Достоевский всех скорбящих радость
«Я скажу Вам про себя, что я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных», — писал 33-летний Достоевский вскоре после выхода из Омского острога.
Достоевского называют религиозным философом, «пасхальным писателем», христианским пророком. Он был действительно глубоко верующим человеком, но всю жизнь вместе с героями своих романов искал Бога, терзался проблемами теодицеи, ставил «проклятые, вечные вопросы», без решения которых его герои не могли спокойно жить. «Существование Бога — главный вопрос, которым я всю свою жизнь мучился, сознательно и неосознанно». Нравственность человека, по Достоевскому, определяется выбором ответа на этот главный вопрос. Если Бога нет — нет смысла в жизни. Развивая это утверждение, герои-идеологи главных романов писателя приходят к убийственной формуле «все позволено»: «лущить старушек», издеваться над детьми, убивать отцов. Но, идя по этому пути, человек все больше утрачивает смысл существования. Отрицание Бога, «вседозволенность» ведут к полному опустошению, самоубийству. Другой выбор — признание Бога — не поддается логическому обоснованию. Точный математический расчет Раскольникова: старушка вредна, смерть ее принесет другим пользу — бездушен и сомнителен. Глубокая, простая вера в Бога Сонечки — истинна и безусловна. «Надо веровать, устремляться к невидимому Богу, но и почитать его на земле простым сродным обычаем. Мне могут сказать, что такая вера слепа и наивна, а я отвечу, что вера такой и быть должна», — считал писатель.
В тяжелые минуты жизни он обращался к Библии. Особенно любил Книгу Иова и часто перечитывал историю его страданий. С раннего детства потрясенный великой силой этого мученика, внутренне проживая его духовный опыт, в зрелом возрасте Достоевский записал: «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, — есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания. Человек не родится для счастья. Человек заслуживает свое счастье, и всегда страданием…»
Достоевский советовал читать Библию детям с трех лет, убежденный в том, что «дети понимают все, как взрослые». Своих детей он часто брал с собой в церковь, объясняя суть происходящего на службе. Каждый вечер он читал вместе с ними молитвы. Что значили в жизни Достоевского церкви и иконы, какие церкви и иконы он любил, как связаны они с его жизнью, как влияли эти «материальные» проявления божественного на его творчество — на эти вопросы попытались ответить организаторы выставки «Храмы и иконы в жизни и творчестве Ф.М. Достоевского», открывшейся 8 ноября в петербургском Музее Достоевского при участии Русского музея, Музея истории города и Российской национальной библиотеки. Имя Достоевского обычно ассоциируется с Петербургом — он действительно прожил в этом городе большую часть своей творческой жизни. Но детство и юность его прошли в Москве, десять лет он отбывал каторгу и ссылку в Сибири, около шести — провел за границей. География мест, связанных с Достоевским, насчитывает около 50 городов. Везде, где были православные церкви, он посещал их. Список церквей, связанных с именем писателя, достаточно велик. Выставка в музее состоит из литографий и гравюр середины и второй половины XIX века. Не удалось найти литографии некоторых провинциальных и европейских церквей. Определены пока не все сюжеты икон, упоминающихся в его произведениях. В выставочном зале музея представлено 25 храмов и 15 икон. Полный вариант выставки будет развернут в мультимедийном альбоме с тем же названием, созданием которого в настоящее время занимается Музей Достоевского. В этом альбоме будут представлены не только православные церкви и иконы, но и европейские соборы, которыми восхищался Достоевский, и религиозная живопись, о которой он писал. К открытию выставки подготовлен демонстратор будущего виртуального альбома — 20 изображений церквей с подробным комментарием. Уникальный экспонат открывшейся выставки, единственный датируемый не XIX веком, а 2000 годом, — рисунок художника Бориса Костыгова, на котором изображены 27 видов на церкви Петербурга из окон квартир Достоевского. Почти все 20 адресов писателя в Петербурге находились в домах напротив церквей или соборов. Впервые все эти храмы представлены на одном листе. Художник реконструировал церкви, уничтоженные в советское время; дал возможность представить нам то, что видел Достоевский из окон Инженерного замка; какой вид открывался от Алексеевского равелина, в который Достоевский был заключен как участник общества Петрашевского…
Событием для музея можно назвать и приобретение в этом году редкой литографии очень важной в жизни писателя церкви Введения во храм Божией Матери. Эта церковь была снесена в 1933 году. Находилась она напротив Витебского вокзала и была хорошо видна с Семеновского плаца. 22 декабря 1849 г., стоя на плацу вместе с другими петрашевцами и ожидая исполнения смертного приговора «расстрелянием», Достоевский смотрел на купола Введенской церкви. Через 20 лет он описал эти минуты ожидания смерти в романе «Идиот» устами князя Мышкина: «Невдалеке была церковь, и вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от нее сверкавшие, оторваться не мог от лучей: ему казалось, что эти лучи — его новая природа, что он чрез три минуты как-нибудь сольется с ними…»
Возможно, сильное эмоциональное потрясение, испытанное им на Семеновском плацу перед Введенской церковью, стало причиной того, что он всегда снимал потом свои квартиры так, чтобы из их окон видны были купола церквей.
