Россиянку судят за старые мемы во «ВКонтакте». Страх и ненависть в истории от первого лица из Барнаула
Девушка из Барнаула Мария Мотузная рассказала, что её судят за экстремизм и оскорбление чувств верующих из-за сохранённых в старом аккаунте во «ВКонтакте» мемов про религию с изображением Иисуса Христа и священнослужителей, а также фотографии, уничижающие представителей негроидной расы. По словам девушки, сотрудники полиции запугивали её реальным судебным сроком, а в качестве свидетелей по делу выступили подружки-студентки с факультета уголовного права местного вуза.
19 июля 2018 года журналист НТВ и ведущий передачи «Место встречи» Андрей Норкин написал заявление в Следственный комитет на суперзвезду YouTube Данилу Поперечного за стендап о религии, с которым блогер выступал ещё в 2017 году. Журналист убеждён, что рассуждения Поперечного о православии — не что иное, как экстремизм и диверсия против молодёжи.
Не прошло и недели, как сам Поперечный в своём твиттере обратил внимание на другую историю, связанную с 282-ой («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») и 148-ой статьями («Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий», он же закон о защите чувств верующих) Уголовного кодекса.
Почитайте тред, как по статье за экстремизм подминают обычных растерянных людей за бестолковый пустяк
Автор треда — 23-летняя Мария Мотузная из Барнаула. И да, её совсем скоро ждёт судебное разбирательство. Но началось всё, по словам девушки, ещё в начале мая 2018 года. Именно тем утром в дверь к девушке постучались.
Это произошло почти 3 месяца назад, 08.05.2018, рано утром, около 8 утра, ко мне в квартиру вломились 6 человек: Следователь, три опера и двое понятых. Мне в лицо ткнули бумажку с постановлением на обыск.
Спросонья я разглядела там лишь две строки: ID моей старой страницы вк и формулировку: унижение негроидной расы. Естественно, я решила, что это шутка. Но когда у меня забрали телефон и начали обыск, я побледнела.
Как рассказывает Мария, её привезли в так называемый Центр «Э» (Главное управление по противодействию экстремизму МВД России — прим. Medialeaks), где потребовали признаться в содеянном.
Усадив меня за стол, разговор начали с фразы «Ну, признавайся». Я опешила. И тут опер включил комп и открыт файл, где скрины картинок из альбома моей старой страницы. Серьезно, ******* картинок. Про священников, негров (к слову, альбом не был посвящён им, картинки были разные)
Мне стали говорить, что сохраняя картинки я оскорбляла людей, что я должна признаться. Я смеялась только первые минут 15. Когда мне стало говорить, что до меня девочка так же *********** и уехала на 3 года, стало не по себе. Требовали признания, обещая общественные работы.
В подтверждение своих слов девушка приводит примеры картинок, ставших материалами уголовного дела. Мы не будем их публиковать, но приведём несколько примеров описания мемов, вошедших в материалы дела.
Изображение священнослужителя, сопровождающееся надписью: «А вы тоже в детстве мечтали стать бизнесменом?»
Изображение крестного хода, который идёт по грязной дороге с лужами, сопровождающееся текстом: «Две главные беды России».
Скомпонованное изображение курящего человека, напоминающего Иисуса Христа и пускающего сигаретный дым через отверстия в ладони.
Прикрепляет Мотузная и итоговые выводы лингвистических экспертиз, проведённых по этим картинкам. Как следует из заключений экспертов, изображения курящего через руку Иисуса Христа и мем «Две главные беды России» имеют «лингвистические, психологические и религиоведческие признаки выражения неуважения к обществу в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Также часть не представленных на фото картинок «унижает представителей негроидной расы».
Помимо мемов с религией и темнокожими, у девушки нашли и нацистскую символику.
А ещё в результате осмотра моего ПК написали, что нашли изображения свастики и Гитлера. Это ложь, такого у меня не было, я никогда не была фашисткой и такое не сохраняла себе
Мария рассказывает, что, испугавшись, она признала свою вину.
В общем, моей главной ошибкой был испуг, и растерянность. Меня пугали тюрьмой сроком до 5 лет, плюс я не знала, что мне выменяют. Мне говорили лишь об оскорблении чувств верующих, умалчивая про экстремизм.Я подписала признание, мол, *****, православные, простите!
Дальше — хуже.
После допроса мне дали все подписать,в том числе подсписку о невыезде. Напоминаю, это все из-за пары-тройки смешных КАРТИНОК. Следователь и адвокат (эта **** не сделала ничего, чтобы помочь мне, молча все подмахнула, благодаря таким карманным адвокатам, стольким людям просто *****)
Меня попросили остаться) самый суровый опер задал вопрос: «Маш, вот сейчас без протоколов, ты скажи честно, как к приезжим относишься?»
Я подумала, ха, я конечно наивная лань, но не настолько же. Сказала что **********. Меня отпустили.
