Если чувства наши погибнуть

Как вернуть любовь, если кажется, что она ушла. Пять советов психолога

Психолог Ирина Иванова описывает этапы нарастания и убывания теплых чувств в паре. И дает рекомендации, как вернуть утраченную близость.

Ирина Иванова – директор центра методической поддержки психологов «Путь к мастерству», магистр психологии, сертифицированный имаго-терапевт, эксперт в области отношений.

Начало отношений. Кого и почему мы выбираем

Отношения между мужчиной и женщиной начинаются с интереса. Я вижу человека, не знаю, кто он, и мне важно приблизиться для того, чтобы узнать. В его присутствии я вдруг начинаю чувствовать себя иначе.

Многие пытаются объяснить, почему мы выбираем именно того, кого выбираем. Психоаналитическая теория говорит, что мы путешествуем по жизни со списочком в бессознательном, какими качествами должен обладать близкий человек для нашей с ним «счастливой жизни». Когда мы встречаем такого человека, что-то внутри нас словно говорит: «Пошли-пошли, там дадут нам много вкусного».

Конечно, это неосознанный выбор. Это не социальные ориентиры привлекательности – из какой он семьи, с каким образованием и перспективами. Часто бывает, что душа по какой-то причине не лежит к положительному во всех отношениях варианту, а за «этим хулиганом» готова убежать на край света. И нет никакого толка здесь в сознательных рассуждениях. Как правило, к хулиганам влечет отличниц и хороших девочек, которые всегда соблюдали правила. С послушными девочками не было никаких хлопот, а по законам движения к целостности, в пару она будет искать… кого? Да, вот такого нарушителя, бунтаря. Словно сохраняется какой-то баланс во вселенной. И у такой пары дети оказываются в выигрышном положении – все варианты возможностей проявлены, есть из чего выбирать.

Стадия романтической любви

Это период, когда мы только вступаем в романтические отношения. Еще нет уверенности и надежности, но есть желание быть с человеком как можно чаще. На этой стадии мы словно сонастраиваемся друг с другом, многие вещи просто угадываются.

«Затяжной марафон», или стадия комфорта

Новизна отношений постепенно сглаживается, чувство любви становится более спокойным, устоявшимся. Градус накала эмоций также снижается. Больше не нужно преодолевать дистанцию. Близкий человек относительно всегда рядом, он доступен. Мы относимся друг к другу бережно, с теплотой и любовью.

Постепенно мы перестаем направлять внимание на другого человека и смотреть, что с ним. Мы привыкаем к нему. И… внутри начинают зарождаться обиды. Вроде все как надо, но чего-то не хватает. Напряжение накапливается. Сначала, возможно, оно будет разряжаться на чем-то или на ком-то. Кто-то сбежит в тренажерный зал, кто-то накричит на кошку. Чувство неудовлетворенности есть, а понимания, чем оно вызвано – нет.

Стадия конфликта, или силовое противостояние

Чем больше напряжения и обид – тем сложнее разговаривать друг с другом, тем громче приходится кричать, чтобы меня услышали. Но! Чем громче я кричу, тем выше партнер поднимает защитную броню, тем еще громче мне надо кричать.

Стадия избегания

Затем мы предпочитаем не общаться или общаться по минимуму.

Стадия охлаждения

Люди могут не разговаривать друг с другом месяцами. Особенно трудно в этот период детям. У пары могут сохраняться общие финансы, бытовые дела, но эмоциональной близости уже нет. Растет чувство одиночества. Потребность в близости не удовлетворяется. Возникает риск появления кого-то третьего.

Если на этом этапе мы выбираем, что станем предпринимать шаги в сторону прояснения ситуации, – то есть шанс восстановить отношения.

Задача – вернуть чувство близости

Дано: двое, живущие под одной крышей, как соседи. Ведут совместное хозяйство, вероятно, у них есть дети. Но между ними давно стоит прозрачная стена.

Задача: вернуть чувство близости. Создать отношения, в которых можно было бы испытывать те самые чувства, что были на старте.

Тогда, в период первой влюбленности, это был подарок природы. Вряд ли кто-то из нас специально работал над тем, чтобы влюбиться. Мы просто наслаждались чувством близости. Воспринимали чувства как нечто, происходящее помимо нашей воли. Хотя в основе – решение нашего бессознательного, что конкретно этот объект идеально подходит для совместной жизни и продолжения рода. Следом включается программа «продолжения рода», длительностью примерно три года. На что нужно это время? Чтобы мы начали друг другу доверять, приблизились друг к другу, зачали ребенка и подрастили его до первых уверенных шагов. Дальнейшая судьба пары эволюции безразлична.

