они опаснее, если нет обеспечения Божественной любовью. Потому что, чем более возвышенные человеческие чувства я испытаваю, тем большую агрессию я буду испытывать к другим или к себе, когда всё это будет рушиться. А человеческое должно разрушаться. Поэтому духовность без любви опасна. Вот в Советском Союзе учили духовности, учили человеческой любви, но не учили Божественной. Иименно убивали всех самых духовных, самых талантливых, тоже не случайно. Так вот. Самая большая агрессия, которая даёт болезни, идёт там, где сильнее всего боль. Боль сильнее всего там, где есть удовольствие. Значит, самая большая агрессия и самые большие проблемы идут там, где есть самое большое удовольствие. Самое большое удовольствие, основа греха — это человеческая любовь, это наши высшие чувства, это секс, это дети, семья, продолжение жизни, это любимый человек. Значит, именно в этих аспектах и надо преодолевать. Т.е. сохранять любовь к Богу, когда унижена суть нашей человеческой любви. Это обиды от родителей, обиды от любимого человека, проблемы с детьми, это крах нашей жизни. Как научиться любить Божествнной любовью?
Вопрос: Во время посещения церковных служб болят ноги (расширены вены) и начинает колоть в правом боку. Очень устаю и хочется присесть. Почему священник говорит, что это от дьявола?
Ответ С.Н.Лазарева: На церковной службе, когда вы стоите долго, это унижение жизни и человеческой любви тоже. В этом плане в православной церкви мне всегда не нравилось, что там толкаются, стоят. А в католической сел, сидишь, как бы отрешаешься. Я думаю, вот почему? Потом я понял. Когда ты сидишь в полном комфорте, уже про Бога не думаешь. К Богу легче обращаться при дискомфорте. Должен быть какой-то дискомфорт: какая-то боль в душе или в теле. И вот когда человек стоит несколько часов, идёт унижение и человек должен преодолеть вот этот дискомфорт. И когда вы стоите, в этот момент должны вылезти главные ваши проблемы. Вены на ногах — это недовольство судьбой, левая сторона — это тема ревности и отношений, человеческой любви. Значит, сразу можно сделать выводы. Когда вы стоите на служении, то у вас вылезают две программы: преклонение перед человеческой любовью, как тема ревности и недовольство судьбой. Поэтому, когда священник говорит, что это всё от дьявола, происк дьявола, это означает, что вылезают какие-то ваши программы, которые вы если внутренне преодолеваете, молитесь и принимаете эту боль, то это вас лечит. Душу вашу лечит. В этом плане священник, как ни странно, прав. Он не объясняет, но он чувствует
Спасение придёт из России. Т.е. кроме России вряд ли можно найти страну, которая даст как бы обновление. единственная. более менее нормально существующая страна, экономический лидер — это Китай, но и они всё больше начинают уподобляться западникам, значит проблемы у них будут. В россии есть то, что называется душа. Что такое душа? Душа — это самые высшие наши чувства. Душа живёт только тогда, когда есть любовь. Любовь существует до тех пор, пока она очищается через боль. Значит тот, кто умеет выдерживать душевную боль, тот будет иметь душу. Тот, кто убегает от душевной боли, у того душа будет загибаться. Потому что, если он убежал от боли, уйдёт и любовь. Божественная любовь всегда идёт с болью. Если человек хочет иметь любовь без боли, это уже любовь человеческая. Она обесточивается. в ней нет энергии. Чтобы Россия помогла другим, она должна иметь душу. Значит, должна быть унижена человеческая любовь. И мы видим. Последние 100 лет в России идёт постоянный крах человеческой любви, постоянные убийства, предательства, унижения, несправедливости, всё, что угодно. И это нормальный процесс. Если человек не верит в Бога, тогда он должен конкретно терять то, за что он зацеплен. Это нормальный производственный процесс очищения души.
