Сантаяна Джордж. Книги онлайн
Джордж Сантаяна (George Santayana), урождённый Хо́рхе Агусти́н Никола́с Руи́с де Сантая́на (исп. Jorge Agustín Nicolás Ruiz de Santayana; 16 декабря 1863 года, Мадрид — 26 сентября 1952 года, Рим) — американский философ и писатель испанского происхождения. Сохраняя всю жизнь испанское гражданство, Сантаяна писал по-английски, вырос и получил образование в США и считается прежде всего принадлежащим к американской культуре, хотя большую часть жизни провёл в различных странах Европы.
Известен шеститомным философским сочинением «Жизнь разума» (англ. The life of reason, 1905–1906), работами «Скептицизм и животная вера» (англ. Scepticism and animal faith, 1923), «Последний пуританин» (англ. The last puritan, 1935) и др., а также эссе, стихотворениями и романами.
Философия Сантаяны имела гуманистическую направленность. Согласно Сантаяне, основная задача философии должна состоять не в объяснении мира, а в выработке «моральной позиции» по отношению к нему.
Главная мысль философии Сантаяны заключается в том, что наиболее совершенное отношение человека к миру есть эстетическое отношение и уровень развития общества определяется не производством материальных благ, а количеством энергии, потраченной на «украшение жизни и культуру воображения». Философ был убеждён, что «в науке имеется всепроникающий, неизбежный и изменчивый элемент поэзии. Наука является мысленным аккомпанементом искусства». В «Жизни разума» он рассматривал науку, искусство, общество и религию с точки зрения «моральных благ», достигаемых человечеством в его стремлении установить равновесие со средой. Сантаяна считал, что «сама природа влечёт за собою свой идеал и что прогрессивная организация иррациональных импульсов творит рациональную мысль».
В области политической философии Сантаяна был сторонником идеи «элиты» в противовес идее демократии.
Книги (2)
Перед вами еще одна философская система, и если у читателя тут возникает желание улыбнуться, я могу заверить его, что я улыбаюсь вместе с ним и что моя система, критическим введением к которой является эта книга, значительно отличается по своему духу и притязаниям от того, что обычно называют этим словом.
Одна из наиболее удачных попыток философского проникновения в характер американцев.
Книга снискала всемирную известность ее автору – американскому философу испанского происхождения, сумевшему просто и увлекательно рассказать о важнейших моментах становления современного духовного облика американцев как нации.
Источник
Красота (12 стр.)
Но и во всех других случаях «объективно-эстетическое», несмотря на, казалось бы, ультраматериалистическую посылку доказательств его существования, так или иначе уводит исследование в сторону от материалистического решения проблемы, вынося во вне и объективируя наше субъективное чувство прекрасного, вступая в неразрешимое противоречие с материалистическим взглядом на основной вопрос философии. Только определив красоту как специфическую познанность, как специфическую эстетическую форму отражения реальности (так же не могущей быть объективно-эстетической, как она не может быть и объективно-теоретической, хотя отражается в теоретических концепциях), мы делаем шаг в направлении решения проблемы прекрасного.
Правда, нам могут напомнить, что один из идеологов современной идеалистической эстетики Джордж Сантаяна исходил в своем обосновании субъективности красоты почти из аналогичного тезиса. «Красота, — говорил он, — это эмоциональный элемент, наше наслаждение, которое тем не менее мы рассматриваем как качество вещей».
Идея Сантаяны о субъективности красоты, существующей исключительно в виде содержания сознания, как и близкие к ней в этом смысле взгляды ряда западных эстетиков-идеалистов, неоднократно подвергались критике. Однако думается, что прицел такой критики не всегда бывал точным. Смертный грех эстетики Сантаяны заключается совсем не в том, что он считал красоту не существующей вне сознания, хотя людям и кажется, что красота, именно как красота, принадлежит вещам.
Корни крайнего субъективизма этой эстетики заключаются совсем в другом. Красота в его понимании, будучи чистой эмоцией и «объективируясь» в момент ее переживания, не вызвана и принципиально не может быть вызвана ничем объективным, так как с точки зрения Сантаяны все содержание действительности есть также только наши объективированные ощущения, представления и понятия. «[. ] Все есть ощущения, — пишет Сантаяна, — и их комбинирование в объекты, представляемые как постоянные и внешние, — это продукт определенных привычек нашего интеллекта [. ] Установленное понятие поэтому превращается в реальность, а его материал становится просто видимостью. Различие между субстанцией и качеством, реальностью и видимостью, материей и разумом не имеет никакого другого происхождения [. ] Первичные качества, такие, как протяжение, которое мы настойчиво трактуем как независимую реальность и как качество субстанции, являются качествами, достаточными для объяснения других наших опытов. Все остальное, подобно цвету, относится к области субъективного, как простые следствия нашего духа, видимые или вторичные качества объекта. Но это различие имеет только практическое оправдание»51. И так далее.
