Сантаяна Джордж. Книги онлайн
Джордж Сантаяна (George Santayana), урождённый Хо́рхе Агусти́н Никола́с Руи́с де Сантая́на (исп. Jorge Agustín Nicolás Ruiz de Santayana; 16 декабря 1863 года, Мадрид — 26 сентября 1952 года, Рим) — американский философ и писатель испанского происхождения. Сохраняя всю жизнь испанское гражданство, Сантаяна писал по-английски, вырос и получил образование в США и считается прежде всего принадлежащим к американской культуре, хотя большую часть жизни провёл в различных странах Европы.
Известен шеститомным философским сочинением «Жизнь разума» (англ. The life of reason, 1905–1906), работами «Скептицизм и животная вера» (англ. Scepticism and animal faith, 1923), «Последний пуританин» (англ. The last puritan, 1935) и др., а также эссе, стихотворениями и романами.
Философия Сантаяны имела гуманистическую направленность. Согласно Сантаяне, основная задача философии должна состоять не в объяснении мира, а в выработке «моральной позиции» по отношению к нему.
Главная мысль философии Сантаяны заключается в том, что наиболее совершенное отношение человека к миру есть эстетическое отношение и уровень развития общества определяется не производством материальных благ, а количеством энергии, потраченной на «украшение жизни и культуру воображения». Философ был убеждён, что «в науке имеется всепроникающий, неизбежный и изменчивый элемент поэзии. Наука является мысленным аккомпанементом искусства». В «Жизни разума» он рассматривал науку, искусство, общество и религию с точки зрения «моральных благ», достигаемых человечеством в его стремлении установить равновесие со средой. Сантаяна считал, что «сама природа влечёт за собою свой идеал и что прогрессивная организация иррациональных импульсов творит рациональную мысль».
В области политической философии Сантаяна был сторонником идеи «элиты» в противовес идее демократии.
Книги (2)
Перед вами еще одна философская система, и если у читателя тут возникает желание улыбнуться, я могу заверить его, что я улыбаюсь вместе с ним и что моя система, критическим введением к которой является эта книга, значительно отличается по своему духу и притязаниям от того, что обычно называют этим словом.
Одна из наиболее удачных попыток философского проникновения в характер американцев.
Книга снискала всемирную известность ее автору – американскому философу испанского происхождения, сумевшему просто и увлекательно рассказать о важнейших моментах становления современного духовного облика американцев как нации.
Источник
Красота (12 стр.)
Но и во всех других случаях «объективно-эстетическое», несмотря на, казалось бы, ультраматериалистическую посылку доказательств его существования, так или иначе уводит исследование в сторону от материалистического решения проблемы, вынося во вне и объективируя наше субъективное чувство прекрасного, вступая в неразрешимое противоречие с материалистическим взглядом на основной вопрос философии. Только определив красоту как специфическую познанность, как специфическую эстетическую форму отражения реальности (так же не могущей быть объективно-эстетической, как она не может быть и объективно-теоретической, хотя отражается в теоретических концепциях), мы делаем шаг в направлении решения проблемы прекрасного.
Правда, нам могут напомнить, что один из идеологов современной идеалистической эстетики Джордж Сантаяна исходил в своем обосновании субъективности красоты почти из аналогичного тезиса. «Красота, — говорил он, — это эмоциональный элемент, наше наслаждение, которое тем не менее мы рассматриваем как качество вещей».
Идея Сантаяны о субъективности красоты, существующей исключительно в виде содержания сознания, как и близкие к ней в этом смысле взгляды ряда западных эстетиков-идеалистов, неоднократно подвергались критике. Однако думается, что прицел такой критики не всегда бывал точным. Смертный грех эстетики Сантаяны заключается совсем не в том, что он считал красоту не существующей вне сознания, хотя людям и кажется, что красота, именно как красота, принадлежит вещам.
Корни крайнего субъективизма этой эстетики заключаются совсем в другом. Красота в его понимании, будучи чистой эмоцией и «объективируясь» в момент ее переживания, не вызвана и принципиально не может быть вызвана ничем объективным, так как с точки зрения Сантаяны все содержание действительности есть также только наши объективированные ощущения, представления и понятия. «[. ] Все есть ощущения, — пишет Сантаяна, — и их комбинирование в объекты, представляемые как постоянные и внешние, — это продукт определенных привычек нашего интеллекта [. ] Установленное понятие поэтому превращается в реальность, а его материал становится просто видимостью. Различие между субстанцией и качеством, реальностью и видимостью, материей и разумом не имеет никакого другого происхождения [. ] Первичные качества, такие, как протяжение, которое мы настойчиво трактуем как независимую реальность и как качество субстанции, являются качествами, достаточными для объяснения других наших опытов. Все остальное, подобно цвету, относится к области субъективного, как простые следствия нашего духа, видимые или вторичные качества объекта. Но это различие имеет только практическое оправдание»51. И так далее.