Знаменательно, что литография Введенской церкви, которую музей давно искал, была куплена в букинистическом магазине, находящемся в доме, где в XIX веке была известная кондитерская Вольфа и Беранже, в которой в 1847 г. Достоевский познакомился с Петрашевским и после этого начал посещать его «пятницы». Фантастический город Достоевского продолжает поражать своими неслучайными совпадениями.
Странное совпадение было связано в жизни Достоевского с Исаакиевским собором. В 1847—1849 гг. Достоевский жил в доме Шиля на Вознесенском проспекте напротив собора. 23 апреля 1849 г. ночью он был здесь арестован и через восемь месяцев отправлен в Сибирь. Этот адрес стал его последним петербургским адресом «докаторжного» периода. В конце 1859 г., перед самым возвращением Достоевского в Петербург из ссылки, возле Исаакиевского собора был установлен памятник Николаю I, по воле которого Достоевский оказался на каторге. Вероятно, мрачные воспоминания об этом петербургском адресе отразились в нелюбви писателя к Исаакиевскому собору: «Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы…»
На выставке можно увидеть московские храмы, которые посещал Достоевский в детстве и позже, приезжая из Петербурга: в церкви Свв. Апп. Петра и Павла при Мариинской больнице для бедных его крестили, Успения Божией Матери на Покровке — был любимым храмом писателя, в Страстном монастыре проводились торжества, связанные с Пушкинским праздником в 1880 г., в которых Достоевский был одним из главных участников.
Одним из важнейших событий духовной жизни Достоевского была поездка в Оптину пустынь в июне 1878 года. Эта поездка была вызвана личными переживаниями после смерти младшего сына Алеши. Впечатления от паломничества в Оптину пустынь во многом определили творческие идеи и многие художественные детали романа «Братья Карамазовы». С другим романом связана церковь Рождества Богородицы в Твери, где Достоевский провел четыре месяца, ожидая окончательной амнистии и разрешения на возвращение в Петербург. В Твери разыгрываются страшные события романа «Бесы», с церковью Рождества Богородицы связан эпизод ограбления церкви и осквернения иконы Божией Матери. Особое значение в петербургской жизни писателя имела церковь Владимирской иконы Божией Матери. В 1845—1846 и 1878−1881 гг. он жил рядом с ней, из окон своего последнего кабинета в квартире по Кузнечному переулку смотрел на ее купола, часто посещал этот храм с детьми в воскресные и праздничные дни. Нищие на паперти храма хорошо знали немолодого, сутуловатого прихожанина, который никогда не забывал оделять их монетами. В этой церкви служил духовник Достоевского, отсюда он пришел для последней исповеди перед кончиной Федора Михайловича, и принес Святые Дары для последнего, предсмертного причастия.
Последний храм, теперь, может быть, самый главный из всех, связанных с его именем, — Александро-Невская лавра. Здесь, на Тихвинском кладбище, 1 февраля 1881 г. был погребен Ф.М. Достоевский.
