Чувствую вину перед родителями когда иду гулять

«Мам, я перезвоню»: как справиться с виной перед родителями

Ощущение, что вы виноваты перед родителями, может отравлять жизнь годами. Неважно, кто вы: отец троих детей, успешная бизнес-вумен или подросток. И неважно, что именно вы сделали — разбили любимую мамину вазу (20 лет назад), завалили сессию (вчера), не стали потомственным врачом или вышли замуж «не за того». Рассказываем, как избавиться от чувства вины перед мамой и папой.

Вина бывает разная

Чтобы справиться с чувством вины, нужно разобраться в его причинах.

Вина бывает реальной и невротической. Реальная вина следует за реальным проступком. Невротическая вина возникает, когда человек не может вспомнить конкретный эпизод, в котором он поступил неправильно, но всё равно чувствует себя виноватым.

Егору 31. Мама с папой безумно его любят и очень за него беспокоятся. Им всегда важно, где их сын, с кем, что делает и когда будет дома.

Однажды четырнадцатилетний Егор пошёл на концерт. Громкая музыка и крики фанатов напрочь заглушили звонки телефона. Семь пропущенных Егор обнаружил уже в такси. Родители после этого не разговаривали с ним неделю.

Взрослый Егор никогда не ставит телефон на беззвучный режим. «Родители должны знать, что со мной всё в порядке».

Егор раз за разом переживает реальную вину. Он помнит о всех своих провинностях и пытается их искупить.

Кристине 25 лет. Родители развелись, когда ей было восемь. Девочка ни в чём не нуждалась: пока её одноклассницы донашивали платья сестёр, она щеголяла обновками из «Детского мира». Мама приходила домой за полночь, падала на кровать и никогда не спрашивала у дочери, как прошёл день. «Наверное, это всё меня. Мама так много работает, чтобы купить мне новые кроссовки».

Взрослая Кристина заваливает маму дорогими подарками и никогда не делится с ней своими проблемами. Она думает, что должна быть идеальной дочерью. И не знает, что мама так много работала потому, что обожала свою работу.

Кристину мучает невротическая вина. Девушка пытается компенсировать проступок, которого она никогда не совершала.

С чего начать?

Признайте, что вам больно

Спросите себя: что именно вы чувствуете? Попробуйте поразмышлять о своих переживаниях в письменном виде или в разговоре с близкими людьми. И помните: вы имеете право на любые чувства, даже самые «некрасивые».

Егор привык делать вид, что у него все окей. «Чего на родителей жаловаться, они меня вырастили, не били даже…» Но однажды в разговоре с другом его прорвало: «Представляешь, они обиделись, что я не ответил на их поздравление в Вотсапе! С первым днем весны, блин. Достало! Хоть бы раз вспомнили, что у меня есть своя жизнь». В этот момент Егор понял, что сам обижается на родителей. А ещё — что чувствует раздражение.

Переиграйте ситуации, в которых вы чувствовали себя виноватым

Вспомните, как вы маленький провинились перед мамой или папой. Как отреагировали ваши родители? А как бы вам хотелось, чтобы они отреагировали? Дайте себе всё то, чего вам тогда не хватало: скажите правильные слова, погладьте по голове, утрите слёзы и накормите вкусным.

Маленькая Кристина ободрала соседскую клумбу, чтобы подарить маме цветы. Девочке так хотелось, чтобы мама обрадовалась и поблагодарила её! Однако в ответ она услышала холодное: «Надеюсь, тетя Люда ничего не заметила».

Взрослая Кристина забегает в цветочный, чтобы купить розы к маминому юбилею. Домой она уходит сразу с двумя букетами: один для мамы, а другой — для маленькой Кристины из прошлого. «Спасибо за прекрасные цветы! Ты же хотела, как лучше», — думает она.

Как помочь себе?

Отведите взгляд от родителя на несколько секунд

Посмотрите, например, в угол или на стену. Так вы сможете отвлечься от ситуации и дать себе небольшую передышку. Кстати, о дыхании. Сделайте глубокий вдох и выдох.

Отнеситесь к себе, как к другу

Представьте, что на вашем месте оказался близкий человек. Вы бы наверняка не стали обвинять его ещё больше, а постарались успокоить и сказать важное и хорошее. Поддержите себя так, как поддержали бы его.

