Эстетика человека с депрессией
Тоскливо — анестетические депрессии психопатологически наиболее близки к классическим описаниям «анестетической меланхолии». Эти депрессии отличаются наличием депрессивной триады, субъективным чувством тоски с загрудинной локализацией, правильными суточными колебаниями, наличием идей самообвинения, суицидальных мыслей и намерений. Отмечаются выраженные соматические эквиваленты депрессии, имеют место адинамические расстройства в виде чувства физической или «моральной» слабости. Идеаторное торможение выражается в жалобах на трудность мышления, обдумывания вопросов, невозможность осмысления читаемого текста и просматриваемой телепередачи. Идеаторная заторможенность, хотя и имеет место в депрессиях этого типа, никогда не достигает большой интенсивности. В связи с этим у больных всегда сохранятся способность к рефлексии, что подтверждается точными, обдуманными, детальными описаниями пациентами своего состояния. Моторная заторможенность проявляется в бедной мимике, малой подвижности больных. Суточные колебания касаются как интенсивности аффекта, так и других расстройств: чувства сниженного настроения, адинамических нарушений, суицидальных мыслей и намерений, идей самообвинения. Чувство тоски субъективно характеризуется больными как тяжесть, сдавление, жжение, боль в прекордиальной области. Настроение характеризуется как безрадостное, подавленное, мрачное, с чувством безысходности и отчаяния. Соматические проявления депрессии характеризуются упорной бессонницей и отвращением к пищи, вплоть до отказа от еды. У больных отмечается значительная потеря веса, запоры, аменорея. Адинамические расстройства характеризуются чувством физической слабости, ощущением «ватности», расслабленности мышц. У большинства больных имеют место периодические кратковременные состояния дисфории, во время которых они нередко совершают агрессивные действия по отношению к близким. Суицидальные мысли отмечаются у всех больных и представлены конкретными суицидальными намерениями, которые длительно обдумываются и часто реализуются в виде суицидальных попыток (на высоте аффекта тоски или в раптоидных состояниях). Таким образом, эта группа больных является крайне суицидально опасной.
Анестетические расстройства в тоскливо-анестетических депрессиях имеют крайнюю степень актуальности и исчерпывают собой проявления аутопсихической деперсонализации. Анестетические феномены подвергаются известной внутренней переработке и осмыслению, больные не только чувствуют, но и в значительной степени «осознают» свою эмоциональную измененность. Психическая анестезия у этих пациентов отличается значительной дифференциацией как в количественном, так и в качественном отношении. В отличие от однотипных и неразвернутых жалоб на «внутреннюю пустоту» при тревожно-анестетических депрессиях, больные с тоскливо-анестетическими депрессиями описывают анестетические расстройства более разнообразно: «бесчувствие», «безразличие», «эмоциональный паралич», «душевная тупость». Больные жалуются, что у них «угасли все движения души», «чувства на запоре». При значительной интенсивности анестетических расстройств это ощущение приобретает «витальный» характер, проецируясь больными в прекордиальную область. В этих случаях больные говорят об ощущении «камня в груди», заявляют, что «сердце заледенело». Подобное переплетение аффекта тоски и анестетических жалоб, воспринимаемых больными как нечто единое дает возможность некоторым исследователям относить психическую анестезию в подобных случаях к «витальным» аффектам, и квалифицировать как «тимическую». Дифференцированность анестетических феноменов в количественном отношении проявляется в их определенной градации от легкого притупления эмоций до полной потери способности чувствовать. Качественная дифференциация выражается в детальных описаниях воздействия «бесчувствия» на различные стороны жизни больного. Отмечается утрата душевной теплоты к близким, порой диссоциированная (например, к мужу чувства сохраняются, а к ребенку и матери пропадают), неспособность «вчувствоваться в собеседника», утрата интереса и эмоционального отношения к прежде любимому виду деятельности, утрата возможности ярко, эмоционально вспоминать, фантазировать, представлять содержание читаемой книги, получать от произведений искусства прежнее эстетическое наслаждение. Таким образом, всегда наблюдается реальная проекция анестетических переживаний на жизнь больного.