Среди икон, представленных на выставке, нет принадлежавших Достоевскому. В музее хранится лишь одна икона Достоевского — «Богоматерь всех скорбящих радость», которая находится в кабинете писателя. На выставке представлены иконы, сюжеты которых описаны близкими писателя и связаны с его жизнью, и те, сюжеты которых восстановлены по описаниям в романах Достоевского. Икона Успение стояла в изголовье гроба Достоевского, иконой Спас Вседержитель мать писателя благословила детей перед смертью, перед образом Казанской Божией Матери Достоевский молился в Казанском соборе.
Выставка открыта до 1 декабря.
Санкт-Петербург
Источник
Старая Русса, город Достоевского
Этот старинный город на Новгородчине хранит память о некогда жившем в нем и создававшем здесь свои шедевры великом писателе.
Этот старинный город на Новгородчине хранит память о некогда жившем в нем и создававшем здесь свои шедевры великом писателе.*
Об авторе. Галина Евгеньевна Лебедина живет в Санкт-Петербурге. Окончила Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет по специальности социальная педагогика. В настоящее время — руководитель изостудии.
Небольшой, уютный уездный город словно спрятался в Новгородских землях, скромно, как некий старец-молитвенник скрывается от глаз людских.
…Старую Руссу мы полюбили, читая дневники жены великого писателя Анны Григорьевны Достоевской. «…Мы очень полюбили Старую Руссу… Но кроме самого города мы полюбили и дачу Гриббе… Дача г-на Гриббе была не городской дом, а скорее представляла собою помещичью усадьбу, с большим тенистым садом, огородом, сараями, погребом и пр. Особенно ценил в ней Федор Михайлович отличную русскую баню, находившуюся в саду, которою он, не беря ванн, часто пользовался», — пишет Анна Григорьевна.
Дача стояла на берегу реки, обсаженной громадными вязами, посадки еще аракчеевских времен.
Несколько лет подряд мы ездили в Руссу именно благодаря Федору Михайловичу.
Любили прогуливаться по старой булыжной мостовой, сохранившейся чудом. Любили идти вдоль реки по земле: то по спускающимся к реке тропам, то среди прячущихся в зарослях прибрежных кустов. И знали: здесь бродил великий писатель. Эта первозданная набережная сохранялась в ее нетронутой красоте, такой, какой знал ее Достоевский. Заповедные места! Георгий Ива-нович Смирнов, вдохновленный литературным подвигом Достоевского, много сделал для сохранения этой заповедной Руси. Сражался, можно сказать, до клочка, до пяди земли, за то, что принадлежало памяти писателя. Но мы Смирнова не знали, просто восстанавливаем его образ из воспоминаний других людей, близко знавших его. Он умер. Нам посчастливилось познакомиться с продолжателем его дела Верой Ивановной Богдановой. Познакомились мы с ней в самый первый наш приезд. Мы побывали у нее в гостях и были тронуты ее теплым приемом, а также получили в подарок незабываемое вкусное варенье из апельсинов.
На мой вопрос, как она пришла к вере, Вера Ивановна ответила просто:
— С самого раннего детства я была верующей. У нас вся деревня была верующей.
Вера Ивановна родилась в деревне, в самой глубинке Батецкого района Новгородской области, что в восемнадцати километрах от Луги.
Свято-Троицкий храм в Старой Руссе.
— В нашей деревне стояло два храма. Деревня была разделена на две части и принадлежала двум помещикам, и каждый из них построил для своих крестьян храм. Один храм был Никольский, а другой в честь святого Димитрия Солунского, куда мы и ходили всей семьей, там, на кладбище возле храма, наши все родные похоронены.
— Слышали ли вы про потаенную Русь? — в свою очередь задала вопрос Вера Ивановна и сама ответила: — Россия, которая веру сохранила, обряды сохранила, верность Богу сохранила.
Когда в 1962 году приехали закрывать собор в селе Городня, это было при Хрущеве, собрали все иконы и свезли в баню, для сжигания. Мама пришла домой и плакала.