Обыкновенный, можно сказать, классический субъективный идеализм — вот альфа и омега сантаяновской эстетики. Красота здесь характеризуется не тем, что она есть содержание сознания (содержанием сознания является, как известно, и истина), но тем, что она полностью порождена сознанием. Порождена так же, как в его философии порождены все предметы внешнего мира, с той только разницей, что они есть объективированные ощущения, представления и понятия, а красота — объективированная эмоция.
Возвращаясь к нашей теме, мы не можем еще раз не заострить внимания читателя на том обстоятельстве, что, подвергая сомнению существование рационально непознаваемой объективной красоты вне сознания, мы в то же время исходим из твердой уверенности, что вне сознания существует нечто вполне объективное, нечто вполне определенное, нечто вполне познаваемое научно, что, не являясь объективной красотой, вызывает в нас именно ощущение красоты, подобно тому как колебания порядка 450 триллионов в секунду вызывают ощущение красного цвета, и как колющая нас булавка вызывает в нас чувство боли, не будучи, однако, болью вне сознания.
Нужно отметить, что попытку постановки вопроса об объективности прекрасного как познанности, о красоте как «истине особого качества», можно найти в цитированной выше книге А. Бурова, утверждавшего, что «основа красоты объективна, по, как прекрасное, она реализуется только в субъекте»52. К сожалению, в дальнейшем автор книги направил все усилия в сторону определения специального «человеческого предмета» искусства. Тем самым он проложил начало тернистому пути поиска объективно-эстетического вне сознания, который его оппоненты — «общественники», заменив действительно узкий антропологический предмет искусства особым «объективно-эстетическим предметом», непознаваемым рационально, завели в тупик.
Итак, поскольку в мире не может присутствовать непознаваемого рационально объективного содержания (это было бы нечто идеальное вне сознания), постольку, следовательно, остается искать пути решения проблемы не в эстетическом своеобразии объекта отражения, но в эстетическом своеобразии особого способа отражения. При этом, несомненно, должно оказаться, что, во-первых, своеобразие эстетического способа отражения обусловлено некими совершенно объективными причинами, а, во-вторых, нечто объективное (но именно поэтому не объективно-эстетическое) является реальным предметом эстетического отражения. Оно должно:
а) как и всякое содержание внешнего мира, не зависеть от воспринимающего сознания;
б) проявляться во множестве вполне объективных явлений действительности, помимо явления красоты человеку;
в) восприниматься эстетически в явлении красоты;
г) существовать и проявляться в явлениях как естественного, так и общественного порядка (поскольку красоту мы ощущаем и в естественной, и в общественной сфере).
Тогда объективность прекрасного как особой эстетической познанности, существующей наряду с познанностью логической, предстанет перед нами в двух аспектах. Во-первых, как правильность * этого специфического познания, своеобразно, но правильно фиксирующего в ощущении красоты некое или некие объективно существующие явления, свойства, качества или закономерности природы и общества, сущность которых нам пока что еще не ясна, по которые сами по себе могут быть чем угодно, по только не объективной красотой вне сознания. И, во-вторых, как объективность существования этой познанности в качестве особого эстетического отражения действительности в мозгу человека.
Формулируя таким, на наш взгляд, единственно возможным способом условие задачи, хочется отметить, что объективный источник ощущения красоты, о котором идет речь, наверняка, уже давно знаком нам в его естественных или общественных, или в тех и других определениях. Мы на каждом шагу должны были сталкиваться с его объективным существованием, бессчетное число раз исследовать его опытным и логическим путем. Об этом свидетельствуют и на это намекают повсеместность и многообразие восприятия красоты.
Однако особенность эстетического сознания, преобразующего свое столкновение с искомым источником красоты в ощущение красоты, в том-то и состоит, что всякий раз оно как бы мистифицирует для нас собственную, объективную сущность этого источника. Встречаясь с нами, последний неизменно прикрывается маской нашего переживания прекрасного, ни разу еще не позволив заглянуть за эту маску и увидеть вблизи таинственное лицо, волнующее, влекущее и тревожащее человечество на протяжении тысячелетий. И в этом также, очевидно, есть свой, неразгаданный пока что смысл.