Используйте технику «Пирог ответственности»

Представьте ответственность за ситуацию в виде пирога. Подумайте, что, кроме ваших действий, повлияло на ход событий. Спросите себя: а в чём я точно не виноват? Каждый фактор, который находится вне зоны вашей ответственности, — это кусок пирога.

Егор договорился с родителями, что приедет на папин день рождения в Подмосковье. Но всё идет не по плану: клиент требует срочный отчет, а дороги замело. Пока Егор стоит в пробке, мама звонит и говорит с укором: «Ну вот, ты даже к отцу на праздник вовремя приехать не можешь! А он так ждёт…»

Сначала Егору кажется, что он опять во всём виноват. Но «Пирог ответственности» помогает взглянуть на ситуацию . Два кусочка можно отдать клиенту и московским коммунальщикам. Родители тоже получат свой кусок: папа отказался переносить праздник на выходные, а мама настояла, чтобы гости приезжали на дачу.

Как быть с родителями?

Задайте себе два вопроса.

Чего я хочу от родителя?

Представьте, что ваши отношения с родителями стали идеальными. Попробуйте описать их. Что делают и чего не делают ваши родственники? А вы? Что вы при этом чувствуете?

Подумайте, насколько реалистичны ваши желания, и сформулируйте минимально достижимую цель.

Егор не хочет по пять раз на дню разговаривать с родителями по телефону, отчитываясь, что он кушал и что делал. Но родители контролировали сына всю его жизнь. Вряд ли они просто прекратят это делать. Здесь стоит начать с компромисса. Например, договориться о созвоне раз в день, в конкретное время — удобное Егору.

Сможем ли мы общаться?

Понаблюдайте за тем, как выстраивают коммуникацию ваши родственники. Если большинство разговоров — это формальный обмен новостями и взаимное «всё в порядке», поговорить о том, что вас волнует, получится не скоро.

Кристина прокручивает в голове несколько разговоров с мамой. Вот мама спрашивает, как её проект на работе. А вот мама интересуется, удалось ли достать билеты на спектакль, который Кристина так хотела посмотреть. Девушка понимает, что мама интересуется её жизнью куда больше, чем она привыкла считать. Значит, стоит завести откровенный разговор.

О чем нам разговаривать?

Нейтральные темы

Если в вашей семье не приняты доверительные разговоры, начните с нейтральных тем. Поговорите о том, что интересно и вам, и родителям, но при этом не разжигает споры. Вспомните, какие вопросы обычно раздражают ваших родственников, и постарайтесь их обойти.

Егор все-таки доезжает до папиного дня рождения. Гости постепенно расходятся, и он остаётся наедине с родителями. Егор рассказывает маме, что решил научиться готовить, и просит у неё фамильный рецепт плова. «Как ты делаешь его рассыпчатым? У меня так не получается!». Мама постепенно смягчается и достает старую кулинарную книгу.

Ваши эмоции

Попробуйте поделиться своими эмоциями. Говорите о том, что чувствуете именно вы. Не стоит критиковать поведение родственников, даже если оно стало причиной ваших переживаний.

Однажды Кристина набирается смелости и говорит: «Мама, мне так грустно, что я не всегда могу тебе помочь! Я чувствую себя такой виноватой». Сначала женщина теряется, но потом отвечает: «Ну что ты! Ты ни в чём не виновата. Ты самая замечательная дочка. Я тебя люблю».

Что мы будем делать дальше?

Предложите конструктивное решение. Родители могут согласиться с ним, проигнорировать или отказаться. Это их право. Главное — открыто выразить свою позицию.

Несмотря на все договорённости, родители Егора продолжали названивать ему несколько раз в день. Егор не брал трубку. Зато он всегда перезванивал в 20:00 — именно этот час они выбрали для семейных созвонов. Постепенно родители успокоились и перестали звонить в разгар рабочего дня. Ведь они точно знали, что вечером всё обсудят. А однажды Егор услышал: «Ой, сына, не можем говорить! Мы с твоей мамой в парке гуляем».

Благодарим психолога и психодраматерапевта Ирину Пермякову за профессиональные рекомендации, описанные в этой статье.

Источник

Совет психологаКак перестать испытывать чувство вины перед родителями?