Обыкновенный, можно сказать, классический субъективный идеализм — вот альфа и омега сантаяновской эстетики. Красота здесь характеризуется не тем, что она есть содержание сознания (содержанием сознания является, как известно, и истина), но тем, что она полностью порождена сознанием. Порождена так же, как в его философии порождены все предметы внешнего мира, с той только разницей, что они есть объективированные ощущения, представления и понятия, а красота — объективированная эмоция.
Возвращаясь к нашей теме, мы не можем еще раз не заострить внимания читателя на том обстоятельстве, что, подвергая сомнению существование рационально непознаваемой объективной красоты вне сознания, мы в то же время исходим из твердой уверенности, что вне сознания существует нечто вполне объективное, нечто вполне определенное, нечто вполне познаваемое научно, что, не являясь объективной красотой, вызывает в нас именно ощущение красоты, подобно тому как колебания порядка 450 триллионов в секунду вызывают ощущение красного цвета, и как колющая нас булавка вызывает в нас чувство боли, не будучи, однако, болью вне сознания.
Нужно отметить, что попытку постановки вопроса об объективности прекрасного как познанности, о красоте как «истине особого качества», можно найти в цитированной выше книге А. Бурова, утверждавшего, что «основа красоты объективна, по, как прекрасное, она реализуется только в субъекте»52. К сожалению, в дальнейшем автор книги направил все усилия в сторону определения специального «человеческого предмета» искусства. Тем самым он проложил начало тернистому пути поиска объективно-эстетического вне сознания, который его оппоненты — «общественники», заменив действительно узкий антропологический предмет искусства особым «объективно-эстетическим предметом», непознаваемым рационально, завели в тупик.
Итак, поскольку в мире не может присутствовать непознаваемого рационально объективного содержания (это было бы нечто идеальное вне сознания), постольку, следовательно, остается искать пути решения проблемы не в эстетическом своеобразии объекта отражения, но в эстетическом своеобразии особого способа отражения. При этом, несомненно, должно оказаться, что, во-первых, своеобразие эстетического способа отражения обусловлено некими совершенно объективными причинами, а, во-вторых, нечто объективное (но именно поэтому не объективно-эстетическое) является реальным предметом эстетического отражения. Оно должно:
а) как и всякое содержание внешнего мира, не зависеть от воспринимающего сознания;
б) проявляться во множестве вполне объективных явлений действительности, помимо явления красоты человеку;
в) восприниматься эстетически в явлении красоты;
г) существовать и проявляться в явлениях как естественного, так и общественного порядка (поскольку красоту мы ощущаем и в естественной, и в общественной сфере).
Тогда объективность прекрасного как особой эстетической познанности, существующей наряду с познанностью логической, предстанет перед нами в двух аспектах. Во-первых, как правильность * этого специфического познания, своеобразно, но правильно фиксирующего в ощущении красоты некое или некие объективно существующие явления, свойства, качества или закономерности природы и общества, сущность которых нам пока что еще не ясна, по которые сами по себе могут быть чем угодно, по только не объективной красотой вне сознания. И, во-вторых, как объективность существования этой познанности в качестве особого эстетического отражения действительности в мозгу человека.
Формулируя таким, на наш взгляд, единственно возможным способом условие задачи, хочется отметить, что объективный источник ощущения красоты, о котором идет речь, наверняка, уже давно знаком нам в его естественных или общественных, или в тех и других определениях. Мы на каждом шагу должны были сталкиваться с его объективным существованием, бессчетное число раз исследовать его опытным и логическим путем. Об этом свидетельствуют и на это намекают повсеместность и многообразие восприятия красоты.
Однако особенность эстетического сознания, преобразующего свое столкновение с искомым источником красоты в ощущение красоты, в том-то и состоит, что всякий раз оно как бы мистифицирует для нас собственную, объективную сущность этого источника. Встречаясь с нами, последний неизменно прикрывается маской нашего переживания прекрасного, ни разу еще не позволив заглянуть за эту маску и увидеть вблизи таинственное лицо, волнующее, влекущее и тревожащее человечество на протяжении тысячелетий. И в этом также, очевидно, есть свой, неразгаданный пока что смысл.
* Здесь и нише «правильность» отражения сознанием реальности понимается в смысле соответствия результатов отражения объективной картине и сути процессов и явлений действительности. См.: В. И. Ленин. «Материализм и эмпириокритицизм» (Собр. соч., т. 18).
Глава вторая
МАТЕРИАЛЬНАЯ ОСНОВА КРАСОТЫ
1. Эстетическое восприятие.