* Здесь и нише «правильность» отражения сознанием реальности понимается в смысле соответствия результатов отражения объективной картине и сути процессов и явлений действительности. См.: В. И. Ленин. «Материализм и эмпириокритицизм» (Собр. соч., т. 18).
Глава вторая
МАТЕРИАЛЬНАЯ ОСНОВА КРАСОТЫ
1. Эстетическое восприятие.
Красота как отношение
2. Источник красоты
3. Красота и гармония
Демокрит иногда отвергает чувственно воспринимаемые явления и говорит, что ничто из них не является поистине, но лишь по мнению, поистине же существуют [только] атомы и пустота. А именно он говорит: «В действительности мы не воспринимаем ничего истинного, но [воспринимаем лишь] то, что изменяется и зависимости от состояния нашего тела и входящих в него оказывающих ему противодействие [истечений от вещей]».
Итак, что же такое заставляет тела казаться прекрасными, а слух признавать звуки прекрасными, каким образом, далее, прекрасно все то, что относится к душе? И прекрасно ли все благодаря одному и тому же или же одна красота в одном теле, иная — в другом?
Понятия прекрасного могут быть разными у разных людей, и, тем не менее, все согласно признают единство качеством, обязательным для предмета, полагаемого нами прекрасным.
1. ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ.
КРАСОТА КАК ОТНОШЕНИЕ
Н. Чернышевский назвал эстетическое чувство «чувством светлой радости». Это очень верно. Вернее, на наш взгляд, чем выражения «эстетическое наслаждение» или «эстетическое удовольствие». Понятия «удовольствие» и «наслаждение» по большей части употребляются в русском языке для характеристики ощущения, связанного с потреблением объекта. В обоих этих терминах присутствует некий гедонистический, потребительский оттенок.
Источник
Чувство красоты — The Sense of Beauty
«Чувство красоты» — это книга по эстетике философа Джорджа Сантаяна . Книга была опубликована в 1896 году издательством Charles Scribner’s Sons и основана на лекциях, которые Сантаяна читал по эстетике во время преподавания в Гарвардском университете . Сантаяна издал книгу по необходимости, для постоянного владения , а не для вдохновения. В анекдоте, рассказанном искусствоведом Артуром Данто о встрече с Сантаяной в 1950 году, Сантаяна, как сообщается, сказал, что «они сообщили мне через женщин, что мне лучше опубликовать книгу . об искусстве, конечно. Так что я написал этот жалкий хвастун ».
Книга разделена на четыре части: «Природа красоты», «Материалы красоты», «Форма» и «Выражение». Красота, по определению Сантаяны, — это «воплощенное удовольствие». Оно исходит не из божественного вдохновения, как это обычно описывается философами, а из натуралистической психологии . Сантаяна возражает против роли Бога в эстетике в метафизическом смысле, но принимает использование Бога как метафору . Его аргумент о том, что красота — это человеческий опыт, основанный на чувствах, имеет большое значение в области эстетики. Однако в дальнейшем Сантаяна отвергал этот подход, который он называл «уклончивым психологизмом».
Согласно Сантаяне, красота связана с удовольствием и является основой человеческих целей и опыта. Красота не возникает из приятных переживаний сама по себе или из предметов, которые вызывают удовольствие. Красота возникает тогда, когда переживание и эмоция удовольствия переплетаются с качествами объекта. Красота — это «проявление совершенства», и, как пишет Сантаяна, «чувство прекрасного занимает более важное место в жизни, чем эстетическая теория когда-либо занимала в философии».
Содержание
Резюме
«Чувство красоты» разделено на предисловие, введение ( «Методы эстетики» ), четыре основные части и заключение. Каждая часть содержит несколько абзацев, которые пронумерованы последовательно на протяжении всей работы. Заключение имеет номер последнего абзаца § 67.
Часть I. Природа красоты
Первая часть «Чувства прекрасного» посвящена разработке определения красоты.