Раз в неделю задаем специалисту животрепещущий вопрос

У ВСЕХ НАС НАКОПИЛАСЬ МАССА ВОПРОСОВ К СЕБЕ И МИРУ, с которыми вроде бы некогда или не стоит идти к психологу. Но убедительные ответы не рождаются ни при разговоре с собой, ни с друзьями, ни с родителями. Поэтому мы попросили профессионального психотерапевта Ольгу Милорадову раз в неделю отвечать на насущные вопросы. Кстати, если они у вас есть, присылайте на ask@wonderzine.com.

Как перестать испытывать чувство вины перед родителями за то, что живешь своей жизнью

Вроде бы вы выросли. И у вас своя отдельная жизнь, независимая от папы и мамы. Возможно, вы даже живете в другом городе. При этом понятно, что независимо от возраста мы все те же дети для своих родителей и они за нас переживают и волнуются. Однако почему-то некоторые из нас начинают взрослую жизнь легко и спокойно, ощущая за спиной незримую поддержку и опору, а другие все время терзаются чувством вины за то, что оставили своих близких без внимания и позволили себе жить своей, отдельной жизнью.

ольга милорадова
психотерапевт

Может показаться, что те родители, которые отчаянно в нас нуждаются, попросту больше нас любят. Но, как ни странно, все с точностью до наоборот: чем более здоровые и гармоничные отношения внутри семьи, тем легче родители отпускают своего ребенка. Потому что они не растили в нем продолжение себя и ценят в нем самостоятельную личность. Родители же, пытающиеся тянуть вас назад и сеющие то самое чувство вины, — это глубоко неуверенные в себе родители. Неуверенные настолько, что должны контролировать все вокруг и, конечно же, своих детей в первую очередь. Это родители-манипуляторы, которые окружают вас своей бесконечной заботой и неоспоримым знанием о том, как и что лучше, без помощи которых вы, казалось бы, не проживете и дня. Они порождают в вас ощущение того, что вы недостаточно хороши, и в то же время, раз они так много делают для вас, то вы должны быть хорошей девочкой и делать все так, как хочет мама или папа. Если вам хватило сил, чтобы физически отделиться от такого типа родителей, значит все уже не так плохо. Вам как минимум хватило ума и сил понять необходимость побега от излишнего контроля. Теперь надо сделать следующий шаг — осознать, откуда у вас взялось чувство вины и что происходит.

Для родителя-манипулятора ребенок — это его нарциссическое продолжение, а его отделение — это как ампутация, потеря части себя. Неудивительно, что вас так сильно хотят убедить в необходимости вернуться. Поймите также, что все это вряд ли является каким-нибудь хитро спланированным актом и происходит не со зла. Простите родителям их попытки контролировать вас, в каком-то смысле они действительно верят в то, что это единственный способ уберечь вас от бед, хотя на самом деле в них говорит их собственная тревога. Возможно, и их самих воспитали такие же неуверенные в себе и тревожные родители, и именно вам выпала честь разорвать этот порочный круг.

Источник

Я не могу общаться с матерью и ненавижу себя за это. Как живут люди с комплексом вины

Источник: Сноб (snob.ru), Москва, 6 сентября 2020

Чувство вины знакомо каждому. Но как жить, когда оно становится деструктивным и приобретает патологические формы? Люди с синдромом вины рассказали «Снобу», кто в детстве навязал им это ощущение и как оно осложнило их взрослую жизнь.

История Александры

Мне лет пять, сестре около трех. Мы балуемся. У мамы не получается нас успокоить, поэтому она ложится на диван, закатывает глаза и просит позвать соседку: «Я умираю!» Мы верим ей (мама сильно болела, мучилась астматическими приступами удушья и все мое раннее детство лежала в больницах), плача, обещаем слушаться, и просим: «Только, пожалуйста, мамочка, не умирай!» С тех пор я очень боюсь смерти и часто о ней думаю.