Решение задачи: нам понадобятся представления двоих о том, как должна быть устроена их жизнь. А потом мы попытаемся выстроить диалог.

Три слоя представлений об устройстве жизни

Человек вступает в брак со своими представлениями о супружеских отношениях. Чтобы разобраться в этом, перечислим, что влияет на эти представления.

1. Культурный пласт. В русской культуре очень сильно выражена предрасположенность к страданиям и жертвам в близких отношениях. Все для других. Такая установка, передающаяся из поколения в поколение, становится источником созависимости: когда все мое внимание направлено на другого, то я ни его не вижу, ни себя не знаю. И если приходит время обозначить, в чем я сам нуждаюсь, то мне нечего ответить. В русской культуре любить – это сблизиться так, чтобы совершить подвиг самопожертвования. Часть причин того, что уходит близость из отношений, связаны именно с отсутствием расстояния между нами, с забвением своих потребностей, с установкой «любить – значит жалеть».
2. Родовая история . В ней записаны все варианты нормы, которые передавались из поколения в поколение и уверенно вошли в наше подсознательное.
3. Семейная культура . Это то, что мы наблюдали между нашими папой и мамой. Как они разговаривали друг с другом, какие у них были ритуалы, как они проявляли свои чувства и заботу.

Все это выливается в конфликт представлений. На уровне информации мы с вами знаем много, значительно больше, чем знали поколения до нас: интернет, социальные сети… Мы знаем, что надо разговаривать друг с другом, уважать границы, совместно принимать решения, давать поддержку… Придумывать, как проведем время, делать комплименты, благодарить… Что мешает использовать эти знания на практике?

Дело в том, что привычки сильнее знаний.

Перед нашими родителями стояла задача выживания, в первую очередь, накормить, одеть, обуть семью и дать образование детям. Мы сейчас движемся из точки значительно большего благополучия. Мы как поколение достаточно хорошо себя чувствуем, чтобы решать новые задачи на уровне отношений – поддерживать интерес и доверие друг к другу.

Как восстановить отношения

Самое главное – обнаружить, что есть двое в отношениях, я и другой. Мы отдельные личности: из осознания этого исходит свобода и гармония в этой свободе. Нужно увидеть, где пролегает эта граница. Чего хочет каждый из нас. У нас в культуре не развито умение ставить себя на место другого человека. Не уделяется внимание эмоциональному интеллекту. Конечно, это сказывается на возможности услышать близкого.

Важно проверить, нет ли симбиотического слияния с партнером? Идея о том, что мы всё будем делать вместе, происходит из детского желания никогда не расставаться с мамой. Наша задача – создать отношения, в которых есть я, есть он и есть расстояние, которое позволяет наблюдать напряжение между нами, но и интересоваться друг другом. Когда я стою слишком близко, мне словно бы уже все известно.

2. Восстановить доверие

Как только партнер перестает выполнять обязательства – а все мы неидеальны и не можем «дотянуться до звезд», – то исчезает доверие. А раз я не могу доверять этому человеку, то нужен кто-то другой. Основная проблема исчезновения близости и тепла в паре – это именно потеря доверия.

У меня есть моя картина мира, и когда ты говоришь что-то, что в эту картину мира не укладывается, – я начинаю атаковать. Зачем? Чтобы ты думал так же, как и я. Что будет, если ты начнешь думать так же? С одной стороны, я буду чувствовать удовлетворение. С другой – я буду ощущать, что я тебя скушал, и мне теперь нужен кто-то другой. Я теряю к тебе интерес.

Позвольте другому быть не таким, как вы! Процесс исцеления пары всегда начинается из точки безопасности: я готов слушать, не критикуя и не осуждая. «Да, ты имеешь право делать так-то и так-то».

3. Принятие новых обязательств

Восстановление доверия в паре происходит с принятия новых обязательств. Возможно, понадобится ревизия отношений. Я уже не та, что вступала в отношения. Партнер уже не тот. Но мы по-прежнему можем видеть смысл совместного движения.

