Чувствуют ли покойники боль при кремации

Душа чувствует огонь

Что происходит с душой после кремации тела?

Эту историю о своем брате Вадиме рассказала мне жительница Санкт-Петербурга Юлия Михайловна Гасилова, правнучка Сызранского Епископа Петра (Гасилова), репрессированного и расстрелянного в 37-м году.

— Мы переехали после ссылки из Казахстана в Ленинград. Брат мой закончил здесь политехнический институт, женился. Он никогда не пил, не курил, был положительный человек, объездил много стран, любил путешествовать по стране, он был турист, альпинист. Но судьба, видимо, у него такая. У него на коленке была родинка, которая переродилась в меланому-бластому, и он в сорок два года умер. Врачи ему сказали, что ему остались месяц-два, а он продержался еще три года и работал до последнего момента, он очень мужественный был человек. Брат лежал в онкологии, и хотя сам был в ужасном состоянии, буквально напитывал надеждой тех людей, которые лежали вместе с ним. Сам, шатаясь, выводил на прогулку после облучения или очередной порции химиотерапии… Может быть, в Казахстане он облучился, где мы жили в детстве. Он умер в 1979 году, отпеть его тогда было сложно, но мы все же нашли священника и отпели его. Его смерть была первая наша большая скорбь. Была страшная жара, и мы столкнулись с непробиваемой стеной: мы не могли похоронить его на кладбище. Повсюду нам отвечали, что места нет, везде были очереди. Оказывается, за захоронение нужно было платить, мы не знали, а время не ждало. Жена настаивала на кремировании. Мама была в таком отчаянии, я тоже возражала против кремирования, пыталась что-то сделать, но это была непробиваемая стена. Я сдалась. Даже для того, чтобы кремировать, и то надо было заплатить определенную сумму в подворотне, чтобы оформили документы, и то кремировать должны были только через два дня. Мы простились с Вадимом в крематории.
Через несколько дней мы должны были приехать за урной, и я вижу такой сон. Мы едем, как мы ехали с похорон в машине, и вдруг я вижу: на обочине стоит мой брат в светлом серо-голубом костюме, у него такой был, но он был похоронен в другом, в темном. Он улыбается, весь в лучах солнца, и делает нам жест остановиться. Я кричу: «Остановитесь! Брат мой Вадим стоит! Он живой!» Открываю машину, выскакиваю и подхожу к нему, он улыбается, я говорю: «Ты живой! Как я рада, садись к нам». Он подходит к машине, но не садится, а ложится на заднее сиденье, а ноги у него за машиной. И я вижу вдруг: у него обнаженный торс, и выступают на теле капли воды, которые превращаются в маленькие потоки и стекают у него по спине, по бокам. Я вытащила платок и стала промокать его тело, но платка не хватает, вода выступает все больше. Я говорю: «Что же это такое, братик, как мне тебе помочь?» И просыпаюсь. Потом я узнала, что этот сон был в день кремирования брата. Мне было показано, что же происходит с организмом, как там человек страдает. Это меня так потрясло — как там его корежит, как это все противоестественно. Мне было показано, что он там испытывал. Я потом думала: «А что же происходит с душой?» Этот вопрос я записала в тетрадь. И вот я смотрю передачу по телевидению, и там выступал раввин. И он как раз говорил о том, что иудеи ни в коем случае не кремируют тела покойников. Ему задают вопрос: почему? Он ответил, что при кремировании душа сгорает вместе с физическим телом. Конечно, по Православному учению это не так. Но и у нас в Православии считается, что тела умерших должны быть преданы земле. Я думаю, что душа не погибает, конечно, от кремации — это одно из заблуждений иудаизма, но все же она страдает и чувствует этот огонь. Мне раньше это в голову не приходило, и Вадим в сонном видении показал мне, что он страдал. Хотя конец хороший: он стоял счастливый в лучах солнца — за свою жизнь, свои поступки, я думаю, что он у Господа.