Усложнение деперсонализационных расстройств происходит не по пути увеличения удельного веса соматопсихической деперсонализации и «анестезии витальных чувств» как это имеет место в тревожно-анестетических депрессиях, а по пути количественного усиления анестетических расстройств и «захвата» анестезией всех сторон жизни больного. Начинаясь обычно с тонкого изменения эмоциональной жизни (например, утрата эстетического наслаждения от произведений искусства), анестетические расстройства достигают максимальной выраженности в чувстве утраты теплоты к близким людям. Следует отметить, что по мере нарастания анестетической симптоматики субъективное восприятие чувства тоски видоизменяется в сторону слияния с анестезией («лед в груди»), а при максимальной степени выраженности анестетических расстройств ослабляется или даже утрачивается, при этом пациенты отрицают наличие чувства тоски и какого бы то ни было страдания. В то же время подобное состояние оценивается больными как субъективно более тяжелое, чем «обычное», с чувством тоски. Нарастание выраженности анестетической симптоматики сопровождается, как правило, некоторым усилением моторного и идеаторного торможения. Однако, усиление психической анестезии и заторможенности не является полностью синхронным, часто углубление торможения «отстает», идет медленнее, что приводит к различной выраженности моторного и идеаторного торможения у больных с одинаковой степенью выраженности анестетических расстройств.
Психическая анестезия является наиболее мучительным для больных проявлением депрессии и становится основной фабулой идей самообвинения. Больные заявляют, что, будучи бесчувственными, они недостойны воспитывать детей, жить в семье, настаивают, в ряде случаев, на расторжении брака, потому что не способны ничего чувствовать в ответ на любовь супруга, считают, что из-за бесчувствия они бесполезны семье и обществу, являются для них обузой. В отличие от тревожно-анестетических депрессий у больных всегда существует система «доказательств» своей бесчувственности. Многочисленные факты, которые они приводят, призваны подтвердить, что пациенты не просто ощущают бесчувствие, но и осознают его проявления в целом ряде своих поступков (не уделяют достаточного внимание ребенку, не помогают престарелым родителям). Подобные доказательства тесно переплетались с вышеописанными идеями самообвинения.
Психическая анестезия в тоскливо-анестетических депрессиях обычно «не подчиняется» суточным колебаниям в отличие от аффекта тоски, чувства сниженного настроения, идей самообвинения, суицидальных мыслей и намерений, оставаясь неизменной в течение всего дня. В то же время, степень «болезненности» анестетических расстройств имеет эти колебания. Жалобы больных в течение дня являются однотипными (одинаково описывается объем и интенсивность анестетических переживаний), но в утренние часы они более активно высказываются; бесчувствие в это время доставляет больным больше страдания. В этом проявляется двойственность психической анестезии в описываемых депрессиях: с одной стороны, она — симптом депрессии, а с другой- относительно автономный депересонализационный феномен.
Правомерен вопрос: насколько анестетические жалобы отражают реальную эмоциональную измененность больных с тоскливо-анестетическими депрессиями? Точный ответ дать, по-видимому, невозможно. Поведение больных на свидании, по которому можно было бы об этом судить, неодинаково даже у одного и того же больного в различные периоды депрессии: от явного безразличия и даже нежелания свиданий до бурных объятий и поцелуев со слезами; при этом интенсивность и актуальность анестетических переживаний могли быть выражены одинаково как в первом, так и во втором случае. При наиболее слабой степени идеаторного и моторного торможения, отсутствии бредовых идей самообвинения больные на свиданиях проявляют теплоту к близким, но заявляют врачу, что «играют эмоции», хотя в душе ничего не чувствуют. При более выраженном идеаторном торможении, адинамических расстройствах, наличии бреда самообвинения, больные внешне равнодушны к свиданиям или отказываются от них, объясняя, что у них нет моральных и физических сил «изображать несуществующие чувства» или, что они недостойны внимания близких и поэтому отказываются с ними встречаться. Таким образом, поведение больных по отношению к близким вряд ли можно считать критерием реальности эмоциональной измененности пациентов, так как оно обусловлено достаточно сложным взаимодействием психопатологической симптоматики при депрессии.
Аллопсихическая деперсонализация (дереализация) при тоскливо-анестетических депрессиях носит «неоптический характер». Не отмечается реальной измененности зрительного восприятия, больные подчеркивают, что все видят обычно, но изменена эмоциональная сторона восприятия. Пациенты чувствуют, что между ними и внешним миром имеется невидимая стена, стекло, окружающее никак не детерминирует их чувства, воспринимается как «безразличный фильм». Психопатологически этот тип дереализации обнаруживает значительную приближенность к психической анестезии, служит как бы проекцией анестетических расстройств на окружающий мир, образуя с ними единый комплекс. Другой тип дереализации соответствует классическим описаниям депрессивной дереализации и переплетается с другими симптомами депрессии: чувством тоски и сниженным настроением. Восприятие окружающего приобретает ocoбый, «окрашенный депрессией» характер: мир представляется серым, мрачным, безрадостным, лишенным ярких красок. Обычно у больных обнаруживаются оба типа дереализационных расстройств, но степень выраженности каждого из них различна: если первый зависит от интенсивности психической анестезии и возникает лишь, тогда, когда последняя приближается к максимуму, захватывая все сферы эмоциональной жизни больного, то второй возникает и при малой интенсивности анестетических расстройств и зависит больше от выраженности тоски и чувства сниженного настроения. Дереализационные феномены, как и анестетические, имеют в тоскливо-анестетических депрессиях двоякий характер: больные не только «чувствуют» измененность своего восприятия, но и осознают, что это нарушение является следствием утраты эмоций и связанной с ней измененностью собственного «Я». Отсюда приближенность этих расстройств к аутопсихичесхой деперсонализации, что отмечают многие исследователи.