4. Построение диалога в паре

Лучшим инструментом прояснения всех сложных вопросов является диалог в паре. Начнем с того, что убедимся: мы слышим друг друга без необходимости переходить на крик. Далее, если мы говорим, то я откладываю все свои дела, мысли, интерпретации – и слушаю человека о том, о чем он говорит. Самый простой способ подтвердить ему, что я его услышал: повторить его слова. Это уже позволяет поставить себя на его место. Я словно хорошее зеркало для него, возвращающее его слова и проверяющее, точно ли я понял сказанное. Уже на этом моменте начинают происходить волшебные изменения в паре. Ведь одна из основных проблем заключается в том, что один говорит много, а другой мало. Обычно женщина говорит много, а мужчина – мало, но бывает и наоборот. Наша задача – выровнять это. Наша задача – наладить связь двух отдельных единиц.

Важно признать, что партнер имеет право думать так, как думает. Не высмеивать его, не спорить, не осуждать.

Таким образом мы создаем безопасное пространство друг для друга. Именно оно дает возможность раскрыться.

Задача каждого в паре – увидеть тот смысл, который лежит в действиях партнера. Важный инструмент диалога: сделать предположение о чувствах партнера. «Когда ты говоришь мне об этом, наверное, ты волнуешься». «Возможно, ты злишься на то-то и то-то». Все эти инструменты: активное слушание, «зеркало», называние чувств – способствуют выстраиванию конструктивного диалога.

Мы слушаем другого так долго, пока не начнем понимать, какие чувства направляют его переживания. Часто сама возможность услышать близкого и понять, что тебя тоже слышат, снимает напряжение. Безусловно, выстраивание такого диалога требует выделенного времени и внимания.

5. Поддерживать баланс в работе над проблемами

Очень важно поддерживать баланс – работать не только над негативом в паре, но и уделять внимание позитиву. Например, выражать благодарность друг другу. Вместе куда-то ездить, проводить хорошее время вдвоем. Когда мы говорим о том, что было когда-то чудесно, – мы чувствуем подъем энергии. Когда мы наполнены, мы разговариваем с партнером мягко, ласково, нежно.

В диалоге рождаются самые важные переживания: я для тебя существую, ты меня видишь, ты откликаешься на меня, я рядом с тобой чувствую себя и безопасно, и в приключении.

Какие преграды может встретить пара на пути к восстановлению близости?

Детские травмы. Мы словно выбираем партнера так, чтобы пережить вновь все те чувства, что доставляли нам столько боли в детстве. Пережить и наконец-то исцелиться.

Агрессия. Она запускается ожиданиями от совместной жизни, которые не совпадают. Как проводить выходные? Кто занимается воспитанием детей? Как поделить обязанности, если работают оба? Какие у нас будут семейные традиции? Все это необходимо обсуждать.

Страх. Особенно страх неудачи, очередного провала.

Стыд. Это эквивалент социальной смерти. «Меня покинут, осудят». «Что скажут близкие, если узнают, что у нас проблемы в семье».

Что поможет нам выйти на уверенный путь восстановления отношений?

Путь намеренности. Сознательные ежедневные благодарности, комплименты, словесные поглаживания. Война войной, а благодарности по расписанию! Так мы обучаемся бережному и поддерживающему общению. Этот навык очень полезен и для тех, кто расстается, но остается родителями общих детей.

Путь в спонтанность. Сначала это выглядит искусственно, наигранно, но позвольте себе ощутить плоды. Что вы чувствуете, когда партнер вас обнимает и говорит приятные слова, пускай и по расписанию?

Пускай сначала нам кажется, что отношения – это то, что случается само по себе. Но спустя время практики мы можем прийти к пониманию, что отношения – это то, что мы сознательно выбираем и создаем день изо дня.

По материалам открытого семинара «Парадоксы близости, или Куда уходит любовь» СПбОО «Центр «РАДОМИРА»

Источник

Вина выжившего. Как жить после?

Лучше бы умер я, а не он

– Почему чувствуешь себя виноватым в несчастье, свидетелем которого стал, хотя реальной вины в случившемся нет?

– Чувство вины – один из этапов переживания утраты. Когда происходит непоправимое – будь то смерть, несчастный случай с тяжелыми последствиями, например, ребенка ударили качели, упал с велосипеда, санок, забора, в результате чего стал инвалидом, – родные, особенно мать, корят себя, что не были рядом.