Адвоката девушка наняла только сейчас, однако к этому моменту из-за подозрений в экстремистской деятельности у неё заблокированы все банковские карты.
Я потеряла время, адвокат нанят лишь сейчас, мною все было подписано, чтобы меня не трогали и не следили и я спокойно могла уехать. А теперь я в жопе. У меня уже заблокированы все Карты, как у снабженца террористов
То есть серьёзно, так и сказали: «в связи со спонсирование терроризма»
Сейчас сижу и жду суда, не знаю что будет, но я всем своим существом ненавижу это государство, полицию и всю эту гниль. И искренне верю, что вам, ****, недолго осталось ********.
Отдельно Мария отмечает показания свидетелей, написанные абсолютно идентичным образом, как утверждает девушка, двумя подругами, которые учатся на уголовном праве в местном вузе.
Показания свидетелей. Кого оскорбили и кто донёс в отдел по борьбе с экстремизмом. Кстати, две лучшие подружки. Учатся на уголовке. Случайность, наверное. Спойлер: все как под копирку.
Заседание суда по делу Марии Мотузной назначено на 6 августа 2018 года.
Пришла в суд, заседание назначено на 06.08.2018
До меня повестку забирали за разбой. И я. За картинки.
Я до сих пор не верю, хоть убей.
Ну хоть судья мужчина, спасибо и на этом )
Мария рассказала Medialeaks, что ни она, ни её адвокат не рассчитывают на оправдательный приговор, однако всё равно будут подавать апелляцию.
Сейчас я жду суда, он назначен на 6 августа. Адвокат, как и я, понимает, что обвинительный приговор будет 100 процентов. Мы думаем лишь обжаловать и тянуть дело, так как этой осенью за истечением сроков давности отвалится оскорбление чувств верующих.
Кстати, Марию Мотузную уже сейчас можно найти в списке действующих террористов и экстремистов Росинформмониторинга.
Совсем недавно за оскорбление чувств верующих осудили блогера Илью Мэддисона. Виной тому стало старое видео со стендапа, в котором он шутит про Коран. И такой итог — далеко не худший вариант развития событий, который мог бы с ним случиться.
Впрочем, иногда, чтобы задеть чьи-то религиозные чувства, достаточно просто любить баню. Точнее, париться в ней с вениками. Именно они и оскорбили религиозное мироощущение жительницы Алтая.
Источник
Не инструмент репрессий. Как судят за оскорбление чувств верующих
«Худший прогноз не оправдался, однако свобода выражения и право на насмешку по-прежнему не гарантированы». К такому выводу пришли эксперты Международной правозащитной группы «Агора», опубликовавшие доклад (полный текст, pdf) о практическом применении в России статьи об оскорблении чувств верующих.
Поправки в 148-ю статью УК РФ, которые установили наказание до двух лет лишения свободы за оскорбление чувств верующих, внесли летом 2013 года, вскоре после начала дела Pussy Riot. Тогда трех девушек за панк-молебен «Богородица, Путина прогони» в храме Христа Спасителя в Москве обвинили в хулиганстве, однако это только подогрело дискуссии о необходимости наказания за критику церкви.
Доклад «Агоры» – первая попытка проанализировать практику уголовных дел по 148-й статье УК РФ. Как пишут авторы исследования со ссылкой на статистику судебного департамента, с 2014 года в России было вынесено 27 приговоров за оскорбление чувств верующих. Наибольшее число осужденных пришлось на 2017 год – 10, в 2018-м их было 8. При этом, в основном, по наблюдениям «Агоры», судят за перепосты картинок в Интернете и за слова, написанные в сети.
Юрист «Агоры», автор доклада Дамир Гайнутдинов в интервью Радио Свобода рассказал подробнее о том, почему возникла необходимость проанализировать применение этой статьи и почему не стоит ожидать ее декриминализации:
– Мы этой темой занимались довольно давно, у нас в производстве были дела об оскорблении чувств верующих, были дела, связанные с религией. С точки зрения анализа практики применения, мне не удалось найти в свободном доступе никаких материалов на эту тему, а было интересно посмотреть, потому что довольно много времени уже прошло с поправок в Уголовный кодекс. Было ощущение, что пик применения этой статьи прошел, и как будто на спад пошла практика. Мы решили проверить, так ли это действительно. Я начал искать все материалы дел по 148-й. И то, что удалось найти, мы обобщили в одном документе и свели вместе.
– Подтвердилась ли гипотеза о том, что пик прошел? Можно ли говорить о либерализации?
– Не совсем так. Речь не идет о том, что 148-я статья стала применяться мягче, потому что статистика этого не подтверждает. По данным Судебного департамента, по этой статье до конца 2018 года было 27 приговоров. Но сама 148-я статья направила практику от развилки, которая началась с дела Pussy Riot, по более мягкому варианту. То есть то, что изначально подавалось обществу как ужесточение, по сути, обернулось смягчением практики. А количество приговоров с тех пор, как в 2016 году начался рост, – 6, в 2017 – 10, в 2018 – 8 – не такое большое, чтобы делать выводы о какой-то динамике. Эта статья не стала массовой, и она не стала инструментом репрессий, как ожидалось.