Поэтому что получается? В россии идёт перетряска, душа очищается. А здесь (в Германии) стабильность, комфорт, идёт зацепка. Зацепка за что? За основы. Она идёт за одно, за другое, за третье, но в конечном счёте всё сводится к основам: человеческой любви. И вот именноэто — дисциплина в Германии, высокий уровень жизни, ну как бы всё для человека, привело к тому, что зацепка за человеческую любовь бешеная и сейчас все становятся гомосексуалистами, т.е. теряют человеческую любовь. Вот и вся схема. Мир божественен всегда. Любая ситуация ведёт к Богу. Мы и в развитии и в деградации приближаемся к Богу. Вот сейчас деградирует западный мир. Я сначала жёстко критиковал, а потом понял, что и в деградации есть обращение к любви. Потому что, если любви не хватает, то пускай оно всё деградирует. Потому что, если оно не будет деградировать, а будет развиваться, то вообще катастрофа. Тонкие планы высосут напрочь. Вот и идёт деградация
Нужно постоянно повторять: «Я принимаю Божественную волю во всём. Всё происходит по воле Божьей. Мир божественен по сути. Любая ситуация ведёт к Богу и к любви.» Если я это повторяю тысячи раз, то потом, когда мне что-то не нравится, я даю оценку, что это мне не нравится, но внутри я продолжаю любить по инерции. Вот здесь нужно как бы душу свою увидеть, что любовь не тормозится ничем. Всё божественно. Любая ситуация ведёт к Богу. В Библии сказано, Христос, кажется, говорил: «Как солнце светит, оно же не выбирает, кому светить.» Вот это великолепное сравнение.
Правильно ли я поняла: лучше не иметь детей (продолжение рода) или может быть, половой жизнью вообще не жить? — Сдерживая сексуальную энергию?
Вот именно так и рассуждали 5-7 тыс лет назад в Древней Индии. Если это — главное, что мешает Богу, значит, чтобы познать Бога, нужно отказаться от трех моментов: семья, секс и дети. Именно те, кто отказался, они достигали чрезвычайых высот, они не старели, т.е. жили столько, сколько хотят (несколько сотен лет), они получали доступ к высшим моментам, у них раскрывались любые способности, т.е. они получали власть над судьбой и над своей жизнью. Я раньше этого не понимал. Сейчас механизм становится простым и понятным. Я говорю: все дети до полового созревания -ясновидящие. Почему? Потому что их душа еще не погрузилась в основы — жизнь, секс, продолжение жизни. Поэтому тот, кто внутренне закрывает зависимость от этого, он получает доступ к высшим моментам, которые недоступны обычному человеку.
И поэтому в Древней Индии и потом в различных сектах и мистериях именно этот механизм четко работал: не имей детей. Даже у Кастанеды, если Вы читали, говорится: ребенок родился — брешь в энергетике, и это потом может стоить жизни магу. Кастанеда женился, получил ребенка, недавно умер от рака печени. Так вот, здесь тенденция вполне понятна, и в этом есть резон. Но. Поскольку индийская философия, она реализовалась, в каком плане: люди носят ее в себе, но выходят на другие уровни, сейчас время меняется. И значит, сейчас, я считаю, я не сомневаюсь в этом, можно сохранить любовь к Богу, имея и судьбу, и детей, и продолжение жизни, и при этом можно снимать зависимость, т.е. через импульс устремления к Богу, через концентрацию на любви Божественной, через непрерывную любовь к миру можно добиться ощущения, что любовь Божественная — бОльшая реальность, чем те ценности, которые мы приняли.
Если мы возьмем, переведем на физический язык то, что существует вокруг нас, то — сейчас уже все это знают, все принимают, и все нормально — материя или, как говорят, вещество — это всего-навсего — искривления пространства. И это искривление, деформация пространства, существует так долго, потому что постоянно подпитывается импульсами. Которые подтверждают (матрица) существование этой деформации. Т.е. волновая природа Вселенной. Значит, вот эта сцена, мы, этот стол, окружающий мир — на самом деле есть волны определенной частоты и определенной стабильности. Меняется чуть-чуть код (но этот код,как правило, — на очень тонких структурах) — и тогда может меняться структура вещества: ну то, что делали люди периодически в истории человечества — то, что делал Иисус Христос, то, что сейчас, говорят, в Индии делают какие-то факиры и просто люди талантливые. Т.е. всего-навсего, оказывается, выходя на очень тонкие планы, мы можем менять и причинно-следственный ход событий, и структуру вещества, и все, что угодно. И если так рассуждать, то получается следующее: есть определенная частота, которая создает реальный мир.