Чувство вины, которое испытывает человек, нормально и естественно. Оно не имеет отношения к актуальной вине, зато имеет – к принятию факта события.

В ситуации непоправимого несчастья наша психика инстинктивно пытается событие отменить. Включаются защитные механизмы. Первым возникает шок и отрицание. Кажется, что все приснилось, и хочется проснуться туда, где жизнь течет по-прежнему. Затем наступает стадия гнева на тех, кто виноват, например, на врачей, которые не спасли, на друзей, которые были рядом и не помогли. Но гнев может быть направлен и на Бога, и на самого умершего или пострадавшего, и на тех, кто к несчастью непричастен. Наша психика на этом этапе пытается переложить ответственность на других.

А потом, или же параллельно с гневом, приходит чувство вины и самообвинение. За этой «виной» стоит миф о собственном всемогуществе: «Будь я там, остановил бы несущуюся машину; не пустил бы товарища в реку, не позволил бы ребенку кататься с друзьями наперегонки…»

Переживая утрату, мы чувствуем беспомощность, а вина позволяет хотя бы иллюзорно вернуть ощущение контроля над своей жизнью.

Часто чувство вины возникает и тогда, когда травмирующее событие происходит на наших глазах, например, тонет человек. И пусть мы понимаем, что, даже прыгнув в реку, не доплывем, не вытащим утопающего, все равно испытываем непреодолимый страх и порождаемое им чувство вины. Нередко вину испытывают люди, пережившие ДТП со смертельным исходом одного из участников, хотя сами не создавали аварийную ситуацию, не были за рулем автомобиля. Такую вину в психологии обозначают как «вину выжившего».

Следствием застревания на этой стадии горя обычно становится аутоагрессия, направленная на себя: «Лучше бы умер я, а не он». Дальнейшая жизнь у такого человека нередко строится в скрытом суицидальном ключе.

– Идея всесильности, которую вы упомянули, свойственна всем людям? Откуда она возникает?

– Идея всемогущества в возрасте от двух до шести лет – нормальное качество развивающейся психики. В физическом плане в этот период ребенок начинает осознавать себя отдельным от матери, хотя до конца ему не очевидно, сильный он или слабый. Он становится способным высказывать желания и достигать целей, если не самостоятельно, то с помощью взрослых. Как раз в этот момент рождается и начинает бурно развиваться детская вера в собственное всемогущество: «Если буду слушаться бабушку – она выздоровеет и не умрет», «Буду хорошо учиться – родители не разведутся». Ребенок в этом возрасте воспринимает себя ответственным за события, на которые реально повлиять не может.

Позже жизнь вносит коррективы, опытным путем ребенок устанавливает предел собственных возможностей, учится разделять ответственность. Но детский опыт сохраняется с нами навсегда. В ситуации горя и невыносимых обстоятельств происходит регресс. Пытаясь изменить ситуацию, психика отбрасывает нас в тот момент, когда горя не было, то есть в детство.

Даже трудное детство – это ресурс переживания. Гнев, вина, агрессия, которые мы испытываем в процессе переживания утраты, опираются на детские образования нашей психики. Именно это позволяет нам постепенно принять мир, в котором случилось травмирующее событие.

«Разве у нас есть машина времени?»

– Обычно с чувством вины приходят даже не к психологам, а к священникам, делятся с родными. Как здесь помочь, что говорить?

– Священникам полезно знать азы кризисной психологии, понимать, как переживается горе в норме и в патологии. Они действительно чаще других сталкиваются с подобными ситуациями.

Если человек остается с чувством вины на месяцы, а то и годы, значит, состояние превратилось в патологическое. Человека, который увяз в чувстве вины, следует вытаскивать через проговаривание, осознание того, что он может сделать прямо сейчас.

На реплику клиента «Будь я рядом, не пустил бы его» я обычно спрашиваю: «Разве есть у нас машина времени? И если нет, значит, ситуацию не изменить. Но что-то мы можем сделать для того человека прямо сейчас?» Верующие клиенты в размышлениях сами приходят к ответу – «Можем помолиться». Важно при этом понимать, что молятся вовсе не для того, чтобы «заткнуть» вину. Если речь идет о здоровом чувстве вины, то оно просто требует действия. Молитва оказывается ровно таким действием.

– Чем отличается здоровое чувство вины от нездорового?