Соматопсихическая деперсонализация и близкая к ней «анес-тезия витальных чувств» отличаются малой ак-туальностью для больных (по сравнению с анестезией высших эмоций) и изолированностью (затрагиваются, как правило, лишь одна или две «витальные функции»). Чаще всего имеет место расстройство чувства сна (имеются в виду только те случаи, когда жалобы больных на «полное отсутствие сна» не соответствуют объективным данным); реже наблюдается притупление чувства вкуса и обоняния и нарушение чувства «эмоциональности» полового акта. Соматопсихическая депер-сонализация никогда не достигает такого разнообразия проявлений и актуальности, как в тревожно-анестетических депрессиях. Она возникает во время «пика» анестетической симптоматики, однако, спонтанные жалобы больных, отражающие эти расст-ройства, как правило, отсутствуют, и феномены соматопсихической деперсонализации выявляются лишь при подробном расспросе.
У некоторых пациентов иногда в структуре тоскливо-анестетической депрессии возникает бред громадности (Котара) в виде меланхолической парафрении. Больные утверждают, что состояние бесчувствие останется у них навсегда, что они вечно будут мучаться за свое невнимание к близким. Пациенты считают себя виновными перед всем человечеством, недостойными есть, заявляют, что они прекратили существова-ние, больше не являются живыми людьми, что бесчувствие служит проявлением их духовной (реже — физической) смерти, что им в качестве наказания предстоит вечное существование в виде «жи-вых мертвецов». Описывая подобный вариант синдрома Котара, В.Н.Краснов (1978) выделяет особый, «бредоподобный» вариант психической анестезии. Бредовые идеи самообвинения в таких состояниях достигают максимальной степей выраженности: больные на-зывают себя «бесчувственными чудовищами», приводят события всей прошлой жизни для доказательства своей мнимой «черствости» к близким, утверждют, что у них не было чувств с рождения. Как правило, возникновению меланхолической парафрении предшест-вует количественное и качественное усиление психической ане-стезии, а также отрицание больными субъективного чувства тоски, что описывалось выше. При возникновении (обычно в рамках шизофрении) интерпретативного ипохондрического бреда, анестетические расстройства тесно переплетаются с его фабулой: больные считают, что их состояние, в том числе и отсутствие чувств, является следствием того или иного заболевания. Ипохондрический бред обычно существует в структуре тоскливо-анестетической депрессии на всем ее протяжении; с увели-чиваем интенсивности и объема анестетических расстройств они занимают в тематике ипохондрического бреда большее место, с уменьшением — исчезают из фабулы бредовых идей. Для данных бредовых расстройств характерна невысокая степень систематизации с отсутствием стройной концепции.
Тоскливо-анестетические депрессии составляют центральную, «ядерную» группу анестетических депрессий по яркости и значительности выраженности собственно анестетического компонента в комплексе деперсонализационно-дереализационных нарушений. Для анестетических расстройств, которые исчерпывают аутопсихическую деперсонализацию, как и для дереализационных, характерен двоякий чувственно-идеаторный характер. Именно имея в виду подобные случаи, целый ряд исследователей выделяет особый вид деперсонализации — «анестетическую».
Источник
Экология
Эстетика страдания: социальные сети повышают депрессию
Депрессивные и меланхоличные цитаты о боли, самоубийстве и смерти, черно-белые фотографии с ранами и шрамами, оставленными лезвиями на запястьях — все эти образы, которые составляют «эстетику страдания» и без прикрас характеризуют уязвимых подростков в социальных сетях.
Это феномен — стратегия поведения в связи с депрессией, самоуничтожение или только средство (само) сочувствия к себе в депрессии?