Чем чаще мы думаем о реальном мире, тем больше у нас реальность. Если мы начинаем думать о Божественном, и отрешаемся от мира, или мы непрерывно концентрируемся на Божественном, даже существуя в этом мире, то частота, с которой мы ориентируемся на Божественное, становится большей реальностью. Есть тонкий план — реальность, а есть — нижний. И вот сначала на тонком плане для нас Божественное становится большей реальностью, а потом уже на внешнем. И как только для нас Божественное становится более реальным, чем человеческое, мы выходим из-под контроля человеческого. И тогда тело не разрушается, способности — любые, возможности — какие угодно. Но. Это может иметь только тот человек, для кого Божественная — большая реальность, чем человеческое. Для которого любовь Божественная, единение со всей Вселенной — это как дышать. Т.е. здесь возникает тот вопрос, который ставился еще много тысяч лет назад: без этики, нравственности, которые содействуют чувству любви и единению с Богом, получение возможностей — это катастрофа и смерть. Сейчас наука подошла к тем граням, когда ученые начинают делать то, что раньше подвластно было единицам: трансформация вещества, воздействие на тонкие планы, и проч, и проч. А с нравственностью — сложно. Значит, либо ученые должны стать нравственными, это объединение науки и религии, либо — проблемы.
Источник
Божественное чувство
Семейная жизнь Джейка и Кейт заходит в тупик, и они расстаются. Кейт пытается получить развод, но муж, оказывается, категорически против. Тогда она уезжает в другой город и пытается начать новую жизнь. Ей сопутствует удача в бизнесе, но личная жизнь не складывается. И лишь когда случай вновь сталкивает ее с Джейком, Кейт понимает, что до сих пор влюблена в собственного мужа…
Ронда Гарднер
Божественное чувство
Как всегда, сидя за рулем машины, катившей по главной улице Вулертона, Кейт ощутила теплое чувство удовлетворения. Что ни говори, перебравшись в Йоркшир, она совершила самый значительный в своей жизни поступок.
За эти два года Кейт влюбилась в Йоркширскую долину с первозданным великолепием ее горных ландшафтов, в здешние поселки с их каменными, построенными на века домами. У нее уже вошло в привычку каждый день видеть скалистые склоны гор — плод тысячелетнего труда дождей и ветра. Казалось, долина была специально создана для человека. Если только человечество само не уничтожит себя, скривив губы, подумала Кейт и остановила машину возле магазина трикотажных изделий, где была хозяйкой на пару со своей ближайшей подругой Маргарет Боуз.
Оказавшись два года назад в Вулертоне и выкупив по дешевке это маленькое ателье, Кейт и представить не могла, какую успешную карьеру она сделает. Теперь Кейт приходилось регулярно вылетать в Лондон и Нью-Йорк, где заказчики в лице самых престижных магазинов одежды буквально-таки дрались за то, чтобы получить очередную партию джемперов и свитеров, изготовленных по ее рисункам усилиями местных вязальщиц. Помимо личного успеха Кейт могла записать на свой счет и то, что ее работницы получили возможность дополнительного заработка, подчас превышавшего доходы их мужей.
Поначалу жены фермеров, опекаемые женой здешнего викария, со скептицизмом восприняли предложение вязать по ее рисункам, но, узнав, с каким успехом идут на рынке их изделия, они преисполнились энтузиазма. И теперь Кейт имела в своем распоряжении целую бригаду вязальщиц, за качество труда которых она всегда могла поручиться. Женщины долины были смолоду приучены, дожидаясь длинными осенними и зимними вечерами возвращения мужей, использовать свободные от домашних трудов часы для приработка, а Кейт и Мэг оставалось заезжать к ним и забирать готовые изделия.