И долгое время мы думали, что иконы сожгли, и горевали от этого, но через несколько десятков лет, когда в храме вновь возобновились службы, в 1993 году иконы вернулись.
Мы удивленно посмотрели на Веру Ивановну. Она улыбнулась:
— Мы тоже думали, что они сгорели, но истопник, которому было поручено их сжечь, вместо этого раздал людям. И вот эти люди стали их приносить обратно в храм.
— В Руссу мы приехали вместе с мужем, оба учителя — он математики, а я литературы, устроилась на работу в краеведческий музей, — стала рассказывать Вера Ивановна, — в это время Георгий Иванович Смирнов восстанавливал музей Достоевского.
— В музее должна вестись научная работа, иначе это не настоящий музей, — считает Вера Ивановна. — Сердце должно трепетать от подлинности, пусть даже экспонаты и не принадлежали тому, кому посвящен музей, но они должен принадлежать его эпохе. На каждый экспонат должно быть свое «досье».
Из соседней комнаты вышел черный грациозный кот, он испытующе оглядел нас — всё ли в порядке? — и после миролюбиво потерся о ноги, не спуская преданных глаз со своей хозяйки.
— Ну что, пришел проверить? — засмеялась Вера Ивановна.
— Красавец, — сказала я в одобрение коту.
— Мы нашли кота на помойке и первое время выкармливали из шприца, — открыла нам историю его появления у них хозяйка.
Кот деликатно удалился, и мы продолжили разговор.
— Как изменилась ваша жизнь, когда вы так тесно соприкоснулись с жизнью Достоевского?
Вера Ивановна не сразу ответила на этот вопрос. Немного подумав, произнесла:
— Как Достоевский повлиял? Я стала тоньше чувствовать своих детей. (Детей у Веры Ивановны трое.) Стала их больше понимать, чувствовать острее их боль, когда читала в «Братьях Карамазовых» об Ильюшеньке. «Детками душа лечится», «Дети даны нам для умиления», — процитировала она любимого писателя.
— Все дети похожи на Бога, всем улыбаются, всех любят и смотрят на мир и на людей доверчиво, но почему же так скоро некоторые из них вырастают в тиранов? — спросил мой муж Геннадий.
— Мы в этом виноваты, мы, — вздохнула Вера Ивановна. — Знаете ли вы любимую молитву Достоевского? «Все упование на Тя возлагаю, Матерь Божия, сохрани мя под кровом Твоим». Каждый вечер он приходил к своим деткам, читал над ними эту молитву и на ночь благословлял их.
— Чем для Достоевского была Старая Русса?
— Старая Русса — это его дом, — чуть ли не воскликнула Вера Ивановна. — В самом глубоком смысле дом, и сад, и почва, и земля. Это единственное место, которое ему принадлежало, место, где он имел свое. Дом, в котором его любили, ждали. Дом с садом. Саду Достоевский придавал огромное значение. Он считал, что если у человека есть земля, то он участвует в управлении государством. Он переживал, чтобы его дети не выросли «стрюцкими». «Стрюцкий», по мнению Достоевского, — это человек без земли, без корней, которому нечем дорожить. И писал в дневнике: «Человечество обновится в саду, садом выправится».
— Общение с землей облагораживает, работа на земле — оживляющий труд, — добавила Вера Ивановна
«Мужу нравился наш тенистый сад, и большой мощеный двор, по которому он совершал необходимые для здоровья прогулки в дождливые дни, когда весь город утопал в грязи и ходить по немощеным улицам было невозможно. Но особенно нравились нам обоим небольшие, но удобно расположенные комнаты дачи, с их старинною, тяжелою, красного дерева мебелью и обстановкой, в которых нам так тепло и уютно жилось. К тому же мысль о том, что здесь родился наш милый Алеша, заставляла нас считать дом чем-то родным», — писала Анна Григорьевна.
Анна Григорьевна и Федор Михайлович боялись потерять свой «излюбленный уголок». И случилось так, что наследница имения решила продать дом и запросила за него тысячу рублей. По тем временам это была большая сумма, и таких денег у семейной четы не было. Тогда Анна Григорьевна попросила своего брата, Ивана Григорьевича Сниткина, купить дом на свое имя, с тем чтобы перепродать его им, когда деньги появятся.