– Вина может быть конструктивной и невротической. Невротическая вина лучше всего описывается словами: «Я виноват во всем, что бы ни случилось». Это инфантильное чувство, которое часто является следствием определенных травм, полученных в детстве, например, в результате деструктивной стратегии воспитания. Родители или педагоги вменяли ребенку в вину все подряд, в том числе собственные неудачи, поддерживали в нем ощущение его плохости. Во взрослом возрасте такие травмированные люди легко принимают вину на себя, погружаются в нее без рефлексии.

Невротической вине противопоставлена конструктивная, которая предполагает признание за собой реальных ошибок: «Да, я совершил ошибку и должен ее исправить. Если она непоправима – должен искупить».

Тут возможны два варианта поведения: кто-то направляет агрессию на себя, начинает себя разрушать, а кто-то пытается уравновесить зло добром, то есть – действительно искупает.

Искупление в любом его проявлении является психологической потребностью человека. Чтобы человек не увяз в чувстве вины в связи с непоправимым событием, важно привести его к действию, озадачить вопросом «Что можно сделать сейчас для исправления ситуации, для предотвращения подобных случаев в дальнейшем?»

– Как искупают вину?

– Многие известные социальные проекты рождались из чувства вины в состоянии горя, например, «Лиза Алерт». Представьте реальные переживания родителей, их друзей, близких, которые в сентябре 2010 года потеряли девочку Лизу. Она заблудилась в лесу Орехово-Зуево вместе со своей тетей. Пятилетняя девочка и ее тетя, пропажу которых проигнорировала полиция, упустив драгоценное время, в результате погибли от переохлаждения. По большому счету именно из чувства вины родился добровольческий проект, направленный на предотвращение подобных ситуаций и названный именем погибшей Лизы.

Небезызвестное хосписное движение в России также вышло из конструктивного чувства вины. Создание первого хосписа в нашей стране принадлежит английскому журналисту Виктору Зорзе. Он не только предложил, внедрил, но и проспонсировал идею. К созданию хосписа Зорза пришел, потеряв единственную дочь. У его дочери Джейн обнаружили агрессивную форму меланомы. Девушка умерла спустя год после диагноза. Последним ее желанием было потратить деньги, отложенные на обучение в колледже, на строительство хосписа в России, выходцем из которой был ее отец. Паллиативная медицина и хоспис в Англии были той помощью, которая позволила Джейн уйти достойно.

Это лишь один из конструктивных выходов из чувства вины. Он вовсе не означает, что всем, кто чувствует вину в ситуации утраты, нужно ринуться в благотворительность и строительство больниц. В таких вещах требуется и призвание, и силы, и соответствующие жизненные обстоятельства. Но даже небольшое действие в этом направлении дает чувство облегчения страданий и возвращает смысл в жизнь, которая кажется разрушенной горем.

Если человек не плачет, а думает лишь о бизнесе

– Знаю ситуацию, когда водитель объективно не был виноват в ДТП, но пассажир погиб. Водитель не горевал, не рвал на себе волосы, лишь сокрушался, что остался без прав на целый год и это создало проблемы в параллельном бизнесе. Все ли из нас одинаково глубоко переживают чувство вины? Или есть психологически устойчивые люди, которые раз не виноваты, то и не переживают из-за случившегося?

– «Не горюет» и «не показывает горя» – это разные вещи.

Действительно, у нас есть некоторые ожидания, как нужно горевать. Но эти ожидания обычно не имеют отношения к реальному процессу горевания.

Мне вспоминается история, которую мы обсуждали с психологами МЧС. Когда в августе 2000 года подводная лодка «Курск» затонула, к родственникам выехали психологи. Они сопровождали людей в Мурманск. Кто-то из родственников шутил, кто-то выглядел далеко не горюющим. Помню, у некоторых молодых специалистов такое поведение вызвало недоумение. «Что же это за люди такие, почему не плачут, не убиваются?» – услышала я реплику негодования.

На деле родные погибших остро переживали стадию отрицания. В этой стадии люди легко могут зависнуть на многие годы. На других стадиях зависают реже, на отрицании – чаще и дольше.

Вина может быть настолько разрушительным чувством, что блокируется мозгом. В нас будто бы срабатывают внутренние предохранители, которые защищают нашу личность от разрушения.