Красота как отношение
2. Источник красоты
3. Красота и гармония
Демокрит иногда отвергает чувственно воспринимаемые явления и говорит, что ничто из них не является поистине, но лишь по мнению, поистине же существуют [только] атомы и пустота. А именно он говорит: «В действительности мы не воспринимаем ничего истинного, но [воспринимаем лишь] то, что изменяется и зависимости от состояния нашего тела и входящих в него оказывающих ему противодействие [истечений от вещей]».
Итак, что же такое заставляет тела казаться прекрасными, а слух признавать звуки прекрасными, каким образом, далее, прекрасно все то, что относится к душе? И прекрасно ли все благодаря одному и тому же или же одна красота в одном теле, иная — в другом?
Понятия прекрасного могут быть разными у разных людей, и, тем не менее, все согласно признают единство качеством, обязательным для предмета, полагаемого нами прекрасным.
1. ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ.
КРАСОТА КАК ОТНОШЕНИЕ
Н. Чернышевский назвал эстетическое чувство «чувством светлой радости». Это очень верно. Вернее, на наш взгляд, чем выражения «эстетическое наслаждение» или «эстетическое удовольствие». Понятия «удовольствие» и «наслаждение» по большей части употребляются в русском языке для характеристики ощущения, связанного с потреблением объекта. В обоих этих терминах присутствует некий гедонистический, потребительский оттенок.
Источник
Джордж сантаяна чувство красоты
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 277 515
- КНИГИ 654 788
- СЕРИИ 25 053
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 611 822
Р. Г. АПРЕСЯН, доктор филос. Наук (этика) В .В. БЫЧКОВ, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (ЭСТЕТИКА) П. П. ГАЙДЕНКО, ЧЛЕН-КОРРЕСПОНДЕНТ РАН (ОНТОЛОГИЯ) M. H. ГРОМОВ, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ) Т. Б. ДЛУГАЧ, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ) A. А. КАРА-МУРЗА, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ) B. А. ЛЕКТОРСКИЙ, ЧЛЕН-КОРРЕСПОНДЕНТ РАН (ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ) |Л. Н. МИТРОХИН), АКАДЕМИК РАН (ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ) Н. В. МОТРОШИЛОВА, доктор филос. наук (история философии) , ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ) А. С. ПАНАРИН В. А. ПОДОРОГА, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ) В. Н. ПОРУС, КАНДИДАТ ФИЛОС. НАУК (ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ) М. А. РОЗОВ, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ) A. М. РУТКЕВИЧ, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ 19-20 ВВ.) Е. Д. СМИРНОВА, доктор филос. наук (логика) М. Т. СТЕПАНЯНЦ, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (ВОСТОЧНЫЕ ФИЛОСОФИИ) B. И. ТОЛСТЫХ, ДОКТОР ФИЛОС. НАУК (ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ) Б. Г. ЮДИН, ЧЛЕН-КОРРЕСПОНДЕНТ РАН (ФИЛОСОФИЯ НАУКИ И ТЕХНИКИ) Научные редакторы М. С. КОВАЛЕВА, Е. И. ЛАКИРЕВА, Л. В. ЛИТВИНОВА, М. М. НОВОСЁЛОВ, доктор Филос наук, А. П. ПОЛЯКОВ, Ю. Н. ПОПОВ, А. К. РЯБОВ, В. М. СМОЛКИН Научно-вспомогательная работа Л. Н. АЛИСОВА, доктор полит, наук (руководитель), В. С. БАЕВ, Л. С. ДАВЫДОВА, кандидат ист наук, В. Д. ПОБЕРЕЖНЫЙ, кандидат юрид. наук, Н. Н. РУМЯНЦЕВА, КАНДИДАТ ЭКОН. НАУК ИЗДАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ В РЕДАКЦИИ ИНСТИТУТА ФИЛОСОФИИ РАН
НАБЕР (Nabert) Жан (27 июня 1881, Изо, Дофине — 14 октября 1960, Локтюди, Бретань) — французский философ. Получил философское образование в Лионском университете, с 1926 — доктор философии, в 1931—41 преподавал в Лицее Анри IV (на отделении подготовки к конкурсу в Эколь Нормаль); в 1944 был назначен генеральным инспектором философии, затем — директором Библиотеки В. Кузена. Набер — продолжатель традиции рефлексивной философии Декарта, Канта, Мен де Бирана и Фихте; испытал влияние этических учений Бергсона, Ланьо и Брюнсвика. В концепции Набера обоснование внутренней свободы личности и создание системы этических ценностей опирается на картезианское положение о том, что осознание индивидом себя в качестве мыслящего субъекта есть исходный принцип философствования. Рефлексивный метод Набера предполагает осуществление философского анализа в двух противоположных направлениях: с одной стороны, обращение к личному моральному опыту человека, с другой — выход за пределы сознания индивида и рассмотрение того, чем оно обусловлено. Соответственно данный метод базируется на двух принципах — самоутверждении («Я есть») и трансцендировании. Согласно Наберу, рефлексия