— Ну, наконец-то! А то я уже собиралась закрываться, — с улыбкой встретила Мэг подругу.
— Я немного задержалась у Сары, — пояснила Кейт.
Вдова Сара Кэдди, несмотря на свой преклонный возраст, была одной из лучших вязальщиц, работавших на Кейт. Шотландский род Кэдди был одним из самых древних в Эббдейле, но внук Сары с женой и детьми три года назад переехал в Новую Зеландию, и, хотя у Сары было много знакомых, она страдала от разлуки с родными. Ферму на склоне горы, где Сара прожила всю сознательную жизнь, она после смерти мужа продала и теперь жила в крохотном, безупречно чистом домике на другом конце поселка.
Сара была, что называется, душевной женщиной. Об этом в один голос говорили все, кому приходилось иметь с ней дело. Вообще, быт маленького провинциального поселка во многих отношениях продолжал оставаться тяжелым и неустроенным, но Кейт ни за какие коврижки не поменяла бы такую жизнь на более удобную — в большом городе. Именно здесь, в Вулертоне, она обрела душевный мир и надежду на будущее после пережитой ею катастрофы…
Кейт вздрогнула и мотнула головой, отгоняя от себя воспоминания о событиях, в результате которых она оказалась в Эббдейле. С тех пор прошло два года, и раны ее зарубцевались, но одного прикосновения к ним было достаточно, чтобы снова вспомнить старую боль. И даже умиротворение здешней жизни не могло изгладить из сердца Кейт ощущение утраты, когда волшебное зеркало надежды на глазах у нее раскололось вдребезги, разбилось на миллионы ранящих осколков…
В свое время ее, можно сказать, буквально спасло знакомство с Мэг. Кейт занесло в Вулертон совершенно случайно. Одержимая единственным стремлением — уехать как можно дальше от Лондона, она мчалась в сторону Шотландии, но на подъезде к Вулертону машина неожиданно сломалась. В мэрии, куда Кейт пришла выяснить, где можно остановиться на ночлег, она и познакомилась с Мэг.
День, проведенный в ожидании, когда закончится ремонт машины, растянулся на два, три, четыре дня, а на пятый Кейт поняла, что ни за что на свете не хочет уезжать из этой тихой долины.
Мэг, рано овдовевшая, все еще молодая и преисполненная нерастраченной энергии женщина, прониклась идеей новой подруги, и они сообща купили магазин. И хотя шерстяные изделия всегда успешно расходились в здешних суровых местах, именно джемперы, связанные по рисункам Кейт, обеспечили бум местному надомному трикотажному производству.
— Мэтт заедет за мной через полчаса, — сообщила Мэг, забирая из рук Кейт охапку только что привезенных джемперов, и добавила: — Картофельная запеканка с мясом в духовке.
Проводив взглядом Мэг, поднявшуюся в свою спальню чтобы переодеться к свиданию с местным фермером Мэттом Рексли, Кейт подумала, что подруга за время знакомства с этим парнем здорово изменилась и, можно сказать, заново родилась. Мэтт тоже в свое время остался вдовцом с малолетней дочкой на руках. Они познакомились в молодежном клубе, где Мэг из чистого энтузиазма вела со школьниками занятия по вязанию. Мэтт привел туда свою дочь.
В долине с такими событиями, как свадьба, не спешат, но Кейт понимала, что рано или поздно ей придется решать, кем заменить подругу в магазине. Наверное, нужно будет нанять сменную работницу в магазин на те дни, когда я буду объезжать вязальщиц и встречаться с оптовыми покупателями, подумала Кейт. Впрочем, успокоила себя она, времени у меня еще более чем достаточно.