Я поздний ребенок. Моя мама выросла в консервативной семье. Она с детства внушала нам с сестрой, что добрачный секс — плохо, девушки, потерявшие невинность до свадьбы, — проститутки, а сам секс — грязь и мерзость и нужен только для рождения детей. Думаю, эти взгляды объясняются еще и тем, что она вышла замуж за нелюбимого человека, который был сильно старше ее. Это был своеобразный брак по расчету: матери нужно было зацепиться в большом городе, а отцу, для которого это был второй брак, была нужна бесплатная домработница. Когда, будучи подростком, я делилась с мамой своими любовными переживаниями и неудачами, она могла назвать меня идиоткой и сказать, что я сама виновата, потому что приличные девочки за мальчиками не бегают. Вместо поддержки и слов утешения я слышала только обвинения и упреки. При этом я не могу сказать, что чувствовала себя нелюбимой или недооцененной во всем остальном.

До 18 лет матери удавалось держать меня в ежовых рукавицах. Потом я начала «бунтовать»: перекрасила волосы в черный и сделала пирсинг. Отношений у меня по-прежнему не было. Мама постоянно контролировала, где я и с кем. Невинности я лишилась за два месяца до своего двадцатилетия. Мама уехала отдыхать к сестре, и я могла гулять допоздна с кем хочу. Отец относился к этому спокойно. Это был секс ради секса. Природа начала брать свое в 16 лет, но как-то возможности не было. А тут я просто переспала с парнем, которого знала пару недель. Помню, первой моей мыслью было: «Теперь меня никто не возьмет замуж».

С тех пор каждый раз, вступая в отношения или занимаясь сексом с новым партнером, я чувствую себя виноватой. Меня беспокоит, что они подумают обо мне плохо, хотя они и не думают. Я не хочу, чтобы они считали меня шлюхой. Эта установка, вбитая мне в голову еще в детстве, не дает мне спокойно жить, хотя мозгом я понимаю, что все это глупости.

Когда мать узнала, что я не «девочка», она сказала, что разочарована, что я ее опозорила: «Ты совершила “ошибку”, надеюсь, “ошибаться” (читай: заниматься с кем-то сексом до брака) снова не будешь». До сих пор, когда мы ссоримся, она иногда может назвать меня проституткой только за то, что у меня было больше одного партнера, да еще и до брака. При этом секс в моей жизни случался нечасто, и я никогда не изменяла постоянному партнеру, даже если спала с ним пару раз в год, до полного разрыва отношений. Ну вот, я опять начинаю оправдываться.

Сильное чувство вины повлияло не только на мою сексуальную жизнь. Мама, привыкшая жить нашей с сестрой жизнью, так и не смирилась с тем, что мы выросли. Когда в 25 лет моя сестра решила жить отдельно и съехала, мать со слезами на глазах обвиняла ее в неблагодарности, в том, что она «бросила на произвол судьбы пожилых родителей» и т. п. Отец, надо сказать, воспринял переезд дочери как само собой разумеющееся и не делал из этого трагедии. Я съехать так и не смогла. Чувство вины, любовь к родителям и ощущение того, что семья важнее всего, взяли надо мной верх, хотя я и понимаю, что съехать — не значит бросить. Ну и родители у меня действительно пожилые, я немного помогаю им финансово (что также не дает мне снимать жилье) и выполняю разную мелкую работу по дому: от хождения за продуктами в магазин и записи в поликлинику до прибивания полочек и починки ноутбука.

Все было бы нормально, но мать до сих пор пытается меня контролировать и лезть в мою личную жизнь («Хорошие девочки так себя не ведут!» — «Мама, я взрослая женщина! Хватит разговаривать со мной как с маленькой!»). Я пытаюсь отстаивать свои границы и учусь говорить «нет». Часто это заканчивается ссорой. Я срываюсь и ору матом, что меня все *** [достало], что я так больше не могу. Если мама проезжается по больному, могу ее послать. Раньше я всегда молчала, терпела ее оскорбления, но потом мне надоело. В ответ слышу, что я не имею права ее оскорблять, а она может это делать, потому что это она меня родила, а не наоборот. За эти срывы я потом очень себя виню. А мама начинает рассказывать подругам, что дети неблагодарные и не нужно им посвящать свою жизнь.