Журналисты «TheAtlantic» проанализировали тенденции возвышения боли, связанные с искусством в интернет-сообществах на «Tumblr.com», одной из социальных сетей, где проводится эта практика. До недавнего времени Лаура, девочка-подросток 16 лет из Парижа, была частью такого сообщества. Она нашла воплощение в фотографии, которые сочетают в себе искусство с внутренней болью и депрессивные тексты, такие как: «Так это нормально для вас, чтобы причинить мне боль, но почему я не могу причинять себе боль?», «Я хочу умереть красивой смертью» или «Люди, которые кончают жизнь самоубийством, хотят положить конец своей боли».Вызывает тревогу тот факт, что среди фотографий, опубликованных в таких сетях,есть и фотографии или файлы в формате GIF (очень коротки евидео, движение в которых постоянно повторяется), в которых подростки сами себя калечат.
Статистика показывает, что один из четырех подростков столкнется с таким эпизодом тяжелой депрессии в период средней школы, утверждает доктор психологии Каламан Геллер в статье для «Центральной психологии». Кроме того, исследования показывают, что около 10-15 процентов детей или подростков будут чувствовать себя подавленными в какой-то момент. В то же время, девушки в возрасте от 12 до 17 лет в три раза больше подвержены риску столкнуться с такими эпизодами депрессии, чем мальчики того же возраста, говорится в отчете, проведенном в 2012 году Управлением Службы по охране психического здоровья и Злоупотребления психоактивными Веществами.
Хотя многие подростки сталкиваются с депрессией в этот период и находятся в поиске утверждения собственного я, доктор Стэн Катчер, эксперт в области прикладной подростковой психиатрии, считает, что многие молодые люди путают депрессию со стрессом, вызванным событиями дня. „Вы видите детей, которые считают, что они страдают от депрессии, но у них нет депрессии. Они просто злятся или деморализованы, оказавшись в трудном положении», — считает эксперт, которого цитирует «TheAtlantic». Для детей и подростков таких, как Лаура ясно, что „есть много людей, которые страдают». Психологи считают, что мы точно не знаем ситуацию, и даже опасно предполагать, что те, кто говорит о своей подавленности, только представляет себе это. Более того, они утверждают, что и те, кто по-настоящему не страдает от клинической депрессии, которых мы называем«депрессивными подражателями», сталкиваются с определенными нарушениями, которые не позволяют им различить границы между депрессией и негативными эмоциями. Сообщества, которые поощряют эстетику страдания не делают ничего, кроме как побуждают своих членов „навязчиво подпитывать друг друга», — считает Лаура.
Доктор Марк Рейнеке, директор отделения психологии в Госпитале Северо-Западный Мемориал, считает, что хотя эти сообщества они предлагают для подростков среду, в которой они находят понимание, это не приносит значительный вклад в решение их проблем. Потому что в таких сообществах молодым людям становится трудно найти понимание того, что нужно для них, и не могут покинуть их, опасаясь, что не найдут кого-нибудь, с кем можно говорить так же открыто, как принято там.
Так же трудно было и Лаура, чтобы выйти из этих сообществ. В течение примерно восьми месяцев она перестал следить за блогами, которые поощряют самовредительство. Вероятно, ей не удалось бы так быстро делать этот шаг, если бы она не получила помощь от друзей из реальной жизни. Доктор Катчер считает, что решение прекратить это явление лежит в лучшей подготовке специалистов, работающих с подростками и консультируя их по этим вопросам.
Предыдущие исследования, которые были сосредоточены на негативных последствиях, оказываемых социальными сетями на подростков, пришли к выводу, что эти платформы могут питать, в свою очередь, чувство депрессии. Помимо того, что эти каналы рождают зависимость, они ослабляют межличностные отношения в реальном мире, что снижает и качество социальной жизни. Интернет предоставляет в ваше распоряжение широкий спектр информации, в том числе связанной с методами самоубийства или членовредительства, которые могут быть доступны всего через несколько кликов. Например, в результате анализа ряда исследований, ученые из Оксфорда обнаружили, что около 59% из тех, кто принял участие в одном из исследований, заявили, что почерпнули знания о самоубийстве, используя интернет. Даже если в некоторых случаях использование интернета и социальных сетей может быть полезным для подростков в депрессии, помогая им найти место, где они чувствуют, понимают, либо лиц, которым они могут исповедоваться, в некоторых случаях они могут привести к опасному поведению. „Если вы не бродите в поисках таких вещей, вы не будете контактировать с ними», — утверждает Лаура о всех этих социальных сообществах в интернете, где молодые люди делятся своей депрессией. Однако она подчеркивает, что „многие (молодые) также не стремятся их избежать», — цитирует«TheAtlantic».
Источник