Сантаяна отвергает предыдущее представление о красоте как о «символе божественного совершенства» и вместо этого строит свою теорию красоты на переопределении эстетики, связанной с «восприятием ценностей» (§1). Он поясняет, что переживание красоты не может возникать из суждений о фактах, а только из суждений о ценностях (§ 2). Ценностные суждения могут быть моральными или эстетическими; моральные суждения, однако, в основном негативные и ориентированные на пользу, тогда как эстетические суждения в основном положительные и немедленные (§3, §5, §7). Эстетические удовольствия в отличие от физических удовольствий привлекают внимание не к органу, через который они испытываются, а к внешнему объекту, вызывающему удовольствие (§ 7). Сантаяна отвергает понятие бескорыстия как определяющего свойства, потому что он видит одно чувство незаинтересованности в удовольствии, потому что удовольствие ″ ищется не с помощью скрытых мотивов [. ], а [с] изображением объекта или события, наполненного эмоциями ″. (§8) Сантаяна выводит свое главное определение красоты из того, что он называет «психологическим феноменом, а именно преобразованием элемента ощущения в качество вещи», и при повторном воздействии на него остается лишь небольшая часть ощущений. рассматриваться как «качество» объекта (§10). Наконец, красота определяется как «удовольствие как качество вещи» (§11), образуя исключение, поскольку именно эмоция, а не ощущение, становится качеством объекта (§10). Далее поясняется, что красота «внутренне присуща» в том смысле, что она проистекает из восприятия объекта, а не следствия или полезности этого объекта (§11).
Часть II. — Материалы красоты
Вторая часть «Чувства красоты» связана с определением модальностей — так называемых чувственных материалов вещей — которые не могут (не) быть связаны с переживанием красоты.
Во-первых, Сантаяна утверждает, что удовольствия, происходящие от всех человеческих функций, могут стать объективированными и, следовательно, материей красоты, хотя это легче всего сделать в случаях зрения, слуха, памяти и воображения (§12, §18). Он описывает зрение как «восприятие по преимуществу », а форму, как обычно, зрительный опыт как «почти синоним красоты» (§17). Однако форме, требующей конструктивного воображения, предшествуют эффекты цвета в видении (§17). Пример звука служит примером тонкого баланса между простотой («чистота» в терминах Сантаяны) и разнообразием, который приводит к ощущению красоты: выделение тонов из хаоса звука доставляет удовольствие, но чистый тон настройки -вилы тупые (§15). Сантаяна утверждает, что прикосновение, вкус и запах с меньшей вероятностью приведут к «объективированному» удовольствию, потому что они «обычно остаются на заднем плане сознания» (§15).
Сантаяна также отличает жизненные (телесные) функции от социальных (§12) с сексуальным инстинктом как промежуточной формой между ними (§13). Признано, что последнее оказывает глубокое влияние на эмоциональную жизнь людей, порождая страсть, которая перетекает в другие темы, если не направлена на другого человека (§13). Однако из-за их абстрактной природы Сантаяна считает социальные объекты, такие как успех или деньги, менее привлекательными для эстетического удовольствия, поскольку они слишком абстрактны, чтобы их можно было непосредственно вообразить (§14).
Сантаяна отмечает, что чувственный материал а) необходим для нахождения или создания красоты (как еще можно было бы воспринимать рассматриваемое стихотворение, здание и т. Д.?) И б) может добавить к восприятию красоты, поскольку чувственный материал сам по себе может вызывать удовольствие. (§18).
Часть III. — Форма
В третьей части своей книги Сантаяна переходит к описанию того, какие переживания могут привести к переживанию красоты и почему и при каких обстоятельствах. Форма может быть принята буквально здесь вначале, но становится синонимом ментальных представлений по мере продвижения раздела.
Он начинает с того, что подчеркивает, что чувственные элементы могут доставить удовольствие только в их сочетании (§19), и напрямую связывает это удовольствие с осознанием лежащих в их основе физиологических процессов (§21). Он определяет симметрию (§22) и баланс между единообразием и множественностью (§23-24) как вызывающие такое приятное восприятие; в качестве примера он использует красоту, которую можно найти в звездах (§25). Сантаяна указывает, что воспоминания и другие предрасположенности («умственные привычки») способствуют восприятию объекта и, следовательно, его ценности (§28) — что в конечном итоге может быть красотой. Здесь проводится еще одно различие между ″ значением формы ″ и ″ значением типа как таковым ″; в последнем смысле объект также имеет ценность в том, насколько хорошо он является примером своего класса (§28).
Сантаяна здесь также вводит понятие «неопределенных» объектов, которые в некотором роде расплывчаты или бессвязны и, таким образом, требуют и позволяют наблюдателю дополнительно интерпретировать его (§32), например пейзажи (§33). Из-за необходимого вклада наблюдателя в восприятие неопределенных объектов Сантаяна также утверждает, что красота этих объектов зависит от наблюдателя (§35).