В последнее время я много плачу и думаю, что лучше бы я переехала. «Ну и съезжай! — говорит она, а потом почти сразу: — И ты туда же! Да я на вас всю жизнь положила, ночами не спала!» К слову, мать до сих пор безуспешно пытается вернуть мою сестру в отчий дом, пробуя повлиять на нее через родителей подруги, с которой сестра снимает квартиру. Мои разговоры на тему, что сестра давно уже взрослая, самостоятельная, независимая и не нужно вмешиваться в ее жизнь, приводят только к одной реакции: «Я не вмешиваюсь! И вообще, я мать, я знаю, как лучше. Она должна жить дома. Вот когда замуж выйдет, пусть делает что хочет».

Мама, в силу обстоятельств, так и не подала «стакан воды» своей матери. За лежачей бабушкой, которая жила в другой стране, много лет ухаживала моя тетя. Она так и не устроила свою жизнь. Иногда мне кажется, что со мной будет так же и что я освобожусь, только когда мамы не станет. Я ненавижу себя за эту мысль. И очень боюсь этого момента: я люблю родителей и не хочу их терять.

Все эти выяснения отношений и грызущее чувство вины отнимают очень много энергии, поэтому я стараюсь не выходить из комнаты и свести общение с мамой к минимуму, а это сложно — мы же живем в одном доме. Ну и, конечно, потом мать начинает обижаться, что я с ней мало общаюсь, а я опять начинаю терзаться чувством вины. И так по кругу.

Вероника Тимошенко, психолог Семейного центра «Отрадное»:

Многие психологи считают, что причиной ощущения вины у взрослых является строгое или даже жесткое воспитание, которое не учитывает потребности ребенка. Мать Александры использовала манипулятивные приемы, внушала девочке, что та обязана оправдывать ее ожидания, часто идеалистические. Чувство вины, навязанное девочке, использовалось как рычаг влияния на ребенка.

Человек, выросший в такой семье, как бы проживает не свою жизнь. Комплекс вины заставляет его постоянно угождать родительской воле. Он испытывает страх перед выбором: выбирает, кем быть, с кем жить, как себя вести, не самостоятельно, а с оглядкой на родителей. При этом ему кажется, что он недостаточно хорош в своем деле, в своих отношениях с партнером, детьми, друзьями. Чувство вины мучительно и доставляет огромный дискомфорт, который не дает чувствовать себя счастливым.

История Марьяны

Мама всю жизнь говорила мне, что я какая-то неправильная, что я ни с чем не справлюсь и ни на что не способна. Я ей верила и с детства жила с ощущением тревожности, думая, что так живут все. Только в прошлом году, когда из-за панических атак я обратилась за помощью к психотерапевту, у меня начали открываться глаза.

Мама с детства меня стыдила и винила во всем. Помню, однажды поздно вечером я, маленькая, проснулась и не нашла маму рядом. Я очень испугалась и, громко рыдая «Мама! Мама!», выбежала на крыльцо. Тут она появилась и, вместо того чтобы меня успокоить, начала орать, что мне должно быть стыдно, что я позорю ее перед соседями, такая большая — пугаюсь! Еще случай. Мы с мамой поздно возвращались домой. Идти было далеко, и нас взялись подвезти какие-то солдаты. Их было трое. Мама, тревожный человек, напридумывала себе что-то и начала плакать. Может, боялась ехать одна с тремя мужчинами. (Позже она рассказывала подруге, что не знает, что на нее тогда нашло.) Я испугалась и, не понимая, почему мама рыдает, тоже начала реветь. В итоге нас высадили на обочине. Мама начала кричать, что это сделали из-за меня и не надо было мне плакать. И таких ситуаций, когда меня делали виноватой, было много.

Вообще, мне кажется, что мы с младшим братом для мамы были чем-то вроде кошек: если мама была в хорошем настроении, могла погладить по голове, если в плохом — нам не стоило путаться у нее под ногами. У мамы была присказка, которой она пугала нас с братом, если мы не слушались: «Вы еще ко мне подскочите». Услышав это, мы кидались делать все. Правда, она нас не била. Бил наш отец-алкоголик — я до смерти его боялась. Мама это знала, но ничего не делала — ей плохо даются любовь и поддержка. Поэтому с детства я старалась быть максимально удобной для родителей: тихо сидеть, мало разговаривать, лишний раз ничего не просить, лишь бы они не сердились. Я считала, что так они будут меня больше любить и меньше ругать.