От редакции. Одним из самых страшных наследий безбожных лет в России остаются крематории. И хотя, несмотря на насаждавшееся безбожие, процент сожжения тел в России ниже, чем в Западной Европе и в Америке, эти страшные печи обличают многих людей в грехе неверия в воскресение мертвых. Ведь в маленькой Православной Греции до сих пор кремирование запрещено законом. Церковь там успешно сопротивляется даже ограниченному применению кремации и упорно называет этот языческий способ обращения с умершими «оскорблением человечества». Первый крематорий в России был построен в 1927 году в Ленинграде. Потом практика сжигания умерших распространилась по всей стране. И несмотря на то, что Православная Церковь в России твердо и последовательно осуждает кремацию как противоречащую заповеди Божией человеку: «Земля еси и в землю отидеши», — процент кремированных тел не снижается. Напротив, в обществе активно обсуждается экономическая целесообразность кремации, как менее затратной для населения и сохраняющей площади земельных участков. К сожалению, даже многие Православные из-за своего невежества, а порой и по расчету, обрекают своих родственников на этот страшный обряд. И думают при этом, что никакого греха не совершили… В одном из ближайших номеров «Благовеста» мы подробно расскажем о духовных основах негативного отношения Церкви к этому обряду.

Источник

Не прахом единым: что происходит с телом после кремации

В издательстве «Манн, Иванов и Фербер» выходит книга владелицы похоронного бюро Кейтлин Даути «Съест ли меня моя кошка? И другие животрепещущие вопросы о смерти». Автор развеивает мифы, связанные со смертью и похоронами, и отвечает на вопросы, которые ей задают дети: например, умирают ли сиамские близнецы одновременно и что произойдет, если съесть попкорн, а потом умереть и пройти кремацию. Публикуем ответ на вопрос, можно ли использовать кости умерших родственников в качестве украшения.

Большинство людей представляют себе кремацию так: распорядитель похорон встречается с семьей и передает урну, наполненную серой пушистой субстанцией, похожей на песок. Этот прах, или кремированные останки, поселится в глубине шкафа (к сожалению, такое происходит чаще, чем можно подумать) либо будет развеян над морем (и, возможно, полетит обратно вам в лицо, как в фильме «Большой Лебовски»). Этот прах когда-то был вашим папой, но какой его частью? Детишки, скажу честно: прах — это измельченные кости (звучит метал-рифф).

Вы, скорее всего, всё уже знаете, если дочитали книгу до этого момента. Но вы можете не знать, что прах выходит из кремационной печи не в виде упакованной в мешочек сахарной пудры. Из-за сильного жара при кремации все мягкие, мясистые, органические составляющие папы сгорают и выходят через дымовую трубу, словно Санта-Клаус наоборот. Оператор достает из кремационной печи папин неорганический скелет, то есть настоящие большие куски скелета: бедренные кости, фрагменты черепа, ребра.

В зависимости от того, в какой стране вы живете, с костями после кремации сделают одно из двух. При первом варианте развития событий ничего больше не произойдет. Эти фрагменты костей в большой урне просто отдадут семье. В числе моих любимых похоронных ритуалов — японский «коцуаге», который подразумевает бережное обращение с кремированным скелетом.

В Японии самый высокий в мире процент кремации. Там после сжигания тела кости остужают, а затем выкладывают перед семьей покойного. Члены семьи с помощью длинных белых палочек вынимают из праха кость за костью и складывают их в урну, начиная с ног и двигаясь по направлению к черепу. Они соблюдают такую последовательность, потому что не хотят, чтобы покойный остался в вечности вниз головой.

Иногда, чтобы поднять крупные кости, например бедренные, требуется участие двух человек.

Бывает, что члены семьи передают фрагменты костей друг другу, из палочек в палочки. И это единственная ситуация, в которой передавать что-то палочками не считается невежливым. Если вы сделаете так на публике — скажем, со свиными ребрышками в ресторане, — это будет выглядеть как похоронный ритуал, проводимый за обеденным столом. Абсолютно недопустимо.

В сравнении с элегантным «коцуаге», второй вариант развития событий после кремации кажется более грубым. В западных странах фрагменты скелета дробят с помощью специального устройства — кремулятора. Кости кладут в металлический котел, измельчают быстро вращающимися острыми лезвиями, и — вуаля — получается прах.

Если вы живете в стране, где останки обычно перемалывают, можно ли попросить вернуть их целыми? Похоронное законодательство Соединенных Штатов обязывает крематории измельчать останки до «неидентифицируемого» размера. Видимо, власти опасаются, что семья покойного сумеет распознать кусочек дедушкиного бедра. Однако я знаю несколько крематориев, которые отдавали семьям неизмельченные останки, что было связано с религиозными или культурными причинами. («Папе кремулятор не нужен, спасибо».) Никогда не помешает спросить.