Принимая во внимание все аспекты, способствующие потенциальному переживанию красоты, неудивительно или неудивительно, что Сантаяна в большинстве случаев сказал: «Все прекрасно, потому что все способно в какой-то степени привлекать и очаровывать наше внимание; но вещи безмерно различаются своей способностью доставить нам удовольствие при созерцании их, и поэтому они безмерно различаются по красоте »(§31).
В отличие от Платона и Сократа Сантаяна не обязательно видит связь между красотой и полезностью (§38-40). После этого последнего более общего рассмотрения форм красоты он переходит к анализу красоты в языке и литературе (§42–47).
Несмотря на отступление от основной темы, Сантаяна в этой главе раскрывает ряд мыслей и идей, которые отражают части более поздних научных теорий:
- В своих рассуждениях о том, как люди на самом деле получают ментальное представление о «классе» (§ 29), объяснения Сантаяны имеют много общего с развитой позднее психологической теорией прототипов .
- Его объяснение предвзятого отношения к подчеркиванию и буквальному расширению эстетических идеалов в направлении эстетических интересов соответствует принципу смещения пиков, который также упоминается в законах Рамачандрана и Хирнштейна о художественном опыте .
Часть IV. — Выражение
Последнюю часть своей книги Сантаяна посвящает качествам, которые объект приобретает косвенно посредством ассоциаций (например, с другими понятиями и воспоминаниями), которые он называет «выражением» (§48). Считается, что удовольствия, вызываемые такой ассоциацией, доставляют удовольствие так же немедленно, как и восприятие самого объекта (§ 49). Однако выражение — которое является просто мыслью или значением — не может выявить красоту само по себе; ему нужен объект, который дает ему чувственное представление (§50). Таким образом, эстетическая ценность может иметь два источника: 1) в процессе восприятия самого объекта, называемого чувственной и формальной красотой , и 2) ценность, полученная из формирования других идей, называемая красотой выражения (§59).
Один вопрос, который возникает из-за возможности того, что выражения могут принимать любое значение: что произойдет, если выражение объекта отрицательное? Сантаяна отвечает, что сам объект, тем не менее, может быть красивым (§50), и поэтому, даже если зло изображено, например, в пьесе или романе, мы можем испытать красоту, несмотря на внушение зла (§56).
Шантаяна обращается непосредственно к выражению денежной ценности или ассоциации с ней. По его мнению, цена объекта сама по себе не может добавить его эстетической ценности; только если наблюдатель заново интерпретирует цену как человеческий труд и ремесло, вложенные в этот объект, он может добавить к стоимости объекта (§53). Говорят, что полезность объекта в более общем плане может обогатить или уменьшить красоту объекта — если он хорошо соответствует своему назначению, это может добавить красоты объекта, но знание о непригодности для данной цели также может испортить переживание красоты (§54).
Кроме того, в последней части книги дано определение возвышенного как «опьяняюще красивого» (§60). Говорят, что во время переживания красоты человек получает удовольствие от созерцания, погружается в объект, а чистое совершенство возвышенного полностью растворяет объект. Человек теряется в «своего рода экстазе» (§60).
Статья 67. Заключение.
Сантаяна завершает свою книгу мыслью о том, что красоту нельзя описать словами. Тем не менее, он дает последнее описание чувства прекрасного как реализации «гармонии между нашей природой и нашим опытом». Под предпосылкой того, что совершенство является «высшим оправданием существования», Сантаяна заканчивается утверждением: «Красота — это залог возможного соответствия между душой и природой и, следовательно, основание веры в превосходство добра».
Прием
Философ Джон Лакс отметил, что аргумент о том, что «красота — это объективное удовольствие», который Сантаяна развил в «Чувстве красоты» , был философским вкладом, который впервые сделал Сантаяну выдающимся. Немецкий философ Эрнст Кассирер раскритиковал характеристику Сантаяны искусства как «ответа на спрос на развлечения» в отличие от науки, которая стремится предоставить правдивую информацию. Кассирер назвал позицию Сантаяны «эстетическим гедонизмом» и отверг его идею (как он ее понимал) о том, что искусство — это просто развлечение. «Думать, — писал Кассирер, — что великие художники работали для этой цели — что Микеланджело построил церковь Святого Петра, что Данте или Мильтон написали свои стихи, что Бах сочинил свою мессу си-минор ради развлечения, — значит абсурд «.
Источник