«Брат мой исполнил мою просьбу и купил дом, а я уже после смерти мужа купила у брата дом на свое имя. Благодаря этой покупке у нас, по словам мужа, «образовалось свое гнездо», куда мы с радостью ехали раннею весною и откуда так не хотелось нам уезжать позднею осенью. Федор Михайлович считал нашу старорусскую дачу местом своего физического и нравственного покоя и, помню, чтение любимых и интересных книг всегда откладывал до приезда в Руссу, где желаемое им уединение сравнительно редко нарушалось праздными посетителями», — пишет Анна Достоевская в своих воспоминаниях.
Мы, заглянув к Вере Ивановне «на минуточку», проговорили с ней два часа. Поэтому нам пришлось все же попрощаться с ней, чтобы дать ей покой.
— Покой, — сказала Вера Ивановна, — это когда живешь в согласии с Богом. Чем больше я живу, тем больше убеждаюсь, что совершенен один Бог, поэтому на земле без Бога ничего совершенного построить нельзя. У Бога главное — любовь.
— Можно ли считать Достоевского христианским писателем? — спросил Геннадий.
— Достоевский христианский писатель, больше того — Православный.
…До сих пор стоит у меня перед глазами образ красивой русской женщины с добрыми морщинками возле глаз и светлыми спрятанными под косынку волосами. Образ Веры Ивановны для меня стал образом той потаенной Руси, богатой талантами, богатой верой, и безстрашной ее исповедницей.
Долго гуляли по Руссе, хотелось «переварить», осмыслить то новое, что услышали. Надо сказать, что Русса — город садов: зашел во двор, а там сад яблоневый. Однажды гуляли по окраине города, и улица завела нас в тупик. Оказалось, что это был сад. Можно сказать, сад этот был народный, говорили, что раньше на этом месте был интернат для детей. Кто им владел до этого, мне неизвестно. В августе можно было увидеть бабушек с корзинками, мальчишек, сбивавших палками яблоки. Приезжая в Руссу, мы всегда первым делом посещали этот сад. Радовались его доступности и красоте. В нем росли яблони разных видов. Мы бродили по саду и пробовали яблоки всех сортов.
Дошли до реки Полисть, прошли по Живому мосту и оттуда залюбовались берегами реки, Воскресенским собором, отражавшимся, как в зеркале, в неторопливой и безмятежной реке. Всё как раньше — чарующий закат, обаяние старины, но территория «нашего сада» выкуплена, сам сад наполовину вырублен и вдоль берега, ведущего к дому писателя, проложена дорога из кирпича.
— Понравилось бы Федору Михайловичу гулять по дороге, закованной в асфальт? — задумчиво спрашивал муж, увидев это творение рук человеческих.
Амвросий Оптинский некогда сказал мудрые слова: «Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть одной точкой касается земли, а остальным стремится вверх; а мы как заляжем, так и встать не можем».
Как бы нам вот так научиться жить, чтобы, даже касаясь земли, мы бы ей не вредили, не портили ее красоту…
Старорусская икона Божией Матери
Неудивительно, что к этой святыне в Старой Руссе, особенно почитаемой рушанами, привел нас Ф.М. Достоевский. Георгиевская церковь, в которой находится эта святыня — чудотворная икона Божией Матери, именуемая «Старорусской», — высится неподалеку от дома, который снимали семья Достоевских. В самый первый приезд в Старую Руссу, в 1872 году, они остановились в доме священника Румянцева, служившего в этой церкви. Вот как пишет Анна Григорьевна: «Наконец, в три часа дня, пароход подошел к пристани. Мы забрали свои вещи, сели на линейки и отправились разыскивать нанятую для нас…дачу священника Румянцева. Впрочем, разыскивать долго не пришлось: только что мы завернули с набережной реки Перерытицы в Пятницкую улицу, как извозчик мне сказал: «А вон и батюшка стоит у ворот, видно, вас дожидается». Действительно, зная, что мы приедем около 15 мая, священник и его семья поджидали нас и теперь сидели и стояли у ворот. Все они нас радостно приветствовали, и мы сразу почувствовали, что попали к хорошим людям. Батюшка, поздоровавшись с ехавшим на первом извозчике моим мужем, подошел ко второму, на котором я сидела с Федей на руках, и вот мой мальчуган, довольно дикий и ни к кому не шедший на руки, очень дружелюбно потянулся к батюшке, сорвал с него широкополую шляпу и бросил ее на землю. Все мы рассмеялись, и с этой минуты началась дружба Федора Михайловича и моя с отцом Иоанном Румянцевым и его почтенной женой, Екатериной Петровной, длившаяся десятки лет и закончившаяся только с смертью этих достойных людей»
Старорусская икона Божией Матери.