Перед тем, как подняться на второй, жилой этаж дома, Кейт окинула взглядом торговый зал. Это было среднего размера помещение со стенами бледно-абрикосового цвета. Здесь преобладали бежевые, персиковые и светлокремовые тона: плетеная, персикового цвета, мебель, на диванных подушках — чехлы из кремовой ткани. Пол зала был выкрашен светлой краской, на нем лежало несколько ковриков из овчины. Мэг в свое время сомневалась по поводу такого непривычного для здешних мест интерьера, но магазин был куплен под закладную на имя Кейт, и она не стала с ней спорить. Когда же дело начало приносить доход, а их жертвы были с лихвой вознаграждены, Мэг поняла, что подруга во всем оказалась права.
Мэг исчезла в спальне, а Кейт прошествовала на кухню и заглянула в духовку, проверяя, не пора ли вынимать запеканку. Во время жизни в Лондоне ей, вероятно, показалась бы смехотворной мысль о том, чтобы самой готовить себе еду.
Осиротев совсем маленькой, Кейт выросла в семье своей умудренной жизнью крестной матери, которая неоднократно выходила замуж и разводилась с такой же легкостью, с какой перебиралась с одного роскошного курорта на другой. Как только Кейт окончила школу, Норма и крестницу начала всюду таскать с собой. Жизнь, которую они вели, была бонвиванством в классическом смысле слова, но Кейт искренне наслаждалась ею, пока… пока она не встретилась с Джейком.
Поначалу Кейт приняла его за одного из многочисленных ухажеров Нормы, хотя смутно ощущала, что Джейк — а именно так звали этого нового мужчину из ее окружения — слишком тверд и неуступчив, чтобы довольствоваться ролью пажа в многочисленной свите крестной. Норма, по-видимому, тоже чувствовала это и заметно нервничала в его присутствии.
Кейт впервые поняла это вечером во время ужина в Канне, где, собственно, она и познакомилась с Джейком. Норма, звеня как колокольчик тонким девичьим смехом, представила Кейт своего «милого пасынка» — Джейка Харви. Кейт поняла, что скорее всего это сын одного из многочисленных мужей Нормы. Последняя по счету авантюра с браком провалилась у крестной в тот год, когда Кейт заканчивала школу. Впрочем, Кейт не вдавалась в подробности бесчисленных романов своей приемной матери и не держала в памяти имена бывших супругов Нормы.
Серые глаза Джейка Харви, острые, как льдинки, неотрывно смотрели на Кейт. «Джейк, не смущай ребенка!» — резко сказала тогда Норма, и он, саркастически усмехнувшись, высвободил Кейт из прицела своих глаз. После этого Норма отослала ее спать под тем предлогом, что им с Джейком нужно кое-что обсудить, и Кейт всю ночь проворочалась в постели, вспоминая этот взгляд.
Интересно, похож ли Джейк на своего отца, думала она. Если да, то неудивительно, что их брак с крестной быстро распался. Да, грубоватая мужественность Джейка притягивала взгляд, его стройное, мускулистое тело поражало своим совершенством. И тем не менее было в его облике что-то отталкивающее, возможно, небрежная и абсолютная уверенность в том, что во всем мире нет ничего, что могло бы противостоять его воле. Если бы она сразу прислушалась к своим опасениям, ничего бы не было, со вздохом подумала Кейт.
Из спальни вышла Мэг и, немного смутившись, спросила:
— Ну, как я выгляжу?
Сегодня Мэтт вел ее в ресторан, и Кейт поспешила заверить подругу, что шелковая блуза и бархатная юбка смотрятся на ней просто замечательно.
— Я не похожа на молодящуюся старуху? — с беспокойством в голосе поинтересовалась Мэг.
Кейт от души расхохоталась и, вытирая слезы, сказала:
— Ну, что ты, разумеется, нет! Тебе сорок пять, а не девяносто лет, Мэг! Рано еще задаваться такими вопросами!
— Сорок пять — вполне достаточно, чтобы смотреть на тебя, как на дочку, — сухо сказала Мэг. — И коль скоро речь зашла о возрасте, то это тебе следовало бы бегать на свидания, а не мне!
Источник