А теперь вернемся к сути вопроса: украшениям. Полагаю, костяное украшение вы хотите носить с почтением, в знак памяти о папе, и не планируете воплощать какие-то темные фантазии, в которых мстительно уничтожаете кость за костью, будь они прокляты? Вот в чем проблема: пытаясь сделать украшение из папиных костей, оставшихся после кремации, вы, скорее всего, все-таки уничтожите их.

В образовании костей участвуют фосфат кальция и коллаген. Получившийся в результате их соединения скелет настолько прочен, что отдельные кости можно успешно использовать в качестве украшений (некоторым людям и правда нравится носить брошки из костей животных). Но такие кости были очищены с участием разложения, солнца, жуков-кожеедов и т. д. Они не подвергались сожжению.

Кости, прошедшие через кремационное пламя температурой под 900 °C, не сохранятся так же хорошо. Огонь не только вызывает полное разрушение тканей и мелких костей, но и лишает прочности и целостности более крупные.

Пережившие кремацию кости обезвожены. Они теряют объем, их внешние слои и внутренние микроструктуры необратимо повреждаются. Чем выше температура внутри печи (а она может повышаться, если тело крупное), тем больший ущерб наносится костям.

Из печи мы обычно вынимаем потрескавшиеся, ломкие и деформированные кости. Они настолько хрупкие, что оператор крематория мог бы раскрошить их одной рукой. Это похоже на очень черствое печенье. В принципе кости можно распознать, но они будут расслаиваться, скалываться по краям и рассыпаться, если вы попытаетесь сделать из них, скажем, ожерелье.

Если вы все же полны решимости превращать в украшения останки членов своей семьи, предлагаю рассмотреть в качестве достойного кандидата пепел. На рынке представлены тысячи вариантов украшений из кремированных останков. Маленькие флакончики, стеклянные подвески — отправьте достойному мастеру прах, и через пару недель у вас будет ожерелье из него, или кольцо, или любая другая вещица. Все, что вы способны вообразить, может стать реальностью.

Простите за это разочарование на фронте украшений из человеческих костей. Но вам просто повезло, что вы не живете в Германии! Поведаю историю, которую мне рассказала подруга, распорядительница похорон Нора Менкин. Как-то раз к ней за помощью обратилась семья — их отец умер во время отпуска в Германии. Получение его праха оказалось удивительно долгим и сложным процессом, в который неоднократно вовлекался Google-переводчик (в немецком языке «урна» — это емкость как для праха, так и для избирательных бюллетеней). Как выяснилось, в Германии существуют очень строгие законы, регламентирующие, кто может и кто не может держать в руках кремированные останки. По сути, это разрешено только распорядителям похорон.

Читайте также

Мало того что семьям запрещено забирать кремированные останки домой. Перемещать прах из урны в урну и приносить его на кладбище для захоронения имеют право только распорядители похорон. Более того, закон требует захоранивать весь прах. Можете забыть об украшениях, не говоря уже о том, чтобы сделать ожерелье из бабушкиного бедра. Очевидно, что вы, мой нежный читатель, не щепетильны в том, что касается кремированных останков (как и японцы). Если кости действительно так важны для вас, изучите законодательство своей страны и не бойтесь задавать вопросы в похоронном бюро или крематории. Просто не рассчитывайте на то, что у вас получится сделать красивую заколку для волос из папиного ребра.

Источник

Кремация: даже покойники боятся

Перед сжиганием мозг умерших выдает импульсы страха

В 1996 г. медики одного научно-исследовательского института продемонстрировали любопытный эксперимент, снятый на видеопленку, который показали по ТВ. Он проводился в крематории. На голову покойника, лежащего в гробу и подготовленного к сожжению, прикрепляли датчики энцефалографа. Этот прибор регистрировал электрическую активность (биопотенциалы) головного мозга.

У живого человека по энцефалограмме — записи различных мозговых ритмов (биотоков с кожи головы) — можно оценить функциональное состояние головного мозга, выявить изменения, вызванные опухолью, травмой, сосудистыми и воспалительными заболеваниями.

Страх, как у живых
Естественно, прибор молчал — человек был мертв уже четвертые сутки. Гроб с телом поставили на специальный эскалатор, ведущий в жерло электропечи для кремации… Покойник медленно «поехал» к горящей топке. Энцефалограф по-прежнему молчал. Но у самого финиша перо прибора едва заметно тронулось и стало чертить на ленте ломаные кривые. Просто невероятно: мозг мертвого человека начал функционировать! Более того, он выдавал такие же сигналы, как у крайне испуганного живого человека. Покойник, вероятно, «не хотел», чтобы его сжигали! Исследователи пообещали дать научный комментарий в следующей передаче по телевидению, но зрители ее не дождались. А если нет официальных комментариев, появляются предположения. Вот одно из них. После смерти нарушается целостность организма, но клетки еще некоторое время продолжают жить своей жизнью, пока не исчерпают резерв — по аналогии с утраченными конечностями или извлеченными для пересадки органами. И, как любой живой организм, клетки реагируют на опасность. Именно такой всплеск остатка энергии как крик об опасности мог зафиксировать прибор.