– Судя по статистике, которую вы публикуете в докладе, наибольшее число приговоров – десять – суды вынесли в 2017 году. Этому есть какое-то объяснение, или это просто случайность?
– Судя по всему, это действительно случайность. На самом деле, за несколькими исключениями, это, в основном, дела проходные, не суперрезонансные, если не считать дело Соколовского, которому вменили явно в довесок, потому что могли. Я не могу сказать, что в 2017 году была какая-то кампания по защите чувств верующих.
– Если говорить в целом об этих делах, что можно о них сказать? Может быть, можно выделить какие-то наиболее абсурдные?
– Мне кажется, они все довольно странные, судя по описанию фабулы. Показательна история Виктора Краснова в Ставрополе о том, что «Бога нет»: в фабулу дела вошла эта фраза. А речь там шла о дискуссии «ВКонтакте» по поводу роли женщины, в которую включились активно несколько граждан, которые продвигали традиционные ценности. Краснов возразил им с точки зрения атеиста. Понятно, что в таких дискуссиях люди, как правило, выражения не выбирают, и стороны довольно резко в отношении друг друга высказывались. Эта история показательна с той точки зрения, что бытовой разговор нескольких человек, оказавшись в Интернете, сделал возможным применение статьи Уголовного кодекса. Когда те же самые разговоры ведутся на лавочке во дворе, ничем не заканчиваются. Из них всех, пожалуй, буквально 2–3 эпизода, когда речь шла о каких-то активных действиях в отношении почитаемых каких-то объектов. В Калмыкии было дело о хулиганских действиях в буддистском храме, в Кировской области – об осквернении Поклонного креста на въезде в город, к которому местные жители приколотили чучело, и, пожалуй, все.
А все остальное практически – это Интернет. И это вполне укладывается в рамки общего давления на свободу слова онлайн. Как правило, этими делами занимаются те же Центры «Э», расследуются они точно так же, как дела о возбуждении ненависти и вражды (ст. 282 УК РФ). Все эти истории до появления новой редакции 148-й статьи, скорее всего, проходили бы по разряду возбуждение вражды и ненависти по религиозному признаку, то есть 282-я статья. Технология та же самая, но появилась возможность вещи, связанные с религией, квалифицировать не по 282-й, а по 148-й.
– Но при этом по 282-й наказание строже. Как часто вместо 148-й статью могли вменить 282-ю? На чем основан выбор?
– В том-то и дело, что 282-я более тяжкая. Ее ужесточали примерно в это же время в 2014 году, то есть преступления по 282-й статье перешли из категории небольшой тяжести в категории средней тяжести. Поэтому мы и говорим о том, что де-факто получилось такое смягчение практики. Но если смотреть статистику дел по 282-й статье, а их гораздо больше, то там довольно много религиозных вопросов. И такое ощущение, что выбор статьи является исключительно прерогативой следователя, который квалификацию осуществляет и предъявляет обвинение. С этой точки зрения, нельзя предугадать по 282-й или по 148-й будет возбуждено дело, если речь идет о публикациях в Интернете. Это возможность для произвола, с другой стороны, возможность для давления следователя на обвиняемого – это предмет для торга.
– Я правильно понимаю, что по 148-й не было ни одного реального срока?
– Нет, не было. В основном обязательные работы, условное лишение свободы.
– С вашей точки зрения, почему? Боятся сажать за религию?
– Потому что она сама по себе мягче. Там санкция меньше. И не будут сразу назначать максимальное наказание. Единственная статья из новых, по которой сразу же начали давать максимальные сроки, – это статья о призыве к нарушению территориальной целостности, 280.1 УК РФ, и там сразу максимальный срок – три года лишения свободы получил Рафис Кашапов. А здесь. Если посмотреть статистику, первые годы было по одному-два приговора. Это явно осторожное опробование. Они прошли, устояли апелляции, можно дальше. И вот это направление, стандарт, складывающаяся практика, наверное, и обусловила дальнейшее развитие.
– С вашей точки зрения, есть ли какие-то предпосылки к тому, чтобы эта статья была выведена из Уголовного кодекса?
– Я думаю, что нет. В пользу версии о том, что она останется в таком виде в Уголовном кодексе, как раз говорит то, что эта статья ушла из фокуса общественного внимания. Условная либерализация статьи 282-й была обусловлена общественным резонансом и готовностью Европейского суда. Даже чиновники были вынуждены признать, что палку перегнули. А тут – дел немного, практика не расширяется, наказания не чрезмерные, с точки зрения общества. Я думаю, что этот статус-кво сохранится пока, – заключает Дамир Гайнутдинов.
Источник