подразумевает интерсубъективность, носит трансцендентальный (а не эмпирический) характер и преследует практическую цель — преобразование мировоззрения и поведения человека. Анализ индивидуального опыта рефлектирующего субъекта (изначальных чувств вины, краха и одиночества) данных морального сознания, результатов взаимодействия с миром и межличностной коммуникации позволяет Наберу сделать вывод о способности человека к нравственной свободе, присущем ему стремлении к трансцендированию, конституиро- вании себя в качестве морального субъекта, о наличии у него неустранимой потребности в этических ценностях и идее абсолютного. Соч.: L’Experience interieure de la liberte. P., 1924; Elements pour une ethique. P., 1943; Essai sur le mal. P., 1955; Le Desir de Dieu. P., 1966. Лит.: La philosophie religieuse de Jean Nabert. Namur, 1974; Levert P. Jean Nabert ou l’Exigence absolue. P., 1971; Naulin P. L’Itineraire de la conscience. Etude de la philosophie de Jean Nabert. P., 1963; Le probleme de Dieu dans philosophie de Jean Nabert. Clermont-Ferrand, 1980; Ricoeur P. L’acte et le signe selon J. Nabert.— «Etudes philosophiques», 1962, N 3. О. И. Мачульская
НАБЛЮДАЕМОСТИ ПРИНЦИП — предъявляемое к научной теории методологическое требование, согласно которому теория должна иметь эмпирическое обоснование ее исходных посылок и существенных логических следствий из них. Хотя термин «принцип наблюдаемости» стал общеупотребительным лишь в 20 в., в годы построения теории относительности и квантовой механики, само требование следовать принципу согласования теории с наблюдениями явно имело место и в классической науке. Уже Галилей сформулировал такой критерий приемлемости теоретических определений: «Определение. кажется нам достойным доверия преимущественно на том основании, что результаты опытов, воспринимаемые нашими чувствами, вполне соответствуют выведенным из него свойствам» (Галилей Г. Избранные труды, т. II. М., 1964, с. 239). Возражения, связанные с принятием системы Коперника, согласно которой Солнце покоится в центре планетного мира, а не движется по небесному своду, как мы это наблюдаем ежедневно, отвергаются Галилеем с помощью различения понятий видимости и реальности. Видимость — это непосредственные наблюдения отдельных явлений, в то время как реальность — это система результатов наблюдений, связанных между собой и истолкованных посредством теории. Ньютон полагал, что непосредственные наблюдения имеют большую весомость в сравнении с теоретическими построениями. В одном из писем он утверждал: «Мне кажется, что наилучший и самый верный метод в философии — сначала тщательно исследовать свойства вещей и затем уже постепенно переходить к гипотезам для объяснения их. Ибо гипотезы полезны только для объяснения свойств вещей, а не для определения свойств их, по крайней мере, поскольку свойства могут быть установлены опытами» (Ньютон И. Оптика. М, 1954, с. 320). Требование Ньютона опираться в научном знании на опытную основу можно понимать как требование следовать принципу наблюдаемости в широком смысле слова. Классическая наука представила обширный спектр истолкования принципа наблюдаемости — от опытного обоснования каждого элемента теории до требования опытной проверки лишь следствий из теоретических построений. В первых публикациях о теории относительности Эйнштейн подчеркивал необходимость наблюдательного определения основных понятий теории. Время события — это одновременное с событием показание покоящихся часов, которые находятся в месте события. «Какова длина этого стержня? Этот вопрос может иметь только один смысл: какие операции мы должны проделать, чтобы узнать, какова длина стержня» (Эйнштейн Л. Собрание научных трудов, т. 1. М., 1965, с. 182). В дальнейшем Эйнштейн был вынужден отойти от жесткой трактовки принципа наблюдаемости, что было связано с эволюцией его методологических воззрений — от открытого признания эмпирицизма он постепенно перешел к тому, что получило позднее название рационального реализма. В этой связи он стал говорить о косвенной наблюдаемости, настаивая на том, что теоретическая основа физики «все больше удаляется от данных опыта, и мысленный путь от основ к вытекающим из них теоремам, коррелирующим с чувственными опытами, становится все более трудным и длинным» (там же, т. 4, с. 226). Становление квантовой механики было связано с явным воздействием принципа наблюдаемости. Работа В. Гейзенберга по матричной механике начинается с утверждения: «Настоящая статья имеет целью установление базиса теоретической кван-
Источник