Через несколько лет мать развелась с отцом и частенько говорила нам с братом: «Если вам что-то не нравится, живите с ним». У меня было ощущение, что маме все равно, есть мы или нет. После развода мне ее ужасно не хватало: она много работала и практически все свободное время проводила с подругами. На фоне пережитого стресса в 16 лет у меня развились социофобия и обсессивно-компульсивное расстройство, позднее — генерализованное тревожное расстройство. Мы с психотерапевтом до сих пор работаем над этим.

Я поступила в университет, но позже бросила учебу из-за накрывшей меня на третьей сессии депрессии. Мама тогда как раз начала намекать, что не знает, чем платить дальше за обучение. А я уже была так вымотана, что в каком-то смысле решила сделать ей «одолжение», бросив все. Я думала, что недостаточно умна, чтобы учиться в университете, и мне нужно идти работать продавцом, как мама. Хотя все предыдущие сессии я сдавала успешно. После этого мама постоянно говорила мне, что я неудачница, что теперь у меня единственный выход — найти богатого мужа и жить за его счет, потому что толку от меня все равно никакого. Манипуляции, вранье, сарказм, обесценивание, критика и постоянное убеждение в том, что я беспомощная, подавались как забота обо мне. Поэтому я долго идеализировала маму и верила, что проблема исключительно во мне, что во всем виновата я. Доходило даже до мыслей о самоубийстве — таким скверным и никчемным человеком я себя чувствовала.

Я прожила с матерью еще лет десять — не было финансовой возможности съехать. Постоянные крики, скандалы, «ты живешь в моем доме, поэтому делай так, как я тебе говорю». Очень тяжело жить с человеком, который вечно всем недоволен и всех критикует. В 28 лет я съехала и наконец смогла выдохнуть. Мой брат, который младше меня на два года, до сих пор живет с мамой и не собирается съезжать. Он считает ее спасительницей, которая увезла нас от агрессивного отца-алкоголика. Думаю, брат подсознательно считает, что, пока он живет с матерью, с ним все будет в порядке.

С переездом тревога и депрессия никуда не ушли. Каждый раз, когда мы встречались с мамой, настроение портилось: меня словно бы откидывало назад, в прошлое, где меня ни во что не ставили и постоянно попрекали. Когда я говорила, как было бы здорово уехать жить в другой город или страну, она говорила, мне, что я не справлюсь и пропаду, да и вообще, как я могу мать родную оставить. Если я что-то не хотела для нее сделать, она говорила: «Ну, как же так, ты родной матери отказываешь?» И я снова чувствовала себя виноватой.

Пару лет назад к моей тревожности и депрессии прибавились панические атаки. Помню, в одну из ночей, когда меня накрыло, я позвонила маме и попросила поговорить со мной, потому что мне было очень страшно и казалось, что я умираю. Мама только раздраженно сказала, что я выбрала не самое удобное время для звонка, потому что ей завтра рано вставать на работу, и я сама должна справиться со своими проблемами. Больше я за помощью к ней не обращалась и наконец обратилась к психотерапевту. Он помог мне избавиться от панических атак и понять, что я не обязана поддерживать отношения с людьми, от общения с которыми мне плохо, даже если это мои родственники. Я поняла, что все это время не разрывала связь с мамой только из чувства долга, и в итоге прекратила общение. Но иногда я думаю, что ошиблась, что мне все это показалось, что вдруг мы с терапевтом не правы и своим решением я нарушаю вековые общественные устои. Мой внутренний ребенок до сих пор боится маму, от которой зависел в детстве.

Вероника Тимошенко, психолог Семейного центра «Отрадное»:

Марьяна выросла в дисфункциональной семье с зависимыми и созависимыми родственниками, а ее мать была эмоционально нестабильна. В таких семьях не соблюдаются личностные границы, нет уважения к друг другу и к детям, а у детей нет ощущения безопасности. Ребенку, чтобы выжить, приходится подстраиваться под взрослого, выполняя его эмоциональные запросы. Впоследствии эта стратегия не дает личности проявить себя и жить полноценной жизнью и может стать причиной различных расстройств.