Георгиевская церковь стоит на одноименной улице. Улица Георгиевская находится недалеко от соборной площади города. И если идти от центра площади, то маршрут будет пролегать мимо невысоких городских домов, похожих на белую пастилу. А если идти от дома Достоевских, то справа и слева будут окружать вас уютные деревянные деревенские домики, тесно прижатые друг к другу заборами. Вдоль улицы высажены кусты калины. Именно по этой улице шел Дмитрий Карамазов: » Калина, ягоды, какие красные!» прошептал он, не зная зачем».
Мы остановились у ворот церкви, у которых сидели местные бедные люди, жители города. Это единственный храм в городе, где мы увидели людей с протянутой рукой. Подумалось, что это, наверное, Провидение именно здесь и сохранило их. «Когда у моего мужа не найдется мелочи, а попросили у него вблизи нашего подъезда, то он приводил нищих к нам на квартиру и здесь выдавал деньги». (А. Достоевская, «Воспоминания»)
Дочь Достоевского, Любовь Федоровна, вспоминает, что Достоевский «подавал всем бедным, встречавшимся на его пути, и никогда не мог отказать в деньгах, если кто-нибудь говорил ему о своем несчастье и просил помощи».
Миновав нищих, насовав в их протянутые руки сладости, мы вошли в храм. Теперь пишу и думаю, что если перед дверями рая окажутся стоящие нищие, убогие больные, бедные. — попадем ли в рай, минуя их?
В храме готовились к празднику Успения. На деревянном полу была выстелена дорожка из травы и цветов до алтаря и возле Старорусской иконы. Старорусская икона впечатляет не только размерами ( 278 см высота и 202 см ширина), но и уникальной историей. Икона была принесена когда-то в Старую Руссу из Греции, из города Ольвиополя.
Предание гласит, что, когда в 1570 году в Тихвине случилось моровое поветрие, то жители города просили позаимствовать чудотворную икону. Крестным ходом тихвинцы обошли город и на руках внесли его в Успенскую церковь Тихвинского монастыря. Мор прекратился.
…С возвращением иконы тихвинцы не торопились, а вскоре и совсем отказались ее вернуть. И только в 1787 удалось получить лишь список чудотворной иконы. Староста Воскресенского собора Илья Петрович Красильников сам поехал в Тихвин, и когда икону в очередной раз отказались вернуть, тогда по его заказу тихвинские живописцы скопировали Старорусскую икону «мера в меру». В 1788 году рушане встретили образ, который стал главною святынею Воскресенского собора города Старой Руссы. Несмотря на то, что этот список неоднократно являл чудотворную силу, исцеляя физические и душевные болезни, жители не оставляли надежды вернуть старинный Образ. Радостное событие случилось в правление Императора Александра III, который распорядился утвердить положительно прошение рушан. Желая достойно проститься со святыней, хранившей их город триста лет, тихвинцы обнесли чудотворную икону с крестным ходом вокруг Тихвина. А Старая Русса готовилась достойно ее встретить! День 18 сентября стал для Старой Руссы знаменательным событием. Такого стечения духовенства и богомольцев Старая Русса давно не видела. Колокольным звоном, который сливался с голосами множества певчих, встречали икону. Богослужение окончилось лишь к трем часам дня. А звон колоколов не утихал в монастыре целый день. Радуйся, райских дверей отверзение! (из Акафиста Пресвятой Богородице и Приснодеве Марии)
Святыня вернулась на родную землю, а в Тихвине остался точный список. Долгожданное возвращение произошло к всеобщей радости горожан. Но оказалось, что святые лики на иконах расположены по-разному. Лик Богородицы кротко обращен на каждого приходящего к Ее образу. На левой руке изображен Ее Божественный Младенец, но лик Его обращен от Нее в сторону. В монастыре на иконе Младенец так же покоится на левой руке Богоматери, но лик Его обращен на этом образе к Ней.