Силуэты покойников в ночном небе
С крематорием связано еще одно мистическое событие. Рассказал ее врач Николай С., история произошла непосредственно с ним самим. Рассказ на первый взгляд неправдоподобный, потому что не поддается никакому логическому объяснению.
Впрочем, судите сами. «В тот день я остался в больнице после ночного дежурства и к вечеру уже изрядно устал. Вышел на улицу в восьмом часу вечера, а дело было в феврале — темно, и пошел на автобусную остановку. Подхожу, а мой автобус, да еще и пустой, вот-вот тронется. Я ускорился и вскочил в последнюю дверь. Сел и почти сразу задремал. Вдруг кондуктор толкает — приехали, на выход. Оказалось, я перепутал номер, это другой маршрут, кольцо которого — рядом с крематорием.
Ничего не поделаешь, вышел, стою, жду автобус в обратную сторону. Небо черное, светит полная луна, безветрие, хорошо — хоть не слишком холодно. Вдруг чувствую: зловонный запах. Посмотрел в сторону крематория: дым из трубы пошел. Понятно, трупы сжигают. Раньше я от кого-то слышал, что каждый покойник горит примерно 10—15 минут. Решил подсчитать, сколько жмуриков сожгут, пока я тут время коротаю.
Первая порция дыма прошла, значит, один есть. Жду вторую. Вот опять густое облако стало подниматься из трубы. Смотрю и глазам не верю: сквозь копоть просматривается силуэт человека. Почудилось, наверное, думаю. Стал приглядываться. И как только повалила следующая порция дыма, вновь увидел человеческие очертания. Потом почему-то дым из трубы повалил без перерывов. И снова в его клубах, словно оловянные солдатики, все чаще стали проявляться силуэты людей! Я насчитал их шесть.
Вдруг рядом с трубой из ничего возник какой-то темный сгусток. Я подумал было, что так причудливо разделился дым, но потом понял, что ошибся. Нечто вело себя слишком странно, я бы даже сказал осмысленно. Как только из трубы появлялся дымный силуэт, темный ком, как коршун, набрасывался на него и — поглощал. Мне стало настолько не по себе, что я уже решил пешком уносить оттуда ноги, не дожидаясь автобуса: так хотелось покинуть зловещее место. Хотя я в своей медицинской практике всякого навидался, думал, что уж и удивить нечем. К счастью, автобус подошел и я, слава богу, уехал.
Дома жена, увлекающаяся астрологией, сказала, что сегодня очень тяжелый лунный день — сатанинский. Я к астрологии отношусь нейтрально, но призадумался: а что же я видел? Похоже, что какое-то исчадие ада охотилось за душами сожженных покойников. А тут еще на глаза попалась одна старая газета с заметкой про крематорий: одно к одному — вот и решил рассказать о своих наблюдениях. Может, и не я один видел такое».

Грех или путь в рай?
Стоит сказать, что в разных культурах к кремации трупов относятся по-разному. Вспомните сказки, в которых злодеев (Кощея Бессмертного, Соловья-разбойника) не просто убивали, но и сжигали, а пепел развеивали по ветру. Делали так, чтобы полностью стереть их следы с лица земли. То есть, при помощи огня избавлялись от негативной энергии. По-другому считали буддисты. На Востоке покойников сжигали всегда, чтобы при перевоплощении душа человека была чиста, как белый лист, лишена всего накопленного в прошлой жизни.
А вот в православии мыслят иначе. По мнению священнослужителей, человек создан из той же материи, что и земля. Поэтому после смерти должен вернуть ей свою физическую оболочку, не только сохранив данную ему от рождения энергетику, но и приумножив приобретенной за всю свою жизнь информацией. В связи с этим замедление этого процесса (бальзамирование) или его ускорение (кремация) считаются грехом, который ложится на родственников или тех, кто это сделал.
Это все, разумеется, не только спорно, но и не имеет доказательств. Потому каждый решает сам, как поступить.

Источник