История Сергея

Мой папа вырос без отца. Его мать работала кондуктором. Денег, чтобы поднять на ноги двоих детей, едва хватало. Отец рано узнал, что такое ответственность и самостоятельность. Хотя мы играли с ним в футбол, ходили на рыбалку, он не участвовал в моем непосредственном воспитании и никогда не давал советов, которые так нужны мальчику, — например, что делать, если начинается драка.

Моя мать — младший ребенок в многодетной деревенской семье. Ее детство тоже нельзя назвать счастливым: ей приходилось много хлопотать по хозяйству, а мой дед, выпив, иногда бегал за ней с топором забавы ради. После школы мать перебралась в город и выучилась на педагога. Она относилась ко мне не как к сыну, а как к ученику, плюс очень опекала меня. Мать постоянно ругала меня за оценки ниже пятерки, даже если это была пятерка с минусом, сравнивала меня с другими детьми и с собой: «Я училась на пятерки, ты тоже должен так учиться!» При этом за отличные оценки меня не хвалили, потому что получить пять — «нормально», «так и должно быть». Или вот еще показательный пример ее отношения ко мне. Когда мне было лет 5–6, я играл во дворе с пацанами: меня кинули в сугроб и навалились сверху, а я чуть не задохнулся, так как был самым мелким. Испуганный и зареванный, я вернулся домой и матюгнулся с порога на пацанов. За это мне тут же прилетело рукой по губам от матери, потому что я не должен ругаться. Почему я плачу, мать абсолютно не интересовало.

Когда мне было 12, родители взяли ипотеку — чтобы ее выплачивать, отец работал до поздней ночи. Примерно в этот же период мы забрали к себе парализованную бабушку, у которой начался маразм. Все это негативно сказалось на семейном психоэмоциональном фоне. После уроков я вынужден был сидеть дома и ухаживать за бабушкой. Я стал хуже учиться. Мои попытки оправдаться перед матерью ни к чему хорошему не приводили: в ответ на мои аргументы вроде «есть дети, которые учатся хуже» она лицемерно парировала «меня они не волнуют», хотя мать часто сравнивала меня с теми, кто учится лучше. Во время этих ссор я иногда слышал от матери «Вот некоторые в детском доме вообще без родителей живут, поэтому ты должен быть счастлив!» Я не понимал, почему она так со мной себя ведет, и в какой-то момент начал чувствовать себя нежеланным ребенком (позднее я предъявлял за это родителям претензии, пытаясь вызвать у них чувство вины — использовал против них их же методы). К тому же отец иногда, без зла или намерения причинить мне боль, рассказывал, что еще до женитьбы, в другом городе, у него хорошо складывалась работа ученого и он жалеет, что ему по семейным обстоятельствам пришлось все бросить и вернуться домой. Мое сознание извращало эту историю до мысли: «Раз он жалеет, что вернулся — значит, жалеет, что семью завел, что я родился».

К 16 годам я заработал депрессивное расстройство. Попытки словесно оправдать себя, избавиться от чувства вины, доказать, что я нормальный, ни к чему не приводили, а только усугубляли ситуацию, и я начал себя калечить. Физическая боль отвлекала от душевной и давала высвободиться эмоциям. В порыве злости, отчаяния, истерики я мог набить ручкой гематому на лбу и исколоть себе руку ножом. У матери тут же включался «материнский инстинкт», и она оставляла свои нападки. Получается, я становился тем, кто манипулирует и вызывает чувство вины. Мы менялись ролями.

В 23 года депрессия достигла пика: я потерял сон, не ощущал вкуса еды, вставал с ощущением, что на голову положили кирпич, и думал о суициде («Нет человека — нет проблемы»). Хорошие друзья отправили меня к психиатру. Сеансы психотерапии помогли мне вернуться в относительную норму, восстановиться физически и изменить отношение к ситуации. Однако я не могу сказать, что решил все свои проблемы.

Мое критическое состояние повлияло на отношения с родителями. С отцом я общаюсь нормально, поскольку к нему у меня меньше претензий. С матерью — когда как. Хотя у нас и были долгие беседы про прощение друг друга, ее привычка при любой ссоре вспоминать события 10–15-летней давности вызывает у меня острую ответную реакцию. Мы все еще периодически бросаемся друг в друга желчью, просто сейчас в конфликте доминирую я (при этом я не желаю родителям зла). Это абсолютно никому не идет на пользу, поэтому я решил отстраниться и свести контакты к минимуму. Когда я переехал от родителей, жить мне стало значительно легче.