До сих пор это различие объяснить не могут. Многие толкуют по-разному, о том, что стало причиной того что Младенец «отвернулся». Одна из версий, была такова: Младенец скорбит о грехах людских. Другие считали, что Он отвернулся в сторону при виде порочной жизни жителей города. Возможно и то, что, восстанавливая потемневший от времени Образ, иконописцы изменили положение лика. Но не исключали и чудесное преображение иконы.
После революции происходит изъятие церковных ценностей. В городском соборе открывается музей, куда переноситься Старорусская икона и где хранился список иконы, сделанный И.П. Красильниковым. В 1941 году во время оккупации икона исчезла, а инкрустированная драгоценными камнями серебряная риза, украшавшая Старорусскую икону Божией Матери, чудом уцелела. Сейчас в Георгиевской церкви чтится список чудотворной иконы. Это краткая история чудотворного Образа, который является самым почитаемым в городе. Перед Ним склонялся в поклоне великий писатель, когда приходил на Литургию.
Когда впервые входишь в храм, удивляешься не столько расписным сводам и обилию древних образов, сколько самой атмосфере. Кажется, что этот старинный храм так и остановился в том времени прошлого века. Поскрипывает деревянный настил под ногами, горят свечи на старинном массивном подсвечнике возле Старорусской иконы. Очи Богородицы глядят безстрастно. Ее молчание — молитва. Она Сама молитва! И Она присутствует не где-то в ином измерении, а здесь! И от этого становится и страшно и спокойно одновременно. Бабушки, прислуживающие в храме, отличались неспешностью, Все делалось неторопливо и спокойно. Нам вообще казалось, что в городе другое временно́е измерение. Они охотно показали нам место, где молился Достоевский. Всю Литургию обычно он стоял пред иконой Всех скорбящих Радость. Надо сказать, что образ Богородицы Всех скорбящих Радость был его любимой иконой. По словам жены, он любил молиться «в тиши, без свидетелей». «Я не пошла за ним, и только полчаса спустя отыскала его в уголке собора, до того погруженного в молитвенное и умиленное настроение, что в первое мгновение он меня не признал», — пишет Анна Достоевская. Врач писателя, Степан Дмитриевич Яновский, писал, что «вернейшее лекарство у него всегда была молитва».
— А эту икону подарил сам святой Иоанн Кронштадтский, — сообщила сидевшая в уголочке на стуле прихожанка преклонных лет. Я подошла к темному углу под низким сводом и, посветив свечей, прочла дарственную запись на Смоленской иконе Божией Матери.
— Икона наша Старорусская — чудотворная, — продолжала говорить, медленно произнося каждое слово, старушка. — Она Заступница наша, она нас и воспитывает и исцеляет, — тут бабушка вздохнула. — У каждого свои болезни то ведь.
— Видите, Младенец как бы отвернулся от Богоматери, — так же тихо и медленно произнесла она. — Все-то думают, что Он отвернулся, а это Он к нам повернулся, к нам обращен.
Мы посмотрели на икону — и нам показалось, что всё движение Богородицы на иконе направлено навстречу людям. Она как бы говорит: «Что скажет Он вам, то сделайте» (Ин. 2,5).
Началась, праздничная служба, и мы уже не смели отвлекать старушку расспросами.
* 11 ноября (н. ст.) — день рождения великого писателя Федора Михайловича Достоевского, он родился 30 октября (11 ноября) 1821 г. Этому памятному дню мы посвящаем эту публикацию.
Источник