Иными словами, в горе включаются мощные психологические защиты. Какая-то часть личности человека капсулируется, к ней теряется доступ. Происходит «психологическая ампутация», с которой спустя годы можно разобраться, но это отдельная и трудная история.

Да, такой человек может выглядеть неадекватно с точки зрения окружающих. Именно так было с родственниками экипажа «Курска», которые улыбались и в дороге обсуждали какие-то бытовые вопросы.

Есть и другая причина, объясняющая безразличие. Как правило, чувство вины не испытывают психопаты в клиническом смысле этого слова – то есть те, кто страдает психическим расстройством. Психопатия имеет психофизиологическую основу. Доказано, что у таких людей менее развиты зеркальные нейроны, которые помогают нам чувствовать чувства другого, то есть испытывать эмпатию к другому человеку. При развитой психопатии для человека существуют лишь его собственные чувства. Других людей и их переживания он не воспринимает, их чувства ему непонятны.

В целом психопаты относятся к окружающим как к инструменту для реализации собственных желаний, используют их как вещи. Важно понимать, что такое отношение не является обесцениванием. Это лишь специфическое устройство психики определенной категории людей.

Кстати говоря, высокофункциональные психопаты прекрасно адаптируются в социуме, часто занимают руководящие должности в бизнесе. Высокофункциональная психопатия в жесткой иерархической системе вообще является качеством, способствующим карьере, ведь такие люди не испытывают сострадания, а решения принимают рационально и функционально.

Иными словами, водитель, который страдает из-за утраты прав и невозможности вести бизнес больше, чем из-за гибели пассажира, либо не способен к эмпатии, либо капсулирует свое горе. Стоит прояснить обстоятельства и создать ситуацию, когда он сможет выговориться, будучи уверен, что его не обвинят, не осудят, не навесят на него вину.

– Чувство вины, если исключить патологические состояния, испытывают все?

– В ситуации утраты, безусловно, да. Чувство вины вообще является нормальной частью процесса переживания. Однако у невротизированной личности это чувство способно запустить разрушительные механизмы, которые существовали до утраты.

Часто события утраты становятся подтверждением идеи «Ты же знаешь, что ты плохой», «Всем от тебя одно зло». Тогда утрата не просто усугубляет чувство вины, а запускает обострение невроза. В этом случае человек объективно теряет возможность без помощи извне выбраться из разрушительной вины.

И в такой ситуации помочь отделить конструктивное от неконструктивного, разобраться с тем, что происходит, может только специалист. Увы, изнутри не всегда понятно, когда требуется помощь специалистов, а когда хватит дружеской поддержки, беседы со священником и молитвы…

Нырнуть на самое дно и выплыть

– Один священник в публичной проповеди упрекнул женщин, которые вместо того, чтобы каяться в абортах, исповедуются, что кошке с перебитой лапкой не помогли. Как бы вы могли это прокомментировать?

– Не станем отказывать этим женщинам в том, что они, возможно, давно покаялись в абортах. Впрочем, бывает настолько нестерпимое чувство вины, грозящее в реальном времени разрушением личности, что человек ради сохранения себя цепляется за меньшую вину, чтобы не замечать большую. Не всегда это происходит осознанно, но часто «кошечками» наша психика просто защищается.

Разобравшись с меньшей виной, мы помогаем человеку получить реальный опыт прощения и искупления, который даст силы для работы с большей виной.

– Чувство вины многими, особенно верующими людьми, воспринимается как наказание? Следует ли его нести до конца или стоит что-то предпринимать?

– С самим чувством вины, безусловно, надо что-то делать. Прежде всего, чтобы предотвратить саморазрушение, которое ничего не исправит, но грозит погубить горюющего.

С другой стороны, горе нас закаляет. Закаляет нашу способность чувствовать, сопереживать, принимать реальность такой, какая она есть. Мы не можем усилием воли и по щелчку принять реальность, особенно если она сильно травмирует нас. Но когда у человека появляется опыт переживания тяжелых событий, когда он прожил горе до конца, нырнул на самое дно и сумел выплыть, ему становится существенно легче впоследствии переживать другие неприятности, действовать адекватно, а не пытаться защититься от реальности иллюзиями, становится легче сопереживать другим и поддерживать их. В горе и страданиях взрослеет и совершенствуется наша душа – но осознать это мы можем только после того, как пережили горевание и нашли ему место в нашем прошлом.

Источник