Вероника Тимошенко, психолог Семейного центра «Отрадное»:

Мать Сергея была эмоционально холодна и дистанцировалась от ребенка. Помимо чувства вины навязала ему комплекс отличника.
Патологические размеры и формы чувство вины начинает принимать тогда, когда человек занимается постоянным самобичеванием, не верит в свои силы, становится обидчивым, отказывается думать и мечтать о будущем. Чтобы избавиться от этого деструктивного чувства, человеку нужно признать, что оно приобрело у него патологическую форму, и пойти на прием к специалисту. Потому что, как правило, самостоятельно принять постулаты, что никто не обязан соответствовать ожиданиям других, что у каждой личности есть свои границы, что каждая личность цельная и ценна сама по себе, посмотреть на ситуацию с разных углов, человек с комплексом вины не может.

Комплекс вины идет рука об руку с понятием долженствования. Есть расхожее понятие «никто никому ничего не должен». Оно может звучать спорно. Но попробуйте заменить слово «должен» на слово «хочу», и тогда ваши действия и ваша жизнь приобретут совсем другой смысл: я помогаю близким не потому, что должен, а потому что люблю их и хочу помочь. Чувствуете разницу?

Не стоит винить родителей и свое тяжелое детство в своих собственных уже взрослых проблемах и неудачах. Постарайтесь стать своему внутреннему ребенку лучшим родителем. Ваша жизнь в ваших руках.

Что такое комплекс вины и как от него избавиться

Ирина Кутянова, психолог Семейного центра «Печатники»:

Чувство вины — гипертрофированное чувство ответственности, оно может быть как рациональным, так и нерациональным. Нерациональное чувство вины возникает, когда на ребенка возлагают несоразмерную его возрасту ответственность (как в третьей истории), требуют и ожидают от него слишком многого. Ребенок не справляется и чувствует себя виноватым.

Во всех историях дети были нежеланны или рождены не в любви — и в этом изначально корень проблемы. То есть формирование комплекса вины началось еще до появления этих детей на свет. Такие дети всячески пытаются заслужить любовь родителей, но при этом считают, что недостойны быть счастливыми. Они стараются быть удобными, сначала для родителей, а в дальнейшем и для окружающих.

Нежеланным или рожденным не в любви детям родители бессознательно транслируют негативные установки на жизнь: не люби, не живи, не будь счастливым. Например, в первой истории мама на подсознательном уровне считала, что пошла на несчастливый брак, поэтому и дочь не имеет права быть счастливой и должна следовать по ее пути, а ее собственные желания — это плохо и греховно. В таких семьях существует проблема эмоционального слияния, отсутствия границ, ребенок воспринимается не как отдельная личность, а как собственность родителей.

Поэтому, чтобы преодолеть комплекс вины, человеку нужно работать с выстраиванием личностных границ, понимать, когда он действует под влиянием собственных эмоций, а когда — под влиянием чужих, повышать свою ценность и значимость и дать себе разрешение на то, чтобы жить, любить и быть счастливым человеком. Для людей с комплексом вины важно работать с высвобождением эмоций, хотя осознавать свою нежеланность и травматичное детство для них будет очень болезненно. Им важно отделиться от родителей, прежде всего эмоционально. Иногда необходимо физическое разделение: съехать и не позволять родителям вмешиваться в свою жизнь. Когда это происходит, чувство вины ослабевает и отношения выравниваются.

Однако таким родителям не просто отпустить своих детей. Когда дети вырастают, родителям становится страшно, что они станут ненужными. Тогда начинаются манипуляции: например, маме вдруг становится плохо, когда сын собирается на свидание или как-то пытается устроить свою личную жизнь. Родители начинают нагружать детей ответственностью и напоминать о неоплатном долге. Хотя забота о родителях заложена в нашей культуре, жизнь направлена на движение вперед: дети отдают «долг» своим детям. Ребенку, выросшему без родительской любви, сложно возвращать ее родителям. Он делает что-то для родителей вымученно, из гипертрофированного чувства вины и долга, а не из любви. Когда же ребенок растет в любви, он возвращает не «долг», а заботу, по собственному желанию.

Источник